Глава 1. Анимус во времена средневековья

Примечание редактора: предположительно эта лекция была прочитана в 1949 году. Это введение к глубокому анализу случая одержимости анимусом, произошедшим с Жанной Фери.

Было бы неправильно утверждать, что образ мужской фигуры в психике женщины, который Юнг называл анимусом, впервые появился в средние века. В своей блестящей работе о Святой Перпетуе Мария-Луиза фон Франц продемонстрировала нам, что эта фигура являлась святой в снах незадолго до её мученической смерти приблизительно в 200 году нашей эры.[48] Задолго до этого мы видим прекрасное описание крайне негативной фигуры анимуса в Асмодее, демоне-любовнике Сары, которую освободил Товит с помощью ангела Рафаила.[49] Этот демонический любовник предположительно убил, как вы помните, семерых мужей Сары до того, пока за дело не взялся Товит.

Вряд ли найдется много обоснованных причин для сомнений в том, что архетип анимуса женщин, в определённых аспектах, соответствует мужской аниме. Вероятно, он существует в женской психике не меньше веков, чем анима — в мужской, и успел там укорениться не менее глубоко. Однако можно не сомневаться в том, что женщины осведомлены об этом факте гораздо хуже мужчин. Мужчины на протяжении многих лет были склонны полагать, что их души обладают женским родом. Давайте вспомним, к примеру, Беатриче Данте, Полию Полифила, Лауру Петрарка и других.[50]

Конечно, 99 процентов материала традиционно исходит от мужчин. Всё пронизано мужской психологией, поэтому мы привыкли пользоваться этим подходом. Насколько мне известно, до Юнга никто не предполагал, что женский дух может быть мужского рода. В «Психологических типах» он пишет:

Поэтому, если мы говорим в случае мужчины об аниме, то у женщины мы по справедливости должны были бы говорить об анимусе, чтобы дать женской душе верное имя. Что касается общечеловеческих свойств, то из характера персоны можно вывести характер души. Все, что в норме должно было бы встречаться во внешней установке, но что странным образом в ней отсутствует, находится, несомненно, во внутренней установке. Это основное правило, всегда подтверждающееся в моем опыте. Что же касается индивидуальных свойств, то в этом отношении нельзя делать никаких выводов. Если у мужчины в общем во внешней установке преобладает или, по крайней мере, считается идеалом логика и предметность, то у женщины — чувство. Но в душе оказывается обратное отношение: мужчина внутри чувствует, а женщина — рассуждает. Поэтому мужчина легче впадает в полное отчаяние, тогда как женщина все еще способна утешать и надеяться; поэтому мужчина чаще лишает себя жизни, чем женщина. Насколько легко женщина становится жертвой социальных условий, например в качестве проститутки, настолько мужчина поддается импульсам бессознательного, впадая в алкоголизм и другие пороки.[51]

Юнг впервые выдвинул гипотезу, как вполне логичную, что женская душа обладает мужским родом. В процессе своей аналитической работы он постепенно всё больше убеждался в правомерности своего предположения и, в конце концов, пришёл к выводу, что речь идёт о духе, а не о душе. У него не было под рукой доказательств существования анимуса, подобных Беатриче Данте, которая вполне может послужить психологическим подтверждением реальности анимы. Недостаток свидетельств можно легко объяснить тем, что мужчины несоизмеримо больше были вовлечены в такие сферы, как литература, алхимия, религия и так далее. Сама по себе разница между анимой и анимусом также играет на руку подобному дисбалансу. В сравнительно современной литературе широко представлены портреты анимы, упомянем, к примеру, книгу «Она» Райдера Хаггарда и «Атлантиду» Бенуа. В противоположность этому, описание анимуса найти чрезвычайно сложно.[52] Однажды на семинаре Юнг сказал, что ему кажется, что анимус ненавидит показывать себя. (Анимус вдохновляет женщин, анима служит главной вдохновительницей мужчин). Что касается анимы, то она услаждает подобным образом свое женское тщеславие и вселяет в мужчину желание выбирать её в качестве своей модели снова и снова.

Существуют, конечно, исключения: Хитклифф в «Грозовом перевале» - совершенно изумительный образ анимуса, то же можно сказать и о Латимере из «Злого виноградника» Мэри Хэй.[53] Но, как правило, анимус предпочитает вести себя как хитрый лис, заметающий свои следы собственным хвостом.

