По ту сторону принципа обучения

 

Вся традиционная школа - это место обучения. Место, где происходит профессионально организованная трансляция знаний, умений, навыков и других культурных ценностей.

Но вот мы вплотную приблизились к границе, за которой как раз процесс высокоэффективного обучения чему бы то ни было перестает быть сколько-нибудь серьезной проблемой, требующей существования специальных общественных институтов типа школы. В самом деле, не надо обладать большим прогностическим талантом, чтобы понять: сегодняшние тенденции развития компьютерных обучающих программ вкупе с бурным развитием Интернета полностью дезавуируют идею школы как единственно возможного (и наиболее эффективного) "места обучения". Компьютерные обучающие программы уже сегодня способны решать ВСЮ совокупность традиционных для общеобразовательной школы учебных задач: от формирования каллиграфии и умения читать (в начальных классах) до становления самых сложных понятийных структур и способности работать с любыми информационными базами данных. И, увы, следует признать, что собственно обучающий (именно обучающий, а не образовательный в широком смысле этого слова) потенциал любого  учителя (даже если это далеко не средний учитель) не может идти ни в какое сравнение с обучающим потенциалом компьютерных программ и сетей.

Но, таким образом, если учитель для нас - это всего лишь «научитель», т.е. транслятор пресловутых «знаний, умений и навыков» - его роль в образовательном процессе ближайших десятилетий, с развитием эпохи глобальных информационных технологий будет постепенно сходить на «нет», или приобретать характер своеобразной карикатуры. 

Либо мы должны радикально переосмыслить функции и статус фигуры учителя, а вместе с тем - и статус самой школы.

Сегодня преимущественный смысл школы - это именно ОБУЧЕНИЕ, т.е. трансляция знаний, умений и навыков, осуществляемая посредством более или менее стандартизованных учебников и в той же мере стандартизованных учителей. Однако в новой культурной ситуации, когда образовательный процесс будет все более и более выстраиваться как режим свободного плавания каждого ученика в море открытой информации, роль и смысл школы и учителя меняются радикально. Школа, учебник, учитель постепенно перестают быть источниками (во всяком случае преимущественными источниками) информации; их главными задачами отныне и все более становится мотивация к информации и навигация в море информации.

В противном случае, если такого рода перехода не произойдет, школа будет обречена если не на смерть, то на превращение в злобную карикатуру на самое себя. Во всяком случае, в новых информационных условиях старые модели функционирования школы окажутся абсолютно неприемлемыми.

Признаки начинающейся агонии старой, «обучающей» школьной системы уже налицо. Для множества учащихся и их родителей уже сегодня ясно, что современная массовая школа с ее стратегиями поурочного планирования образовательного процесса является крайне архаической и неэффективной обучающей системой. Только вот что должно прийти взамен?

Сегодня школу спасает от позора только бедность: компьютер остается для абсолютного большинства детей слишком дорогой и экзотической игрушкой, причем имеющей далеко не персональный статус. Но не надо себя обманывать: уже в ближайшие три-четыре десятилетия высокоэффективный компьютер с базой масштаба Pentium и универсальным пакетом высокоэффективных обучающих программ станет столь же обыденной реальностью В КАЖДОМ доме, каковой сегодня является телевизор. И что тогда? Что должна будет в этом случае делать массовая школа с ее отточенными технологиями "обучения через унижение"? Взять пистолет и застрелиться?

Ведь зачем сегодня родители отдают детей в школу? Затем, чтобы они чему-то научились. Чтобы приобрели какие-то знания. Чтобы освоили какие-то умения и навыки. А если все это можно без проблем обрести не выходя из дома, причем с гораздо более высокой эффективностью - какой ненормальный родитель поведет своего ребенка в школу, которая не умеет ничего, кроме обучения? Это сегодня школе нет альтернативы. А что завтра?

Совершенно очевидно, что в описываемой ситуации школа просто обязана по-новому осмыслить свою суть. Является ли она просто-напросто инструментом обучения, инструментом трансляции пресловутых ЗУНов (знаний, умений, навыков), или же ее суть заключается в чем-то совершенно другом? Если верно первое, тогда школа просто обречена превратиться уже в недалеком будущем в некий педагогический анахронизм. А если смысл школы не сводится к трансляции пресловутых ЗУНов, тогда возникает резонный вопрос - в чем же он, этот смысл, и что делает современная школа для прояснения этого подлинного смысла своего существования?

И если сам процесс обучения в наступающей Эре Общедоступного Интернета выносится за пределы школы, то чем может (и чем должна) оказаться школа "по ту сторону принципа обучения"?

А ведь это вопрос, который, между прочим, ставит под сомнение саму современную школьную ОНТОЛОГИЮ - наиболее фундаментальные, БЫТИЙНЫЕ основания школы. Готова ли современная школа к смене своего онтологического статуса? Увы, в абсолютном большинстве случаев складывается ощущение, что ни школьные учителя, ни армия педагогических ученых даже не задумываются над этим вопросом.

