Часть I – Прасковья Муравьёва, Варвара Шаховская, Марфа Муравьёва, Пелагея Штейнгейль, Евдокия Фаленберг, Феодосия Тизенгаузен, Мария Берстель, Вера Муравьёва

Представьте себе, между декабристками и жёнами декабристов есть большая разница, хотя все они, безусловно, были спутницами жизни участников восстаний 1825 года и/или осуждённых членов российских тайных обществ. И вот в чём она заключается: все декабристки на момент ареста своих мужей уже состояли с ними в браке, и все они после вынесения им приговора отправились за ними на сибирскую каторгу. Жёны декабристов – те их супруги, которые либо (по разным причинам) не захотели или не смогли разделить судьбу своих мужей в Сибири, либо те, которые вышли замуж за декабристов уже на поселении (причём не обязательно официальным образом), либо ещё позже, после возвращения “государственных преступников” из Сибири в Европу.
О большинстве “сибирских жён” декабристов историкам сказать нечего – кроме их ФИО до замужества, и социального статуса (в большинстве своём – очень низкого). Женщин, равных декабристам по воспитанию и образованию, в Сибири было “днём с огнём” не найти. Максимум, на что могли рассчитывать “государственные преступники”, выйдя на поселение – это на дочерей священников, врачей или местных мелкотравчатых чиновников. Да и то – только в том случае, если судьба не заносила их в какую-нибудь глухую деревню, где жениться можно было только на лесной кикиморе… Поскольку в своих передвижениях даже в Сибири декабристы были очень ограничены – даже поездка в соседнюю деревню была невозможна без разрешения из С.-Петербурга, или, как минимум, от сибирского генерал-губернатора, многие из них так и остались одинокими на всю жизнь.

Совершенно исключительное место в истории движения декабристов занимает жена декабриста Александра Николаевича Муравьёва – её нельзя отнести к “классическим” декабристкам, хотя со своим мужем они поженились ещё за 7 лет до восстания на Сенатской площади, и она последовала за ним в Сибирь. Но при этом её супруг, в отличие от своих товарищей по несчастью, хоть и был осуждён по VI разряду (каторжные работы сроком на 6 лет, затем бессрочное поселение в Сибири), тем не менее, “по уважению совершенного и искреннего раскаяния” был сразу (минуя каторгу) отправлен в ссылку в Верхнеудинск (сейчас – город Улан-Удэ, столица Бурятии), причём “без лишения чинов и дворянства”, где ему сразу же было разрешено вступить в гражданскую службу. Историки до сих пор гадают о причинах такого невиданного царского снисхождения к одному из членов ещё преддекабристской организации “Священная артель”, основателю Союза спасения, члену Военного общества и Союза благоденствия до мая 1819 (член Коренного совета, некоторое время руководил Московской управой). Но факт остаётся фактом – как сам декабрист Александр Муравьёв, так и его жена, стоят, так сказать, “особняком” в истории движения декабристов. Ещё и по той причине, что Александр Муравьёв – единственный из осуждённых по “делу декабря 1825 года” – сделал головокружительную карьеру на царской службе ещё в то время, когда его соратники не вышли с каторги на поселение.

МУРАВЬЁВА ( княжна ШАХОВСКАЯ) ПРАСКОВЬЯ МИХАЙЛОВНА (22.8.1788-29.01.1835)
Со стороны матери, урождённой графини Елизаветы Сергеевны Головиной (1764-1831), была потомком дворянского рода греко-крымского происхождения Ховриных (ставших в московских палестинах Головиными). Прапрадед матери Муравьёвой, знаменитый соратник Петра I, фельдмаршал, генерал-адмирал, Фёдор Алексеевич Головин (1650-1706), грамотой императора Священной Римской империи германской нации Леопольда I от 5 (16) ноября 1701 года, был возведён, с нисходящим его потомством, в графское Римской империи достоинство.

Отец и мать Прасковьи Михайловны Муравьёвой. Художник Ф.А.Тулов, начало 1800-х годов. Её отцу, князю Михаилу Александровичу Шаховскому, здесь около 45 лет. Матери, Елизавете Сергеевне – под 40.

