Мая 99 года. Земля. Где-то в Альпах.

- Пожалуйста. Отпустите меня. Поверьте, так для вас будет лучше, - всхлипывал разбитым носом немолодой грузный человек в когда-то шикарном костюме.

Эхо его слов отскакивало от бетонных стен. Над ним жужжала желтая лампочка, которая была единственным источником освещения в мрачной комнате.

- Боюсь, что у нас с вами возникло недопонимание, мистер Мюллер, - скрипнула дверь, и вошедший в комнатенку террорист почесал висок дулом револьвера, после чего приблизился к заложнику и присел так, чтобы их глаза были на одном уровне. – Вы не уйдете отсюда, пока не ответите на все мои вопросы.

Ганс Мюллер работал в конструкторском бюро, которое разрабатывало передовые военные технологии. Его костюм был порван в плече, а белый воротник запятнан коричневатыми каплями запекшейся крови. Его лицо было покрыто синяками, а левый глаз так опух, что больше напоминал сливу.

Террорист же носил красный спортивный костюм «Адидас», поверх которого был надет белый полицейский жилет разгрузки. Его лицо было скрыто под черной балаклавой, и через прорези были видны серые глаза. На ремне свисал армейский «Буйвол», а в руке был старенький «Магнум», блестящий нержавеющей сталью.

- Поверьте, - сказал террорист. – Я бы давно вас отпустил, если бы вы были сговорчивей. Я не садист, и удовольствия от пыток я не получаю.

- Тогда зачем все это? – конструктор посмотрел на своего мучителя помутненным от полученных ударов глазом.

- «Черное Солнце» скоро захватит власть. Справедливость восторжествует, и истинные последователи Великого Лидера выйдут на свет. Вспомните Гегеля. Пока господа отдыхают, крестьяне становятся все сильнее. Такова историческая закономерность. Это неминуемо, - террорист распрямился и, сложив руки за спиной, начал ходить вокруг стула с пленником. – Просто мне и моему начальству хочется, чтобы этот день настал гораздо раньше. Генераторы кинетических полей могли бы значительно изменить расстановку сил на современном поле боя. И посему, я вынужден спросить вас еще раз: где хранятся чертежи?

- Вы не того схватили, - обреченно произнес Мюллер. – Почему вы меня не слушаете? Я разрабатываю чертежи, но где они хранятся – я не знаю. За это отвечают люди из СБ СК. Как вы не можете этого понять?

- Я понимаю, что вы говорите. Но я так же знаю, что вы врете. Вы все прекрасно знаете. Просто не хотите мне раскрыть эту небольшую государственную тайну, - террорист сложил револьвер в кобуру. – Боюсь, мне придется прибегнуть к еще более радикальным методам, чтобы развязать вам язык.

- Что вы делаете? Зачем вам скальпель? – взвизгнул Мюллер.

- Скажем так. После этой операции вы станете прекрасным танцором.

- Нет! Прошу вас! Нет! НЕ НАДО!

- Разрешите вас перебить? – двусмысленно спросил я.

Террорист удивленно обернулся и остолбенел, увидев, как пустота с электрическим жужжанием превращается в черный силуэт. Черный сферический шлем, черная разгрузка, черные перчатки, черные альпинистская система и ботинки. А самое главное, черный пистолет с глушителем, который смотрел незадачливому кастрологу прямо в лицо.

- Че за наху… - это были его последние слова.

Пистолет пшыкнул глушителем, и пуля прошибла череп террориста, вылетев вместе с розовыми мозгами через затылок. Его тело шлепнулось на бетонный пол.

- Это термооптический камуфляж, сынок, - я сдул дым, струей поднимающийся от глушителя.

Мюллер хотел уже было закричать от хтонического ужаса, сковавшего его тело, как вылетевшая из пустоты рука в кевларовой перчатке моментально заткнула ему рот.

- МММММ! ММММММММ! – давился криками пленник в руку Нельсона.

- Тише! Мы друзья! Я и эта машина для ванлайнеров пришли Вас спасти, - тихо сказал черный человек в не менее черном костюме.

Широко раскрытый от удивления глаз мистера Мюллера отражался в черном шлеме моего чернокожего товарища, но истошное мычание, тем не менее, прекратилось. Капитан Дженкинс убрал руку.

- Вы из РКОНа? – спросил побитый конструктор.

- Да, - я раскрыл мультитул и перерезал веревку, которой были связаны руки заложника.

Бедолага болезненно сморщился, потирая красные ссадины - следы от веревок. Он поднялся со стула.

- Ходить можете? – спросил я.

- Могу. Но если честно, не думаю, что я далеко уйду. У вас есть вода? Сукин сын! – Мюллер пнул мертвого террориста.

Я протянул пленнику флягу, и тот жадно присосался к ней.

- «Щит», это «Меч». Дорога к свободе готова? – обратился я по встроенной в тяжелый шлем рации к Левенштайну.

- Прием. Все готово. Жду вашей команды.

