Беседы моего друга Влада Штангера и суфийского Шейха

 

* * *

Судьбе было угодно привести однажды Влада к одному Мудрецу Востока. Однажды он встретился на своих занятиях по экстремальной психологической подготовке со своим старым приятелем, еще с военной службы.

— Салман, тебе-то нахрена мой экстрим? После наших напрягов, да и во время Горной Войны, я так понимаю, ты в стороне не остался. У тебя вся жизнь сплошной экстрим.

— Да понимаешь, Брат-командир, твою книжку «Человек Вооруженный», прочитали вслух моему прадеду, и он сказал, что хотел бы с тобой пообщаться.

— Твой ПРАДЕД?!! Брат, да сколько же ему лет?!!

— Сто девятнадцать. Он — великий мудрец. В наших горах многие считают его святым устазом.

— Он в Питере?

— Нет. Он у нас в республике Горная. Мы приглашаем тебя к нам.

— Вот так? Это слегка неожиданно, — и вдруг Влад принял решение. — Я готов!

— Отлично, — с облегчением вздохнул Салман.

Отменив пару тренингов, Влад вылетел в республику Горную. Самолеты туда не летали. Пришлось долететь до аэропорта «Боржоми», а оттуда на машине поехали на юг. С третьего часа езды начались блокпосты. Угрюмые рожи в шлемах с автоматами долго и придирчиво изучали документы. Иногда просили выйти из машины. И досматривали придирчиво.

Пару раз интересовались целью поездки. Пока спасала корка Салмана. Салман с каждым километром все больше нервничал, хотя держался хорошо. С какого-то момента за «нивой» Салмана шел какой-то внедорожник, похожий на «исудзу». Наконец джип помигал фарами, и Салман притормозил и съехал с дороги. Вышел из машины. Из джипа вышли двое вооруженных мужчин.

— Ас-салам алейкум!

— Ваалейкуум ас-салам!

Из машины вылез третий, аж с двумя автоматами в руках.

Салман и двое воинов говорили по-горски. Третий подошел и вручил автомат Салману, второй Владу.

— Не разучился? — спросил Салман. Горцы захохотали.

— Не разучился, — Влад отстегнул магазин, проверил наличие патронов, пару раз вскинул автомат к плечу. — Весло! АКМ-7,62. Неплохо.

Снова «нива» накручивает километры горной дороги.

Еще дальше в горах машину остановили люди в военной форме. Бороды и говор с акцентом выдавали воинов НЕФЕДЕРАЛЬНЫХ сил. Влад не понимал по-горски. Но тон ему явно не нравился.

Влад аккуратно переложил автомат поудобнее, опустил предохранитель, оттянул затвор и вогнал патрон в патронник. Наконец, Салман, обнявшись с каждым из них, вернулся в машину.

— Кто эти люди? — спросил Влад.

— Ваххабиты, — сообщил Салман. — Мы с ними, знаешь, не очень... но не конфликтуем. Но эти ребята не упустят возможность покритиковать нас и попроповедовать, рассказать о своих взглядах на ислам.

— А ваша трактовка иная?

— Да. Мы — суфии. Рашидийского тариката. А мой прадед — наш шейх. Его приказ — закон для мюридов.

— Сто девятнадцать лет. Долго.

— Дай Аллах еще много лет жизни. Знаешь, когда в Республике Горной избрали президента, прадед подошел к нему и спросил: «Ты кто? — Я — президент. — Ты мусульманин? — Да. — Вот Коран. Здесь нет слова «президент». Ты можешь объяснить мне, КТО ТЫ ТАКОЙ?» И президент стоял перед мудрым стариком и не знал, что сказать. Представляешь?

— Да, серьезен твой прадед.

Доехали до места, где кончилась дорога. Влад и не знал, что дороги могут вот так кончаться.

— Шейх не любит автомобили. Там за поворотом парковка.

Обменявшись приветствиями с двумя мужчинами, у одного из которых было такое же «весло» как у Влада с Салманом, у другого РПК с коробом для ленты, Влад и Салман отдали свои «весла».

— Они не понадобятся здесь, — заметил Салман.

Влад и Салман остались с ножами, с которыми не расставались никогда. Молодой парень, подросток, подвел Салману и Владу коней. Оба вскочили в седла и отправились дальше.

— Кто этот парень?

— Мой двоюродный дядя.

— Дядя! — Влад засмеялся.

— Ничего смешного, — сказал Салман. — Старшему сыну шейха — СТО лет! Младшему — двадцать.

Они подъехали к огромному навесу. Под навесом сидели мужчины. Много. Очень много.

Все родственники, догадался Влад. И все потомки шейха.

Спешились. Уздечки подхватил какой-то подросток. Влад и Салман подошли. Присели на свободное место на коврике. Шла лекция. Высокий широкоплечий седой мужчина что-то говорил на горском проникновенным голосом.

Лекция закончилась. Мужчины встали, поклонились и стали расходиться.

Влад и Салман подошли к Шейху. Странно! Он совершенно не производил впечатления старика. Шейх был высоким крепким мужчиной. Влад не подумал бы, что он старше пятидесяти. Если бы не совершенно седая борода и волосы. И глаза! Это были глаза того, кто знает неведомое прочим.