И со стороны матери, и со стороны отца жена декабриста была потомком дворянского рода Черкасских, родоначальником которого является патриарх черкесских княжеских родов Инал Светлый, правивший в Черкесии XV в.
Отец Муравьёвой, бригадир, князь Михаил Александрович Шаховской (1758-1817), был прямым потомком Рюрика, и на этом, собственно, все его достижения заканчиваются. Война 1812 года разорила князя, а его скоропостижная смерть в 1817 году только усилила бедственное положение семьи. Кроме вдовы, князь Шаховской оставил после себя единственного сына и восемь дочерей-бесприданниц, которых мать всеми силами старалась пристроить замуж (над чем потешались тогда в высшем дворянском свете), и не безуспешно – старыми девами остались только три из них, да и то у одной из этих трёх был жених (об этом дальше). Младшая сестра Прасковьи Михайловны (вообще-то, жена декабриста была самой старшей из детей князя и княгини Шаховских, так что все её сёстры и брат были младшими по отношению к ней), Александра (1805/1806-1863) в 1834 году вышла замуж за вдовца Николая Евгеньевича Лукаша (1796-1868), который был, хотя и назаконнорожденным, первенцем Александра I – ещё в бытность самодержца наследником престола. Мать сына императора, тогда ещё в статусе “девицы”, Софья Сергеевна Всеволжская (в замужестве княгиня Мещерская)(1775-1848), была дочерью богатейшего генерал-поручика Сергея Всеволожского от брака с фрейлиной Екатерины II Екатериной Зиновьевой. Таким образом, чета Муравьёвых породнилась (пускай и довольно своеобразным образом) с российским императорским домом Романовых.

Княжна Прасковья Шаховская и Александр Муравьёв познакомились 6-го (18-го) декабря 1816 года. Место и подробности их знакомства неизвестны. Дата дошла до наших дней благодаря тому, что декабрист всегда отмечал её (о чём остались упоминания в его письмах), и даже на внутренней стороне его обручального кольца была выгравирована надпись в память об этом событии. Брак, безусловно, был заключён по любви.
Свадьба Муравьёвых состоялась 7-го октября 1818 года в родовом селе Шаховских Белая Колпь Волоколамского уезда Московской губернии. Жениху было 26 лет, невеста была на 4 года его старше, ей было 30 (по представлениям того времени – безнадёжная старая дева).
Официально считается, что мать и брат дали в приданое Прасковье Михайловне село Ботово Волоколамского уезда. На деле им нечего было давать своей дочери и сестре – семья была в долгах, как в шелках, так что это село “с деревнями” и 600 крепостных душ было куплено молодожёнами в долг после свадьбы, а позже заложено в Опекунском совете. В 1826 году у Александра и Прасковьи Муравьёвых было 102 тыс. рублей долга (огромная сумма по тем временам), и никаких доходов, кроме как со своих крепостных (муж был в отставке с 1818 года, так что у него даже жалованья не было).
Во всём остальном, в общем и целом, вполне счастливые 9 лет совместной супружеской жизни (до ареста Муравьёва) омрачались лишь смертью их детей. До 1826 года Прасковья Михайловна родила двух дочерей и трёх сыновей, ни один из которых (кроме дочери Софьи (1822-1851)) не дожил до двух лет.

Супруги Прасковья и Александр Муравьёвы. Художник Ф.А.Тулов, Белая Колпь, Волоколамский уезд Московской губернии. Прасковья (ещё княжна Шаховская) – середина 1810-х годов, итальянский карандаш. Александр – 20-е годы XIX века, незадолго до восстания декабристов.

МУРАВЬЕВ Александр Николаевич (10.10.1792-18.12.1863). Отставной полковник Гвардии генерального штаба.
Отец – общественный деятель, основатель Московского учебного заведения для колонновожатых генерал-майор Николай Николаевич Муравьев (1768-1840), мать – Александра Михайловна, урождённая Мордвинова (1770-1809). Воспитывался дома. В службу вступил из студентов Московского университета колонновожатым в свиту по квартирмейстерской части – 1.03.1810, подпоручик – 14.09.1810 с назначением состоять «при исправлении подробной карты России», с осени 1810 по январь 1811 находился на съемках в Волынской и Киевской губернии, состоял при генерал-квартирмейстере 1 западной армии – с марта 1812, в июне поступил в 5 корпус, участник Отечественной войны 1812 (Бородино – награжден орденом Анны 4 ст., Тарутино, Малоярославец, Красное, за взятие Вязьмы получил золотую шпагу за храбрость) и заграничных походов (Бауцен, Кульм, откомандирован в корпус Платова – 11.09.1813, Лейпциг, Фер-Шампенуаз, награжден орденами Владимира 4 ст с бантом и Анны 2 ст, прусским орденом “За заслуги” и знаком прусского железного креста – Кульмским крестом, баварским орденом Максимилиана, австрийским орденом Леопольда), поручик – 16.03.1813, штабс-капитан – 2.11.1813, переведен в Гвардии генеральный штаб – 1.08.1814, капитан – 20.08.1814, полковник – 7.03.1816, обер-квартирмейстер при 1 резервно-кавалерийском корпусе, начальник штаба гвардии отряда во время пребывания гвардии в Москве в 1817-1818. Арестован по приказу Александра I за неисправность унтер-офицеров на крещенском параде – 6.01.1818, в знак протеста подал в отставку и уволен от службы – 7.10.1818. Масон, член ложи «Елизаветы к добродетели» (конец 1810) и ложи во Франции (1814), ложи «Трёх добродетелей» (с 1816, в июне 1817 – августе 1818 её наместный мастер).
Приказ об аресте – 5.01.1826, арестован в с. Ботове Волоколамского уезда – 8.01.1826, доставлен в Петербург на главную гауптвахту – 13.01.1826, 14.01 переведен в Петропавловскую крепость («присылаемого Муравьева, отставного полк[овника], посадить по усмотрению, содержа хорошо»).

