Откровения Фредерика Майерса

Ни в коей мере не задаваясь вопросом о том, что первично – духовное или материальное, что за чем следует, давайте посмотрим, сколь огромную часть нашей обычной повседневной жизни занимают вещи, состоящие не из чего-нибудь иного, но из чисто мысленных построений. Для иллюстрации я хотел бы начать с самых обыденных примеров.

В нашем нынешнем мире мысленные, духовные и физические структуры и функции неразрывно переплетены между собой. Я чувствую и осознаю желание побыть в дружеском обществе (мысленная, духовная структура). Я снимаю телефонную трубку, набираю нужный номер (физическая функция) и договариваюсь (мысленная) встретить приятеля в определённом месте и в определённое время (физическая). Наши голоса создают колебания воздуха (физическая), и они воспринимаются как слова (умственная), которые непосредственно переводятся в дружеское общение (духовная структура).

Дети в Соединённых Штатах обязаны, по закону, учиться в школе двенадцать лет. Б о льшая часть этого времени уходит на чисто умственную деятельность – дети получают организованные мысленные образы, мысли, перерабатывают их в своём сознании за счёт своей собственной умственной активности и демонстрируют, к удовольствию или неудовольствию учителей, конечные построения их собственной мысли. Деловой мир в очень большой мере состоит из мысли. Изобретательный ум вынашивает «идею» (мысленное, духовное), продукта, книги, здания или нового потребителя (физическое). Идея получает физическое выражение в чертежах, проектах, описаниях, которые доносят её до сознания других людей (мысленное), которые затем переводят её в физическую «реальность».

На самом деле умственные построения доминируют в нашем физическом мире в гораздо большей степени, нежели мы обычно считаем. Каждый предмет из одежды, которую мы носим, каждый прибор в нашем доме, каждая кастрюля на кухне, каждый предмет мебели, каждая автомашина, каждое здание, в котором мы живём или куда входим, каждая полученная или отданная нами монета, каждое действие, которое мы предпринимаем, каждое движение – всё это обязано своим существованием начальному акту чистой мысли. Даже природе свойственно это качество. Песня дрозда, форма цветка, если проследить их происхождение, окажутся созданными загадочными силами, имеющими свою сложную структуру, и по своей природе в значительной степени «разумными».

Когда анализируешь физические «реальности», столь дорогие нашим чувствам и, кажется, так необходимые для нашей физической деятельности, то оказывается, что они так же загадочны, как и мысленный мир, из которого они приходят. Физики говорят нам, что этот физический мир построен из комбинаций электромагнитных и инерционно-гравитационных сил. Мы даём названия этим силам и наблюдаем за некоторыми их проявлениями, но никто из нас не может сказать, что они в действительности собой представляют.

То же самое относится и к миру мысли – духовному, умственному миру. Каждый из нас, хоть и в сутолоке повседневной жизни, проводит очень много времени в этом мире. Поэтому и музыканты в нём почти всегда с уверенностью рассуждают об эстетических структурах, для них столь же реальных и твёрдых, как и сооружения из стали и камня для строителя, начало которым положила нематериальная мысль архитектора. В каждой сфере нашей жизни, независимо от нашего возраста и рода занятий, мы неизбежно сталкиваемся с первичной реальностью мысленных форм.

В какой же естественной для них окружающей среде живут или существуют эти мысленные формы? Посредством чего передаются? Кроме очевидно установленного факта, что умственная энергия действует согласно законам, независимым от законов, управляющих физическими явлениями, наука мало что может сказать в ответ на эти вопросы. Столетний опыт исследований в области гипноза, телепатии и телекинеза доказал, что энергия мысли может непосредственно передаваться на расстояние и что эта энергия легко проникает через препятствия, которые непроницаемы для всех других форм энергии. Недавно советские исследователи продемонстрировали, что мысленная энергия может сообщать наблюдаемое движение физическим объектам. Американский полиграфист Клив Бакстер доказал, что человеческая мысль, направленная на клетки растения, проникает через электромагнитную защиту, а также через толстые препятствия из свинца и бетона. Спиритически одарённый американец Тед Сериос показал американским исследователям, что мысль может запечатлеть изображение на фотоплёнке.