- Принято. Ждите, - я отключился. – Мистер Мюллер.

- Да?

- Ложитесь на пол, закройте уши и широко откройте рот, - сказал Нельсон, разворачивая серебристое огнеупорное одеяло. – Не спрашивайте, зачем?

Конструктор, кряхтя, повиновался. Мы, вместе с Нельсоном, легли прямо на него, накидывая сверху одеяло.

- Ну вы и тяжелые, ребята, - проскрипел придавленный спецназовцами пленник.

- Левенштайн. Начинай радикальную перестройку! - приказал я.

- Тебе никогда не надоест эта шутка, босс? На счет три. ТРИ! – раздалось в рации.

Пол под нами подпрыгнул. Раздался взрыв, который даже сквозь наушники показался мне громким. Нас обдало волной жара, а в мой бронежилет начали ударятся куски стены.

Доля секунды, и все закончилось. Мы отбросили одеяло и резко поднялись. Я поднял свой «Буйвол» и включил красную точку голографического прицела.

Передо мной на месте стены была оплавленная дыра. А за ней еще одна. А за ней еще одна, и еще одна. Направленными взрывпакетами мой взрывоопасный товарищ пробил целый коридор, идущий поперек других бетонных помещений заброшенной стройки. Из крайней арки открывался вид на альпийские снежные шапки, освещенные светом солнца и безоблачного неба.

Вдруг, в тоннеле будто из пустоты материализовался Левенштайн с бронированным полицейским щитом и пистолетом-пулеметом в руках, и еще один член нашего отряда, лейтенант Дмитрий Ващук, с бандурой автоматического дробовика на перевес. Они были одеты как мы, что логично.

Я бросил крайний взгляд на присыпанного бетонной пылью террориста-гриль, кивнул Нельсону, что положил руку уставшего Мюллера на свои плечи, и крутым спецназовским жестом отдал приказ построиться.

Когда я, Дима и Грегор построились вокруг Нельсона с приходящим в себя пленником, я отдал приказ:

- Двигаемся к месту эвакуации! Враги скоро придут в себя.

- Архангел-1. Это Спасатель. Запрашиваю срочную эвакуацию!

- Принял, Спасатель. Птичка будет через четыре минуты. Прием?

- Принял!

Мы рысью отправились сквозь коридоры, в которых поднималась дымка. То здесь, то там валялись ошметки террористов, которым не повезло оказаться на пути бетонобойной взрывчатки.

- Меня сейчас вырвет, - пожаловался Мюллер, увидев кровавую кашу с торчащими ребрами, что попалась нам по дороге.

Вдруг, я услышал нарастающие возгласы террористов.

- Леви! – шепнул я.

Левенштайн тут же встал рядом со мной, прикрывшись своим бронещитом.

Мы бежали мимо кладок кирпича, мешков цемента, опалубки и заброшенного строительного оборудования. Справа от нас открывался шикарный вид на альпийский горный пейзаж, а слева были бетонные кишки стройки, в которых маячили неясные тени и завывал холодный ветер.

Мы пробежали рядом с плакатом:

ГРАНДИОЗНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО: ОТЕЛЬ «У ПОГИБШЕГО АЛЬПИНИСТА»

ОКОНЧАНИЕ СТРОЙКИ: 3-й квартал 87 года.

Под бронежилетом появилась потная жаркая испарина. Я почувствовал, как в моих висках застучала кровь. Мое дыхание перехватывало от страха, а во рту появился железный привкус. Мы пробежали мимо окрашенной в красный цвет несущей балки, на которой было написано:

ОСТОРОЖНО! ПОД СНОС!

- Друг. Мне бы не помешала сейчас помощь, - произнес я в своей голове.

Во тьме открылись два красных глаза.

- За следующим углом, - раздался шепот.

Я вскинул автомат.

Из-за угла вышел террорист в лыжном костюме и шлеме, держа в руках пистолет-пулемет.

- Мамочки, - удивился он, увидев четверых черных вооруженных людей, бегущих вместе с пленником.

Я зажал спуск. Сквозь глушитель пробилась тихая автоматная очередь. Пули прошили насквозь террориста, отбросив его прочь.

- В следующем коридоре не хватает гранаты, - устало прошептал мой красноглазый советчик. – Излишне любопытным можно прострелить лицо.

- К стене! – шикнул я, достав из кобуры пистолет и оторвав висящую на кольце гранату с разгрузки.

Из-за угла высунулось лицо в белой лыжной маске. БАХ! Из выходного отверстия на затылке прыснул сквирт террористических мозгов. Я швырнул гранату.

- Что это?!

 Дрогнул пол. Раздался взрыв.

- Это граната, сынок, - усмехнулся я.  

- Бегом! – прорычал я своим сопартийцам.

Мы пробежали мимо трех истекающих кровью трупов. Я услышал рокот вертолетных лопастей.

- Вы их уже не удивите. Они знают где вы. Их двадцать пять. Дробовики, пистолеты, пистолеты-пулеметы, автоматы, гранаты. Они идут сверху. На вертолете классный пулемет. Намек понятен?