Не исключено, что не последнюю роль в столь лёгком (по сравнению с его товарищами по тайным обществам) приговоре Александру Муравьёву сыграло то обстоятельство, что он отошёл от политической деятельности сразу после своей женитьбы, ещё в 1818 году. Кстати, его убеждения не были секретом для для его жены – она всегда с уважением относилась к интересам супруга, старалась понять его мысли и стремления и пыталась войти в круг его увлечений. По воспоминаниям друга Александра Муравьёва, декабриста Ивана Якушкина, Прасковья Михайловна даже пела с мужем дуэтом “Марсельезу”.
Поэтому арест Муравьёва (по свидетельству современников) не стал для его жены неожиданностью. Его арестовали 5-го января (все даты даны по старому стилю), а уже 7-го Прасковья Дмитриевна с 4-летней дочерью Софьей отправилась следом за ним в С.-Петербург, где старалась облегчить ему тяжесть заключения. Она писала ему письма со словами утешения, и писали даже, что «эта верная супруга ежедневно, в условленный час приходила под слуховое окошко, которое освещало камеру её мужа и, не видя друг друга, они грустно утешались мыслью, что находятся рядом».
В конце апреля она добилась свидания, которое расстроило обоих супругов – Александр выглядел осунувшимся, больным и усталым. Прасковье (у которой с начала 1820-х годов врачи обнаружили первые признаки туберкулёза) эти месяцы разлуки и тревоги тоже стОили сил и здоровья.
То, что Муравьёва разделит с мужем любую ссылку или даже каторгу, было понятно с самого начала. Поэтому никто из родных даже не пытался её отговаривать от этих планов. Более того – вместе с женой декабриста в Сибирь поехали две её незамужние сестры – Александра и Варвара (она была невестой декабриста Петра Муханова). К тому же, единственная дочь Прасковьи Дмитриевны, 4-летняя Соня, вместе с матерью и тётушками тоже отправилась к отцу в Сибирь – она стала единственным ребёнком декабриста, которому было разрешено разделить судьбу своих родителей (ссылка не каторга, пусть даже они находятся в одном месте).
Муравьёв был отправлен из Петербурга в Якутск – 28.07.1826, предписано было «отправить с фельдъегерем, наблюдая, чтобы он ехал в телеге, а не в своем экипаже» (жене было запрещено ехать вместе с мужем и разрешено только отправиться за ним вслед – они так и ехали через всю Сибирь, своеобразным “караваном” на расстоянии в один день пути, ехать вместе им позволили только в Иркутске).

Как это ни странно, первое время в Верхнеудинске (Улан-Удэ) местный климат пошёл жене декабриста на пользу, страшная болезнь (в то время туберкулёз не лечили) отступила. В декабре 1827 года у супругов родилась дочь Прасковья. Весной 1828 года Муравьёв получил место иркутского полицмейстера, после чего семья оставила Верхнеудинск. Спустя ещё три года он был произведён в статские советники и определён председателем Иркутского губернского правления – дальше у него карьера круто пошла в гору, никуда не сворачивая.
В отличие от семейных дел, которые ухудшались из-за вновь вернувшегося к его жене туберкулёза.
В августе 1830 года (Прасковье Михайловне было уже 42 года) у Муравьёвых родился долгожданный сын. «Она так счастлива, что… у неё сын родился!.. Наконец у нас сын – и сын Иоанн!» – писал ликующий отец родственникам об этом радостном событии.

Двое из семи детей Прасковьи Муравьёвой, пережившие свою мать. Дочь Софья (1822-1851) – единственный ребёнок декабристов, который разделил судьбу своих родителей (матери разрешено было взять её в Сибирь, куда она отправилась в 4 года). Никогда не была замужем по причине слабости здоровья. Умерла, как и её мать, от чахотки (туберкулёза), в возрасте 29 лет. Сын Иван (1830-1864) – скорее всего, умер тоже от чахотки через год после смерти отца, в возрасте 34 лет.

