Апостольский Собор и его последствия

1. Угроза для единства христиан

Распространение Евангелия среди языческих народов, начатое эллинистическими иудеохристианами и продолженное Павлом и Варнавой, происходило все более активно. Община Антиохии играла в нем ведущую роль. От язычников, с верой принимавших весть о Христе, не требовали того, чтобы они непременно исполняли заповеди Торы, если хотят присоединиться к народу Божьему. Крещение совершали над теми, кто исповедовал Христа своим Господом, и благодаря этому они принимались в христианскую общину. Поэтому к общинам, которые сначала образовывались вокруг синагог, принадлежали как иудеи, так и язычники, ставшие христианами, которые должны были теперь образовать новое сообщество. Но какую форму оно должно было получить? И какие условия следовало соблюсти для того, чтобы люди совершенно разного происхождения могли сосуществовать вместе?

Решение этих проблем было непростым. Иудеи были связаны предписаниями, содержащимися в Законе, относительно соблюдения ритуальной чистоты и пищевых заповедей. Однако язычники не знали этих заповедей. В синагогах были выработаны правила, согласно которым «боящиеся Бога» и симпатизирующие иудаизму могли принимать участие в жизни общины. Хотя от них и не требовали совершения полного обращения в иудаизм, но они должны были соблюдать ряд минимальных требований, касающихся заповедей ритуальной чистоты и пищи. Когда язычники, желающие вступить в более тесную связь с синагогой, были согласны подчиниться этим требованиям, они могли быть допущены к собраниям и совместным трапезам — но только тогда.

Перед ранними христианами встал вопрос, хотят ли они следовать этой схеме, выработанной в эллинистических синагогах, или же они найдут другие решения. Было бы недопустимо позволить отдельным группам, имевшим различное происхождение, продолжать практиковать привычные им жизненные формы и быть закрытыми друг для друга. В общине Антиохии, которой благодаря ее величине суждено было играть центральную роль в миссии среди язычников, было принято решение не предъявлять связанных с Законом требований, а образовать новое сообщество из иудеев и язычников и развить формы сосуществования, не исключавшие никого и не ставившие никому условий, которые он не в состоянии был бы принять.

Эта позиция христиан Антиохии не была принята единодушно. В Деяниях Апостолов повествуется, что критика раздавалась со стороны иудеохристианских кругов Иудеи. В Антиохию пришли представители этих групп, потребовавшие от христиан из язычников совершить обрезание, без которого они не могли спастись (Деян 15:1). Однако это требование было оспорено, в результате чего возникла острая полемика между представителями различных позиций. Тогда было принято решение послать Варнаву и Павла в Иерусалим, чтобы обсудить этот вопрос с первыми апостолами и внести в него ясность (ст. 2).

Павел, который приводит краткий отчет о произошедшем в Послании к Галатам, сообщает также, что на собрании необходимо было решить вопрос, как следует проповедовать Евангелие среди язычников (Гал 2:2). При этом для него было важно особенно подчеркнуть, что он не был вызван в Иерусалим или послан туда по человеческому указанию, но отправился в путь «по откровению» (там же). Это могло означать, что посольство Варнавы и Павла в Иерусалим было организовано общиной Антиохии по призыву пророков (ср. Деян 13:1-3). Свидетельства Павла и Деяний Апостолов согласуются между собой как относительно цели посольства, вызванной необходимостью прояснить вопрос о единстве христиан, так и в том, что Варнава и Павел вместе отправились в Иерусалим. Оба источника также подчеркивают, что вхождение в церковь язычников, произошедшее во вновь основанных общинах, вызвало признание, согласие и радость среди христиан Иерусалима (Деян 15:5-6; Гал 2:7,9). Тем не менее проблемы, касающиеся формирования единства христиан, не могли быть решены только спонтанно выраженным одобрением, а требовали убедительного богословского обоснования.

Апостол ясно сознавал, что найти такое обоснование было необходимым условием для его дальнейшей деятельности (Гал 2:2). Ибо, несмотря на серьезные мотивы и убедительные аргументы, на которые могли сослаться Павел и его сотрудники, их труд в конечном итоге не имел бы успеха, если бы им не удалось достигнуть прочного соглашения с иерусалимлянами. Критики, выступавшие против независимой от Закона миссии среди язычников, отстаивали точку зрения, что единство становящегося христианства было возможно только внутри иудейской общины. Напротив, Павел и Варнава были согласны в том, что необходимо защищать христианскую свободу, примером которой была жизнь общины Антиохии и которая представляется единственным выходом, отвечающим исповеданию Христа.