Таким образом, у нас нет никакой необходимости обращаться к оккультизму, чтобы найти опору для нашего следующего шага к пониманию жизни за смертью. Две необходимые для этого посылки имеют под собой широкий экспериментальный фундамент: во-первых, структуры чистой мысли имеют первостепенное значение в человеческой жизни; во-вторых, такие структуры могут существовать и в природе, и в человеческом обществе независимо от каких-либо физических явлений. Эти два положения, представленные здесь как исходные, образуют мост между физическим миром наших основных чувств и миром потусторонним, который главным образом, если не абсолютно, есть мир мысли.

Сделанное Фредериком Майерсом представляет особый интерес для тех наших современников, кто верит, что возможность жизни после смерти определённо существует, и хочет узнать о ней больше. И не только потому, что Майерс был оригинальным, энергичным, неистощимым, увлечённым и высокоодарённым исследователем в области парапсихологии в течение тридцати лет до «смерти» и тридцати лет после неё. Древняя и современная история, равно как и современная журналистика, даёт нам бесчисленные примеры людей, проявляющих активную любознательность в отношении жизни после смерти во время своего физического существования и находивших средства и возможности заявить о себе и передавать сообщения после того, как они оставляли мир плоти и крови. Но большинство из них при этом говорило языком иных идиом, чем те, которым доверяет наше время. Они говорили образами поэзии, представлениями религии, мифологии, искусства или языком обыденности. В наше время всему этому не верят. Если к ним вообще прислушивались, то уж серьёзно не воспринимали и не рассматривали случившееся как факт. Мир верит сегодня только языку и образам физической или психологической науки.

А здесь Майерс особенно силён. Высокообразованный человек, профессор Кембриджа, одного из ведущих университетов мира, он специализировался в античной классике и был прежде всего известен как автор ряда глубоких эссе о поэтах Древнего Рима до того, как нашёл своё призвание в парапсихологических исследованиях. Майерс был прекрасно знаком с достижениями физики и других естественных наук, которые привели к открытиям Эйнштейна, так же как и с основными достижениями современной психологии, вплоть до Фрейда и включая его работы.

Майерс приступил к своим исследованиям исполненный глубокого скепсиса. Он и его сотрудники были известны как не признающие ни святынь, ни пощады к шарлатанам, готовые разоблачить любое мошенничество, откуда бы оно не исходило. Их требования к доказательности материала были настолько суровы, что кое-кто горько называл исследовательскую группу Майерса «обществом по уничтожению доказательств». Только под неослабевающим давлением всевозрастающего числа доказательств Майерс наконец пришёл к убеждению, что выживание человеческой личности после смерти является фактом. После этого он видел свою главную задачу уже не в установлении истины – это было сделано, – а в доведении её до сознания большинства людей на том языке, который их ум, напрочь свыкшийся с догмами физической науки, мог бы понять.

Никто другой не был так основательно знаком со сложностями и тонкостями научного исследования проблемы выживания человека после смерти, как Майерс. Никто не знал так хорошо, как он, всех законных оснований для научного скептицизма. Все мы начиная с детского сада впитываем догмы науки, описывающей и объясняющей физический мир, и, чтобы заставить нас во что-то поверить, необходимо, чтобы новые идеи излагались на привычном нам языке. Скорее именно это обстоятельство, больше, чем их уникальность, придаёт свидетельствам Майерса особую ценность. Он говорит с нами «на нашем языке».

Ко времени смерти Майерса в 1901 году два уже упомянутых больших препятствия всё ещё стояли на пути всеобщего признания факта выживания личности человека после его физической смерти. Одно из них – гипотеза о том, что всё это в действительности объясняется телепатическим обменом информацией между живущими среди нас людьми. Как только было установлено, что телепатия – это реальное и воспроизводимое, не единичное явление, все сообщения, претендующие на связь с потусторонним миром, сразу же поспешили объяснить сознательной или несознательной фабрикацией медиума, получавшего телепатически информацию от живущих на земле. Майерс признавал если не правдоподобность, то законность этого возражения. Он постоянно искал такие доказательства, подкреплённые демонстрацией, которые могли бы начисто исключить любую возможность физического существования источника исследуемой информации. После своей «смерти» он блестяще решил эту задачу в своих знаменитых перекрёстных сообщениях.