В 1832 году Муравьёв был назначен председателем Тобольского губернского правления, и исправлял должность тобольского гражданского губернатора (!) с 30.10.1832 (его товарищи-декабристы только начали выходить с каторги на поселение).
В январе 1833 года скончалась всеобщая семейная любимица, пятилетняя дочь Муравьёвых, Прасковья. Это заметно сказалось на здоровье жены декабриста.
Новый переезд семьи, теперь в Вятку (Александра Михайловича назначили председателем уголовной палаты – 21.12.1833), тоже не пошёл ей на пользу – она худела, бледнела, всё больше кашляла. Где-то с лета 1834 года Муравьёва погрузилась в состояние глубочайшей депрессии, о чём писала приехавшая к ней в Вятку сестра, княжна Марфа Шаховская. В декабре 1834 года Прасковья Михайловна окончательно слегла. Александр Муравьёв ходатайствовал о переводе на службу в южные губернии, но было уже поздно. Жена декабриста умерла 10-го февраля 1835 года, поручив мужа и детей своей сестре, княжне Марфе Михайловне Шаховской. Это было тяжёлым ударом для Александра Николаевича: «с ней он потерял все, что только можно назвать счастием на земле». Её тело было перевезено в Москву и похоронено в Симоновом монастыре (могила не сохранилась). Поскольку декабристу въезд в столицы был запрещён, он не смог присутствовать ни на отпевании, ни на похоронах своей жены. А 25.05.1835 года пришло запоздалое назначение Муравьёва на службу в Таврическую губернию, куда Муравьёв отправился со свояченицей и детьми уже вдовцом. В дальнейшем декабрист занимал должности Архангельского губернатора (1837-1839), Нижегородского военного губернатора (1856-1861). Был участником Крымской войны в звании генерал-майора, в 1861 году, за 2 года до смерти, был назначен сенатором в Москву.

В связи с судьбой Прасковьи Муравьёвой стОит упомянуть и о судьбе её двух младших сестёр, княжон Варвары (1892-1836) и Марфы (20.12.1799-1885), которые оказались очень тесно связаны с жизнью её семьи и историей декабристов.

Как я уже упоминала, Варвара Шаховская выехала в Сибирь вместе с Прасковьей Муравьёвой в конце июля 1826 года, и полностью разделила со своей старшей сестрой и зятем все трудности жизни в ссылке. Хотя, безусловно, главным мотивом девушки (Варваре было тогда уже 34 года) было воссоединение со своим женихом (по некоторым данным – и любовником), декабристом Петром Александровичем Мухановым (1799-1854). Почему она, по примеру других невест декабристов – Камиллы Ледантю и Полины Гёбль, не обратилась напрямую к императору с просьбой о разрешении вступить в брак с “государственным преступником”? А потому что ей, в отличие от француженок, для того, чтобы стать женой Муханова, требовалось специальное разрешение не только императора, но и Церкви (то бишь, Синода РПЦ), и поэтому привлекать внимание к своей проблеме Варвара Михайловна не хотела. Дело в том, что единственный брат княжон Шаховских, князь Валентин Михайлович (1801-1850), был женат на младшей родной сестре декабриста Муханова, Елизавете Александровне (1803-1836), и это, хотя и не кровное, родство, согласно правилам РПЦ, делало брак Варвары Шаховской и Петра Муханова близкородственным (инцестом), т.е. невозможным. В подобных случаях всё зависело исключительно от доброй воли императора и церкви. Но не в этот раз.
31.08.1833 Муханов обратился к иркутскому гражданскому губернатору И.Б. Цейдлеру с прошением о позволении вступить в брак с девицей Шаховской. В тот же день он отправляет письмо к матери с просьбой о ходатайстве по этому вопросу в высших инстанциях. Ещё ранее (12.07.1833) сама Шаховская из Тобольска обратилась письмом к А.Х. Бенкендорфу с аналогичной просьбой. В положительном решении вопроса они не сомневались. Однако, 6.11.1833 Бенкендорф предписал генерал-губернатору А.С. Лавинскому передать Муханову, что тот не может вступить в брак, так как «Муханов по правилам греко-российской церкви по причине родства его с княжной Шаховской не может на ней жениться».