Другой причиной может быть то, что для женщины отношения гораздо важнее. Женщина изучает интересующих ее мужчин в мельчайших деталях, эти люди представляют в жизни её главный интерес. Но когда она пишет, эти подробности могут в большей степени присутствовать в её уме. Описывая своих персонажей-мужчин, она, по большей части, пользуется своим сознательным умом. С мужчинами-авторами дело обстоит иначе, когда они пишут о женщинах. Если это утверждение справедливо, то анима обладает более широкими возможностями для самовыражения, чем анимус. Даже если предположить, что анимус захотел бы тоже использовать такой шанс, женская придирчивость к индивидуальным, личным чертам нарушила бы архетипическую картину.

Более неоспоримой причиной этого служит патриархальный характер христианской религии. Все представители Троицы обладают мужским полом, и, хотя католики одобряют почитание Девы Марии, у протестантов её культ практически исчез. Таким образом, анимус склонен проецировать себя прямо на образ Христа или самого Бога Отца, реже на Святого Духа. Ведьмы предпочитают проецировать своего анимуса на противника Христа — Сатану.

В конце комментариев видений небес Гийома де Дигюйвиля в «Психологии и алхимии» Юнг пишет, что Гийом прозрел истинность еретических взглядов, когда вслед за королём возвёл на кристальный трон цвета земли Королеву:

К чему небеса без Матери Земли? И как человек может достичь полноты, если Королева не заступится за его черную душу? Она понимает тьму, потому что она приняла трон - саму землю - с ее небесами, если только руководствоваться тончайшими предположениями.[54]

Доктор фон Франц обратила моё внимание на гностическую доктрину, в которой можно проследить интересную параллель с этой идеей. Согласно этим воззрениям, после смерти женщина должна пройти длинный путь преобразования, чтобы превратить себя в мужчину, потому что только мужчина может раствориться в Боге.[55]

Эти две точки зрения дают нам возможность глубоко проникнуть в понимание сути анимы и анимуса. Они также не противоречат идее Эммы Юнг, которая считает, что в самой своей глубинной сути женщина будет рада узнать, что её дух обладает мужским родом, потому что это позволит ей вознестись к соучастию в том, что часто называют «высшим» духовным порядком существования. Мужчины в глубине себя склонны, напротив, к разочарованию, когда они понимают, что несмотря на все свои возвышенные представления, их природа также необратимо перемешана с «низшим» женским, земным принципом. Возможно, именно поэтому женщины гораздо чаще обращаются к психологам, чем мужчины.

В своей статье «Женщина в Европе» Юнг отмечает, что женщины, выбирающие себе мужские профессии, делают нечто такое, что мужчине было бы совершить сложнее. Мог бы, к примеру, мужчина пойти работать гувернёром или стать директором детского сада? За всю свою жизнь я встретила лишь троих мужчин, все они были англичанами и страдали от материнского комплекса, которые признались мне, что им гораздо ближе женские профессии. Это исключения, и подобные решения неминуемо повлекут за собой потерю престижа. А вот женщина завоёвывает более высокое социальное положение, когда выбирает мужскую профессию, но всем нам ясно, что в чём-то другом она неизменно теряет.

В основе китайского мировоззрения заложен баланс двух принципов: инь и ян, света и тьмы, женского и мужского. В нашем понимании мироздания мы видим превосходство света, мужского принципа. Такой односторонний подход оказывает негативное воздействие на психику западных женщин двумя способами: Бог мужского пола вызывает соблазн идентифицироваться не только с утраченной Богиней, но и с анимой мужчины, что имеет далеко идущие последствия. И второе: это приводит к тому, что женщина чувствует себя неполноценной, принадлежащей к низшему виду. Обе эти проблемы приводят к возрастанию тенденции жить не своей полноценной, женской жизнью. Вместо этого, если женщине не удаётся идентифицироваться с анимой, она отождествляется со своим анимусом. Думаю, что доказательства вышеописанной ситуации в наши дни мы встречаем повсеместно, так что нет никакой нужды приводить здесь примеры.

Юнг неоднократно указывал на то, что совершенно неважно, как далеко на сознательном уровне мы отошли от христианства, потому что вся наша психика глубоко пронизана христианским мировоззрением.