Вторая главная трудность заключалась в отсутствии какой-либо общепринятой теоретической базы, на которой материалистически ориентированный учёный мог бы построить структурную концепцию продолжающейся и развивающейся жизни за смертью. Майерс справился и с этой задачей, демонстрируя мысленную энергию и мысленные формы, оперируя уже знакомым психологам языком.

Чтобы понимать Майерса, нет необходимости понимать научную терминологию. Все мы слышали выражение: «Он ушёл в свои мысли». Майерс мог бы спросить: «Откуда же он ушёл?» Конечно же из нашей повседневной «реальности». Но наука нам показала, что реальности нашей обыденной жизни иллюзорны. Благодаря ей мы знаем, что, например, этот стол, такой твёрдый на ощупь, или человеческое тело, на взгляд такое плотное, в основном представляет собой пустое пространство. Огромные «относительные» пространства между маленькими ядрами атомов и вращающимися вокруг них электронами, между атомами в молекулах, наконец, между самими молекулами показывают, что вся видимость твёрдости – это иллюзия того же пространства. Человек, «ушедший в свои мысли», находится в ментальном мире, где таких иллюзий не существует. Майерс и многие другие настаивали, что истина заключается как раз в противоположном. Это люди, никогда не «уходившие в мир мысли», так сказать, никуда никогда и не входили – они просто-напросто роботы да ещё и лунатики. Человек, «затерянный» в мыслях, в действительности уходит к истине и к единственной окончательной реальности, поскольку высшая реальность ментальна по своей природе – это реальность мысли.

Послания Майерса после смерти за его «подписью» осуществлялись по системе перекрёстной связи через трансмедиумов, обладавших способностями автоматического письма. Каждое из них имело отрывочный характер, и каждый такой отдельный фрагмент, полученный через одного медиума, сам по себе не имел никакого логического смысла. Когда же эти отдельные куски соединялись вместе в соответствии с принятыми правилами (это было нетрудно благодаря всем известной системе), послание принимало совершенно ясный, связанный и осмысленный характер. Медиумы, принимавшие фрагменты этих сообщений, не знали друг друга, были малосведущи в античности или совсем не знали малоизвестные классические тексты, обычно использовавшиеся Майерсом в посланиях помимо подписи, для того чтобы его можно было определённо опознать как отправителя информации. Весь характер, последовательность, индивидуальный почерк этих посланий не менялись в течение четверти века, хотя с ними работало несколько групп медиумов. Некоторые из медиумов умерли, другие прекратили участвовать в этих сеансах благодаря тому или иному стечению обстоятельств, их сменяли новые, которые ничего не знали об этой перекрёстной связи и не разбирались в античной литературе.

Обратимся к пояснениям Майерса относительно жизни за смертью, полученным на сеансе у медиума миссис Леонард, во время которого сэр Оливер Лодж выходил на связь со своим сыном Раймондом. Лодж не знал Майерса при его жизни. Великий физик заинтересовался парапсихологическими исследованиями лишь в начале века, вскоре после смерти Майерса. Знакомство этих двух людей состоялось опосредствованно, через «потусторонний мир».

Лодж сообщил своему сыну об утверждении, сделанном Майерсом через другого медиума, будто плоскость бытия, в которой пребывает сейчас Раймонд, мы могли бы назвать иллюзией. Лодж попросил сына высказаться о том, что сам он думает по этому поводу. Раймонд ответил, что с Майерсом теперь он настолько сблизился, что называет его «дядя Фред», что сейчас сам Майерс находится рядом и они вместе попытаются прояснить суть дела. (В подобных сообщениях часто возникают трудности с определениями и названиями; кажется, это похоже на ситуацию, когда приходится объяснять обитателю тропиков, что такое лёд и снег, которых он сам никогда не видел.) Раймонд объяснил, что существует много сходного и параллельного между плоскостью бытия, где теперь живёт он с Майерсом, и плоскостью, где сейчас живёт отец. На обеих плоскостях, сказал Раймонд, многие из необходимых для нас вещей созданы высшим промыслом, многие другие – дома, одежда, драгоценные украшения – нашим собственным воображением. В обоих случаях необходимые предметы создаются из доступного материала. И в обоих случаях эти структуры – временные, они предназначены для использования только до тех пор, пока личность не будет подготовлена для перехода в следующую, более высокую сферу жизни. В земной жизни окружающие нас предметы создаются из того, что мы называем материей. А в сфере Раймонда для создания необходимых предметов используется нечто намного более тонкое, и создаются они силой ума.