 

2. Собор в Иерусалиме

Тогда как рассказы Деяний Апостолов и Послания к Галатам в общих чертах согласуются в том, что касается угрозы, перед которой вставала христианская община, то в изложении дальнейших событий они значительно расходятся между собой. Вопрос, ставший причиной спора, выражен достаточно ясно: следует ли требовать от язычников обрезания как необходимого условия присоединения к народу Божьему? И служит ли принципиальное признание и принятие Закона предпосылкой для взаимного общения язычников и иудеев в христианской общине?

Согласно рассказу Луки, перед собравшимися выступили сначала Петр, а затем Иаков, которые призвали слушающих уладить возникший спор и не создавать для язычников, обратившихся ко Христу, излишнего беспокойства. Тем не менее им рекомендовали соблюдать минимальные требования Закона, чтобы тем самым сделать возможной совместную трапезу между иудеями и язычниками. Присутствующие были не только впечатлены сообщениями Павла и Варнавы об успехе их миссии среди язычников, но и согласились с тем, что общение среди христиан из иудеев и из язычников может быть установлено при помощи предложенного решения. Поэтому собравшиеся решают последовать ему и отправить общинам послание, призванное выразить их единогласное решение (Деян 15:22-29).

Деяния Апостолов выдвигают Петра и Иакова в центр проходивших в Иерусалиме дискуссий, чтобы приписать их словам и рекомендациям заслугу создания стабильной основы для находившегося под угрозой единства христиан. Однако это повествование, представляющее упомянутое торжественное решение заключительным венцом событий, противоречит рассказу Павла в Послании к Галатам. Ибо он со всей ясностью заверяет, что главы иерусалимской общины, с одной стороны, и Варнава и он — с другой пришли к согласию, которое, однако, не предполагало никаких налагаемых на них дополнительных обязательств. Очевидно, что Павел не стремится здесь представить объективный протокол событий, но выражает собственное понимание произошедшего в Иерусалиме. Однако критическое сравнение Послания к Галатам и Деяний Апостолов приводит к однозначном)' выводу, что повествование Луки о переговорах руководствуется литературно-богословскими мотивами, а Послание к Галатам представляет единственное свидетельство, которое можно рассматривать как исторический источник, разумеется, также критически его оценивая (Dibelius).

Что молено извлечь из рассказа Павла о ходе Апостольского Собора и о принятых на нем решениях? Сначала Павел констатирует, что Варнава и он продемонстрировали основанную во Христе свободу тем, что взяли с собой в Иерусалим грека Тита, христианина из язычников. При этом они решительно воспротивились требованию совершить над ним обрезание. Речь здесь шла о том, чтобы вступиться за выводы, с необходимостью следующие из истины Евангелия, и выдержать борьбу за них. Поэтому для Павла было невозможным и непозволительным ни на секунду уступать требованиям тех людей, которых он в острой полемике назвал «лжебратьями» (Гал 2:4). Он упрекает их в том, что они вкрались к ним в Иерусалиме, чтобы подсмотреть за свободой, с которой Варнава и он действовали в своем благовестии. Тогда как эти люди преследовали намерение принудить их к обязательному исполнению Закона, для Павла было важно защитить и сохранить свободу во Христе против любого мыслимого ограничения. Ибо если бы к принятию верой Благой вести о Христе было добавлено какое-то дополнительное условие, то христианская проповедь была бы фальсифицирована Законом и ее истина превратилась бы в свою противоположность. С этой убежденностью, которую разделяли он и Варнава, как подчеркивает Павел, ему удалось одержать победу над лжебратьями.

Отрицательному решению соответствовало положительное заключение. Иаков, Кифа и Иоанн, авторитетные руководители иерусалимской общины, подали Павлу правую руку и подтвердили тем самым существующее между ними общение, основанное на объединяющей силе Евангелия. Поэтому последнее должно быть проповедано в одинаковой форме иудеям и язычникам. При этом Павел берет пример с апостольского служения Петра, которое он не подвергает сомнению, а уважает и признает. Как первый свидетель воскресшего Господа, Петр проповедует то же Евангелие, что и Павел. «Ибо Тот, Кто содействовал Петру в апостольстве у иудеев, содействовал и мне у язычников» (ст. 8). Поэтому было принято решение о разделении труда: «чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным» (ст. 9). Эту договоренность следует понимать не в географическом смысле (здесь Иерусалим и

Святая Земля, там — широкое поле диаспоры и язычников) и не в смысле строгого разделения. Поскольку, разумеется, никто не исключал возможности того, что главы иерусалимской общины могли обращаться к неиудеям, как и Павел в своей деятельности среди язычников не видел препятствий для того, чтобы входить в контакт с синагогами. Однако были расставлены ясные акценты для той и другой области труда: одни — к иудеям, другие — к язычникам.

