IV . Христианская этика и светское право

Право содержит в себе некоторый минимум нравственных норм, обязательных для всех членов общества. Задача светского закона — не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он не превратился в ад. Осново­полагающий принцип права — «не делай другому того, чего не желаешь себе». <...>

Понимание того, где проходит «грань уязвления», отделяющая человека от человека, различалось в разных обществах и в различные эпохи. Люди в религиозно целостном обществе рассматриваются и как уникальные личности, пред Богом стоящие или падающие, а потому не судимые другими людьми; и как члены единого общес­твенного тела, в котором болезнь одного органа приводит к недомога­нию всего организма. В последнем случае каждый человек может и должен быть судим общиной, миром, поскольку действия одного влияют на многих. <...>

Древние судебники регламентируют такие стороны жизни, кото­рые ныне находятся вне поля правового регулирования. Например, прелюбодеяние подлежало по правовым установлениям Пятикнижия смертной казни, а в настоящее время оно не рассматривается как пра­вонарушение в большинстве государств. Поле правового регулирова­ния сокращается лишь до случаев очевидного ущерба, да и рамки по­следнего уменьшаются. Например, колдовство, являвшееся тяжким преступлением в древних сообществах, ныне рассматривается правом как мнимое действие и потому не наказывается.

Падшесть природы человека, исказившая его сознание, не позво­ляет ему принять божественный закон во всей полноте. <...> Однако в тех случаях, когда человеческий закон совершенно отвергает абсо­лютную божественную норму, заменяя ее противоположной, он пере­стает быть законом, становясь беззаконием, в какие бы правовые одежды он ни рядился. <...> Исторически религиозное и светское пра­во происходят из одного источника и долгое время являлись лишь двумя аспектами единого правового поля. <...>

Христианские государства обычно использовали модифициро­ванное право языческого времени (например, римское право в «Кор­пусе» Юстиниана), поскольку и в нем содержались нормы, согласные с божественной правдой. Однако попытка создать основанное исклю­чительно на Евангелии гражданское, уголовное или государственное

28

ОСНОВЫ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ

право не может быть состоятельной, ибо без воцерковления полноты жизни, то есть без полной победы над грехом, право Церкви не может стать правом мира. А победа эта возможна лишь в эсхатологической перспективе.

Впрочем, предпринятый при святом императоре Юстиниане опыт христианизации правовой системы, унаследованной от языческого Рима, оказался вполне удачным не в последнюю очередь именно по­тому, что законодатель, создавая «Корпус», вполне сознавал границу, отделяющую порядок мира сего, который и в христианскую эпоху не­сет на себе печать падшести и греховной поврежденности, от уста­новлений благодатного тела Христова — Церкви — даже в том слу­чае, когда члены сего тела и граждане христианского государства суть одни и те же лица. «Корпус» Юстиниана на века определил пра­вовой строй Византии и оказал значительное влияние на развитие права в России и западноевропейских странах в средневековье и новое время.

В современном светском правосознании одним из доминирующих принципов стало представление о неотъемлемых правах личности. Идея таких прав основана на библейском учении о человеке как обра­зе и подобии Божием, как онтологически свободном существе. «Рас­смотри окружающее тебя, — пишет преподобный Антоний Египет­ский, — и знай, что начальники и владыки имеют власть над телом только, а не над душою, и всегда содержи сие в мысли твоей. Почему, когда они приказывают, например, убить или другое что сделать не­уместное, неправедное и душевредное, не должно их слушать, хотя бы они и мучили тело. Бог создал душу свободною и самовластною, и она вольна поступать как хочет — хорошо или худо».

Христианская социально-государственная этика требовала сохра­нить для человека некую автономную сферу, где его совесть остается «самовластным» хозяином, ибо от свободного волеизъявления в ко­нечном счете зависят спасение или гибель, путь ко Христу или путь от Христа. Права на веру, на жизнь, на семью являются защитой со­кровенных оснований человеческой свободы от произвола посторон­них сил. Эти внутренние права дополняются и гарантируются други­ми, внешними, — например, правами на свободу передвижения, получение информации, создание имущества, обладание им и его передачу.

РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

29

Бог хранит свободу человека, никогда не насилуя его волю. На­против, сатана стремится завладеть волей человека, поработить ее. Если право сообразуется с божественной правдой, явленной Господом Иисусом Христом, то и оно стоит на страже человеческой свободы: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор 3, 17) и, соответственно, охраняет неотъемлемые права личности. Те же традиции, которым не знаком принцип Христовой свободы, подчас стремятся подчинить совесть человека внешней воле вождя или коллектива.