«Вы живёте в мире иллюзий… – сказал Раймонд. – Иллюзий, необходимых, чтобы вы могли делать своё дело. Мы живём в продолжении этого иллюзорного мира, в котором живёте вы. На внешней поверхности сферы. Мы находимся в большем соприкосновении с миром реальности, чем вы. Дух и разум относятся к миру реальности. Всё остальное, то есть вещи, внешние по отношению к нам, необходимо лишь временно, оно поверхностно и преходяще по отношению к реальному миру. А дух и разум принадлежат к этому реальному миру, и они неразрушимы».

Основная часть объяснений и рассказов Майерса о потустороннем мире была получена через молодую ирландку мисс Джералдин Камминс из Корка. К серьёзному и обстоятельному обсуждению жизни после смерти Майерс обратился лишь после того, как пробыл двадцать с лишним лет в новом для себя окружении, успел провести и завершить большую серию сеансов по системе перекрёстной связи и многое другое, предназначенное доказательно продемонстрировать реальность факта выживания личности после смерти. Мисс Камминс не была профессиональным медиумом. Дочь профессора, она не имела специального образования в области естественных наук, психологии или философии, но интересовалась театром и написала две пьесы, которые были поставлены Эби Тиетер. Когда она приступала к сеансам автоматического письма, то обычно садилась, прикрывала глаза левой рукой и концентрировала своё внимание на мысли о покое. Это вызывало «своего рода полусонное состояние, какую-то дрёму». Когда начиналось автоматическое письмо, это напоминало выстукивание её рукой «какой-то бесконечной телеграммы», передаваемой неким незнакомцем, которому она хотела помочь. У правой руки мисс Камминс находилась стопка бумаги, и кто-нибудь, стоя рядом, должен был вынимать из-под её руки исписанные страницы и снова опускать руку на чистый лист. Писала она с очень большой скоростью. Обычно, по словам мисс Камминс, ей требовалось не меньше семи-восьми часов для того, чтобы написать короткую статью на 800 слов. При автоматическом письме она писала 2000 слов за час с небольшим. Казалось, исходный материал был подготовлен заранее для быстрой передачи, в нём были даже названия глав, но медиум писал всё слитно, не разделяя слова, не ставя знаков препинания, не делая абзацев и т. д. Майерс обрисовал структуру и условия жизни после смерти достаточно рельефно и подробно, ведя свои «передачи» с 1924 по1931 год; материала хватило бы на книгу среднего объёма.

 Если мы хотим ухватить главное, о чём рассказывается в посланиях Майерса, то нам следует сделать обзор концепции, которая Майерсом никогда специально не излагалась, но которая пронизывает все его сообщения – это концепция эволюции сознания, или последарвинская теория эволюции. Согласно этой гипотезе, разработанной в XX веке Бергсоном, Бакком, Джулианом Хаксли, Тейяром де Шарденом, Юнгом, Медаваром и другими, главное направление эволюции – это развитие вширь и вглубь всевозрастающей осознанности, сопровождающееся множественностью физических форм как побочным продуктом этого центрального эволюционного устремления.

Дождевые черви, морские моллюски, морские огурцы, обладающие «простейшим сознанием», живут в смутной дрёме и всю свою жизнь довольствуются несколькими кубическими метрами пространства, смутным ощущением света, темноты, тепла, холода, голода и необходимости продолжения рода. На уровне рептилий, птиц и животных сознание поднимается через иерархии осознанности в расширяющемся диапазоне. В человеческом мире отличительная особенность поступательного развития человека с детских лет до зрелого возраста – это увеличение и расширение диапазона вещей и явлений, которые личность может осознать. Когда достигается возраст зрелости, большие различия у разных людей остаются в их способности осознавать – в «уровне» их осознанности. Сознание женщины «А» может быть ограничено мужем, домом, детьми и торговыми центрами, в то время как ум женщины «Б» может охватывать всё вышеперечисленное плюс музыку, интерес к книгам и участие в местной политической жизни.