Договоренность о проповеди во взаимном согласии одной Благой вести о Христе иудеям и язычникам означала, что согласно общему убеждению существует только одно Евангелие, которое возвещается без дополнительных условий. Как от иудеев не требовалось, чтобы они отказались от своего иудейства, так и язычникам не навязывалось принятие Торы. Ни от тех, ни от других не требовалось предварительных усилий — Евангелие свидетельствовалось «только по благодати». Однако такое решение предполагало, что для ставшего христианином иудея Закон, преданность которому он продолжал ощущать, уже не мог быть средством спасения, а также что соблюдение норм Закона жизни следовало отныне понимать как свидетельство того, что спасение даруется без предварительных условий (Conzelmann).

Поскольку с принятым заключением не было связано никаких дальнейших требований, у Павла и Варнавы не было причин откладывать выполнение высказанного им пожелания помнить о бедных в Иерусалиме (ст. 10). Пожертвования, которые Павел чрезвычайно энергично начал собирать в пользу иерусалимской общины в общинах христиан из язычников, должны были стать видимым знаком связи между ними. Поскольку проповедь Евангелия началась в Иерусалиме, то, по убеждению Павла, общины христиан из язычников находятся в благодарственном долгу по отношению к находящейся в стесненных условиях первой церкви: «Ибо, если язычники сделались участниками их в духовных благах, то должны и им послужить благами телесными» (Рим 15:27).

Следует ли рассматривать эти сборы как обязательную подать, сравнимую с налогом на Храм, который собирали повсюду среди иудеев и отсылали в Иерусалим для поддержания жертвенного служения в святом месте (Holl)? Если понимать определение «бедные» в соответствии с иудейским словоупотреблением как почетный титул, применявшийся по отношению к первой общине, то можно предположить, что сборы представляли нечто вроде символического налога в пользу Иерусалима. Однако против такого предположения существуют однозначные возражения. Во-первых, Павел подчеркивает, что он исполняет просьбу, а не обязательство. Во-вторых, сборы называются подаянием для «бедных среди святых» (Рим 15:26), причем под «святыми» понимается первая община, а под «бедными» — ее нуждающиеся. В-третьих, налог на Храм взимался ежегодно со всех иудеев как в диаспоре, так и в Иерусалиме и в Иудее. Пожертвования же собирались не ежегодно, а однократно и считались добровольным подаянием. Павел тем энергичнее старался выполнить эту задачу, чем больше она выражала всемирную общность всего христианства, которое должно было сохранять и исповедовать единство церкви в разнообразии развитых в ней жизненных форм.

Таким образом, Апостольский Собор привел к пониманию того, как язычники могут стать христианами и как сформировать объединяющее всех христиан сообщество. Для глав иерусалимской общины признание свободной от Закона миссии среди язычников было нелегким решением. При этом ради иудеохристиан, ответственность за которых они несли, они сами должны были оставаться в прочной связи с Израилем, которая предполагала уважение Закона. Тем самым были решены далеко не все вопросы, касавшиеся единой церкви из иудеев и язычников, и прежде всего оставался открытым вопрос о том, как внутри одной общины христиане из язычников, жившие без Закона, и иудеохристиане могли вместе отправлять богослужение и разделять трапезу. Поскольку в попытках дать ответ на него вскоре возникли серьезные разногласия, поиск решения этой проблемы проходил не без борьбы.

 

Апостольский декрет

Рассказ Деяний об Апостольском Соборе заканчивается официальным решением, зафиксированным письменно и переданным общине Антиохии через делегацию, в состав которой входили Павел и Варнава. Такая версия событий объясняется (как уже было представлено на основании критического сравнения с Гал 2) литературным замыслом редактора книги Деяний. Он стремился показать, что Апостольский Собор в своем практическом урегулировании совместной жизни христиан из иудеев и язычников нашел достойное решение, содержавшее не только похвалу и признание Варнавы и Павла, но также и конкретные рекомендации для сохранения христианского единства.