При повторном прошении о браке на имя нового генерал-губернатора Восточной Сибири С. Б. Броневского Муханову вручили предписание прекратить со своей бывшей невестой даже официальные письменные сношения. По сведениям жандармерии, через неё шла значительная часть секретной переписки декабристов. Однако осенью 1834 года И. Б. Цейдлер задержал письма из Тобольска княжны Варвары Шаховской и её сестры Прасковьи Муравьевой, адресованные Муханову, спрятанные в посылке с семенами под двойным дном. А. Х. Бенкендорф потребовал объяснений, на что декабрист Александр Муравьёв ответил, что это всё из-за излишней «женской мечтательности». Шаховской и Муравьёвой пришлось писать объяснительные письма с извинениями. По некоторым полунамёкам в переписке Муравьёвых и Шаховских можно сделать предположение, что сразу после того, как в 1833 году княжне Варваре и Муханову было окончательно отказано в браке и запрещено какое-либо общение, она тайно приехала к своему жениху в Братск, где он тогда находился на поселении, и провела с ним вместе несколько недель. Таким образом они попрощались навсегда (Варвара Шаховская тогда уже была больна туберкулёзом, и знала, что её дни сочтены). Их никто не выдал.
Несостоявшаяся жена Муханова, княжна Варвара Шаховская, в конечном итоге умерла, как и её сестра Прасковья, от чахотки – всего через полгода после неё, 24-го сентября 1836 года, в Симферополе. Ей было 44 года.
Через два месяца после смерти Варвары Шаховской скончалась (23 октября), в возрасте 33 лёт, и сестра Муханова, княгиня Елизавета Шаховская, которая была непосредственной причиной невозможности их брака (впрочем, переживи невеста Муханова его сестру, жениться им всё равно бы не разрешили – со смертью родственника родство с ним никуда не девается). Через год после смерти невесты Вареньки и сестры Лизы Муханов написал стихи:
«На могиле новой два креста стоят,
Под доской дубовой две сестры лежат.
Часто со слезами спрашиваю я:
«Нет ли между вами места для меня?»

Даггеротип (фотография) Петра Муханова. Иркутск, после 1842 года. Снимок с утерянного портрета княжны Варвары Шаховской – скорее всего, 20-х годов XIX века, до Сибири.

Долгие годы после смерти невесты Пётр Александрович, как мог, боролся с депрессией. Занимался хлебопашеством (неудачно), мелкой торговлей, охотой и рыбалкой – эти увлечения давали ему дополнительные средства заработка и пропитания, что в его, всегда стеснённом, материальном положении, было важно. Кстати, именно Муханов преподавал всем детям декабристов – в частности, Волконским и Трубецким – математику. С чего, разумеется, имел дополнительный доход к своему скромному бюджету. В конце 40-х годов ему было разрешено переехать в Иркутск, где он купил себе маленький домик. У него вновь появились надежды устроить свою личную жизнь: В августе 1853 года Муханов сообщил о своем намерении вступить в брак с Марией Александровной Дороховой (1811- 1887) (она приходилась двоюродной сестрой декабристам Ф.Ф. Вадковскому и З.Г. Чернышеву, с 18-го августа 1849 была назначена начальницей Иркутского института благородных девиц) – женщиной 42 лет, “отличной доброй души”, пользующейся любовью и большим уважением в Иркутске. «Дело не в страсти пламенной, – писал он, – но в тихой, смирной жизни двух пожилых людей, в общем перенесении недуга и сердечном утешении».
В надежде на успех ходатайства матери (о возможности вернуться из ссылки на родину), Муханов строил планы личной жизни. Как только будет получено положительное решение, должно было состояться его бракосочетание с Дороховой, после чего она должна была сразу отправиться к его родным, не дожидаясь, когда будут завершены все формальности с его отъездом из Сибири.
3 декабря 1853 года Н. А. Муханова через генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьёва подает новое прошение о переселении сына «во внутренние губернии» России. Муравьев передал её прошение А. Ф. Орлову. Тот ответил, что затрудняется в успехе, ввиду отказа на аналогичную просьбу в августе. Обещал доложить об этом императору. Это ходатайство Н. А. Мухановой также осталось без последствий. Хотя на этот раз никаких “родственных” препятствий браку не было.
Последние письма декабриста полны трагической безысходности. “От брата ни гроша, и просто нечего есть, должен был продавать сани и другие вещи, чтобы кормить людей”, – писал он. Утром 12 февраля 1854 года, в возрасте 55 лет, Пётр Муханов скоропостижно скончался.

Вторая жена декабриста Александра Муравьёва, младшая сестра его первой жены Прасковьи, Марфа Михайловна. Здесь ещё княжна Шаховская.