По мере секуляризации высокие принципы неотчуждаемых прав человека превратились в понятие о правах индивидуума вне его связи с Богом. При этом охрана свободы личности трансформировалась в защиту своеволия (до тех пор, пока оно не вредит иным индиви­дуумам), а также в требование от государства гарантий определенно­го материального уровня существования личности и семьи. В системе современного светского гуманистического понимания гражданских прав человек трактуется не как образ Божий, но как самодостаточ­ный и самодовлеющий субъект. Однако вне Бога существует лишь человек падший, весьма далекий от чаемого христианами идеала со­вершенства, явленного во Христе («се, Человек!»). Между тем для христианского правосознания идея свободы и прав человека нераз­рывно связана с идеей служения. Права нужны христианину прежде всего для того, чтобы, обладая ими, он мог наилучшим образом осу­ществить свое высокое призвание к «подобию Божию», исполнить свой долг перед Богом и Церковью, перед другими людьми, семьей, го­сударством, народом и иными человеческими сообществами.

В результате секуляризации возникла теория естественного пра­ва, которая не утратила связи с христианской традицией, ибо исходит из убеждения, что понятия добра и зла присущи человеческой приро­де, а потому право вырастает из самой жизни, основываясь на совес­ти. Вплоть до XIX столетия данная теория господствовала в европей­ском обществе. Ее практическими следствиями были, во-первых, принцип исторической непрерывности правового поля (право нельзя отменить, как нельзя отменить совесть, его можно только усоверше­нствовать и приспособить законным же способом к новым обстоя­тельствам и случаям) и, во-вторых, принцип прецедентности (суд, со­образуясь с совестью и с правовым обычаем, может вынести пра­вильное, то есть соответствующее Правде Божией, судебное решение).

30

ОСНОВЫ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ

В современном понимании права доминируют взгляды <...> со­гласно которым право есть человеческое изобретение, конструкция, которую общество создает для своей пользы, для решения задач, определяемых им самим. Следовательно, любые изменения права, если они приняты обществом, законны. За писаным кодексом нет никакой абсолютной правовой основы. Для данного взгляда законна революция, силой отвергающая законы «старого мира», законно и полное отрицание нравственной нормы, если такое отрицание одоб­ряется обществом. Так, если современное сообщество не считает аборт убийством, он не является таковым и юридически. Апологеты позитивного права полагают, что общество может вводить самые разные нормы, а с другой стороны, считают любой действующий закон легитимным уже в силу самого его существования.

Правопорядок отдельной страны есть частный вариант общего мироустрояющего закона, присущий определенному народу.<...> На­циональное право несовершенно, ибо несовершенен и грешен любой народ. Однако оно создает рамку народной жизни, если переводит аб­солютные истины Божий к конкретному историческому и националь­ному бытию.

На Руси к обычному славянскому праву, отчасти сохранявшему в X веке древние общеарийские формы, вследствие христианизации прибавились элементы византийского законодательства, через «Кор­пус» Юстиниана восходившие к классическому римскому праву, и каноны церковного права, сращенные тогда с правом гражданским. С XVII столетия русское право активно восприемлет нормы и юриди­ческую логику западноевропейского законодательства, причем это происходит органично, так как базисная для Европы римская право­вая традиция была воспринята Русью от Константинополя вместе с христианством еще в X—XI веках. Древняя «Русская Правда», кня­жеские уставы и уставные грамоты, судные грамоты и судебни­ки, Стоглав и Соборное уложение 1649 года, петровские артикулы и указы, законодательные акты Екатерины Великой и Александра I, ре­формы Александра II и Основные государственные законы 1906 года являли собой единую правовую ткань. Течение реки российского на­ционального правопорядка было остановлено 22 ноября 1917 года. Совет народных комиссаров, сообразуясь с духом позитивной теории права, отменил все российское законодательство. После краха в

 

31 начале 1990-х годов советской государственности в странах СНГ и Балтии правовая система находится в процессе становления.

Церковь Христова, сохраняя собственное автономное право, ос­нованное на святых канонах и не выходящее за границы собственно церковной жизни, может существовать в рамках самых разных пра­вовых систем. <...> Во всем, что касается исключительно земного по­рядка вещей, православный христианин обязан повиноваться зако­нам, независимо от того, насколько они совершенны или неудачны. Когда же исполнение требования закона угрожает вечному спасе­нию, предполагает акт вероотступничества или совершение иного несомненного греха в отношении Бога и ближнего, христианин при­зывается к подвигу исповедничества ради правды Божией. Он дол­жен открыто выступать законным образом против нарушения об­ществом или государством установлений и заповедей Божиих, а если такое законное выступление невозможно или неэффективно, зани­мать позицию гражданского неповиновения.