— Ас-салам алейкум, Шейх.

— Ваалейкм.

И тогда Влад услышал:

— Я хочу, чтобы ты понял то, что пока за пределами твоего понимания.

И Влад начал учиться понимать.

 

Здесь я приведу некоторые беседы Влада и Суфийского Мастера.

Влад принес свои извинения за возможные неточности, ибо записывал он эти беседы много позже. А тогда многим словам Мудреца не придавал значения.

 

* * *

Однажды Шейх показал Владу кинжал.

— Что это? — спросил он.

— Кинжал. Дамасск. Век восемнадцатый. Слоновая кость и бирюза. Сделан нестандартно для дамасских клинков. Похоже на работу атагийских мастеров. Полагаю, что выполнен дамасскими оружейниками по заказу горских князей Кавказа.

— Близко. Только у горцев никогда не было князей. Это в соседнем Горностане были шахи и ханы. А у нас — нет.

— Я не очень хорошо знаком с историей Кавказа, увы!

— Скажи, — спросил Шейх, — разве мог этот кинжал сам собой выковаться из дамасской стали, на него закрепиться рукоять из слоновой кости и отделаться бирюзой и серебром?

— Нет, конечно. Его делал хороший кузнец.

— То есть, этот кинжал доказывает, что кузнец существует, даже если ты ни разу не видел ни одного кузнеца?

— Конечно.

— Посмотри, — Шейх обвел руками пространство, — разве мир, окружающий нас, устроен проще этого кинжала? И разве этот мир не является доказательством существования Создателя, даже если ты его ни разу не видел?

 

— Ты какого вероисповедания? — спросил однажды Шейх.

— Никакого. Внеконфессиональный Единобожник.

— А хочешь, я докажу тебе, что ты мусульманин?

— Я — мусульманин?!! Шейх, при всем уважении, ты ошибаешься.

— Смотри. КТО ТАКОЙ МУСУЛЬМАНИН? Тот, кто верит в Бога. Веришь?

— Не просто верю, Знаю, что он есть!

— Хорошо. Тот, кто верит в Ангелов. Веришь, что существуют Ангелы — проводники Его Воли?

— Убежден в этом.

— Тот, кто верит в Пророков и Посланников. Веришь, что создатель посылал людей с Миссией?

— Да.

— Нуха, Ибрахима, Мусу, Исуса, Мухаммада (СААС).

— Да. Каждый из них приходил, чтобы научить чему-то нас. Это были Великие Люди.

-Это были посланники. Велик только Создатель. Тот, кто верит в Писания. Веришь, что Создатель даровал людям инструкции?

— Да, верю.

— Тот, кто верит в Судный День. Когда каждому придется держать ответ перед Создателем за все, что он сделал в своей жизни.

— Верю.

— Я тебе перечислил пять столпов веры. Тот, кто в это верит — УЖЕ МУСУЛЬМАНИН!

— Но я не молюсь вместе с вами...

— Значит, ты плохой мусульманин, который пренебрегает священной обязанностью перед Создателем. И ты сам этого пока еще не понял.

Влад был озадачен. Надо же! Он — мусульманин, но сам еще этого не осознал...

 

Однажды Влад рассказал Шейху о Шамане. О Законе, о котором тот рассказывал. О Законе, относиться к которому надо с почтением. О Законе, которому повинуются даже самые высшие духи. О Законе, над которым никто не властен, зато Он Властен над всем.

— Он говорил о Создателе, — уверенно сказал Шейх. — Он знает о Нем. Но его знание искажено.

— А ваше?

— А наше нет....

 

— Пойми, — сказал Шейх, — либо мы верим Пророкам, либо, Астагфируллах, нет! Если верим, то всем. Ведь Посланники Аллаха не могут лгать. Если не верим, Астагфируллах, то уходим во тьму Безбожия.

— Логично.

— Значит, все слова Посланников истинны. И если последующий Посланник отвергает Предыдущего, то он не посланник, а ЛЖЕЦ! Ты читал Евангелия. Скажи, отрицает Исус Ветхий завет?

— Нет. Он говорит: «Не отменять завет пришел я, но исполнить его».

— Вот видишь! Значит Исус (мир ему) — истинный Посланник! Ты читал переводы Корана. Мухаммад (СААС) где-нибудь отвергает Исуса?

— Нет.

— А слова Мухаммада (СААС): «Я — ПОСЛЕДНИЙ ПРОРОК», — истина?

— Да.

— ЗНАЧИТ ВСЕ, КТО ВЕЛИЧАЛ СЕБЯ ПРОРОКАМИ И ПОСЛАННИКАМИ ПОСЛЕ НЕГО — ЛЖЕЦЫ!

 

Однажды Влад вместе с Шейхом поднимался в горы. Шейх шагал легко и свободно. Влад тяжело дышал и в глазах его темнело.

— Почему я устаю, а вы нет. Вы в разы старше меня.

— Успокой сердце.

— Как?

— Вот так.

В нескольких словах Шейх объяснил. Влад понял.

И легко зашагал рядом.