Нам придётся столкнуться с тем фактом, что мужской дух женщины занимает кардинально другое положение относительно маскулинности христианского Бога, нежели женская душа мужчины. Это психологическое явление играет значительную роль в недавнем открытии того факта, что женщина обладает мужским духом. Сталкиваясь с богом мужского пола, мужчина, по понятным причинам, ощущает необходимость в том, чтобы за его душу, слитую с тенью, вступилась бы королева. Женщина, оказавшись в подобным положении, таким же естественным образом почувствует, что она может вполне примириться с ним, так как женский пол значительно терпимее. Более того, значительное число женщин считают, что их желания — это воля самого Бога.

Однако те дамы, которые посредством юнгианской психологии осознали, что наделены мужским духом, и уже убедились в этом утверждении на личном опыте, понимают, что желания их эго и божья воля — две совершенно разные вещи. И теперь они уже не так оптимистично настроены на возможность примирения с этим. Женщина быстро осознаёт власть анимуса, понимает, что была одержима им на протяжении всей своей жизни. Свои желания, которые она принимала за волю Бога, гораздо чаще оказывались желаниями её анимуса. Юнг очень ясно написал в «Отношениях между эго и бессознательным»: есть только один способ исцелиться от одержимости анимусом — столкнуться с ним лицом к лицу.[56]

Каждая из нас своим собственным способом пытается пройти через это столкновение, и у нас возникает естественный вопрос: пытались ли другие женщины до нас делать то, что сейчас делаем мы?

Когда Юнг проживал свой собственный опыт конфронтации с анимой, с тем бессознательным материалом, который скрывался за ней, он обратился к прошлому и нашёл там удивительные сходства. Но, как я уже неоднократно подчёркивала, 99 процентов подобных текстов были написаны мужчинами. По своей сути бессознательное не обладает каким-либо полом, поэтому эти базовые истины будут справедливы для обоих полов. Более того, Юнг часто переводил их в понятия женской психики. А теперь я скажу нечто, что скорее всего вызовет у вас сопротивление. Я была просто поражена, когда поняла, что женщины, будучи очень восприимчивыми ко всем этим изумительным вещам, остаются всё также одержимы своим анимусом. Дамы толпами стекаются в психологию, они искренне поражены тем, какое влияние психология оказывает на самого анимуса. Тот факт, что мужчины в нашей нынешней группе крайне редко радуются или подпадают под впечатление от подобных открытий, заставляет меня опасаться худшего в отношении этого вопроса. Я не сомневаюсь, что у мужчин есть своё собственное сопротивление, сильно отличное от того, что делает женщина или может сделать. Но сейчас моя цель узнать, какую роль играет анимус, ваш анимус, мой анимус и анимус вообще.

Однажды я разговаривала с моим анимусом о договоре с дьяволом (что являлось отличительным признаком колдунов в старые времена), и он высказал интересное замечание. Он рассказал мне о двух видах договора: «один заключался с принципом зла, а второй — с принципом добра». Поводом для соглашения с дьяволом служили жадность, жажда накопления материальных благ, избегание боли, преувеличенная потребность в признании, жажда власти и желание как можно меньше работать. Поводом для заключения договора с добром были страх, огромное количество несовершенных дел и сосредоточение внимания на другом мире. Другими словами, речь идёт о желании избежать всего, что может препятствовать вознаграждению после смерти. В основе обоих видов соглашения заложено желание избавиться от напряжения, возникающего между противоположностями. Например, противоречивые и сильные эмоции, возникающие, когда человек разрывается между моралью и желанием. Мы должны пройти через эту борьбу, потому что человек должен сражаться за интеграцию всех аспектов, лежащих в основе целостности человеческой психики.

До того, как мы попытаемся понять, какое влияние психология оказывает на анимуса, я хочу кратко рассмотреть несколько средневековых случаев, из которых нам, возможно, удастся извлечь что-то полезное для понимания природы анимуса. Первый случай — это практически полная одержимость анимусом, настоящая патология. На этом примере мы увидим, как ведут себя фигуры анимуса, когда они полностью захватывают власть. Этот случай просто идеально подходит для наших целей. Первая часть описана самой девушкой, это является редкостью в «материалах о ведьмах». Ведь обычно мы читаем чрезвычайно предвзятые отчёты инквизиторов, которые пропущены через призму мужской психики. Не могу сказать, что описание этой истории совершенно не подверглось мужскому влиянию, так как это отчёт был написан девушкой после её покаяния перед церковью и по просьбе её исповедника. Но вы увидите, что в материале есть крайне удивительные моменты.