- Архангел! Пройдитесь «Вулканом» по 10 этажу! – крикнул я в рацию.

- Принято! Для друзей ничего не жалко, - донеслось из нее в ответ. 

Продолговатый «черный ястреб» вылетел из-за хребта, на котором и стоял этот недостроенный отель, оглашая горы громким рокотом своего двигателя. Из турели на его боку с жужжанием вырвалась трассирующая очередь, которая устремилась к этажу над нами. Послышались крики и вопли. Вертолет пролетел мимо отеля, поливая террористов свинцом, после чего развернулся.

- Архангел! Забери нас на вертолетной площадке!

- Принял.

Вертолетная площадка располагалась на крыше левого крыта серого отеля. Мы выбежали на нее, минуя торчащие бетонные балки, увенчанные арматурой. «Черный Ястреб» пошел на посадку.

- Отделение позади вас.

- Леви! Загороди меня щитом! Остальные к вертолету! – закричал я.

Я развернулся, а Грегор присел рядом со мной, держа перед собой щит. Такое вот небольшое укрытие. Мы попятились назад.

- 13 часов. Двое.

Я поймал на мушку двух выбегающих террористов. Тихий треск глушителя. Враги повалились замертво.

- 11 часов. Пятеро. Подавляй.

Я начал стрелять по стенам короткими очередями, поднимая фонтаны бетонной пыли. Из-за углов высовывались дула автоматов, которые начали палить в ответ. Вражеские пули ложились рядом со мной.

- Елки! – испуганно воскликнул Левенштайн, от щита которого отскочила пуля.

- Кончается магазин! – крикнул я.

- Понял!

Я спрятался за балку, меняя магазин. Леви поднял пистолет-пулемет и начал палить по врагам.

- Мы на вертолете! – раздался голос Нельсона в наушниках. – Вы где?

- Леви! Щит!

Мы вновь построились, как пятились до этого. Я вновь начал поливать пулями коридор, в котором маячили силуэты врагов.

- У них для тебя сюрприз, - раздался шепот.

- ЧТО? – громко подумал я вслух.

Вдруг, раздался оглушительный грохот. Пол ушел из-под моих ног, и мы, вместе с Левенштайном повалились навзничь. Вдруг, я почувствовал, что здание подо мной начало крениться.

- ДЕРЬМО! – закричал Левенштайн. – Они снесли здание!

Я поднялся, рванул за руку сапера, подняв его на ноги.

- Беги!

- Аркаша! Твою мать! – кричал по рации Нельсон.

Пол ходил ходуном. Я уже начал видеть кромку ущелья, в которую готовилось скатиться здание. Мы вместе с Леви бежали. Рядом с нами ложились пули.

Вот он, вертолет! Черная продолговатая машина, разгоняющая своими лопастями воздух. Дверь десантного отделения открыта, и в ней был мой отряд вместе с пленником. Еще пара шагов, прыжок, и я влетаю внутрь вместе с Левенштаном.

- МИХАЛЫЧ! ЖМИ!

Вертолет рванул наверх. Я развернулся и с ужасом смотрел, как здание с грохотом скатывается по склону горы, поднимая белое облако лавины. А потом, все стихло.

Нельсон закрыл дверь. Рокот лопастей приглушился. Я дрожал, словно осиновый лист. Я поднял забрало своего шлема, стянул маску со рта, и во весь голос рассмеялся, лежа на полу.

- Чтобы нас всегда так проносило, - сказал Левенштайн, доставая из жилета разгрузки флягу с сивухой. – Будете?

Все кивнули.

Часов спустя. Москва.

Было где-то четыре часа утра, а солнце уже встало, окрасив спящий город в оттенки синего. Было очень тихо, и лишь где-то вдали порой слышался рокот одиноких машин. Я шел по тротуару в тени небоскребов, в сотнях окон которых отражалось голубое небо. Позади меня было здание СБ СК на проспекте Вернадского.

Я курил сигарету. На мне была гражданская одежда, представлявшая собой черный деловой костюм, белую рубашку и такие легкие, по сравнению с армейскими ботинками, туфли.

Было тихо. Даже очень. Нигде не было видно людей. Изредка мимо меня по проезжей части проползали оранжевые роботы-уборщики, похожие на грузовики. Они светили желтыми мигалками и полировал асфальт крутящимися щетками.

Позади был трудный день. Мне удалось поспать, пока мы добирались на вертолете до Дрездена. Позже я спал, пока мы летели на самолете до Москвы. А дальше была бумажная волокита. Все участники операции написали по рапорту. Пришлось объяснить начальству, как так получилось, что отель внезапно решил съехать по горному склону в ущелье? В прочем, все как обычно.

Метро еще было закрыто. До его открытия был где-то час. Отсюда, из центра, до моей скромной обители на окраине добираться около сорока минут. Мне тогда подумалось, что было бы неплохо выпить чашечку кофе.