 

— На самом деле, — сказал Шейх, — человеку для жизни надо очень мало. Если ты отделишь свои потребности от своих понтов, ты будешь удивлен — КАК МАЛО ТЕБЕ НАДО!

 

— Запомни, — сказал Шейх, — если ты захочешь прийти в мечеть и послушать умных людей, в любой мечети мира тебе будут рады. Тебя приветливо встретят. Тебе расскажут о молитве, Коране и Боге. Такого нет больше ни в одной религии мира.

— А почему?

— А потому, что высшее благо для нас — рассказывать о Создателе и приводить людей к Служению Ему.

— Почему же тогда многие интересанты боятся даже входить во двор мечети?

— Потому, что не знают.

 

— Все пророки приходили к своим народам. И лишь один Мухаммад (СААС) — ко всем. Он пришел к каждому человеку на земле.

 

Когда Влад собирался уезжать, Шейх сказал:

— До скорого, Иншаллах. Мир тебе и милость Создателя.

— И тебе мир, Шейх, и Дому твоему, и всей большой семье твоей...

Но пришел момент, когда Влад вернулся в горы.

Но это уже совсем другая история...

 

* * *

Шейх иногда уделял особое внимание Владу.

Реже, чем хотелось бы. Но куда больше, чем Влад, наверное, заслуживал. Слишком много мюридов ждали его мудрого слова. И слишком много учеников нуждались в нем.

Гораздо чаще Влад беседовал с одним из продвинутых учеников. Троюродным дядей Салмана. Звали его Камиль. Ровесник Влада, с повадками бывалого воина, Камиль был остроумен и начитан.

Как-то заговорили об Ошо.

— Ошо не суфий! — категорично заявил Камиль.

— Почему? — поинтересовался Влад. — Он сам говорит, что суфий. И другие его тоже называют суфием.

— Рашид, ты фээсбэшник?

— Нет.

— Но если ты сам начнешь себя называть фээсбэшником и тебя так буду называть я, Салман, Шамиль, Арби, ты от этого станешь фээсбэшником?

— Нет, не стану.

— Вот и Ошо не стал суфием!

 

Позже, беседуя с Шейхом, Влад услышал:

— Суфизм неотделим от ислама. СУФИЙ — ЭТО ПРЕЖДЕ ВСЕГО МУСУЛЬМАНИН! И только потом — суфий!

Мы считаем, что суфизм берет свое начало с обета, который некоторые сподвижники дали Пророку Мухаммаду (СААС). Так вот с этого обета и началась цепь. Великая Цепь преемственности, Рашид!

Когда-то суфии — это были те, кто нес с собой Коран, четки и меч. И ЗНАНИЕ!

Когда-то к Пророку пришли трое юношей.

Один сказал, что посвятит жизнь изучению Корана.

Второй сказал, что посвятит жизнь Военному Джихаду.

Третий сказал, что посвятит жизнь постам и молитвам.

И на этом основании все трое не желали заводить семьи, жен и детей.

Пророк (СААС) посоветовал им идти выбранным ими путем, но не отказываться от обзаведения семьями...

— Так вот, Рашид, — сказал Мудрец. — Суфии исполняют Волю Пророка (СААС), объединяя Путь, рекомендованный им!

Суфий заботится о женах и детях.

Суфий изучает Коран.

Суфий ведет Джихад.

Суфий делает намаз и держит уразу.

И все это суфий должен делать куда усерднее, чем прочие мусульмане.»

— Почему?

— Потому, что он — суфий!

— Шейх, я смотрю, мюриды очень много упражняются в военной подготовке. Это тоже для военного Джихада?

Шейх засмеялся.

— Нельзя так буквально и примитивно понимать Джихад!

САМЫЙ ВЕЛИКИЙ ДЖИХАД — ЭТО БОРЬБА СО СВОИМИ ПОРОКАМИ И СЛАБОСТЯМИ!

А когда одни бандиты нападают на других, уверяя, что это Джихад — мы не хотим иметь с этим ничего общего!

Я могу сказать любому мусульманину эти слова:

«Научись вести себя среди неверных так, чтобы они говорили: “Какой честный и достойный человек!” — это будет Джихад.

Расскажи христианам и евреям, что они не враги нам, ибо сам Всевышний в Коране назвал их Людьми Книги — это будет Джихад.

Будь таким, чтобы неверные захотели тебе подражать — это будет Джихад».

— Круто! а почему все свободное от молитв и чтения Корана время суфии упражняются с оружием?

— Рашид, это — Сунна. Пророк (СААС) рекомендовал мусульманам следующие виды спорта: бег, верховая езда, борьба, стрельба. Эти виды спорта для мусульман — традиция, благословенный обычай, Сунна! А для горцев и степняков еще и адат.

Шейх сделал Владу знак удалиться и погрузился в размышления.

 

Влад с Камилем шагали по тропе.

— Камиль, а зачем так усердствовать в боевом искусстве?

— Чтобы всегда быть готовыми защитить дом, род, шариат. Каждый мюрид — воин.

— А почему вы не ладите с ваххабитами?

— Они плохие люди, — сказал Камиль. — Они создают в мусульманине образ врага. Вот смотри — взорвали они бомбу, убили нескольких простых людей в метро или на остановке. Чего добились?