Уровень осознанности и диапазон осознаваемого у обеих женщин может измениться. У первой из них может неожиданно пробудиться интерес к религии, это откроет ей глаза на проблему судеб всего рода человеческого и подвигнет её на серьёзное изучение международных отношений и того, что происходит в мире. У второй женщины к её прежним интересам может добавиться острое стремление к социальной справедливости, и это расширит её понимание действия социальных механизмов. Тогда обе эти женщины, выражаясь языком Майерса, «достигают более высокого уровня сознания» на нашем нынешнем, земном уровне бытия. Подобным же образом у человека, поглощённого делами на бирже, семьёй и рыбной ловлей, может развиться интерес к искусству, к иностранным языкам, – так он поднимает свой уровень сознания, не покидая земной сферы бытия.

В сообщениях Майерса утверждается, что направленность к развитию и эволюционная энергия все расширяющегося сознания носит космический и вечный характер, а потому и не прекращается со смертью. Главное устремление созидательного процесса не физические формы, а мысленные, духовные, способные легко отбросить свою физическую форму, сменить её на другую или жить полной энергетической жизнью безо всякой физической формы. Мудрый человек, живущий на земле и сохраняющий духовную восприимчивость, шаг за шагом приобретает мудрость благодаря своему все расширяющемуся и углубляющемуся пониманию физических, мыслительных и духовных принципов бытия.

Точно так же, говорит Майерс, мы прогрессируем в жизни за смертью. В своей земной жизни – в детстве, отрочестве, юности, в молодом и в зрелом возрасте и ещё несколько раз в зрелости и старости – мы попеременно обладаем многими телами, в определённый срок полностью заменяем их физический состав, сменяем его – всё это «побочный выход» нашего, растущего развивающегося сознания. В жизни за смертью продолжается не только эволюционный процесс расширения сознания человека, но и смены посмертных форм его «тела». Эти «посмертные тела», однако, создаются из более лёгких, тонких и обладающих большой энергией субстанций – при этом умственно-духовная энергия по мере эволюционного продвижения вперёд всё больше преобладает. Сам Создатель постигается как источник чистых созидательных энергий мысли – «Великий Промысел».

Майерс, в результате своего двадцатилетнего «потустороннего» опыта и наблюдений, пришёл к выводу, что жизнь после смерти разделяется на семь главных стадий, каждая из которых имеет свою вступительную фазу, период развития и период подготовки к переходу в следующую, более высокую стадию. Первая стадия – это, конечно, плоскость нашего земного бытия. Вторая – это состояние личности сразу же после смерти. Майерс называет её по-разному: «жизнь сразу же после смерти», «переходная плоскость» и «Гадес». Пребывание в этой плоскости бытия длится недолго и завершается переходом в более стабильный мир, который Майерс называет «плоскость иллюзий», «непосредственный, или следующий, мир после смерти».

Затем следует четвёртая стадия неописуемо привлекательного бытия, называемая им «плоскость цвета», или «Мир Эйдоса». Высокоразвитые души теперь могут прогрессивно восходить к «плоскости пламени», или «Миру Гелиоса», пятой стадии бытия. Завершающие ступени – шестая и седьмая стадии – «плоскость света» и «Вневременье» – сферы настолько высокой духовной природы и настолько близкие к истоку и сущности созидания, что для их описания ещё не существует словаря того опыта, который мог бы здесь помочь; поэтому всё это трудно передать доступным для понимания языком тем, кто живёт нашей земной жизнью. Если прибегнуть к грубой аналогии, ситуация здесь оказывается куда более сложной, чем если бы врач попытался объяснить действие эндокринных желез маленькому ребёнку, которому он их лечит.

Это наступательное движение в жизни после смерти Майерс иллюстрирует фактическими примерами. Но прежде чем следовать дальше за Майерсом, предварим его дальнейшие сообщения ещё одним разъяснением – на этот раз понятием о реинкарнации (перевоплощении). Во время научной деятельности Майерса на земле и её продолжения в потустороннем мире теория реинкарнации не имела широкого доверия на Западе среди исследователей в области психологии, парапсихологии и психиатрии. В наши дни, особенно в свете последних исследований профессора психологии Вирджинского университета Яна Стивенсона, возможность реинкарнации рассматривается более серьёзно. И здесь, как и в отношении теории эволюции сознания, Майерс оказался намного впереди своего времени.