В документе, приведенном в книге Деяний, содержится указание на то, что принятое решение касалось не всех христиан, но предназначалось первоначально для общин Антиохии, Сирии и Киликии (Деян 15:23). Хотя на христиан из язычников не следовало возлагать излишнего бремени, от них тем не менее требовалось выполнять определенные правила, дабы христиане из иудеев и из язычников могли спокойно сосуществовать друг с другом: «...воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда. Соблюдая это, хорошо сделаете» (ст. 29) Однозначный отказ от поклонения языческим божествам, а также соблюдение тех предписаний Закона, которые Тора рассматривает как обязательные для живущих в Израиле язычников (Лев 17-18), называются в качестве условия для совместных трапез. Допустимо есть только мясо животных, зарезанных в соответствии с предписаниями Торы; следует строго избегать безнравственного поведения, в особенности запрещенных половых связей. Эти условия не содержат формального перехода к иудаизму, но настаивают на соблюдении определенных элементарных правил, связанных с Законом. Если последние соблюдаются, это устраняет препятствия, которые стоят с точки зрения иудаизма на пути к совместной трапезе.

Послания апостола нигде не содержат указаний на то, что общинам, основанным Павлом, было известно подобное правило. Поскольку рекомендации были предназначены для области Сирии и южной Малой Азии, они, вероятно, применялись в общинах, состоящих из христиан как из иудеев, так и из язычников. В действительности принятые решения имели также и временные ограничения, поскольку синагогальные общины в последующее время становились все более и более закрытыми для влияния языческого окружения, отказались от Септуагинты, вошедшей в обиход христиан, и вернулись в раввинистической традиции к оригинальным еврейским текстам Библии. Пути иудаизма и церкви разошлись, так что встречи и контакты между ними происходили все реже. Чем быстрее росло число христиан из язычников и чем меньше становилось иудеохристиан, все еще придерживавшихся указаний Закона, тем меньше христианские общины нуждались в требованиях, сформулированных в апостольском декрете.

Ввиду такого хода истории неудивительно, что апостольский декрет в скором времени стали понимать не в плане культово-ритуальных правил, а в этическом смысле. В рукописном предании вскоре начинают встречаться варианты, свидетельствующие о соответствующей интерпретации и говорящие о том, что христиане из язычников должны отказаться от идолослужения и сторониться крови, т.е. убийства, и блуда. В тех случаях, когда апостольский декрет истолковывался в этом смысле, его первоначальное определение уже было забыто и превращено в этическую максиму, против которой, разумеется, было нечего возразить.

 

Спор в Антиохии

На Апостольском Соборе в Иерусалиме было признано, что общины христиан из язычников могут выступать частью единой христианской церкви и им не должно предъявляться дополнительных условий. Однако остался открытым вопрос, как могут сосуществовать в одной общине христиане из иудеев и из язычников, так чтобы одна группа не могла каким-либо образом притеснять другую или ставить ей условия, которые должны быть выполнены для сохранения обязательного общения.

В Антиохии к этому вопросу относились с меньшей озабоченностью, не видя проблемы в различном происхождении как тех, так и других. Члены общины чувствовали себя связанными общей верой в распятого и воскресшего Христа и совместно отправляли богослужения и общие трапезы. Когда (вероятно, вскоре после Апостольского Собора в Иерусалиме) Антиохию посетил Петр, он не имел ничего против того, чтобы он, происходящий из иудеев, разделял общие трапезы с христианами из язычников. Однако такой подход поддерживался не всеми, и он вызвал серьезную критику. Она исходила не от самой общины, а была привнесена в нее извне. Павел сообщает, что некие люди, пришедшие в Антиохию от Иакова, который как брат Господень руководил пер вой общиной, выступили против нее. При этом ничего не сказано о том, была ли это группа посетителей или же официальная делегация, которая должна была проверить ситуацию в общине Антиохии. Так или иначе, это были люди, чье выступление вызвало резонанс. Оно привело к тому, что не только Петр, но и Варнава и другие христиане из иудеев отказались от уже введенной практики общих трапез и перестали есть с христианами из язычников (Гал 2:11-13).