Девушку, о которой пойдёт речь, звали Жанна Фери, она родилась в 1959 году в провинции Камбрэ, сейчас это территория Бельгии. Йозеф Гёррес в «Die Christliche Mystik» приводил цитаты из её собственных отчетов, которые я здесь использую.[57] Жанна утверждала, что собственный отец отдал её в руки дьявола предположительно в возрасте четырёх лет. Она не приводит никаких подтверждений этому, но несомненно то, что в этот период её жизни отец обладал огромным влиянием на девочку. У Жанны был очень глубокий отцовский комплекс и, как мы позже увидим это, она никогда даже не пыталась от него избавиться. Даже уговорить её пройти через экзорцизм удалось только тогда, когда ей пообещали, что экзорцист будет ей, как отец, а архиепископ Камбрэ станет ей дедушкой. Впервые отцовская фигура, сыгравшая огромную роль в её одержимости, явилась ей в возрасте четырёх лет. По словам Юнга, именно в этом возрасте мы получаем самые глубокие впечатления. Это был юный и привлекательный образ, желавший стать её отцом, и в её видениях или воображении он угощал её яблоками и белым хлебом. Жанна согласилась относиться к этой фигуре, как к родному отцу. Мысль о том, что это был дьявол, пришла позже под влиянием церкви. Сначала ей казалось, что это милый, молодой человек, и она была рада воспринимать его как своего настоящего отца. Как это часто встречается в материалах о ведьмах, сложно сказать, был ли у этого образа реальный прототип среди живых людей, или он изначально был бестелесным. Вполне возможно, что поводом для начала этих фантазий послужил реальный инцидент, выхваченный психикой, которая предпочитает фантазии фактам, чтобы избежать боли. А потом погружается в воображение до такой степени, что образ уже невозможно отличить от реальности. Несомненно, что Жанна путала внешние и внутренние события. Но она никогда не путала свои внутренние фигуры с эго, эти различия она проводила гораздо тщательнее, чем многие из современных женщин.[58]

Неизвестно, были ли там внешние стимулы или это была автономная фигура внутреннего мира с самого начала, но уже в очень раннем возрасте Жанна оказалась в ситуации, когда у неё стало два родителя. Она говорит: «В детстве у меня появился ещё один отец, который заботился о том, чтобы я не чувствовала ударов, когда меня били».

Всё это очень запутано, нам опять непонятно: этими двумя отцами были один её настоящий родитель, а второй — приятный молодой человек. Или же один был реальным отцом, а второй пришёл из мира фантазий, а может быть с самого начала оба эти отца были из невидимой сферы, а наказания она получала от собственной матери. Во всяком случае, мы можем быть уверены, что существовала некая внутренняя сила, которая защищала её от болезненных ощущений, приходивших из внешнего мира.

Мне кажется, что здесь нам приоткрыли завесу над тем, как анимус впервые начинает устанавливать своё господство в женской психике. Он служит своего рода анестетиком, защищающим нас от переживаний и ударов, приходящих извне. Но, как и все его проявления, это влечет двойственные последствия: он может помогать выжить в невыносимых условиях, также он может служить буфером, предотвращая шок от столкновения с содержанием коллективного бессознательного, которое может затопить нашу психику. Вспомните диаграмму, которую в 1925 году на лекции нарисовал Юнг, он изобразил двойную окружность вокруг эго и тени.[59] Внешняя защита была ориентирована на внешний мир и называлась персоной, а внутренний круг был призван защищать нас от коллективного бессознательного, это и был анимус.[60] Чрезвычайно опасно, если анимус займёт место персоны и разорвет контакты эго с внешним миром, что и случилось в истории Жанны Фери.

Когда мы понимаем, как много материала из коллективного бессознательного спроецировано на внешний мир, мы уже не удивляемся, что анимус, даже в своей законной роли посредника между сознанием и бессознательным, оказывается между женщиной и внешней реальностью. Говоря по правде, нам стоит признать, что по большей части его заставляют оказаться в подобной ситуации. С Жанной Фери произошло именно это: он предложил свою кандидатуру на роль «настоящего отца», а она согласилась принять это потому, что он угостил её яблоками и белым хлебом, явная отсылка к Еве и яблоку.