Первым среди фактических примеров, о которых сообщает нам Майерс, мы можем рассмотреть случай с Уолтером. Уолтер был одним из четырёх сыновей в семействе среднего достатка. Семья имела возможность жить обеспеченно и с комфортом благодаря отцу, хотя дело, которым он занимался, было и неинтересным. Это была семья, «сконцентрированная» на самой себе. Мать играла доминирующую роль и видела смысл своей жизни в детях, которыми она очень гордилась. Семья отличалась чопорностью, гордостью и отчуждённостью от окружающих, считая себя выше обычного люда и принимая лишь минимальное участие в жизни за пределами семейного круга.

Уолтер был особенно любим родителями. Он наконец женился, но брак его оказался непрочным. Уолтер, привыкший к неумеренным восхвалениям со стороны матери, не мог приспособиться к присутствию женщины, которая оценивала его более реалистически. Следствием этого были серьёзные ссоры и развод. Уолтер вернулся в свой дом к матери и посвятил весь избыток энергии наживанию денег. Искусный биржевой игрок, он добился большого успеха и сумел нажить состояние. После смерти родителей он перебрался в дорогой и фешенебельный городской клуб, где и провёл остаток своих дней, наслаждаясь низкопоклонством, которое в земной жизни всегда окружает тех, у кого много денег. В конце концов Уолтер умер и вступил во вторую стадию бытия – переходную плоскость, или Гадес.

Когда ребёнок из состояния эмбрионального сознания переходит на уровень земного разума и осознанности, он много спит, дремлет и отдыхает, в то время как за ним ухаживают люди, более привычные к земным условиям бытия, которые он едва лишь смутно осознаёт. То же самое, говорит Майерс, происходит с личностью по её вступлении в Гадес, или во вторую стадию, в жизнь за смертью. Фольклорная традиция утверждает, что в сознании людей непосредственно перед их смертью проносится вспышкой воспоминание о всей их прежней жизни. Если это правда, то это и есть обрисованная Майерсом переходная плоскость, или Гадес. В течение этого периода Уолтер, когда он не спал, пребывал в состоянии покоя и полусонного забытья, и в его сознании разворачивались и проплывали картины его прошлой жизни. Вероятно, это состояние древняя традиция и называет «адом». «Адским» оно будет или «не адским» – это зависит, конечно, от того, что содержится в памяти данной личности. Если её память хранит много злого, если в её жизни было много вселяющего ужас, всё это будет теперь плыть и плыть перед её взором вместе с более отрадными событиями её земной жизни. Майерс называет этот промежуток «путешествием вниз по длинной галерее».

Во время этого сонного путешествия по тропе памяти Уолтер вновь открыл для себя свою прежнюю привязанность к матери и ту уютную, восхитительную атмосферу любовной опеки, которой она его окружала. Когда силы его окрепли и воображение стало более развитым, он нашёл в себе способности воссоздать идеализированное подобие своего старого дома, быта, старого родного городка и – вместе с по-прежнему тянущейся к нему душой матери – смог зажить счастливо в положении, которое он считал идеальным.

На третьей стадии бытия – плоскости иллюзий, или в непосредственном мире после смерти, материалы настолько податливы, что им можно придавать любую форму прямым воздействием воображения. Их не надо в отличие от «упрямых» земных материалов пропускать через руки конструкторов, чертёжников и рабочих. У Уолтера теперь не было никаких проблем, кроме избытка свободного времени. А поскольку он всегда любил биржевую игру, скупать и продавать акции, он стал искать себе партнёров, которые были бы не прочь вступить вместе с ним в игру, и, конечно, нашёл таких.

Как и на земле, он добился успеха и снова стал обладателем больших денег. Однако здесь богатство не принесло ему такого же восхищения окружающих и той же власти, как на земле. Всё, что потребуется здесь, можно создавать непосредственно силой своего воображения. Всё это породило в Уолтере чувство разочарования и беспокойства. Это чувство ещё больше усилилось, когда он стал отдавать себе отчёт, что любовь к нему матери – это собственническая любовь ребёнка. Она была мать-ребёнок, забавлявшаяся со своим малюткой: маленькая девочка играла со своей куклой.