Я подошел к зеленой вывеске круглосуточного кафе сети «Грязнов и сыновья».

Стоило мне пройти сквозь двойные стеклянные двери, как я оказался внутри очень уютного небольшого помещения кофейни, пропахшего шоколадом и кофейными зернами. Здесь были кожаные кресла и круглые столики. Стены были драпированы тканями теплых цветов.

Удивительно, но я был здесь не один. За столиком у окна сидела девушка. Длинные черные волосы, загорелая кожа, широкие штаны и пиджак, дорогая сумочка и туфли. В руках с черным маникюром – белая чашка кофе и телефон. Под ее челкой было видно красивое узкое лицо с аккуратным длинным носом. Я бы ей присунул.

Она бросила на меня короткий взгляд подведенных черных глаз, и снова обратила свой взор на экран смартфона.

Я подошел к стеклянному прилавку, за которым стоял серебристый робот в зеленом фартуке. Он направил на меня свои зеленые окуляры. 

- Приветствую вас, сэр, - робот произносил слова без эмоций, порой неправильно расставляя ударения. – Чего желаете?

- Мне пожалуйста «Латте» со взбитыми сливками, миндальным и кокосовым сиропом, а также вот этот вот пончик, если можно.

Робот довольно быстро собрал заказ. На самом деле, стоит сказать, что роботы в сфере обслуживания справлялись на ура. Но из ресторанов с их появлением пропала и душа. Куда интересней сходить в «Теслабургер», где можно шандарахнуть током весь персонал, если тебе не доложили трубочку для «Колы» в заказ.

Странные мысли порой приходят в голову, когда ты спал меньше, чем следовало бы. Я украдкой снял с безымянного пальца кольцо и убрал его в карман. На пальце осталась лишь едва различимая красная борозда, но она быстро пройдет – на работе я кольцо не носил.

 Я взял чашку кофе и тарелку с пончиком. Набравшись мужества, я подошел к девушке.

- Разрешите присесть с вами? – уверенно спросил я.

Девушка отвлеклась от смартфона. Она оценивающе на меня посмотрела.

- Садитесь, пожалуйста, - улыбнулась она белоснежной улыбкой. 

Я присел. Девушка провела по экрану пальцем и сложила телефон на стол. Она, улыбаясь, вопросительно посмотрела на меня.

- Мне кажется, что я вас где-то видел, - ответил я на мнимый вопрос «Какого хрена тебе надо?» – Стоит сказать, что у меня весьма хорошая память на лица, и ошибки быть не может.

Девушка засмеялась.

- Вы правы. Вы вполне могли меня где-то видеть, - сказала она. – Я работаю фотомоделью. Вон там, у того большого здания, как раз висит огромная реклама со мной, - девушка имела в виду здание СБ.

- Значит, это вы меня так часто отвлекаете от работы, - я отпил кофе, не сводя свой взгляд с больших черных глаз.

- Видимо, - девушка немного засмущалась, не переставая улыбаться. – Надеюсь, у вас не такая важная работа.

- Боюсь, что наоборот. Можно сказать, что судьба человечества зависит от меня, - сказал я.

- Да вы шутите! – изумилась она.

- Шучу-шучу. Не волнуйтесь, - я подмигнул.

У незнакомки был очень красивый смех. Она буквально искрилась эмоциями.

- Мы так и не представились друг другу, - сказала модель. – Меня зовут Агата. А вас?

- Аркадий.

- Хорошее имя.

- Ваше мне нравится гораздо больше, Агата, - смаковал я ее имя, привыкая к его звучанию.

- Почему же вы не спите, Аркадий?

- Спасал мир как обычно.

- Серьезно?

- Серьезно.

- Ну вы просто Джеймс Бонд, - девушка отпила кофе и достала из сумочки пачку сигарет. – Вы не возражаете, если я закурю?

- Конечно нет. Я тоже закурю.

Она нажала пальчиком на одну из кнопок на панели управления столиком. Над нами тихо загудел кондиционер. Чиркнул кремень зажигалки. Потянуло запахом табака.

Держа в руке дымящуюся тонкую сигарету, девушка выдохнула дым и внимательно посмотрела на меня.

- А почему Вы сейчас не спите? – спросил я.

- Я еще не вошла в местный режим. Второй день в Москве.

- И где вы остановились, если не секрет?

- В отеле через дорогу. Вам правда интересно, Аркадий? 

- Да. Раз уж я Джеймс Бонд, то мне необходима девушка Бонда, - сказал я, отпивая кофе.

- У вас разве нет?

- Я был в поисках.

- И как?

- Думаю, что успешно, - я взял ее за руку.

У нее была очень гладкая кожа. Ее черные глаза посмотрели в мои. Она сжала мою руку в ответ…

А помните то чудесное время, когда секс казался чем-то романтичным, таинственным и недосягаемым? Оно прошло.