Другая сестра Прасковьи Муравьёвой, княжна Марфа Шаховская, с точки зрения РПЦ, не могла вступить в брак со своим зятем Александром Муравьёвым ровно по тем же причинам, по которым её сестра Варвара не могла стать женой декабриста Петра Муханова, и даже более того – в данном случае родство потенциальных мужа и жены было ближе. Однако, в 1841 году (в 42 года) она, с высочайшего разрешения, тем не менее, стала законной супругой вдовца своей сестры. Объясняется это тем, что два младших брата декабриста Муравьёва – Николай Муравьёв-Карский (1793-1866) и Михаил Муравьёв, граф Виленский (1796-1866) стали к тому времени преданнейшими “цепными псами” Николая I, его лучшими держимордами. Николай прославился, как душитель Кавказа (в 1863 году он стал там наместником), а Михаилу принадлежит сомнительная слава истребителя белоруской и литовской идентичности населения в бытность его гродненским, минским и виленским генерал-губернатором (1863-1865) (об обоих братцах декабриста есть большие статьи на Википедии). Известен анекдот, из-за которого за Михаилом Муравьёвым закрепилось прозвище «вешатель»: после подавления польского восстания 1831 года, в котором он активно участвовал, на поступивший вопрос одного из гродненских горожан, не является ли новый губернатор «родственником моему былому знакомому Сергею Муравьёву-Апостолу, который был повешен в 1826 году?», Муравьёв ответил: «Скажите этому ляху, что я не из тех Муравьёвых, что были повешены, а из тех, которые вешают».
Разумеется, родственник столь ревностных слуг царского режима, пусть и декабрист в прошлом, был достоин императорской милости, и поэтому Александр Муравьёв смог жениться на своей свояченице, в отличие от отщепенца Муханова, который вёл себя очень стойко ещё во время следствия по делу декабристов, навсегда остался верен своим убеждениям, и вообще был одним из самых стойких и последовательных декабристов – за что и заплатил личным счастьем. Что ещё раз подтверждает полную зависимость (в данном случае – в прошлом, но и сейчас ничего не поменялось) РПЦ от высшей государственной власти в России.

Баронесса фон ШТЕЙНГЕЙЛЬ (ШТЕЙНГЕЛЬ), урождённая ВОНИФАТЬЕВА ПЕЛАГЕЯ ПЕТРОВНА. Годы жизни неизвестны. Дочь действительного статского советника, директора Кяхтинской таможни. Замужем за декабристом с 1810 года. На момент восстания декабристов у супругов Штейнгелей было десять детей (по факту девять – одна из их дочерей умерла через год после рождения). Из которых старшей дочери Юлии было 14 лет, самому младшему сыну Владимиру – полгода. Скорее всего, именно это обстоятельство исключило для Пелагеи Петровны возможность отправиться вслед за мужем в Сибирь. К тому же, Штейнгели не были богаты, землёй и крепостными крестьянами не владели – всех сыновей барона после отправки отца на каторгу “всемилостивейшим” императорским указом определили в казённые учебные заведения за государственный счёт.

Барон фон ШТЕЙНГЕЙЛЬ (ШТЕЙНГЕЛЬ) ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ (13.4.1783-20.9.1862)
Один из самых старших декабристов, на момент восстания ему было 42 года.
Что интересно – он родился в Пермском крае, его детство, юность, и начало карьеры прошли в Сибири.
Из дворян Московской губернии («родом из дворян бранденбург-байрейтских»). Родился в г. Обве Пермского наместничества. Отец – барон Иоганн Готфрид Штейнгейль (ок. 1750-14.5.1804), с 1772 на русской службе, обвинский капитан-исправник, затем городничий; мать – Варвара Марковна Разумова, дочь купца. Воспитывался в Морском кадетском корпусе, куда поступил 14.8.1792, гардемарин – 9.5.1795, старший унтер-офицер – 18.10.1798, мичман с определением в Балтийский флот – 18.5.1799. С 1795 плавал по Балтийскому морю, в 1799-1800 в эскадре контр-адмирала П.В. Чичагова у берегов Англии и Голландии, в 1802 командирован в Охотский порт и, командуя транспортами, плавал в 1803-1806 в Охотском море, поступил в Иркутскую морскую команду – декабрь 1806, лейтенант – 11.1.1807, назначен командиром Иркутской морской команды – май 1807, в 1809 обозревал реки Нерчинского края вплоть до Амура, переведен в Балтийский флот – 24.11.1809, назначен чиновником по особым поручениям при сибирском генерал-губернаторе И.Б. Пестеле (отце одного из лидеров декабристов, Павла Пестеля, повешенного в Петропавловской крепости) и командирован в Иркутск – 14.2.1810, «за болезнью» уволен от службы капитан-лейтенантом – 14.12.1810, зачислен в 4 дружину петербургского ополчения – 3.8.1812, участник Отечественной войны 1812 (Полоцк – награжден орденом Анны 2 ст., Чашники – награжден орденом Владимира 4 ст. с бантом, Березина – вторично награжден тем же орденом) и заграничных походов (Данциг), откомандирован в новгородское ополчение дежурным майором – 7.4.1813, поступил в 5 сводную дружину петербургского ополчения – 26.9.1813, назначен адъютантом к генералу от кавалерии московскому главнокомандующему А.П. Тормасову – 24.9.1814 и управлял его канцелярией, переименован по кавалерии майором – 25.4 1815, за отличие по службе подполковник – 30.8.1816. Уволен от службы для определения к статским делам – 4.12.1819, служил у частных лиц в Тульской губернии, в Астрахани, в 1821 собирался открыть в Москве пансион для юношества, с осени 1821 служил у поставщика армии В.В. Варгина. Крестьян не имел.
Член Северного общества (1824), активный участник подготовки восстания, участник совещаний членов Северного общества накануне восстания, один из авторов «Манифеста к русскому народу» и автор «Приказа войскам». В течение дня 14.12.1825 несколько раз появлялся на площади.