И отец не так восхищался сыном, как прежде. Он был из тех, кто понимает бесполезность денег там, где они не нужны. Так постепенно Уолтер вынужден был понять, что в духовном отношении он не много значит. Пренебрежительное отношение отца и удушающая навязчивость матери приводят Уолтера в бессильную ярость. Он чувствует, что ему надо выбираться из этого состояния. Вопрос только, куда ему деваться. Его тянет к былым дням захватывающей игры на бирже, туда, где на него смотрели с восхищением. Он ощутил то, что здесь называется «тягой земли, тягой к рождению». Он вернулся во вторую стадию бытия и снова пересмотрел своё прошлое. Там он принял решение возвратиться на первую ступень, в сферу земной жизни. Ему, как только будут найдены подходящие в этом случае родители, предстоит снова родиться на свет ребёнком и разобраться в том, что он сможет получить из дальнейшего земного опыта.

У Уолтера был брат, по имени Мартин; он был убит на войне задолго до смерти Уолтера. Была и сестра Мери, умершая в молодом возрасте. У Мери и Мартина кругозор был гораздо шире, чем у Уолтера и родителей. Благодаря тому что оба сумели иначе вести свою жизнь на земле, они смогли выйти за пределы узкого круга интересов семьи, в них пробудилось чувство любви к людям и своей общности со всем человечеством.

Они также после пребывания во второй стадии бытия вернулись в созданное воображением окружение их старого родного города и радовались воссоединению со своей семьёй. Но они были на этом уровне бытия недолго. Они быстро увидели всю ограниченность домашнего хозяйства и бизнеса, как бы это приятно ни выглядело и ни идеализировалось. Они тянулись не к возвращению на землю, а к жизни на более высоком уровне сознания, в совершенно новых измерениях. Таким образом, они перешли в бытие в плоскости цвета, или Эйдосе.

В конце концов, расставшись со всеми детьми, и отец с матерью стали задумываться над переоценкой своего существования в обстановке старого родного городка. Мать, ощущающая тягу к земле из-за своей привязанности к Уолтеру, вернётся в будущем в земную жизнь новорождённым ребёнком. Там, живя жизнью более осознанной и щедрой, она восполнит тот ущерб, который прежде нанесла своей собственнической одержимостью. Отец колебался, не имея желания возвращаться на землю. Наконец, со скрытой помощью Мартина из сферы «Эйдоса» он был выведен на путь, ведущий к более высокому уровню сознания.

Не всё на третьей ступени бытия, говорит Майерс, отдаёт таким «домоседством», как в случае с описанной семьёй. Особый интерес может представить тенденция создавать взамен семейных структур группы, объединённые общими интересами и занятиями: искусством, религией, ремеслом, вообще едва ли не любого рода деятельностью. Поскольку общение друг с другом здесь осуществляется непосредственно телепатически, то не существует и никаких языковых барьеров. А поскольку все увлечённые люди никогда не бывали в плену у своего времени, в плену вкусов и представлений своего столетия, то и былая принадлежность общающихся к разным эпохам не имеет большого значения. Таким образом, здесь вполне возможно, чтобы личность оказалась в такой группе, в которую входят представители разных веков и народов.

Но хотя личность может задерживаться на третьей стадии бытия на время жизни целых поколений, выбор в конце концов должен быть сделан ею здесь: личность либо возвращается на землю, либо поднимается на четвёртую ступень бытия. Перед тем, однако, как покинуть эту сферу жизни, наиболее деятельные души имеют возможность познакомиться с одним из величайших чудес этого уровня сознания – совершить путешествие по тому или иному разделу «Великой Памяти». Подобно тому как любой из нас может пойти в фильмотеку и посмотретьхронику важных событий, происходивших в мире и заснятых на фотоплёнку со времени изобретения кинокамеры, так и на третьей ступени бытия можно увидеть в «оригинале» любые выбранные по желанию события с самого начала существования человека. Всё, что когда-либо происходило на земле, сохраняется в космической памяти.

«Я достигал только Эйдоса, четвёртого уровня, – писал Майерс рукой мисс Камминс, – …так что мои знания неизбежно ограничены». Здесь, так же как и в земной жизни, он видит себя «исследователем» действительной природы человека, Вселенной и отношений между ними. Его ясная и сознательная цель – проникнуть как можно глубже в раскрывающиеся перед ним тайны бытия, а затем послать в земную жизнь сообщения о новых открытиях «коллективному разуму человечества». Шаг за шагом он ведёт нас за собой и показывает, как совершается космический процесс. Человеческая личность, неуклонно идущая к новым горизонтам восприятия и понимания, с каждым шагом вперёд будет всё шире и глубже осознавать и осваивать просторы творящей Вселенной.