Миф знаний

То, что именно знание являлось подлинным организующим центром школы на протяжении всей ее современной истории не вызывает сомнений. Борьба за наиболее эффективные способы трансляции тех или иных учебных знаний составляла саму сердцевину школьной работы, а эффективность усвоения знаний являлась важнейшим критерием успешности школы. Споры велись исключительно вокруг того, какие именно знания надо транслировать.

При этом как бы неявно предполагалось, что именно знания являются главной ценностью человеческого существования как такового, именно знания являются высшей ценностью, к которой следует стремиться и которая должна центрировать человеческую жизнь.

Но так ли это?

То, что знания обладают высокой ценностью в культуре - несомненно. Но знания - это всего лишь средство улучшения человеческой жизни, а отнюдь не сама человеческая жизнь. Знания, превращаемые в самоцель, знания, подменяющие собою жизнь - это катастрофа для жизни. Ведь жизнь состоятельна лишь тогда, когда человек в ней счастлив. И есть одна абсолютная ценность, безусловно объединяющая отцов и матерей всего мира: все хотят, чтобы их дети были именно счастливыми. Но есть ли хоть один человек на свете, которого знание (и, в частности, школьное знание) сделало счастливым? И в знаниях ли вообще залог счастья?

Мы до сих пор являемся заложниками просвещенческого романтизма - заложниками знаменитой идеи эпохи Просвещения, согласно которой именно знания открывают дорогу к счастью. И словно не было последующих исторических катаклизмов, начисто опровергнувших эту идею.

Впрочем, и просвещенческая идея "знания во имя счастья" сегодня мало кого из учителей волнует. Сегодня в чести другая: знания во имя знаний. А как же иначе, если есть жесткий ритм учебного процесса, безапелляционные программные требования, и когда вся пирамида педагогической власти над учеником не скрывает своих приоритетов. Знания - самоцель.

Но забывается главное: единственное, ради чего приходит человек в мир - это счастье. Со-частье. Со-при-частие. А знания - это лишь одно из возможных средств достижения счастья.

Да, знание - это сила. Этот знаменитый тезис вряд ли у кого вызывает сегодня сомнения. Но ведь не секрет, что сила может быть тупой и бессмысленной. Даже если этой силой является знание. Весь вопрос в том, к чему приложена эта сила.

Любое знание бессмысленно и даже преступно, если оно не ведет к счастью. Это в равной степени справедливо и в масштабе истории, и в масштабе отдельно взятого ребенка. Несчастный человек - потенциальный преступник. И если ученик, которого насильно вовлекли в некую мифическую борьбу за знания, чувствует себя в этой борьбе униженным и несчастным (а это происходит в той или и ной мере со всеми учениками современной школы), такую борьбу за знания следует признать преступной. Люди, пережившие хотя бы толику унижения школьными знаниями - это люди, обреченные всю жизнь нести в себе глубоко спрятанный страх унижения - а это повсеместный источник неврозов, агрессивности и зла в самых разных его проявлениях.

Школа, которая ориентирована на абсолютный приоритет знаний - это школа, которая производит людей, не умеющих быть счастливыми. Значит, это школа, которая производит потенциальных преступников и самоубийц.

Федеральный стандарт заботится о знаниях для ребенка. Не замечая того, что ребенок, живущий ради знаний (а не ради другого человека), - это потенциальный негодяй. А в результате мы живем в обществе всеобщего среднего образования, и одновременно - в обществе всеобщего негодяйства.

Право на счастье

 

Проведем простой мысленный эксперимент: в каком обществе мы бы хотели жить - в обществе знающих людей или в обществе счастливых людей? И неужели найдется хотя бы один идиот, который выберет первое?!

Увы, общество знающих людей - это и есть общество, в котором мы живем сегодня. Это общество, в котором каждый человек что-то знает и пытается унизить своим знанием другого человека. Такое общество обречено не быть счастливым. И сегодняшняя школа - это школа, которая призвана обслуживать именно такое общество.

Общество счастливых людей - это недостижимая мечта уже хотя бы потому, что сегодняшняя школа - это машина по подготовке знающих, но нравственно и психологически искалеченных людей - людей, патологически не умеющих быть счастливыми.

Что является приоритетной целью современной школы? Разумеется, знание. И уж во всяком случае, не счастье. Представьте, какой насмешкой, каким издевательством прозвучало бы, если бы мы переименовали первое сентября из "дня знаний" в "день... счастья". Увы, школе неизвестны методисты по счастью. И школа как целостный механизм совершенно не ориентирована на то, чтобы формировать счастливых людей. Скорее наоборот: ведя свою титаническую борьбу за знания, школа разучает детей быть счастливыми (так, как они умеют быть счастливыми в дошкольном возрасте) и прививает им выморочные образы счастья - например, счастье от пятерки. И может быть в этом состоит самая главная трагедия школы (я имею в виду именно школу как механизм, а вовсе не отдельных чудаков-подвижников). Она ведет великую битву за знания, но ее совершенно не заботит вопрос, счастливы ли ее дети. Более того, с маниакальным упорством школа выпускает за свои двери людей, надломленных психически и нравственно, выпускает людей, не способных построить личную жизнь, не способных быть счастливыми, но... зато освоивших школьную программу!!! Это ли не абсурд? Это ли не преступление?