Так как девочка была совсем маленькой на тот момент, мы можем предположить, что изначальная инициатива исходила со стороны бессознательного. Примечательно то, что даже в таком возрасте, было необходимо дать сознательное согласие. Это соответствует определению колдуна, данного Боденом в «Демономании», он подчёркивает, что любому чародею было совершенно необходимо дать своё сознательное согласие, подобный факт можно также увидеть в записях инквизиторов.[61] Рассказывая об африканской магии, Кай также приводит схожее определение.[62]

Жанна даёт своё согласие, потому что хочет избежать ужасов физического наказания, а может быть, её толкает на это и жадность, желание обладать зелёными яблоками и белым хлебом, вне зависимости, были ли они реальными или воображаемыми дарами. Подобные желания кажутся совершенно естественными для ребёнка такого возраста, поэтому остаётся только удивляться, почему же последствия стали такими катастрофическими. Или она приняла зелёные яблоки и белый хлеб в реальности в качестве компенсации нетерпимой ситуации, что в результате привело к глубокому чувству вины? Нам следует не забывать, что примитивные верования тех времен в Европе предлагали идею существования добрых и злых духов. И в какой то степени Жанна осознавала, что ей надо «спросить духа», но принимать помощь в подобных условиях могло быть достаточно рискованным предприятием.

А кто-то из нас помнит свой первый детский опыт взаимодействия с анимусом? Оглядываясь на своё детство, ко мне закрадываются сомнения в том, что анимус так уж сильно изменился за последние четыреста лет. Я прекрасно помню, когда мне становилось сложно переносить внешнюю реальность, я часто придумывала истории, в которых я оказывалась ребёнком других людей, а не моих настоящих родителей, эти новые взрослые обычно были другой национальности или оказывались знакомыми, которые на тот момент мне нравились. Я уверена, что у большинства детей, время от времени, появляются подобные фантазии, в особенности, если они интроверты, и у них есть сложности во взаимодействии с внешним миром. Очевидно, как мы это видим в нашем материале, в подобной ситуации анимус получает отличную зацепку. Так он начинает набирать мощь. Но, если мы принимаем очевидность нашего случая, то можно предположить, что в определённых обстоятельствах, присущая анимусу форма может повести себя дьявольским образом — застолбить себе место в нашей психике, пока мы еще не стали достаточно взрослыми, чтобы защитить себя от его происков.

Я говорю «в определённых обстоятельствах», подразумевая, что психология ребёнка во многом зависит от психики родителей. Жанна говорит о своём отце, что он передал её в руки дьявола. Она написала это, когда проходила процесс экзорцизма, на тот момент она в большей или меньшей степени приняла идею, что дьявол постоянно бродит вокруг в поисках человеческих душ. Пожалуй, это слишком универсальная доктрина, чтобы мы отклонили её как устаревшую ерунду. В её основе лежат эмпирические факты, которые мы можем видеть и в наши дни, если проанализируем свои действия и мотивы. Я попыталась описать этот процесс в работе «Проблема женских сценариев в «Злом винограднике» Мэри Хей»[63] Я хотела показать, что без попустительства и инициативы своего особенно демонического анимуса, вряд ли Мэри смогла бы придумать настолько дьявольский сюжет. Но именно этот анимус, как подчёркивал Юнг, был её проводником, помогавшим ей двигаться к целостности. Я предлагаю вам обратиться к теме Сатаны в работе Ривке Шерф Клюгер, где вы найдёте изумительные рассуждения об относительности Яхве и Сатаны.[64]

К сожалению, нам мало что известно о реальной семейной ситуации Жанны Фери, это позволило бы нам лучше понять роль приятного молодого человека. Возможно, она права, обвиняя своего отца, но могло быть и так, что это — фигура анимуса её матери. Если бы отношения между её родителями были бы гармоничными, девочка не провалилась бы настолько глубоко в бессознательное. Вполне вероятно, что это был анимус её матери, претендовавший на роль её отца для того, чтобы отрезать её от влияния реального родителя мужского пола. И тогда перенос вины на отцовскую фигуру вписывается в эту картину.

О матери Жанны мы практически ничего не знаем. Следующее утверждение Жанны — единственное, что у нас есть:

До двенадцати лет я жила в католической женской школе. Мне там надоело, и я вернулась домой к матери. Но вскоре меня отправили в ученицы к швее в город Бергер (Бельгия), где я практически полностью была предоставлена самой себе. Потом появился мой, так называемый, отец. Он сказал мне, что раз я приняла его, как своего отца, то теперь я должна во всем исполнять его волю. До этого момента я была ребёнком, а теперь он будет руководить моей жизнью, и все люди живут именно так. Если я не буду его слушаться, то окружающие не будут признавать меня.