— Ну, напугали...

— КОГО?!! Власти? Они на метро не ездят! И на автобусных остановках не стоят. А для людей, которые живут на равнине, женщина в платке или мужчина с бородой и в папахе теперь — угроза. Враг. И чего они этим добились? Всеобщей ненависти и требования от властей ужесточить режим.

Смотри, Рашид, пять отморозков валили ментов в Приморье — и что? ВСЕНАРОДНАЯ ПОДДЕРЖКА! Им помогали, прятали их, под них косили. Их даже называли не банда, а ПАРТИЗАНЫ! А ведь эти маньяки убивали младших офицеров милиции. МЛАДШИХ! Тех, кто просто делал свою работу. А из них сделали героев!

Да если бы «Лесные братья» вместо того, чтобы взрывать и убивать и брать в заложники ни в чем не повинных людишек, начали бы отстрел: неправедных судей, генералов, банкиров, ломбардщиков...

— Да, ведь брать проценты — харам!

— Точно! Представь, как бы к ним относились простые люди в Раше?

— Наверное, поддерживали бы?

— Однозначно! И постоянно заявляли бы, что воюют не с народом, а с РЕЖИМОМ! И почаще вспоминали бы слова «Ахлю-Китаб-Люди Книги». Да их бы поддерживали, им бы помогали, к ним бы тянулись. И к исламу многие бы пригляделись иными глазами. Либо они этого не понимают — тогда они идиоты. Ибо это ясно даже ребенку. Либо понимают и не желают — но тогда они враги! Враги Гор! Враги ислама! Либо, Аллаху Алим, есть что-то такое, чего не знаем мы.

— А почему вы так не поступаете?

— А У НАС НЕТ ПРЕТЕНЗИЙ К ПРАВИТЕЛЬСТВУ РОССИИ. К новой власти, или как ты говоришь — Питерской команде мы вполне лояльны. Они разумнее всех урусов, которые были раньше. Они понимают, что кроме нас — тут опоры больше нет. И мы видим, что сотрудничать лучше, чем враждовать.

— Но с ваххабитами вы не враждуете?

— Нет. Они же, хоть и заблудшие, но мусульмане, да вразумит их Аллах! Этим, кстати, мы тоже от них отличаемся. Мы, суфии, считаем их, заблудших, мусульманами, а они всех, кто их воззрений не разделяет — полагают неверными... Ладно, Рашид, хватит про политику, пошли посмотрим борьбу. Даже тебе, самбисту есть чему поучиться.

— А стрельба?

— А стрельба завтра.

— Алга!

 

* * *

Влад с Камилем смотрели борьбу.

Боролись молодые горцы. Борьба довольно примитивная. Но жесткая. Что-то типа татарской борьбы в пояса, с детства знакомой Владу, но с подсечками, подножками и подхватами.

— Камиль, а зачем в борьбе столько ограничений, — спросил Влад. — Ограничения снижают эффективность.

— Ты сам говорил, что борьба не для боя. Борьба для воспитания. Воли к победе, характера, стойкости. И для тренировки тела — сил, выносливости, гибкости. А в бою нужны лишь эти качества. Воины в бою редко сходятся в рукопашке. Ну, а если сойдутся, бодаться, как борцы, они не будут. Скажи, много силы надо, чтобы нажать курок пистолета в упор? Или всадить нож в печень врага?

— Да нет, не много. Меня тоже поражает то значение, которое придают всем этим боям без правил, «боям почти без правил». Ведь метнуть стальной пруток или выстрелить из травмата куда легче, чем годы долбить груши.

— Да, рассказывали парни из соседнего Горностана, у вас там в Питере вышел у них конфликт по бизнесу с какими-то крутыми наци-бойцами. Все накачаны, как воздушные шарики, все в татушках-свастиках, коловратах, только фаллическими символами не разрисованы. Наехали на ребят. «Черные», — говорит один. «Черножопые», — говорит другой. Ребята им сказали, что, во-первых, из них двое рыжих, а один русый, а среди нацистов два брюнета, так что, кто «черный», еще надо посмотреть, а с их правилами гигиены жопы чище, чем морды этих уродов. До драки не дошло, но стрелку забили.

Пришла толпа этих клоунов брито-татушных. Человек тридцать. Среди них даже один чемпион по пинкам по жопам на многоугольнике. Стоят, разминаются, биты крутят, хрень свою какую-то несут. Парни из Горностана подъехали на старой четверочке «жигулях», вылезли втроем, достали две «тэтэхи» и «калаш». И у всех фашистов диарея!

Они-то думали, что тут арена, на которой ярмарочные клоуны друг друга сношают, а тут вот она — СМЕРТУШКА, калибром семь шестьдесят два. На всех хватит — сорок шесть пуль без перезарядки...

Так что жизнь есть жизнь, а смерть есть смерть — обосралась вся рать несокрушимая. А с ними и чемпион, который из себя перед журналистами великого воина корчит. Опора нации! Столп веры хренославной! — Камиль весело захохотал...

— С борьбой все понятно — гибрид самбо и татарской куреш, а там, я смотрю — джигитовка?

