Разрубая гитлеровскую паутину — КиберПедия 

Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...

Археология об основании Рима: Новые раскопки проясняют и такой острый дискуссионный вопрос, как дата самого возникновения Рима...

Разрубая гитлеровскую паутину

2019-09-09 205
Разрубая гитлеровскую паутину 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

 

Весной 1945 г. стало ясно, что исход Второй мировой войны будет решаться в ходе битвы за Берлин. Сначала Гитлер пытался дать у стен Берлина решающее сражение, с помощью которого он рассчитывал перехватить инициативу. Затем он пожелал превратить свою гибель и падение столицы рейха в эпохальное событие германской истории, которое станет источником вдохновения для последующих поколений немцев.

Не меньшее значение придавали взятию Берлина и противники Гитлера. Мысль о том, что Советская Армия войдёт в Берлин, была высказана Сталиным ещё в декабре 1941 г. в разгар контрнаступления советских войск под Москвой в ходе переговоров с английским министром иностранных дел Э. Иденом. По свидетельству посла СССР в Великобритании И.М. Майского, в ответ на замечание Идена о том, что «сейчас Гитлер стоит под Москвой и до Берлина далеко», Сталин заметил: «Ничего... Русские уже были два раза в Берлине, будут и в третий раз». В своем приказе от 1 мая 1944 г. И.В. Сталин писал: «Нужно преследовать раненого немецкого зверя и добить его в его собственной берлоге». Впоследствии эту фразу стали истолковывать как приказ взять Берлин.

К началу Ялтинской конференции советские войска стояли в 60 километрах от столицы рейха, а союзные части находились в нескольких сотнях километров от Берлина. Однако в своём выступлении на конференции 4 февраля 1945 г. начальник Генерального штаба Советской Армии А.И. Антонов предупредил: «Немцы будут защищать Берлин, для чего постараются задержать продвижение советских войск на рубеже реки Одер, организуя здесь оборону за счёт отходящих войск и резервов, перебрасываемых из Германии, Западной Европы и Италии».

Действительно, с середины февраля советское наступление на берлинском направлении приостановилось. На Западном же фронте союзники 8 февраля развернули продвижение вглубь Германии. Продвижению союзников способствовала готовность немецких военачальников быстро капитулировать перед англо-американскими войсками. 29 марта Геббельс признавал: «Вероятно, соответствует истине, что, как заявляют американские агентства печати, противник овладел мостами через Майн из-за предательства. Среди наших руководящих лиц на Западном фронте действительно есть такие элементы, которые хотели бы как можно скорее прекратить войну на западе и поэтому прямо или косвенно играют на руку Эйзенхауэру».

Немцы фактически перестали оказывать сопротивление войскам на Западном фронте, одновременно продолжая вести ожесточенные сражения против наступавшей Советской Армии. Это стало возможным благодаря тайным переговорам, которые вели немцы с англо-американскими союзниками. Расчёты Гитлера на то, что по мере приближения краха Германии противоречия между союзниками будут обостряться, не были беспочвенными.

25 марта Сталин в своём послании Рузвельту писал о «переговорах в Берне с немцами о возможности капитуляции германских войск и открытии фронта англо-американским войскам в Италии». Сталин обращал внимание на то, что «было отказано в участии советских представителей» в этих переговорах. Он писал: «К Вашему сведению должен сообщить, что немцы уже использовали переговоры с командованием союзников и успели за этот период перебросить из Северной Италии три дивизии на советский фронт».

В своём ответе от 1 апреля Рузвельт отрицал факт переговоров о капитуляции и уверял, что сведения о переброске трёх немецких дивизий из Италии ошибочны. Он утверждал: «Всё дело возникло в результате инициативы одного германского офицера, который якобы был близок к Гиммлеру, причём, конечно, весьма вероятно, что единственная цель, которую он преследует, заключается в том, чтобы посеять подозрения и недоверие между союзников».

3 апреля Сталин опроверг утверждение Рузвельта о том, что «никаких переговоров не было». Он допускал, что президента США «не информировали полностью». Ссылаясь на данные военных, Сталин писал: «Переговоры были и закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия... И вот получается, что в данную минуту немцы на западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией – с союзницей Англии и США».

7 апреля Сталин писал Рузвельту: «Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления немцев на западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с восточного фронта 15-20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мёртвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».