 Складывается впечатление, что цель Создателя – «принять в дело» в качестве своего рода «младших партнёров» как можно больше способных быть ими. Как только пережитый земной опыт будет в полной мере постигнут и усвоен личностью – либо в одной жизни, либо после повторных возвращений в первую сферу бытия, либо в результате обмена постигнутым с другими душами на третьем уровне бытия, – кандидат может проследовать далее, в сферы бытия, не досягаемые для земного разума. «Если вы становитесь душой интеллектуально и этически развитой, – пишет Майерс, – вы захотите идти вверх, захотите подняться по лестнице сознания. В большинстве случаев тяга к физическому существованию и возвращению на землю выгорает дотла».

Во всех своих экскурсах Майерс подчёркивает, что то, о чём он рассказывает, есть действительный опыт существования человеческой личности в других формах бытия, а не простое теоретизирование на этот счёт. «Здесь, в четвёртой сфере бытия, следует освободиться от всех застывших интеллектуальных структур и догм, будь они научными, религиозными или философскими». Майерс так настаивает на этом положении, что даёт такое дополнительное название четвёртой плоскости бытия – «разрушение образа». Находясь теперь в плоскости цвета, Майерс с трудом пытается подобрать слова из нашего земного языка, чтобы описать, что он испытывает: «Человек не может вообразить или представить себе новый звук, новый цвет или такое ощущение, которое ему никогда ещё не приходилось испытывать. Он не может составить себе какое-либо представление о бесконечном разнообразии звуков, цветов и ощущений, которые мы узнаём здесь, в четвёртой сфере жизни».

И тем не менее он сообщает нам о некоторых её свойствах. Потребности физического тела и представления в земных формах благодаря своему долгому воздействию ещё сохраняются в памяти личности, но уже отодвинуты далеко назад. Новый интеллект и дух с более высоким энергетическим потенциалом получают гораздо больше простора и свободы в своей деятельности. Эта новая энергия требует и нового тела, она его и создаёт. Это тело смутно напоминает его прежнюю земную форму, оно – лучезарное и красивое и лучше подходит для своего нового назначения. Майерс продолжает:

«Здесь растут цветы, но неизвестных вам форм и изысканных тонов, излучающие свет. Такого цвета и света нет ни в одной земной гамме. Мы выражаем свои представления о них телепатически, а не словесно. Слова здесь для нас устарели. Душа на этом уровне сознания должна бороться и трудиться, знать печаль, но не земную печаль. Знать экстаз, но не земной экстаз. Разум находит для себя более непосредственное выражение: мы можем слышать мысли других душ. Опыт четвёртой стадии бытия ведёт душу к границам сверхземного региона».

На этой плоскости, говорит Майерс, всё невообразимо более интенсивно, заряжено более высокой энергией. Сознание здесь беспрерывно, сон более не нужен. Опыт, получаемый здесь личностью, «неописуемо» более интенсивен. Здесь существуют не только любовь, истина и красота, но также и враждебность, ненависть и гнев. «Враждебная личность мощным направленным излучением мысли может частично разрушить или повредить ваше тело, созданное из света и цвета. Необходимо научиться посылать встречные защитные лучи. Если на земле у вас был враг, мужчина или женщина, и вы ненавидели друг друга, то старая эмоциональная память просыпается и здесь при встрече. Любовь и ненависть неизбежно влекут вас и здесь друг к другу, и это принимает те формы, которые вы сами определяете».

Основная работа души в этой сфере бытия – дальнейшее понимание того, каким образом разум контролирует энергию и жизненную силу, из которых возникают все внешние проявления бытия. Здесь личность свободна от тяжёлых механических земных ограничений. «Стоит мне только сконцентрировать мысль на какое-то мгновение, – говорит Майерс, – и я могу создать некое подобие себя, послать это подобие себя через огромные расстояния нашего мира к другу, то есть к тому, кто как бы настроен со мной на одну волну. Через мгновение и я появлюсь перед этим моим другом, хотя сам и продолжаю находиться далеко от него. Мой «двойник» разговаривает с другом – не забывайте, говорит мысленно, обходясь без слов. Однако всё это время я контролирую все его действия, н