V. Церковь и политика

В современных государствах граждане участвуют в процессе управления страной путем голосования. Значительная их часть при­надлежит к политическим партиям, движениям, союзам, блокам. Эти организации, стремясь организовать жизнь общества согласно поли­тическим убеждениям своих членов, имеют одной из своих це­лей достижение, удержание или реформирование власти в государ­стве. <...> Наличие в обществе различных, порой противоречащих друг другу политических убеждений, а также разнодействующих интересов порождает политическую борьбу, которая ведется как за­конными и нравственно оправданными методами, так подчас и ме­тодами, противоречащими нормам государственного права, хрис­тианской и естественной морали. <...>

Перед лицом политических разногласий, противоречий и борьбы Церковь проповедует мир и соработничество людей, придерживаю­щихся различных политических взглядов. Она также допускает нали­чие различных политических убеждений среди ее епископата, клира и мирян, за исключением таких, которые явно ведут к действиям, про­тиворечащим православному вероучению и нравственным нормам церковного Предания. <...>

32

ОСНОВЫ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ

В истории Церкви имеется немало случаев общецерковной под­держки различных политических доктрин, взглядов, организаций и деятелей. В ряде случаев такая поддержка была связана с необходи­мостью отстаивания насущных интересов Церкви в крайних условиях антирелигиозных гонений. <...> В XX столетии священнослужители и иерархи Русской Православной Церкви являлись членами некото­рых представительных органов власти, в частности Государственной Думы Российской Империи, Верховных Советов СССР и Российской Федерации, ряда местных советов и законодательных собраний. В не­которых случаях участие священнослужителей в деятельности орга­нов власти приносило пользу Церкви и обществу, однако нередко по­добное участие порождало нестроения и разделения. <...> В целом практика участия священнослужителей в деятельности органов влас­ти показала, что таковое практически невозможно без принятия на себя ответственности за вынесение решений, удовлетворяющих инте­ресам одной части населения и противоречащих интересам другой его части, что серьезно осложняет пастырскую и миссионерскую дея­тельность священнослужителя <...> История показывает: решение об участии или неучастии священнослужителей в политической дея­тельности принималось исходя из потребностей каждой конкретной эпохи. <...> Однако с канонической точки зрения вопрос о том, должен ли священнослужитель, занимающий государственный пост, работать на профессиональной основе, решается отрицательно.

8 октября 1919 года святитель Тихон обратился к духовенству Русской Церкви с посланием, в котором призвал клириков не вмеши­ваться в политическую борьбу и, в частности, указал, что служители Церкви «по своему сану должны стоять выше и вне всяких полити­ческих интересов, должны памятовать канонические правила Свя­той Церкви, коими она возбраняет своим служителям вмешиваться в политическую жизнь страны, принадлежать к каким-либо полити­ческим партиям, а тем более делать богослужебные обряды и священ­нодействия орудием политических демонстраций».

В преддверии выборов народных депутатов СССР Священный Синод 27 декабря 1988 года определил «благословить представите­лям нашей Церкви, в случае их выдвижения и избрания народными депутатами, эту деятельность». <...> Новые условия политической жизни побудили Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в октябре 1989 года уделить большое внимание обсуждению двух

33 вопросов: «во-первых, как далеко может идти Церковь по пути при­нятия ответственности за политические решения без того, чтобы ста­вить под сомнение свой пастырский авторитет, и, во-вторых, позволи­тельно ли для Церкви отказываться от участия в законотворчестве и от возможности оказывать нравственное воздействие на политичес­кий процесс, когда от принятия решения зависит судьба страны». В результате Архиерейский Собор признал определение Священного Синода от 27 декабря 1988 года имеющим отношение только к ми­нувшим выборам. На будущее же был принят порядок, в соответ­ствии с которым вопрос о целесообразности участия представителей духовенства в выборной кампании должен в каждом конкретном случае предварительно решаться Священноначалием <...>

Некоторые представители духовенства, не получив подобающего благословения, все же приняли участие в выборах. Священный Синод 20 марта 1990 года с сожалением заявил, что «Русская Православная Церковь снимает с себя ответственность за участие этих лиц в вы­борных органах власти». <...>

8 октября 1993 года, ввиду создания в России профессионального парламента, на расширенном заседании Священного Синода было принято решение предписать священнослужителям воздержаться от участия в российских парламентских выборах в качестве кандидатов в депутаты. Соответствующим Синодальным определением было уста­новлено, что нарушившие его священнослужители подлежат изверже­нию из сана. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 1994 года одобрил данное определение и распространил его действие «на участие священнослужителей <...> в выборах любых органов представительной власти стран СНГ и Балтии, как на общегосудар­ственном, так и на местном уровне».