Я знаком с Агатой от силы час, но мы уже едем на лифте, поднимаясь в ее гостиничный номер. Мы проходим сквозь коридор мимо робота-гувернанта и его тележки с инвентарем для уборки. И вот мы внутри.

Это был не первый раз, когда я изменял Лизе. Кто-то скажет, что это плохо, но лично мне трудно представить, что кто-то может прожить с человеком пару лет, и при этом, ни разу ему не изменить.

Все в этой жизни, к сожалению, рано или поздно приедается.

Это был стандартный гостиничный номер. Небольшая комнатенка с кроватью, тумбочкой, телевизором и минибаром. Шкаф был в прихожей, как и дверь, ведущая в душевую. То здесь то там попадались одноразовые гигиенические наборы. Бежевые плотные занавески скрыли за собой окно.

Агата подошла к окну и отодвинула штору в сторону, обнажив блеклую мутную шаль. Я подошел к ней.

- Забавно, - сказала она, посмотрев на меня. – Быстро же мы дошли до такой стадии наших отношений. А ведь у меня есть ухажер. Мой бывший одноклассник. Он влюблен в меня уже несколько лет, подарил мне много подарков, но все, чего он добился – один неловкий поцелуй, который я подарила ему по глупости.

- Вы весьма откровенны со мной, - я разглядывал ее длинную шею.

- Пожалуй, по-настоящему откровенным можно быть только с тем, кого больше никогда в жизни не увидишь, - она провела своими длинными пальцами по моей шее.

- Я не могу быть откровенным ни с кем, - я взял ее за запястье. – Похоже, даже с самим с собой.

- Почему? – Агата провела рукой по моей короткой армейской стрижке.

- Не знаю. Я упустил момент, когда это началось. Но сейчас уже поздно что-то менять, - я несколько раз поцеловал ее ручку.

- Никогда не поздно что-то менять. Ничто так не губит людей, как невозможность быть откровенным.

Я снял пиджак. Девушка расстегнула мою рубашку. И то, и другое, а также моя майка, отправились на стул.

Агата застыла, увидев, что мой торс усеян шрамами.

- Кем вы работаете? – она провела пальцем по круглым шрамам от пуль на моем прессе.

- Скучный офисный рабочий. Не больше, ни меньше.

- Великий лидер! От чего этот шрам? – она провела рукой по рубцам, оставшимся на моей левой руке на память от того самого первого боя, под Урзулом.

- Осколочные ранения, - тихо произнес я.

- В каком офисе взрываются бомбы? – модель посмотрела на меня испуганными глазами. – Вы военный! Вы правда спасаете мир! Вы мне не соврали.

- Вас не проведешь, Агата.

- Сколько же боли вы испытали! Ужас… - на ее глазах замерцала пелена слез. – Никто не заслуживает такого.

- Я сам все это выбрал.

Агата не поверила своим ушам.

- Как? Как можно выбрать такое?! Война - это же кровь и смерть! Как можно добровольно согласиться на такое?

- Почему я сейчас в вашем номере? – спросил я.

- Я не знаю… - тихо сказала девушка. – Вы мне кажетесь очень красивым.

- Вы мне тоже кажетесь красивой. Более того, готов поспорить, что многие люди считают вас красивой. Ведь не зря же вы – модель. И наверняка многие хотят добиться вашего внимания. Как тот незатейливый ухажер. Но почему из всех возможных вариантов, вы выбрали меня? – я схватил ее за горло.

Агата смотрела на меня испуганными глазами. Ее руки сжали мое запястье так же, как я сжимал ее шею.

- В этом есть какой-то риск. Вдруг вы маньяк? Вдруг вы прямо сейчас меня задушите и изнасилуете? Все что я сейчас делаю - против многих правил приличного поведения. Кто-то бы мог назвать меня шлюхой, если бы узнал, - затараторила она.

- Вам нравится рисковать. Но почему?

- Я чувствую себя живой.

- И я чувствую себя живым, когда рискую, - я притянул ее голову ближе и поцеловал ее в губы.

Агата тяжело задышала. Ее рука водила по моей голове. Мы отстранились.

Мы вместе легли на кровать. Я стянул с нее одежду. В сторону полетел кружевной бежевый лифчик. С небольшой груди, что вздымалась в такт частому дыханию девушки, на меня смотрели два черных соска. 

Во тьме зажглись красные глаза.

- Вот видишь. Ты и сам все знаешь. Ты знаешь все ответы на свои вопросы! К чему все эти ужимки, попытки стать благородным рыцарем и прочая нелепица?

- Нет! Я не верю в это! Я не хочу это признавать! Это неправда!

- Это правда. Зачем ты тогда все это сказал? Зачем ты ее трахаешь?

  - Я не знаю. Не могу удержаться. Не могу! ХВАТИТ МЕНЯ МУЧИТЬ!

- Ты сам себя мучаешь. Больше никто.

Агата стонет и часто дышит. Я смотрю, как она извивается словно змея от удовольствия, прыгая на мне. Ее руки скользят по моей голове.