Он угрожал ей чудовищными вещами в случае её отказа, но, если она примет предложение и будем во всем его слушаться, то получит золото, серебро и он исполнит любые её желания. Сначала она оказывала сопротивление, но потом на все согласилась.

Независимо от того, насколько сильно эта фигура была связана с настоящими родителями, теперь она определённо заняла своё устойчивое место в психике девочки, тем более, что на тот момент Жанна жила достаточно далеко от своего родительского дома. (Мы не можем соотнести швею с этой фигурой, так как это был тот же самый образ, который появился ещё задолго до приезда Жанны в Бергер). Возможно, что отец уговаривал ее в этой реальности или это была фантазия. А может быть, это делала её настоящая мать, так как обычно подобная фигура очень глубоко укореняется в психике всех членов семьи. Но в этот момент, несомненно, Жанна оказалась в ситуации выбора. Так как она сначала сопротивлялась, можно предположить, что она осознавала, что в этой фигуре что-то не так или в самой ситуации в целом. А теперь нам стоит задать самим себе вопрос: если это внутренняя психологическая констелляция, кажется ли нам этот выбор правомерным в рамках психологии анимуса? Можем ли мы найти нечто подобное в нашем личном опыте?

Подобные сущностные вопросы каждая женщина должна задать сама себе, и ответы найти будет крайне нелегко. Мы можем провести параллель с ситуацией в анализе, как это неоднократно предлагал Юнг. Пациент должен прекратить обвинять своих родителей и признать, что это он или она выбирает свой собственный путь. Но с подобной проблемой мы сталкиваемся в жизни позже, нам вряд ли удастся разрешить этот вопрос в период взросления. Если мы вспомним нашу юность, то легко увидим те моменты, когда мы уклонялись от адаптации к внешней реальности, при этом мы достаточно хорошо понимали, даже в самые ранние годы, что избегаем нечто, с чем нам необходимо столкнуться. По крайней мере, в моей жизни было именно так.

Приведу вам пример из моей личной жизни, мне было тогда десять лет. Я была самой младшей в семье, поэтому росла я в моей детской комнате под опекой моей старой няни, которую я просто обожала. Я хорошо ладила с детьми моего возраста, когда общалась с кем-то из них один на один. Но меня пугали группы детей. Мой страх был смешон и сильно преувеличен. Моя сестра, которая была старше меня на восемь лет (соответственно, она была уже взрослой девушкой, когда мне было десять), всё время жаловалась на меня нашей маме, что на вечеринках я, вместо того, чтобы играть с другими детьми, висну на ней. Мне было ужасно стыдно за это, но мой страх был гораздо сильнее стыда. У моей бабушки был прекрасный загородный елизаветинский дом, где она всегда проводила домашние детские праздники во время рождественских каникул. И вот, в тот год, когда мне было десять, а сестре – восемнадцать, и у молодой девушки уже были более интересные занятия, меня впервые отправили на этот праздник одну в сопровождении моей няни. Нас собралось порядка дюжины детей примерно одного возраста или чуть младше меня. Всех ребят я достаточно хорошо знала. Двое из мальчиков были нашими ближайшими соседями, с каждым из которых в отдельности я часто играла, и при этом у меня не было никаких сложностей в общении. Но, почувствовав мой страх в этой ситуации, дети заперли меня в потайном шкафу, в котором успешно скрывался Чарльз II во время восстания. На следующее утро, возможно осознав, что вчера они зашли слишком далеко, мальчики, бывшие добрее девочек, предложили мне снова с ними играть, пообещав, что в этот раз жертвами будут девушки-служанки, а я буду участвовать с ними в атаке. Я поняла, что это прекрасный шанс преодолеть мой страх, и уже была готова с радостью согласиться, но внутри себя я услышала голос: «Домашняя прислуга в хороших отношениях с бабушкой, если ты присоединишься к игре и нападёшь на них, ты проиграешь». Я знала, что делаю неправильный выбор, но я послушалась этого голоса и отказалась от оливковой ветви. Вместо этого я нашла убежище у няни и бабушки, которые были вместе с другими нянями и младенцами. Паттерн избегания укрепился во мне, и еще долгие годы я продолжала жить с ним.

В результате этого решения мои отношения в коллективах стали очень плохими, и дальше ситуация только ухудшалась. Я сама передала их полностью в руки моего анимуса. Можно сказать, что ему удалось подкупить меня с помощью моей няни. Я приняла его предложение и проиграла битву. Даже сейчас мне требуется прикладывать совершенно неадекватные усилия, чтобы чувствовать себя комфортно в коллективах, а невнимательность сразу обернется для меня регрессией.