Кто, когда доказал, что знания важнее нравственности? Что человек знающий ценнее и важнее для общества, чем человек счастливый?

Мы должны, наконец, понять, что фундаментальным критерием хорошего образования является не уровень полученных знаний, а способность человека быть счастливым. В том числе - быть счастливым внутри культуры, внутри процесса познания. Но только счастье - критерий состоятельности образования завтрашнего дня.

В этой связи любителям всевозможных стандартов я предлагаю разработать один-единственный, но зато универсальный стандарт, коим следует измерять качество школьного образования: федеральный стандарт на счастье.

Кто-нибудь скажет: счастье - не прерогатива школы. Ну хорошо, а чья же тогда это прерогатива? Кто должен помогать человеку становиться счастливым? Семья? Благотворительные фонды?

Подлинно образованный человек - человек образовавшийся, человек состоявшийся. А это человек, который сумел стать счастливым. Школа завтрашнего дня, школа, в которую по-настоящему хочется верить - это школа, важнейшим критерием которой будет не уровень знаний, а уровень счастья ее выпускников. Ибо само знание имеет право на существование только в том случае, если оно способно делать человека счастливым. И не имеет права на существование, если оно делает человека несчастным.

Мы должны, наконец, понять, что человек имеет право на счастье, а школа не имеет права лишать его этого права. И что действительное преобразование школы произойдет тогда, когда ее абсолютным приоритетом станут не виртуально-мифические учебные успехи ее учеников, а нечто совершенно иное: способность ее выпускников быть счастливыми.

 

Новое Просвещение

Если угодно, это идеология "нового Просвещения". Только если раньше было просвещение знаниями, то это - просвещение счастьем. Ощущением сопричастности культуре, которую вообще нельзя по большому счету знать, но которой можно причаститься.

Напомню: сама суть просветительской идеологии, масштабно заявившей о себе устами великих людей Новой Европы семнадцатого-восемнадцатого столетий состояла в том, что в обретении знаний - ключ к обретению счастья. Что мир просвещенных (= знающих) людей - это и есть искомый мир человеческого счастья.

А счастье, между прочим, - это вообще единственный вопрос, который по-настоящему интересует человека. Как возможно счастье? Как сделать так, чтобы счастье было возможно? Как выйти за границы мира, исполненного мерзости, подлости, взаимной ненависти и зла? И возможен ли вообще мир, в котором счастье было возможно для всех?

Великие просветители восемнадцатого века отвечали на этот вопрос просто: людям не хватает просвещения. Людям не хватает знания о том, как разумно, справедливо и счастливо можно устроить свою жизнь. Из знания о счастье и произойдет счастье как таковое.

Увы, история трех столетий доказала, что знание само по себе отнюдь не является залогом счастья. А кроме того, знание обманно. И многознание уму не научает.

Обучить можно знаниям. Но не счастью. Счастье можно выстрадать. А школа не знания и не умения в пределах той или иной программы дать ребенку, а открыть ему удивительную возможность упоения счастьем от встречи с культурой. Лишь тогда, когда школа дает это упоение счастьем - она работает на завтрашний день. И только в формировании у ребенка способности быть счастливым в диалоге с культурой я вижу смысл школы завтрашнего дня. А счастье от со-причастности культуре - это единственный стандарт, который я принимаю в этой школе.

Знания, умения, навыки - это то, что все больше и больше будет выноситься за скобки школьной жизни. Не в этом смысл, и не в этом самое сложное. Главное, чтобы встреча с культурой, которая происходит у ребенка на площадке школы, оказалась для этого ребенка подлинным счастьем.

И не надо говорить, что это романтический бред и утопия. Сегодня человечество подошло к той границе, когда такого рода "романтический бред" оказывается едва ли не единственным условием выживания культуры и цивилизации. Мы должны, наконец, понять, что без радикального изменения самих смыслов школьного образования мы не сможем выбраться из того тупика образованной мерзости, образованного цинизма и образованного насилия, в котором мы сегодня оказались.

И именно в этом должна заключаться новая идеология школы. В ней наше спасение.

  (март, 1998)

 

Психология мифа [115]

 

1. Базовые концепции исследования

 

Концепция мифа

 

Парадокс мифа

 

Прежде всего следует обратить внимание на парадокс семантической двойственности функционирования самого термина «миф» в пространстве языка, когда слово «миф» употребляется в качестве маркера как для обозначения всего того, что несет в себе абсолютную силу, так и для обозначения прямо противоположных феноменов. Причем анализ показывает, что абсолютная сила и абсолютная слабость мифа - это не просто прихоть существования термина в языке, а фундаментальная черта реального бытования мифа в культуре.

Другой несомненный парадокс мифа просматривается в его взаимоотношениях с идеей истины. Любой миф может быть интерпретирован как истина, а любая истина (в том числе научная) существует по законам мифа, причем именно миф санкционирует существование истины, а не наоборот.