Такое поведение показывает, что аргументы людей Иакова произвели впечатление на Петра и других иудеохристиан. Оно объясняется тем, что в иудейском сознании, которое продолжало во многом хранить верность Закону, не могло не возникнуть непростого вопроса о том, не обрывает ли практика общих трапез связи с Израилем и не уничтожает ли тем самым возможности благовествования о Христе иудеям. Хотя в критически настроенном изложении Павла изменчивое поведение Петра и кажется тактической слабостью, но в действительности в полемически заостренном рассказе Павла можно увидеть, что отступление Кифы и других иудеохристиан имело достаточно веские причины. Одно единство противостояло другому: единство народа Божьего Израиля против единства церкви из иудеев и язычников. Можно ли было совместить одно с другим? Или же начиналось неизбежное разделение в пользу одного или другого направления? Петр и большая часть евреев-христиан общины, опасаясь возражений со стороны иудеев и происходящих из иудеев христиан, отказались от сложившейся практики общения с христианами из язычников.

Павел выступил с резкой критикой такого поведения, высказав свои возражения в лицо Кифе и упрекнув его в лицемерии (Гал 2:11,13). При этом его не заботило, что речь шла о самой возможности беспрепятственного продолжения христианской проповеди среди иудеев и что этот вопрос заслуживал обсуждения. С его точки зрения под сомнение была поставлена истинность Евангелия, поскольку, согласно его твердому убеждению, из него необходимо следовало, что иудеи и язычники стали единым целым во Христе.

Апостол приводит свои возражения Петру в форме прямой речи: «Если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего ты принуждаешь язычников жить по-иудейски?» (ст. 14). Иудеохристианин Петр сначала согласился не обращать внимания на спорные вопросы, могущие служить препятствием для полноценного общения с христианами из язычников. Но затем, под влиянием возражений со стороны людей Иакова, он вновь вернулся к иудейской манере поведения. Если христиане из язычников хотели продолжать общение с ним, они были вынуждены придерживаться правил, которые иудейская сторона считала обязательными, и «жить по-иудейски». Осознавал ли Петр вполне последствия своих действий, нам не известно. Павел наглядно представляет эти последствия ему и всей общине и считает, что требования Закона затемняют Евангелие и даже превращают его истину в нечто противоположное.

В тексте, следующем за этим кратким рассказом, Павел продолжает придерживаться формы диалога, который он резко и жестко ведет с Петром. Однако, по существу, он выходит за рамки тогдашней ситуации и подчеркивает принципиальное значение конфликта, касающегося не только общины Антиохии, но и общин Галатии и вообще всего христианства, поскольку, как и в случае с Иерусалимом, речь идет о том, чтобы «истина благовествования сохранилась у вас» (Гал 2:5). В обращении к Петру Павел говорит о своей связи с ним благодаря тому, что оба они происходят из иудеев. Но хотя они и не пришли к Богу из языческой удаленности, они поняли, «что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа» (ст. 16). Тем самым Павел хочет показать, насколько тяжелые последствия может иметь отказ от совместных трапез. Ибо речь здесь идет не только о вопросе практического поведения, но и о серьезной угрозе единству церкви.

В одном предложении, в котором собрано множество понятий, несущих большую содержательную нагрузку, Павел обобщает то, что означает оправдание верой. При этом на протяжении одного-единственного стиха трижды говорится о вере в Христа Иисуса. Можно с уверенностью сказать, что данные сжатые формулировки возникли не спонтанно во время полемики с Петром, но они включают в себя вероучительные высказывания, возникшие ранее и к тому времени принявшие фиксированную форму. Поэтому их нельзя оценивать как полемическое учение, сформировавшееся только в контексте борьбы с защитниками Закона, появившимися в галатских общинах (см. ниже с. 223-224). Скорее Павел здесь приводит сжатую формулировку того, как он в своей проповеди истолковывает истину Евангелия. При этом он выражает притязание на то, что учение об оправдании представляет собой единственную истинную интерпретацию Благой вести о Христе. Ибо он не останавливается на догматическом утверждении или поучительном высказывании, но из богословского тезиса сразу же делаются конкретные выводы: тот, кто отказывается от совместных трапез между христианами из иудеев и из язычников, тот «поступает не прямо в отношении истины Евангелия» (ст. 14). Ибо он отказывается от важнейшего знания, основанного на освобождающей силе, которая приносит оправдание грешнику, и ключевым образом обосновывающего единство христианства. Ибо в своем рассуждении Павел приходит к заключению: «Если оправдание приходит через закон, то Христос напрасно умер» (Гал 2:21).