— Пошли, посмотрим.

 

Круто!

Парни на скаку шапку с земли подбирают. Соскакивают и снова запрыгивают на всем скаку. На скаку стреляют. И все без воплей, без азарта, в каком-то сосредоточенном ритме....

— Верховая езда — один из благословленных Пророком (СААС) видов спорта. Мы трактуем его шире. Учимся водить все, что ездит и летает — Аллаху Алим, когда что понадобится... Шейх не любит автомобили, так что здесь только верхом, а там, внизу — и все остальное.

— И спецтехнику?

— Конечно! И танки, и БМД, и спецмашины. Все-все-все!

— А вам разрешают?

— Разрешают! Сам Глава Республики Горной относится к нам доброжелательно. Хотя и настороженно. Мы поддерживали его отца, поддержим и его. Позовет — придем на помощь!

— Скажи, Камиль, ведь тарикатов много. Чем ваш отличается от прочих?

— Брат, в суфизме много заблудших. Тех, кто пришел искать мистику, магию. Они найдут себе друзей лишь из шайтанов. Есть такие, кто обращается с мольбой не к Аллаху, а к образам своих шейхов...

— Но ведь это ересь! Ширк! Многобожие...

— В чистом виде! Можно просить Аллаха благословить шейха! Можно просить Аллаха дать шейху великое знание и великую силу, явив милость свою нашему Устазу. Но нельзя поклоняться ничему и никому кроме Аллаха! И нельзя ничего превращать в объект поклонения... Только Аллаху мы поклоняемся, как сказано в первой суре Корана...

— Ваш тарикат называется рашидийским, то есть, праведным?

— Ага! А еще салафитским. Так как мы следуем путем праведных предков — саляфов.

— А какого мазхаба придерживаетесь? Здесь в горах в основном шафииты....

— А наш мазхаб — Суннат Набийян(СААС). Все, что соответствует Сунне — наш мазхаб. Все, что не соответствует — нет. Да и Устаз наш всегда говорит: «Сверяйте мои слова с Кораном и Сунной. Пока они соответствуют — слушайтесь! Если, Астагфируллах, не будут соответствовать — следуйте Корану и Сунне, а не моим словам!».

— Так, может быть, вы совсем и не суфии?

— Суфии, самые настоящие. Я тебе потом расскажу все в деталях...

 

Тут зазвучал призыв на молитву.

Остановились борцы. Прекратили свой забег наездники. Смолкли выстрелы. Все слушали, как над горами разносится Азан. Молитву читал сам Шейх. После молитвы Влад спросил Камиля:

— Скажи, Брат, а разве есть довод на коллективные зикры?

— Сказано: «Поминайте Аллаха стоя, сидя и лежа на боках». А также: «Собирайтесь для понимания Аллаха». Так почему бы нам не собраться после молитвы и не поминать вместе Аллаха?

Владу его аргументы показались спорными. Но он не стал вступать в теологическую полемику....

 

— Брат, Устаз желает с тобой поговорить, — подошел Салман.

— Иду.

— Расскажи, Рашид, как ты учил нефтегазов воевать? Мы культивируем джигитизм — одну из самых милитаризованных разновидностей суфизма. Мы строго следуем Сунне. Сказано овладевать — мы овладеваем. Сказано вести — мы ведем. Расскажи, Рашид! Ведь «Кто скажет, тот сеет, кто слушает, тот собирает». Ты много слушаешь, а нам не рассказываешь ничего! Хорошо ли это?

— Мои знания об этом мире слишком малы, о Устаз! Значит, мне полагается только слушать.

— Расскажи мюридам то, что ты знаешь о городских боях. Здесь в горах мы сильны. И ни ваххабитам, ни иноземцам, ни продажным генералам нас отсюда не выбить. Но вдруг, Иншаллах, мы захотим помочь нашим братьям в городах, если они попадут когда-нибудь в беду.

— Ну что же, Устаз, с удовольствием! Ты на столько открыл мне глаза, что если мои скромные знания будут полезны тебе, я буду искренне рад.

 

Итак, городские бои. По законам Нефтегазии, можно из оружия иметь только короткий нож, охотничье ружье и травмат. А нарушать закон страны, на территории которой обитаешь — нехорошо. Даже, если этот закон тебе не нравится. Пока он не вступает в противоречие с твоей молитвенной практикой. Итак — охотничье ружье, двенадцатый калибр. Почему не подходят тактические ружья и складные приклады? Элементарно — дольше вскидывать к плечу. Идеальный вариант — двустволка. Короткие стволы — быстрее разворот. Длинный приклад — удобнее вскидывать, чтобы и плечо и щека касались ружья одновременно. А потом, движущиеся детали снижают прицельность стрельбы. Поэтому двустволочка-вертикалка или горизонталка — самое оно! В городе эффективная дальность боя не более сотни метров. А картечь или тяжелая дробь дают разлет такой, что не промажешь. А каждая картечина имеет энергию, как макаровская пуля... А с полусотни метров заряд дроби в бронежилет — это уже не воин. Надолго.