Думаю, что нам так и приходится жить с принятым решением, как это случилось и с Жанной, когда она проиграла свою битву. Именно трусость, жалость к себе и схожие качества служат теми крючками, за которые может зацепиться наш анимус в своей негативной форме. Он очень любит вселять в нас страх. Если бы ему тогда не удалось так внезапно напугать меня, нарисовав совершенно нереальную картину, во что превратится моя жизнь без бабушки, мне бы хватило смелости взять оливковую ветвь. Вот и продолжается этот порочный круг, и мы видим, как всё человечество так и остаётся одержимым.

После того, как Жанна дала своё согласие, перед ней предстала целая толпа фигур-призраков, что привело её в настоящий ужас. Это стало для нее новым опытом, потому что до этого она видела одновременно только одну фигуру, две или максимум три. Они принудили её взять ручку и заключить постыдный контракт с дьяволом, который должен был быть подписан её собственной кровью.

Этот позорный договор с дьяволом – хорошо всем нам известное явление, на протяжении многих лет я пыталась разгадать его суть. Подобные вещи не исчезают бесследно, они просто изменяют свою форму. Благодаря Брушвейлеру мы знаем, что подобные соглашения ещё остались и в наши дни в своем изначальном виде в определенных местах. Но меня интересует вот что: существуют ли они в какой-либо другой форме в бессознательном женщин, которые пришли бы в ужас даже от самой идеи сознательного соглашения с дьяволом.[65] Если мы примем во внимание распространённый, общепринятый способ, то согласие всегда дается сознательно.

До сих пор мне удалось найти лишь два светлых пятна в этой тёмной проблеме: первое – это, так называемый, признак дьявола, который характеризуется полной анестезией, в противоположность стигматам святых, которые переносили невыносимую боль. Второй признак: возвращение на путь индивидуации, уступая сопротивлению и ненависти, вместо того, чтобы принять существующую реальность со всей её болью. Я видела людей, которые, испугавшись этих испытаний, падали прямо в объятия дьявола.

Единственно, что может дать нам надежду, найти ответ на этот вопрос — это изучение этого ясного и типичного описания и понимание, что же это значит. Отправной точкой в истории Жанны можно считать её согласие следовать воле её, так называемого, отца. Это сразу же наталкивает нас на мысль о Христе, исполнявшем волю своего отца. И действительно, исполнение воли божьей вместо собственных желаний можно считать краеугольным камнем христианства.

В основе замены эго самостью в психологии заложена та же самая идея, с той важной разницей, что мы не должны пассивно ожидать, пока Бог искупит грехи людей. Наша задача, следуя наставлениям алхимиков, самим искупить Бога. Таким образом, этот договор Жанны с дьяволом выражает идею: «Твоя воля, а не Бога, свершится». В Боге объединены противоположности, тогда как дьявол требует отречения от другой стороны.[66] Что касается заключения подобного договора в христианстве, то вполне возможно отождествить дьявола с природой. Следовательно первый подобный договор был заключён одновременно с кристаллизацией догмы, тем самым природа была отвергнута в пользу духа.[67] Но подходит ли такая формулировка для прежних времен, когда признаком чёрной магии также служил пресловутый пакт с дьяволом или скорее с демоном? (Напомню вам описания Фредерика Кая, где говорится, что ведьмы-знахарки считали, что поводом для подобных соглашений обычно служили ревность или зависть к чьему-то благополучию).[68] В случае Жанны, эта отцовская фигура, особенно сначала, скорее была демоном, чем самим Сатаной. (Сатаной его признали позже её экзорцисты).

Жанна неоднократно говорит, что этот демон-отец был остроумным, интеллектуальным, и помогал ей стать такой же, что и явилось одной из главных причиной её цепляния за него. Она не смогла сопротивляться материальным подаркам её реального отца или тем, которые ей обещал демон. Причина, в большей или меньшей степени, обычно сводится к одному и тому же: злой дух получает власть над человеком, когда он идёт на поводу у своего эго.