Ветер катает по асфальту багровую вату. В свете солнца блестят латунные гильзы. Пахнет порохом. Из сгоревшей машины на меня смотрит сгоревшее лицо.

- Трахай! Трахай меня! – кричит Агата, когда я ставлю ее раком и хватаю за волосы. – Давай!

Аполло смотрит на меня. В его глазах отражаются огни пожара, охватившего небоскребы.

- Война - это ужасно. Война – это плохо! Война – это только боль и смерть! Я НЕНАВИЖУ ВОЙНУ! Я НЕ ХОЧУ ВОЕВАТЬ! ПРОЧЬ! ПРОЧЬ! ОТВАЛИ!!!

- Зачем ты это делаешь? Зачем ты врешь себе? Зачем тебе Лиза? Зачем тебе квартира, дом, гражданская одежда. Зачем ты хочешь стать как обычные люди? Неужели ты не понимаешь, что это все лишь провальная попытка убедить себя в том, во что ты не веришь? Если это не так, то почему ты сейчас здесь, а не дома, со своей семьей?

- НЕТ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Я НЕ ХОЧУ! ХВАТИТ!

Мое сердце бешено колотится. Я трясусь от эйфории и ужаса. Агата замычала от удовольствия, когда в ее рот хлынул поток моей спермы.

 

Глава 14: «Пенелопа»

Я дернулся, проснувшись. Все мое тело пульсировало, и я сначала даже не понял, где нахожусь. Что-то нещадно слепило мне глаза.

- Кошмары? – спросил меня Ковальски.

- Нет… Не совсем, - сказал я.

Я был на пассажирском сидении джипа, который ехал по горной дороге. Рядом со мной сидел наш яйцеголовый. Впереди за рулем был Фриц, а рядом с ним сидел Нерв. Все были в темных очках. Я последовал их примеру, напялив на глаза тактические окуляры.

Впереди нас ехала машина с Нельсоном, Арканом, Дубовым и Похреном.

Я выпустил из потной руки тот амулет, который, как оказалось, все это время сжимал в кулаке. 

Сделав пару глотков теплой воды из трубки гидросистемы, я почувствовал, что мне полегчало.

На небе ярко светились три солнца. Было просто ну очень жарко. Воздух дрожал, а горизонт плавился миражом. Я был покрыт потом, а моя шея и предплечья обгорели на солнце.

- Во черт. Тяжело быть рыжим, - доктор Ковальски принялся шарить в своей сумке. – Вот. Возьмите. Может поможет.

Я принял из его рук тюбик с кремом для загара. Выдавив немного жирной мази себе в руку, я принялся размазывать ее по обгоревшим местам. 

- Ну и ад же здесь, - сказал я.

- Да. Но со временем привыкните, - задумчиво произнес профессор, переворачивая страницу тетради Корнелиуса.

- Удалось что-нибудь найти? – спросил я.

- Трудно найти что-то стоящее. Мне кажется, ближе к Краху, у Корнелиуса развилась параноидальная шизофрения.

- С чего вы взяли? – спросил я.

- Тут полно шизофазических заметок про этого Черного Бога, капитан.

- И что же он пишет?

- Да всякий бред. Он пишет, что Черный Бог - это некая энергетическая субстанция, живущая в нематериальном измерении мультивселенной. Она наделена разумом и способна разговаривать, но только с ограниченным числом избранных, - Ковальски перевернул страницу. – И да. Энергия покидает оболочку Черного Бога. Ему нужно ее где-то брать, и он восполняет ее за счет урожая душ погибших. 

- Вы в это не верите? – я задавал этот вопрос с осторожностью.

- Не верю. Все это выглядит как симптоматика параноидальной шизофрении. Идеи о некой миссии, избранности. Нормальные люди таким не страдают.

- Но ведь Черного Бога слышал не только Корнелиус. И рептилоиды тоже, судя по всему, слышали его.

- Я думаю, в этом замешан сингулярит. Его пары могут вызывать самые различные галлюцинации.

- Но ведь вы называете эти галлюцинации временными аномалиями!

- Ну у нас, в Научном Центре, было много теорий на этот счет. Доктор Корнелиус считал, что это не просто галлюцинации. Что через частицы сингулярита происходит преломление, и мы можем видеть варп. То самое нематериальное пространство.

- Звучит научно. Почему вы не верите в это?

- А какие доказательства? Галлюцинации? Инопланетные развалины? – доктор усмехнулся. - Не доказано, что варп действительно существует. Я могу сказать, что все, кто в это верил, вели себя очень неадекватно, капитан.

- Как устроена Машина Времени? – этот спор мне показался бесполезным, и я решил сменить тему.

- Ну смотрите, - Ковальски наклонил в мою сторону тетрадь, на страницах которой красовался чертеж. - Грубо говоря, берем огромное количество сингулярита, придаем ему отрицательную массу с помощью антиводородного привода, ионизируем его с помощью большого тока, а затем управляем сингулярной плазмой с помощью электромагнита, формируя с его помощью так называемый портал.