Прямые боестолкновения с регулярными частями проигрышны. А появление тройки, шесть залпов и отход — самое то! Тройка — идеальная группа. Тройки должны мгновенно собираться на острие атаки, создавая многократный перевес, и так же мгновенно рассыпаться на тройки. Я сам для городских боев выбрал бы даже не «весло» любимое, а двенадцатый калибр двустволочку. Стрелять только залпами. Отходить только вместе. Своих не оставлять. Каждая акция должна быть четко сформулированной, прокачанной и отрепетированной. Причем многовариантно.

Акции должны быть громкими. И атака должна быть направлена так, чтобы не пострадали простые нефтегазы. А жертвами нападений партизан должны становиться Слуги Оккупационного Режима — СОР!

Зачистки проводятся на судей. Те, кто судит партизан, должны отстреливаться. Выявлять особо ярых врагов трудового народа и отстреливать.

Зачистки банкиров. Их ненавидят все: зарабатывают деньги, обирая пенсионеров и бюджетников. Отстрел банкиров поднимет рейтинг партизан.

Зачистки старшего офицерского состава.

Зачистки чиновников-кровопийц. Проворовавшихся, но не осужденных.

Зачистки депутатов — слуг режима. Аплодировать будет вся Нефтегазия!

Можно совместить эти акции с экспроприациями. Но это все надо отрабатывать.

 

— Отработайте, — сказал Устаз, — мы должны знать об искусстве боя все. Камиль, веди мюридов! Всем отрабатывать и учиться. Рашид, командуй.

— Хорошо, Устаз.

— Отряд, внимание! За мной, на площадку для занятий бегом марш!

И начались занятия.

 

* * *

— Устаз! А позволено ли мне спросить тебя? — так обратился Влад к Шейху, опять поймав на себе изумленные и неодобрительные взгляды мюридов.

Спрашивать о чем-нибудь Шейха считалось верхом неприличия. Считалось, что Устаз сам знает, что надо знать мюридам, а чего нет.

— Спрашивай, Рашид.

— Устаз, а почему ты сразу стал называть меня Рашидом? Откуда это, если мне будет позволено поинтересоваться?

— А не снился ли тебе седобородый старец в белых одеждах, который называл тебя Рашид Али?

—???

На изумленный взгляд Влада Шейх усмехнулся. Влад прекрасно понимал, что вопрос, откуда Шейх это знает, не только бестактен, но и останется без ответа.

— Рашид Али — прекрасное имя! Но в Горах двойные имена не приняты, и я назвал тебя Рашид, урезав половину имени. Ты хочешь спросить, откуда я знаю твои сны? Заглянуть в чужие сны — не проблема, если ты очистил свое сердце и успокоил его. Это не значит, что можно ночью приходить во сне и влиять на спящего — это, в содружестве с шайтанами, могут делать лишь колдуны. Нет! Но очистив и успокоив сердце и глядя на брата, которому хочет помочь, Суфий может с дозволения Всевышнего Аллаха заглянуть ему в сердце. Я взглянул в твое сердце, Рашид. И увидел там твои сны. В нашей жизни, ты говоришь, всего два важных события — рождение и смерть. Я добавлю еще одно — ОСОЗНАНИЕ ИСТИНЫ! Одно из имен Всевышнего Аллаха — аль-Хакк. Истина!

— Насколько я знаю, кабаллисты, в том числе хаббардовцы, манипулируют Именами Господа для достижения своих целей...

— Они манипулируют только шайтанами! А шайтаны, в свою очередь, манипулируют ими!

У Влада была на этот счет другая точка зрения, но он благоразумно промолчал, внимательно слушая Устаза.

— Имена Всевышнего, числом девяносто девять, не для того даны людям, чтобы (Астагфируллах!) манипулировать Создателем! Пророк (СААС) сказал нам: «У Аллаха прекрасные имена! Обращайтесь к нему по ним!» Именем Аллаха можно делать многое.

 

— Мне давно хотелось спросить, Устаз, если можно. А как вы тут лечитесь? Здесь же нет ни врачей, ни аптек?

Шейх весело и заразительно засмеялся. Смех подхватили мюриды. Отсмеявшись, Устаз вытер слезы:

— Ну насмешил, Рашид, ну насмешил! МЫ НЕ ЛЕЧИМСЯ — МЫ НЕ БОЛЕЕМ! Мы — Суфии. Но если, по воле Аллаха, болезнь приходит, мы исцеляемся. Есть священное имя Аллаха аш-Шафи (Исцеляющий).

Начинаем лечение со слов «А узу биЛляхи мин аш-шайтани рраджим! Бисмилля Рахмани Рахим» Аллахумма, аш-Шафи, исцели брата нашего. Аллахумма, рахманум, смилостивься над ним. Аллахумма аль-Ваххаб, одари его здоровьем крепким. Раббана тавакальна!» При этом, читая аяты Священного Корана, держим руки в положении Ду’а, а потом касаемся этими руками больного. Если болезнь или рана серьезны — больше братьев соединяет свои Ду’а в едином обращении к Всевышнему. Мы можем читать Ду’а над водой и дать выпить больному. Существует множество дозволенных шариатом лечебных практик. Посмотри на Арби — всего лишь неделю назад он был тяжело ранен, а сейчас — ты даже не увидишь этого. Арби, расстегни рубашку!