В полемике, которую он ведет, Павел стремится показать собеседнику, что тот не осознал далеко идущих последствий обсуждаемых вопросов и потому поступил неправильно. Ссылаясь на основополагающее значение оправдания грешника верой в Иисуса Христа, Павел хочет привести к пониманию того, что делами, предписываемыми Законом, не может оправдаться ни один человек. Поэтому не только было бы бессмысленно вновь предъявлять требования Закона, но тем самым лишилась бы силы благодать Божья. Однако этого не может всерьез желать ни один христианин, а потому сосуществование иудеев и язычников не может больше определяться указаниями Закона.

Павел ничего не говорит о том. к какому результату привел жесткий спор, который ему пришлось вести со «скалой» апостолов в Антиохии. Конец диалога остается открытым. Тем самым вновь ясно подчеркивается, что Павел никак не зависел от первых апостолов, но выступил даже против Петра, когда необходимо было постоять за последовательное исполнение истины Евангелия. В то же время слушатели и читатели оказываются втянутыми в споры, которые необходимо было вести в то время. Какое суждение вынесут они? Судя по всему, христиане Галатии были убеждены аргументацией апостола и в конечном счете согласились с ним. Поскольку Послание к Галатам было сохранено и дошло до наших дней, его содержание должно было решающим образом повлиять на дальнейшую ориентацию его аудитории.

Реакция же Петра на критику Павла, напротив, остается неизвестной. Нельзя забывать, что иудеохристианская часть антиохийской общины согласилась с его поведением и тем самым одобрила его решение. Даже Варнава, с которым до того времени сотрудничал Павел (см. выше с. 67-68, 82-83), был переубежден и отказался от совместной трапезы с христианами из язычников. Павел называет это лицемерием, однако он ничего не пишет о том, что его собственная позиция одержала верх. Предположительно конец спора остался, как минимум, таким же открытым, как и диалог, который Павел позднее записал в Послании к Галатам. Можно представить себе, что христиане Антиохии не поддержали Павла в том, что он придавал рассматриваемому вопросу столь фундаментальное значение. Скорее они были склонны найти компромиссные практические решения, которые не затрагивали бы фундаментальных вопросов и на основе определенных уступок сделали бы возможным сосуществование различных групп. Содержащиеся в апостольском декрете предписания могли быть выражением такого компромиссного решения, с помощью которого стремились регулировать организацию и продолжение совместных трапез. Поскольку если бы определения апостольского декрета имелись уже до начала конфликта, то с их помощью можно было бы предотвратить спор. Поэтому можно с уверенностью считать, что содержание апостольского декрета было сформулировано только после имевшей место в Антиохии полемики. Павел ни в коем случае не поддержал бы его, но некоторые общины были готовы прийти к соглашению на основании этого решения.

Если бы спор в Антиохии закончился более удачно, Павел наверняка не преминул бы рассказать об этом общинам Галатии, чтобы усилить свою позицию. Конфликт, вероятно, привел к тому, что Павел отделился от общины Антиохии, до того представлявшей собой базу его миссионерской активности, и с тех пор стал работать самостоятельно под свою ответственность. Не удалось ему продолжить и сотрудничество с Варнавой (см. Деян 15:36-41). Тем не менее маловероятно, что имел место продолжительный разрыв с общиной Антиохии, и тем более с Петром. В Первом Послании к Коринфянам, которое во временном отношении очень близко к Посланию к Галатам, Павел неоднократно называет его имя, не намекая на дистанцию между ним и собой (1 Кор 1:12; 3:22; 9:5; 15:5). Поэтому о радикальном разрыве между Павлом и лидерами иерусалимской общины речи быть не может (Holtz). Если различия в оценке Закона и сохранялись, то тем не менее существовало единство в принципиальном сознании того, что не может существовать двух различных благовестий для иудеев и язычников, но — только единое Евангелие.

С принятым Павлом решением были окончательно созданы условия для того, чтобы нести миру проповедь о Христе и всем народам — спасительную весть Евангелия. Поэтому те общины, которые возникали в результате миссионерской деятельности Павла, уже не могли существовать как одна из групп внутри синагоги — они формировались как самостоятельные общины, в которых иудеи и эллины, рабы и свободные, мужчины и женщины были едины во Христе (Гал 3:28). Будущее было определено этим сознанием, а не временными компромиссными решениями, которых стремились достичь в апостольском декрете.

 

Глава VII