Обвинения Сталина союзников в вероломстве были направлены Рузвельту, хотя в своём послании от 3 апреля советский руководитель писал: «Мне непонятно... молчание англичан, которые предоставили Вам вести переписку по этому неприятному вопросу, а сами продолжают молчать, хотя известно, что инициатива во всей этой истории с переговорами в Берне принадлежит англичанам». Было очевидно, что сам Сталин считал бесполезным занятием читать мораль Черчиллю, который проявлял немалую активность с целью ослабить позиции СССР. В то же время резкие слова, обращённые к президенту США, имели определённую цель: Сталин давал понять, что, нарушая союзнические обязательства в Европе, Соединённые Штаты могут поставить под угрозу выполнение союзнических обязательств, взятых СССР в Ялте об участии в военных действиях против Японии. Ведь этого Рузвельт добивался от СССР с конца 1941 г.

Сталин достиг своей цели. США прервали переговоры с представителями немецкого военного командования. В своём послании, полученном в Кремле 13 апреля, Рузвельт благодарил Сталина за «искреннее пояснение советской точки зрения в отношении бернского инцидента, который, как сейчас представляется, поблек и отошёл в прошлое, не принеся какой-либо пользы». Рузвельт выражал надежду на то, что в будущем «не должно быть взаимного недоверия, и незначительные недоразумения такого характера не должны возникать». Он выражал уверенность, что «когда наши армии установят контакт в Германии и объединяться в полностью координированном наступлении, нацистские армии распадутся». Было очевидно, что президент США не желает ссориться с советским союзником до окончания войны с Японией.

Тем временем в условиях, когда наступление Советской Армии сдерживалось упорным сопротивлением немецких армий, продвижение западных союзников успешно продолжалось, не встречая особого сопротивления. 28 марта Геббельс записал: «Вечером Эйзенхауэр объявил, что наша главная полоса обороны прорвана и теперь открыт путь прямо на Берлин».

Правда, как отмечал Геббельс 29 марта, через сутки позиция Эйзенхауэра относительно взятия Берлина изменилась, и он объявил, что не намерен наносить главный удар по германской столице. Но в тот же день Геббельс записал: «Монтгомери в своем заявлении подчеркнул намерение по возможности пробиться к столице рейха».

Такая позиция британского командующего отвечала политике его правительства. 1 апреля Черчилль писал Рузвельту: «Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них сли шк ом преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьёзные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».

В тот день, когда Черчилль направил послание Рузвельту, 1 апреля к Сталину были вызваны командующие фронтами Г.К. Жуков и И.С. Конев. Конев вспоминал: «Сталин принял нас, как обычно, в Кремле, в своём большом кабинете с длинным столом и портретами Суворова и Кутузова на стене. Кроме И.В. Сталина присутствовали члены Государственного Комитета Обороны, начальник Генерального штаба А.И. Антонов и начальник Главного оперативного управления С.М. Штеменко. Едва мы успели поздороваться, Сталин задал вопрос: “Известно ли вам, как складывается обстановка?”. Мы с Жуковым ответили, что по тем данным, которыми располагаем у себя на фронтах, обстановка нам известна. Сталин повернулся к Штеменко и сказал ему: “Прочтите им телеграмму”.

Штеменко прочел вслух телеграмму, существо которой вкратце сводилось к следующему: англо-американское командование готовит операцию по захвату Берлина, ставя задачу захватить его раньше Советской Армии... Телеграмма заканчивалась тем, что, по всем данным, план взятия Берлина раньше Советской Армии рассматривается в штабе союзников как вполне реальный и подготовка к его выполнению идёт вовсю. После того как Штеменко дочитал до конца телеграмму, Сталин обратился к Жукову и ко мне: “Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?”». Конев писал: «Так вышло: первому на этот вопрос пришлось отвечать мне, и я ответил: “Берлин будем брать мы и возьмем его раньше союзников”».

Присутствовавший на этом совещании Штеменко вспоминал, что после выступлений Жукова и Конева «Сталин сделал... вывод, что Берлин мы должны взять в кратчайший срок; начинать операцию нужно не позже 16 апреля и всё закончить в течение 12-15 дней».

16 апреля, в день начала Берлинской операции, Жуков сообщил Сталину, что, судя по показаниям военнопленного, немецкие войска получили задачу решительно не уступать русским и биться до последнего человека, если даже в их тыл выйдут англо-американские войска. Узнав об этом сообщении, Сталин, обратившись к Антонову и Штеменко, сказал: «Нужно ответить товарищу Жукову, что ему, возможно, не всё известно о переговорах Гитлера с союзниками». В телеграмме говорилось: «Не обращайте внимания на показания пленного немца. Гитлер плетёт паутину в районе Берлина, чтобы вызвать разногласия между русскими и союзниками. Эту паутину нужно разрубить путём взятия Берлина советскими войсками. Мы это можем сделать, и мы это сделаем».

 


Поделиться с друзьями:

Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...

Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰)...

Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...

Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.015 с.