Арби расстегнул рубашку. Правая сторона груди и плечо посечены осколками. Раны затянулись. Короста кое-где отвалилась, под ней была розовая кожа.

«Офигеть, скорость заживления...» — поразился Влад. Воин, он знал, что такое раны и как они заживают...

— Урок окончен! — Шейх повернулся и пошел к своему дому.

— Спасибо, Устаз! — вразнобой ответили мюриды.

 

Через час, после предполуденной молитвы, Влад с Камилем болтали, чистя общаковское оружие ветошью и оружейным маслом.

— Понимаешь, Рашид, те, кто не знает мощи коллективной динамической работы, никогда не поймут в чем наша сила. Салман много рассказывал о вашей с ним службе. Скажи, когда полсотни воинов в едином ритме отрабатывали атаку с повтором: «Хороший враг — мертвый враг!» — это увеличивало их силы?

— Конечно! В разы!

— А теперь представь, что эти воины — не кяфиры, а Единобожники. И повторяют они не кровожадную спецназовскую речевку, а слова Священного Корана. Повлияет это на них?

— Без сомнения.

— По воле Всевышнего ты будешь здоров там, где болеют и умирают другие. По воле Всевышнего ты поднимешься там, где подняться невозможно. Раствори свою волю в воле Всевышнего — и ты даже мертвым пойдешь в атаку...

— Но как это сделать, Камиль?

— Идти путем муслима. Избавься от всего в себе, что не соответствует Пути Аллаха! Избегай сомнительного, откажись от запретного. Следуй Сунне. Когда у тебя не будет стремлений и желаний, вне Сунны — ТЫ СТАНЕШЬ СУФИЕМ! У нас нет мощи и силы иной, чем от Аллаха! Когда целитель или маг говорит о своем биополе, о своей силе — мы знаем, что все его силы от его друзей-шайтанов. А содружество с ними никого не доводило до добра... У нас нет никакой силы — вся сила у Аллаха!

— А предсказания?

— Источник тот же. Шайтаны. На три слова правды — одно слово лжи! И ложь сия смысл меняет радикально.

— Но Устаз видит то, что сокрыто...

— Устаз очистил и успокоил сердце. И видит то, что касается мюридов и тех, на кого распространяется любовь ради Аллаха! Устаз выделил тебя, хоть ты и не мюрид. И его любовь к тебе ради Аллаха позволяет ему заглянуть в твое сердце...

— Скажи, Камиль, а если я спрошу Шейха об иных мирах. О мире джиннов и шайтанов, о мире Ангелов, о мире Творения — он расскажет мне что-нибудь?

— Попробуй. Между вечерним уроком и ночной молитвой.

— Попробую.

Друзья аккуратно расставили ухоженное оружие и вышли на улицу.

 

* * *

— Помимо нашего мира существует множество миров, — начал урок Устаз. — Эти миры все связаны, но не соединены. И нельзя сказать, что их взаимопроникновение невозможно. Шайтаны приходят в наш мир.

Они — слуги Иблиса (Да будет он проклят вовеки). А бывает, что некоторые люди проникают в мир шайтанов и джиннов, используя шайтанские искусства и снадобья, правда, Рашид?

— Шейх, ты о путешествиях с шаманом по Нижнему Миру? Миру Голодных духов?

— Да! В Высший вам доступа не было. Расскажи о путешествии.

— Да рассказывать особо нечего. Как-то Шаман предложил прогуляться. Я согласился. Но вместо пешего перехода он достал склянку и два ковшика воды. Накапал в ковшики из склянки и сказал: «Пей!». Мы выпили одновременно. Я спросил «Что это?». «Вытяжка из мухоморов. Особых. Это наш ветер. Сейчас он подхватит нас и унесет в Нижний мир». Мне вдруг стало весело, и я спросил: «Насовсем?». «А это как повезет», — сказал шаман. Неожиданно появилось реальное ощущение ветра. Шамана и меня сдуло с наших тел. Я видел и себя и его в виде золотистых сгустков, меняющих форму. Шаман начал обретать человеческий силуэт. «Придай себе форму», -приказал он. «Какую?» «Прежнюю». Я напрягся и начал лепить себя. Это не передать. Словами, во всяком случае. Мыслью и усилием я делал себе облик. Бредово звучит?

— Ничуть, — возразил Устаз, — это смена формы, смена привязки. Запретные, — он поднял вверх палец. — Запретные знания. Это то, чего делать нельзя. Вы едва не потеряли человеческую сущность. Вполне могли заменить ее шайтанской.

— А вы ничего такого не практикуете?

— Убереги нас Аллах! Нет, конечно! Вы получили силу от снадобий, данных шайтанами. Вы блуждали среди шайтанов и джиннов! Тебя извиняет лишь то, Рашид, что ты в то время был джахилем! И если бы Аллах тебя не вывел на прямой путь, сгинул бы ты среди шайтанов — слуг Иблиса (Да будет он проклят вовеки!). Хвала Всевышнему Аллаху!

— ХВАЛА АЛЛАХУ! — хором повторили мюриды.