Барон Владимир фон Штейнгейль. Досибирский портрет неизвестного художника,

Выехал в Москву – 20.12.1825, приказ об аресте – 30.12.1825, арестован в Москве – 2.1.1826; 6.1 доставлен в Петропавловскую крепость («посадить по усмотрению под строгий арест») в №7 Никольской куртины. Осужден по III разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжную работу на 20 лет. Отправлен в Свартгольмскую крепость – 25.7.1826, срок сокращен до 15 лет – 22.8.1826, отправлен в Сибирь – 17.6.1827, доставлен в Читинский острог – 15.8.1827, прибыл в Петровский завод – 23.9.1830, срок сокращен до 10 лет – 8.11.1832.
В 1835 году определён на поселение в село Елань Иркутской губернии. В марте 1837 года по своему ходатайству переведён в город Ишим Тобольской губернии, в 1840 году – в город Тобольск, в 1843 году – в город Тару, и в 1852 году – вновь в Тобольск.
По манифесту об амнистии 26.8.1856 был восстановлен в прежних правах, выехал из Тобольска – 29.9.1856
В Ишиме жил в гражданском браке с вдовой местного чиновника, от которой у него было двое детей: Мария (1841 г.р.) и Андрей (1842 г.р.). Андрей учился в тобольской гимназии под фамилией Петров, позднее – в Петербургском Технологическом институте. По прошению их отца 20.5.1857 им была дана фамилия Бароновы (то есть, своими законными детьми, с правами дворянского титула, декабрист их всё равно не признал, иначе просил бы дать им его фамилию) и права личного почетного гражданства (определение Правительствующего Сената 18.6.1857). Насколько известно, из Сибири Штейнгейль вывез только сына, дочь осталась в Сибири с матерью.

Пелагея Петровна фон Штейнгейль к моменту возвращения декабриста из Сибири была ещё жива. Вот только его законной женой она уже давно не была. В письме от 12 марта 1859 года Владимир Штейнгейль сообщал декабристу Ивану Пущину о своём визите к начальнику штаба корпуса жандармов и управляющему III отделением А.Е.Тимашеву. Декабрист добивался разрешения носить медаль 1812-го года и ОТМЕНЫ ЮРИДИЧЕСКОГО РАСТОРЖЕНИЯ брака с женой. Скорее всего, баронесса воспользовалась своим правом упрощённого развода с “государственным преступником” вскоре после осуждения мужа – Николай I всячески приветствовал и поддерживал такие решения жён декабристов (на деле, всего четыре жены осуждённых “по делу 1825 года” – вместе с баронессой Штейнгейль – воспользовались такой возможностью, хотя именно её обычно не считают) – скорее всего, ради того, чтобы власти наверняка определили её пятерых сыновей на казённое содержание в учебные заведения.
Медаль Штейнгейлю разрешили носить через несколько дней после ходатайства. Что касается восстановления брака с женой, то об этом ничего не известно.
Судя по тому, что до своей смерти в 1862 году декабрист проживал у своего сына, Вячеслава Владимировича (1823-1897), инспектора Александровского лицея, в С.-Петербурге, либо ему не удалось аннулировать развод с супругой, либо она вскоре после этого скончалась (о чём нет никакой информации).

МУРАВЬЁВА (ГОРЯИНОВА) ВЕРА АЛЕКСЕЕВНА (1.6.1790-31.5.1867)
Дочь вологодского губернатора и ростовского помещика Алексея Алексеевича Горяинова (1744-1826).
Замуж за декабриста Артамона Муравьёва она вышла (2-го ноября 1818) поздно по понятиям того времени – ей было уже 28 лет, её муж был на 3 года младше.
Судя по всему, брак был заключён по любви. В “особых приметах” Артамона Муравьёва (их жандармы записывали в личном деле каждого заключённого) указано: “…на правой руке проколото порохом Vera, что означает имя жены его”.

