Другой молодой человек решительно поднялся ко мне по подъездной аллее и очень вежливо спросил: “Скажите, пожалуйста, здесь живет мистер Латихан?” Он до сих пор делает латихан в Гонконге.

 

Дом Лесли приобретал известность под различными названиями, в том числе Дом Чудес, Зал Магии, Субудянская усадьба и Центр Вибрации.

 

В то время еще не был введен трехмесячный период ожидания, и люди открывались один за другим, и количество открытых росло быстро, как грибы. Латихан продолжался с сумерек до полуночи, и Иксан нес основную тяжесть, так как Рахман Пейн был болен вследствие слишком большой нагрузки от открытия людей в Лондоне.

 

Булбул, имея лишь трехмесячный опыт Субуда, открывала целые группы женщин, большинство из которых не говорили по-английски и поэтому не имели возможности поговорить с ней. За три недели были открыты триста сорок пять мужчин и женщин.

 

Однажды вечером Иксан проявил неопровержимые доказательства своей способности оценивать внутреннее состояние других людей, которую он приобрел в Субуде. Люди, в основном нам не знакомые, заходили на латихан и выходили. Иксан, который уже два часа открывал людей и наблюдал за латиханом, повернулся ко мне и Лесли и сказал: “Теперь вы беритесь за дело. Я иду обедать, вернусь через двадцать минут”.

 

Когда он вернулся в комнату после обеда, то прервал мой латихан и указал на человека, который размахивал руками и в экстазе вращал головой. Иксан прошептал: “Кто открывал его?” Я сказал, что не знаю. “Он не открыт”, - сказал Иксан, потом похлопал человека по плечу и пригласил его кивком головы последовать за нами. Иксан спросил человека: “Кто открывал вас?” Тот выглядел озадаченным.

 

- Когда вы были открыты? - переспросил Иксан.

 

- Открыты? Что значит “открыты”? - спросил человек.

 

- Когда вы пришли?

 

- Несколько минут назад.

 

- Кто вас привел?

 

- Никто. Я проходил мимо и увидел, что тут что-то происходит. Ну, я и вошел.

 

Иксан попросил меня объяснить человеку, что такое Субуд, и открыть его, если он захочет. Позже я спросил Иксана, как он заметил этого человека из как минимум двадцати незнакомых людей, тем более, что он двигался так, словно был движим силой Субуда. Казалось, мой вопрос озадачил Иксана:

 

- Как? Это нетрудно. Внутренняя сущность других открыта, а он - как дерево.

 

- Что значит “дерево”? - настаивал я.

 

- Как дерево. Как неживая вещь, - сказал он, стуча по деревянному столу для иллюстрации внутреннего состояния человека до его открытия.

 

Я поражался внутренней силе, интеллекту и физической выносливости этих двух молодых людей, Иксана и Булбул, которых прислал нам Бапак, и с изумлением наблюдал, как они работали каждый вечер, день за днем, взваливая на себя такой большой груз и при этом устанавливая удивительно теплые взаимоотношения с сотнями незнакомых людей без какого-либо чувства превосходства и не прибегая к словесному мистицизму, чтобы завлечь людей таинственностью.

 

Я также начал видеть разницу между учением и помощью людям в их стремлении понять. Неоднократно, когда люди задавали Иксану сложные вопросы, он говорил: “Я не знаю”. Если вопрос не входил в сферу его собственного опыта, он обычно говорил, что не знает ответа. Он говорил: “Субуд - не учение. Если бы Бапак был учителем и знал десять истин, он бы обучил только девяти, ибо если бы он обучил всем десяти, у него больше не было бы учеников”.

 

Если же вопрос касался сферы его личного опыта, ответ его отличался величайшей скромностью, но в то же время был абсолютно уверенным и ясным.

 

Боб Холмс (это не подлинное его имя) - холостяк среднего возраста, служащий Британского адмиралтейства в Коломбо, вел уединенный спокойный образ жизни в захудалом пансионе. Он пришел в Субуд с большой личной проблемой и сказал об этом Иксану:

 

- Иксан, у меня проблема. Я слишком много пью. Слишком много. Каждый день перед латиханом я выпиваю полбутылки виски. Сегодня я тоже выпил. А когда вернусь сегодня вечером домой, скорее всего, прикончу и вторую половину. Это плохо для моего латихана?

 

- Боб, если я скажу тебе остановиться, ты остановишься?

 

- Думаю, что нет.

 

- Тогда почему ты спрашиваешь меня? Ты сказал, что знаешь, что пьешь слишком много. До тех пор, пока тебе будет нравиться пить, ты будешь пить. Но если твое внутреннее "я" скажет прекратить, ты перестанешь пить, - ответил Иксан.

 

Я не знаю, пьет ли Боб до сих пор, так как вскоре он уехал из Цейлона, но он все же сказал мне, что это объяснение очень помогло ему избавиться от чувства вины, которое усиливало его пристрастие.

 

Ясная простота объяснений Иксана была для нас постоянным источником радости. Все, что он говорил, давало самым ярым среди нас скептикам и аналитикам доказательство того, что в результате очищения, которое мы получаем в Субуде, наша способность понимать углубляется. Однажды утром, когда мы сидели вокруг Иксана на веранде и разговаривали, зашли два незнакомца. Они немного послушали нашу беседу, и один их них, интеллигент с виду, спросил: “Зачем эти разговоры о Боге? Кто знает что-нибудь о Боге? Вся эта говорильня - просто чушь. Мы не верим в Бога”. Другой человек возразил: “Говори о себе. Лично я верю в Бога”.

 

Они начали что-то невразумительно доказывать друг другу. Иксан сидел и терпеливо смотрел на них со снисходительностью древнего мудреца. Вдруг они смущенно замолчали, увидев, что все слушают их словесную перепалку.