— Рассказывай, Рашид! Нам нужно знать о шайтанах и джиннах. Ибо знания — это сила!

— Я восстановил свой облик с некоторыми нестыковками. Получилась помесь меня и терминатора. Шаман посмеялся, и мы отправились в путь. Мы то ли делали длинные шаги, то ли перелеты. Вроде бы устремлялись вверх, но уносились вниз. Откуда-то снизу из тьмы проступил тусклый багровый свет.

— Хутама! Адское пламя.

— Возможно, — не стал спорить Влад. — Мы пронеслись над этим свечением. И вроде как, изогнувшись, траектория ввела нас обратно — туда, откуда мы пришли. Только мы оба были иными. Глаза светились, тело отливало бронзой. Огромные мышцы и огромный фаллос, который я себе «сотворил», выбирая облик, давали какое-то фантастическое ощущение сверхсилы. «А теперь, — сказал шаман, — выбери облик зверя». «Какого?» «А какой тебе больше всех нравится?» «Кот». «Вот пусть будет Кот». И я обрел облик огромного серого Кота. Шерсть отливала золотистым свечением. Позже, кстати, я нашел на деревьях следы своих когтей (где я точил их), что косвенно подтверждало реальность путешествия.

— Это мир джиннов и шайтанов. А что сказал твой Шаман о Высшем Мире — Мире Ангелов?

— Когда я спросил: «Можем ли мы туда попасть?» — он ответил: «А кто нас туда пустит?».

— Верно. Не пустят. Это — запретные пути и запретные знания. Важно не только, какую силу и сколько взять. Ккуда важнее — ОТ КОГО! Камиль, поясни мои слова.

И Устаз пошел прочь, таким образом оставив Камиля в необходимости продолжать урок.

— Это как в девяностые. Тебе дают мешок денег. Не так важно — сколько и зачем, как важно КТО! Если тебе дает деньги друг — это одно. Правительство — другое. А если тебе дают денег бандиты — то только для того, чтобы потом с тебя стянуть все, что смогут. Так вот, бандиты с шайтанами — как комар рядом с вертушкой. А ведь чем значимей дар, тем труднее от него отказаться. Тяжелее всего отказаться от Силы. Может возникнуть мысль о возможности принять дар шайтанов, а затем попробовать их кинуть. Не выйдет — договор с шайтанами имеет страшную силу! Прокляты все, кто берет что-либо от них! И ждет их Адское пламя. Иншаллах! Потому, Братья, скажем спасибо Рашиду за увлекательный рассказ и перейдем к чтению Корана.

 

Позже Влад разговаривал с Камилем.

— Зачем Устаз попросил меня рассказать о шаманских трюках с шайтанами?

— Устаз ничего не делает зря, Рашид! Это, полагаю, было нужно, чтобы братья узнали о том, что могут творить шайтаны и их слуги для сбивания людей с Истинного Пути!

— На все воля Аллаха!

— На все воля Аллаха!

* * *

В Питере Влад часто вспоминал беседы с Мудрецом.

Иногда ловил себя на том, что на многое начинает смотреть с его позиций. И с позиций его мюридов.

Влада удивляла реакция общества на мусульман. Влада поражало поведение самих мусульман (во всяком случае, тех, кто себя таковыми полагал, не имея к тому никаких оснований). Влад недоумевал — он в стране слепых, глухих или как «Джельсомино в стране лжецов»?

Иногда Владу начинало все напоминать театр абсурда.

«Путь Суфия, — говорил Устаз, — это путь Ахлю Сунна ва ль Джамаа! Совершайте предписанное, отвергайте все запретное и сторонитесь сомнительного — это и будет путь Суфия».

Однажды Влад покупал что-то в магазинчике в пригороде, неподалеку от своего жилища.

Перед ним в кассу стояли два узбека-гастарбайтера. Обсуждали «шакалов-ментов» и неприязнь местных доступных кыз к ним. Влад увидел в их корзинке, кроме еды двухлитровую емкость свинячьего пойла и колбасу из свиньи.

— Эй, дост! — сказал Влад. — Бу йок маса халал! Бу харам! Чундым? (1)

Оба узбека уставились на Влада с недоумением. Они прекрасно поняли, что сказал Влад, но на всякий случай один сказал: «Чунмадым!» (Не понимаю!).

— Сен чундым амас (2), — рявкнул Влад. — Если я вас обоих, меймун-оглы (3), понимаю, то и вы меня понимаете прекрасно.

 

(ПРИМЕЧАНИЕ)

(1) — Эй, Друг! Это не дозволено! Это харам, понятно?

(2) — Все ты понял!

(3) — Сыновья обезьяны.

(КОНЕЦ ПРИМЕЧАНИЯ)

 

— Понимаешь, Брат, — сказал тот, что постарше. — Мы очень устаем, тяжелый работа. Немножко пива — хорошо. А немножко колбаса — вкусно.

— Немножко пива — тебя ведут прямиком в объятия шайтанов, — сказал Влад. — А чучка-га казы-харам ускорит твой путь. Ты муслим — как ты можешь покупать эту мерзость?

— Ваххабит! — шепнул второй ему на ухо. — Пошли, положим на место, потом вернемся и забер