Супруги Артамон и Вера Муравьёвы. Портреты неизвестных художников 20-х годов XIX века, до Сибири.

МУРАВЬЁВ АРТАМОН ЗАХАРОВИЧ (3.10.1793-4.11.1846)
Полковник, командир Ахтырского гусарского полка.
Был троюродным братом более известных, чем он сам, декабристов Михаила Лунина, Никиты и Александра Михайловичей Муравьевых, Сергея, Матвея и Ипполита Муравьевых-Апостолов, родством своим и окружением как бы обреченным на участие в тайных обществах.
Дворянин. Отец – Захар Матвеевич Муравьев (1759-1832), артиллерийский офицер, впоследствии действительный статский советник; мать – Е лизавета Карловна Поссе, в первом браке – Энгельгардт. Воспитывался в Московском университете с 1809, затем в Московском учебном заведении для колонновожатых. В службу вступил колонновожатым – 5.8.1811, прапорщик квартирмейстерской части с откомандированием в Дунайскую армию к адмиралу Чичагову – 24.1.1812, участник Отечественной войны 1812 (при преследовании французских войск), командирован в Петербург – 14.12.1812 и переведен затем в Западную армию адъютантом М.Б. Барклая-де-Толли (кстати, этот генерал приходился кузеном его матушке, в его семье воспитывалась младшая сестра Артамона, Екатерина), участник заграничных походов (Бауцен, награжден орденом Анны 4 ст.; Дрезден, Кульм, награжден орденом Владимира 4 ст. с бантом; Лейпциг, Париж, награжден прусским орденом За заслуги и знаком прусского железного креста), подпоручик – 26.2.1813, поручик – 4.10.1813, штабс-капитан – 18.3.1814, переведен в Кавалергардский полк – 6.5.1814, вернулся в Петербург – 18.10.1814, назначен адъютантом к генерал-лейтенанту, генерал-адъютанту гр. д е Ламберту – 7.6.1815. Командирован во Францию к оккупационному корпусу гр. М.С. Воронцова, где и оставался до 1818, ротмистр – 6.7.1818, полковник – 14.7.1820, командир Ахтырского гусарского полка – 12.12.1824 (местечко Любар, дивизионный штаб – Бердичев).
Член Союза спасения (1817), Союза благоденствия и Южного общества.
Приказ об аресте – 27.12.1825, арестован в Бердичеве в штабе начальника 3 гусарской дивизии Ф.В. Ридигера – 31.12.1825, доставлен в Петербург на главную гауптвахту – 8.1.1826, в тот же день переведен в Петропавловскую крепость («посадить по усмотрению и содержать строго, дав писать») в №1 бастиона Зотова, потребован Николаем I на личный допрос 17.1.1826, возвращен в тот же день с предписанием заковать («присылаемого злодея Муравьева Артамона заковать и содержать как наистроже»), раскован – 30.4.1826.
Осужден по I разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжные работы вечно. Отправлен закованным в кандалы в Сибирь – 21.7.1826, срок сокращен до 20 лет – 22.8.1826, доставлен в Иркутск – 27.8.1826, вскоре отправлен в Александровский винокуренный завод, возвращен оттуда в Иркутск – 6.10, отправлен в Благодатский рудник – 8.10.1826, прибыл туда – 25.10.1826, отправлен в Читинский острог – 20.9.1827, поступил туда – 29.9, прибыл в Петровский завод в сентябре 1830, срок сокращен до 15 лет – 8.11.1832, до 13 лет – 14.12.1835. Ходатайства сестры гр. Е.3. Канкриной 24.6.1837 и 5.7.1839 о назначении его рядовым на Кавказ отклонялись.
По отбытии срока каторги (10.7.1839) в августе 1839 обращен на поселение в с. Елань Бадайской волости Иркутской губернии, с разрешения генерал-губернатора В.Я. Руперта прибыл в Иркутск для лечения в ноябре 1839 впредь до перевода в другое место ссылки, разрешено перевести в с. Малую Разводную – 27.1.1840.

В 1825 году у супругов Муравьёвых было трое сыновей – 5-ти, 4-ёх и 2-ух лет от роду.
Вера Алексеевна собиралась приехать к мужу в Сибирь, даже узнавала о подробностях жизни там у декабристки Марии Волконской – сохранились письма княгини и письма ещё одной декабристки, Александры Муравьёвой, к Вере Муравьёвой, в которых они рассказывают ей о быт