Тот же Архиерейский Собор, в верности святым канонам отвечая на вызовы современной реальности, установил «подтвердить невозмож­ность для церковной Полноты поддержки каких-либо из политичес­ких партий, движений, блоков, союзов и тому подобных организаций, а также отдельных их деятелей, в первую очередь в ходе предвыборных кампаний <...> Считать также крайне нежелательным членство священ­нослужителей в политических партиях <...> и им подобных организа­циях, в первую очередь ведущих предвыборную борьбу».

Архиерейский Собор, состоявшийся в 1997 году, развил принци­пы взаимоотношений Церкви с политическими организациями и

 

34 усилил одно из решений предыдущего Собора, не благословив свя­щеннослужителям быть членами политических объединений. В опре­делении Собора «О взаимоотношениях с государством и светским об­ществом», в частности, говорится: «Приветствовать диалог и контак­ты Церкви с политическими организациями в случае, если подобные контакты не носят характера политической поддержки. <...> Считать недопустимым участие архиереев и священнослужителей в какой-либо предвыборной агитации, а также членство их в политических объ­единениях, уставы которых предусматривают выдвижение своих кан­дидатов на выборные государственные посты всех уровней».

Неучастие церковной Полноты в политической борьбе, в дея­тельности политических партий и в предвыборных процессах не означает ее отказа от публичного выражения позиции по общес­твенно значимым вопросам, от представления этой позиции перед лицом органов власти любой страны на любом уровне. Такая позиция выражается исключительно церковными Соборами, Священнонача­лием и уполномоченными им лицами. В любом случае право ее выра­жения не может быть передано государственным учреждениям, политическим или иным светским организациям.

Ничто не препятствует участию православных мирян в дея­тельности органов законодательной, исполнительной и судебной власти, политических организаций. Мало того, такое участие, если оно совершается в согласии с вероучением Церкви, ее нравственными нормами и ее официальной позицией по общественным вопросам, яв­ляется одной из форм миссии Церкви в обществе. Миряне могут и призваны, исполняя свой гражданский долг, участвовать в процессах, связанных с выборами властей всех уровней, и содействовать любым нравственно оправданным начинаниям государства.

История Православной Церкви сохранила множество примеров самой активной вовлеченности мирян в управление государством, в деятельность политических и иных гражданских объединений. Такая вовлеченность имела место в условиях различных систем госу­дарственного устройства: самодержавия, конституционной монархии, разнообразных видов республики. Участие православных мирян в гражданских и политических процессах было затруднено лишь в условиях иноверного владычества или режима, придерживающегося политики государственного атеизма.

 

35 Участвуя в управлении государством и в политических процессах, православный мирянин призван основывать свою деятельность на нор­мах евангельской морали, на единстве справедливости и милосердия, на заботе о духовном и материальном благе людей, на любви к отечеству, на стремлении преображать окружающий мир по слову Христову.

В то же время христианин — политик или государственный муж — должен ясно сознавать, что в условиях исторической реальности, а тем более в контексте нынешнего разделенного и противоречивого общества, большинство принимаемых решений и предпринимаемых политических действий приносит пользу одной части общества, одно­временно ограничивая либо ущемляя интересы и желания других. Многие из упомянутых решений и действий неизбежно сопряжены с грехом или попустительством греху. Поэтому от православного политика требуется крайняя духовная и нравственная чуткость.

Христианин, трудящийся в области созидания государственной и политической жизни, призван стяжать дар особой жертвенности и особого самоотвержения. Ему совершенно необходимо быть внима­тельным к своему духовному состоянию, дабы не допускать превра­щения государственной или политической деятельности из служения в самоцель, которая питает гордыню, алчность и другие поро­ки. <...> Святой Иоанн Златоуст говорит: «Поистине царь есть тот, кто побеждает гнев и зависть и сладострастие, подчиняет все законам Божиим, сохраняет ум свой свободным и не позволяет возобла­дать душою страсти к удовольствиям. Такого мужа я желал бы видеть начальствующим над народами, и землею и морем, и городами и об­ластями, и войсками; потому что кто подчинил душевные страсти разуму, тот легко управлял бы и людьми согласно с божественными законами... А кто по-видимому начальствует над людьми, но рабо­лепствует гневу и честолюбию и удовольствиям, тот... не будет знать, как распорядиться с властью».