- А что потом?

- Потом просто заходим в этот портал. Согласно теории Корнелиуса, варп является источником душ, и поэтому душа сама выберет, куда конкретно переместить своего носителя во времени и пространстве. Синтетики, роботы например, воспользоваться этой машиной не смогут. Такая вот «технология», - доктор показал пальцами кавычки.

- Судя по всему, рептилоиды были весьма развитой цивилизацией. И они во многом полагались на свои собственные души. Неужели вы не верите самим змеелюдам?

- Это антинаучно, капитан. Всему можно найти рациональное объяснение. Я верю в то, что у рептилоидов была огромная империя, которой нужно было как-то управлять. Религия – известный инструмент для таких дел. Но я не верю, что машиной времени можно управлять с помощью души. И что вообще есть душа? Мы не в каменном веке живем, чтобы в такое верить. В сознание, когнитивные функции я верю, но в душу – уж простите.

- Если Машиной Времени невозможно управлять, то почему тогда вы думаете, что она может взорвать пространство и время?

- Да потому что сингулярная плазма - это чистая энергия! Она излучает радиацию Хокинга, а ее, прошу заметить, излучает только одно астрономическое явление в изученной Вселенной – черная дыра. Страшно подумать, что может случится, если Машина Времени заработает не так, как задумывает наш сумасшедший доктор, что очень и очень вероятно.

- Понятно, - сказал я.

- А мне ничего не понятно. Какая-то хрень, - сказал Нерв.

- Это потому что ты тупой, - усмехнулся Фриц.

- Сам ты тупой.

Я посмотрел на горный пейзаж, который проносился мимо меня. Все те же крючковатые скалы. Палящее солнце, ничего интересного. Одно и тоже всю поездку.

Мне хотелось возразить Ковальски. Сказать ему, что я тоже слышу Черного Бога. Но что-то мне подсказывало, что это не самая лучшая идея.

Одно я знал точно. Все ответы на мои вопросы я могу найти только там, на Хрустальном Пике. Все ответы крылись в устах Полковника и Корнелиуса. Мне нужно было попасть туда. Любой ценой.

Я был рад, что мы достигли предпоследней остановки на нашем пути к Хрустальному Пику. Пока что, все шло по плану. Хотелось бы, чтобы так было и дальше. Но сама моя жизнь мне подсказывала, что ничто и никогда не идет по плану.

Штурмовать небольшим отрядом целый батальон подготовленных и сильных солдат во главе с умелым и безжалостным Аполло…

Скорее всего, там я и погибну. Возможно, все что я сейчас вижу – последнее в моей жизни. Почему-то, я свыкся с этой мыслью после того сражения за Урзул. Она перестала меня волновать.

Конечно, все мое естество было против смерти. Все оно было за то, чтобы жить дальше. Но разум мой не пекся об этом совершенно. Я будто зачерствел изнутри.

Я тяжело вздохнул и посмотрел на Фрица и Нерва. Мильчаков сосредоточено качал руль в своих руках. Элдридж разглядывал проносящиеся мимо нас каменюки. Кажется, их совсем не волновал исход грядущего штурма.

- Что-то меня укачивает, - Ковальски отвлекся от тетрадей.

- Не мудрено. Читать в машине - не самая удачная идея, - сказал Элдридж.

- Ооох, - ученый откинулся на спинку кресла. – И уши закладывает. 

- У меня есть «барбариски», - предложил связист.

- Давайте, - беспомощно произнес профессор.

Лейтенант принялся что-то искать в карманах своих штанов. В конце концов, он достал целую охапку фантиков и конфет.

- Ну ты и слон, - усмехнулся бритоголовый.

- Я не слон. Я офицер, между прочим! – возмутился Лиам.

- Слон - это состояние души. Будь ты хоть генералом, все равно будешь таскать всякий мусор в карманах, - махнул рукой Мильчаков.

- Что такое «слон»? – спросил Ковальски.

- Аббревиатура, - усмехнулся Вячеслав. – Солдат, любящий охренительные нагрузки. Так называют новобранцев в армии. У тебя кстати сухарей в карманах там нету? – крайний вопрос был адресован уже нашему пулеметчику.

- Ну есть, - немного обиженно сказал Нерв.

- Давай сюда.

Элдридж достал из кармана засохший серый хлеб и протянул его водителю.

- А вы будете? – обернулся к нам Элдридж.

- Буду, - кивнул я и принял из рук Нерва сухарь.

- Меня подташнивает. Потом, возможно, - замотал головой профессор. 

- Приятного аппетита, - ехидно сказал лейтенант.

- Взаимно, - хрустя сказал Фриц. – Мы подъезжаем.

Горы кончались. Я услышал шум прибоя. Дорога привела нас к побережью. Стоит сказать, что вид был впечатляющий.