В результате мы приходим к полярной оппозиции «sich lassen» Майстера Экхарта.[69] Если вы прочитали «Обезьяну и сущность» Олдоса Хааксли то, возможно, вас как и меня, поставила в тупик идея, что дьявол устанавливает свою власть с помощью того, что Хаксли называет «детумесценцией», этот термин означает ослабление набухания. Подобный взгляд прямо противоположен мнению Майстера Экхарта.[70] Я полагаю, что сейчас мы подходим к одной из главных причин проблемы в целом. Мы оказываемся во власти анимуса, потому что не можем позволить жизни идти своим чередом, происходить тому, что должно произойти. Наше эго хочет все контролировать, не понимая, что оно — всего лишь маленький островок, слабая и глупая часть нашей психики. Так мы даём «этому дьяволу» шанс, и тёмная сторона анимуса получает полную власть.

Желания нашего эго, невозможность освободиться от его настойчивых требований, сопровождаемых ревностью и завистью, ведёт нас царской дорогой прямо в лапы анимуса. Когда мы не берём на себя ответственность за сценарии нашей жизни, мы незамедлительно оказываемся одержимы им. Затем одна часть нашего ума прекращает следовать за этими целями, в то время как другая игнорирует это. Когда мы не можем выйти из сюжета, запутавшись в ловушке дьявола, различие в том, отдали мы ответственность во вне (нацисты, коммунисты, например), или спроецировали на внутренний мир, как в случае Жанны Фери, становится чистой формальностью. Мы начали следовать по пути индивидуации и откатились назад в довольство, отдав свою совесть на милость анимуса. По сути, это сильно напоминает людей, вступивших в нацистскую или коммунистическую партии, или ставших приверженцами другого вида тирании. [71]

Символом заключения договора с дьяволом в случае Жанны был гранат, который она должна была съесть в знак согласия. Он показался ей невероятно сладким и вкусным, пока дело не дошло до последнего зёрнышка, которое оказалось настолько горьким, что она едва смогла вынести это. Гёррес сравнивает этот пакт с подобной церемонией святых в христианстве, но отмечает, что здесь сначала вкушают горечь и боль, а потом приходит ощущение благости души.[72] Немецкий алхимик Михаэль Майер говорит о том же самом.[73] Эти два взгляда на анимуса кажутся мне довольно типичными: есть путь одержимости, который сначала сладок и лёгок, человек проигрывает битву и отказывается от ответственности за свою жизнь. Другой вариант: выдержать столкновение с анимусом. На языке алхимиков это значит выкупить Бога, сокрытого в материи. Если мы оставим Бога или анимуса в их исходном состоянии, мы станем одержимыми, вне зависимости, знаем мы об этом или нет. В своем естественном состоянии психика человека очень сильно подвержена одержимости. Наша единственная возможность избежать этой участи — постоянная работа с целью искупления нашего анимуса.

Возможно, что Жанне было предопределено стать монахиней. В возрасте двенадцати лет она сбежала из своей монастырской школы. Она никогда не говорила, был ли у нее другой выбор. Итак, перед ней было два пути, как перед любой женщиной в средние века, обладавшей, так называемой, «монашеской психикой»: сразиться за святость или упасть и стать ведьмой. Под «монашеской психикой» я подразумеваю такую предрасположенность, когда у женщины нет возможности избежать столкновения с силами, выходящими за границы повседневной жизни. Ей предопределено принять сторону Бога или дьявола.

Эта ситуация отличается от того, с чем мы имеем дело сегодня во время анализа. Женщинам, пытающимся достичь святости, позитивного полюса, приходится приложить серьёзные усилия и пройти через страдания. Ведьма соглашалась стать одержимой, изначально она хотела получить силу и удовольствия, но заканчивалось всё, в целом, плохо. Обычно она погибала на костре или билась в агонии, через которую прошла и Жанна во время экзорцизма.

Глава 2. Сценарии

Введение к теме «Сценарии»

Я хочу в самом начале дать вам некоторое представление о том, что я подразумеваю под термином сценарии. Их можно назвать феноменом, который можно наблюдать там, где непреодолимые силы природы встречаются с относительно непоколебимыми препятствиями, созданными умом человека, такими как цивилизация, религия, традиция и так далее. Возможно, что самые изумительные примеры мы сможем найти в англо-саксонской культуре, где идеальное представление о «джентльмене» тесно сплетено со своим аналогом «леди», эти понятия можно считать наиболее укоренившимися в традиции. Но, чтобы избежать ненужных проекций, хочу добавить, что они никоим образом не принадлежат исключительно англо-саксонской расе. Первопричины везде одинаковы. Сценарии проявляются самым разным образом, в соответствии с традицией, в котор<