Прежде всего, от самого горизонта тянулось неспокойное мутное море, на котором то здесь, то там пенились белые барашки волн. Все это упиралось в плоский блин песчаного побережья. Линия прибоя проходила сквозь торчащие из воды клыки скал. Немного сообразив, я понял, что это такой же огромный кратер, как и тот, где совершил посадку «Авалон». Но не это меня впечатлило.

В этом кратере лежали разорванные трупы космических кораблей «Миссии Одиссей». По песку струились линии борозд, в которых выгорали на солнце несколько небольших корветов. Меж блестящих кусков фюзеляжа и различного металлического мусора лежали и красные спасательные капсулы.

Все это зрелище венчалось линейным кораблем класса «Затмение». Высотой он мог сравнится с десятиэтажным домом, а в длину, в лучшие свои дни, такой корабль достигал километра.

Сейчас же некогда величественный звездолет уже давно разлетелся при ударе на две части. Кормовая часть вместе с машинным отделением была насажена на скалы, повернув к трем солнцам огромные черные сопла маршевых двигателей. Передняя же часть погибшего корабля была зарыта на несколько метров в песок. Носовая часть беспомощно вывалила язык широкой грузовой аппарели, приглашающей в темную пещеру трюма.

- СSS Пенелопа, - прочитал я название корабля, выведенное большими буквами на борту.

- Вот и добрались, - произнес Фриц.

- Вы знаете, что космос изучен куда лучше, чем земной океан? – спросил меня Ковальски.

- Нет, не знал, - сказал я.

- Так вот. Это не правда. Потому что в космосе много океанов, которые еще менее изучены, чем наш земной, - доктор махнул рукой в сторону морю. – Знали бы вы, какие твари обитают в этой мутной воде.

- Какие же?

- Пятидесяти тонные псевдоакулы размером с автобус, например, - сказал Мильчаков. – Одна такая выпрыгнула из воды и пыталась сожрать научный вертолет! Один из ученых на борту умер от ужаса, - злобно усмехнулся водитель.

- И не только. Чего стоят пятиметровые псевдокрабы! – мечтательно произнес Ковальски. – И это только крохи от всех загадок, что скрыты в пучине этого океана. Мы так и не организовали экспедицию в морские глубины. Было только сканирование со спутников. Большинство поселений рептилоидов находится именно там. Видимо, большую часть времени они проводили в воде.

- Зачем же они выползали на сушу? – задал я вопрос.

- Не знаю. Видимо, не все удобно делать в воде. С электричеством работать например, - пожал плечами профессор. – Мы обнаружили там желоб длиной в три тысячи километров. Максимальная глубина этой впадины – пятнадцать километров. Это больше, чем в Марианской впадине!

- Невероятно, - я помотал головой.

- Более того! Это не тектонический разлом. Слишком правильные формы. Кто-то в Научном Центре даже думал, что это шахтерский разрез. Мол, через него рептилоиды взаимодействовали с ядром Сирены. Знали бы вы, какой был шок, когда точно такие же впадины были обнаружены на Медузе и Навсикае, - Ковальски погрузился в воспоминания. – Столько тайн мы так и не успели раскрыть.

Наши джипы неслись по кратеру. Вокруг нас валялись обломки кораблей. Ветер трепал лоскуты серебристого клетчатого термоматериала, который был намотан на куски фюзеляжа.

- Примерно в таком же кратере сел «Авалон», - произнес я.

- Это не простые кратеры. На суше их штук десять. Около пятнадцати на дне океана. Такие же кратеры есть и на двух других спутниках, которые мы колонизировали, - сказал умник.

- Как они образовались? – спросил я.

- Судя по всему, это следы применения какого-то оружия. Судя по составу почвы в этих кратерах – на их месте раньше находились постройки и жило большое количество рептилоидов, - профессор поправил свои очки. – А потом, по ним будто катком проехали. Ничего не осталось.

- Вы не знаете, что именно произошло с рептилоидами, профессор? – я разглядывал приближающийся к нам корабль.

- Данных почти не осталось, капитан. Судя по всему, эти три луны были последним убежищем цивилизации рептилоидов. Они прятались здесь от кого-то. И либо этот кто-то их настиг, либо они сами себя уничтожили… - Ковальски на секунду о чем-то задумался. - Они жили по всей галактике. Население их империи – десятки, может сотни миллиардов особей. Они обладали совершенно фантастическими технологиями. Но сейчас от них остались только кратеры да окаменелости… Если человечество выживет, переживет этот кризис и дальше отправится покорять космос, то везде будет встречать тоже самое, что нашло и здесь. Миллионы планет, усыпанные останками погибших властителей галактики. Представьте, насколько это будет депрессивная картина.

- А если мы наткнемся на уцелевший анклав рептилоидов? Думаете, мы будем рады этой встрече? Наверняка они попытаются нас просто поработить, - сказал Фриц. – Мы же по сравнению с ними просто муравьи. 

- Не все в жизни война, - в словах ученого проскочили нотки раздражения.

- Война, в отличии от жизни, не кончается, - заключил Мильчаков.

- Кстати. Хотите научный анекдот, Ковальски? – спро