Участие православных мирян в деятельности органов власти и политических процессах может быть как индивидуальным, так и в рамках особых христианских (православных) политических органи­заций или христианских (православных) составных частей более крупных политических объединений. <...> Миряне, участвующие в государственной или политической деятельности индивидуально или в рамках различных организаций, делают это самостоятельно, не отождествляя свою политическую работу с позицией церковной

 

36 Полноты или каких-либо канонических церковных учреждений и не выступая от их имени. При этом высшая церковная власть не преподает специального благословения на политическую деятель­ность мирян. <...>

VI. Труд и его плоды

Труд — это творческое раскрытие человека, которому в силу из­начального богоподобия дано быть сотворцом и соработником Госпо­да. Однако после отпадения человека от Творца изменился характер труда: творческая составляющая труда ослабла; он стал для падшего человека преимущественно способом добывания средств к жизни.

Слово Божие не только обращает внимание людей на необходи­мость ежедневного труда, но и задает его особый ритм. Четвертая за­поведь гласит: «Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай и делай всякие дела твои; а день седьмый — суббота Гос­поду Богу твоему» (Исх. 20, 8-10). Этим повелением Творца процесс человеческого труда соотносится с божественным творчеством: при сотворении мира «благословил Бог седьмый день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих» (Быт. 2, 3). Сей день должен быть по­священ Господу, с тем чтобы повседневные заботы не могли отвратить человека от Творца. Вместе с тем деятельные проявления милосердия и бескорыстная помощь ближним не являются нарушением заповеди: «Суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2, 27). В хрис­тианской традиции с апостольских времен днем свободным от труда стал первый день седмицы — день Воскресения Христова.

Совершенствование орудий и методов труда, его профессио­нальное разделение и переход от простых его форм к более сложным способствуют улучшению материальных условий жизни человека. Однако обольщение достижениями цивилизации удаляет людей от Творца, ведет к мнимому торжеству рассудка, стремящегося об­устроить земную жизнь без Бога. Реализация подобных устремлений в истории человечества всегда заканчивалась трагически. <...>

С христианской точки зрения труд сам по себе не является безу­словной ценностью. Он становится благословенным, когда являет собой соработничество Господу и способствует исполнению Его замысла о мире и человеке. Труд не богоугоден, если он направлен на служение эгоистическим интересам личности или человеческих сообществ, а так­же на удовлетворение греховных потребностей духа и плоти.

 

37 Священное Писание свидетельствует о двух нравственных по­буждениях к труду: трудиться, чтобы питаться самому, никого не отя­гощая, и трудиться, чтобы подавать нуждающемуся. <...> Этическое значение трудовых процессов постоянно подчеркивали отцы и учи­тели Церкви. <...>

Работающий вправе пользоваться плодами своего труда: «Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада?.. Кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, дол­жен молотить с надеждою получить ожидаемое» (1 Кор. 9. 7, 10). Церковь учит, что отказ в оплате честного труда является не только преступлением против человека, но и грехом перед Богом. <...>

Продолжая на земле служение Христа, Который отождествил Себя именно с обездоленными, Церковь всегда выступает в защиту безгласных и бессильных. Поэтому она призывает общество к спра­ведливому распределению продуктов труда, при котором богатый поддерживает бедного, здоровый — больного, трудоспособный — престарелого. Духовное благополучие и самосохранение общества возможны лишь в том случае, если обеспечение жизни, здоровья и минимального благосостояния всех граждан считается безусловным приоритетом при распределении материальных средств.

VII. Собственность

37 Церковь не определяет прав людей на собственность. Однако материальная сторона человеческой жизни не остается вне ее поля зрения. Призывая искать прежде всего «Царства Божия и правды Его» (Мф. 6, 33), Церковь помнит и о потребностях в «хлебе насущном» (Мф. 6, 11), полагая, что каждый человек должен иметь достаточ­но средств для достойного существования. Вместе с тем Церковь предостерегает от чрезмерного увлечения материальными благами, осуждая тех, кто обольщается «заботами, богатством и наслаж­дениями житейскими» (Лк. 8, 14). В позиции Православной Церкви по отношению к собственности нет ни игнорирования материаль­ных потребностей, ни противоположной крайности, превозносящей устремление людей к достижению материальных благ как высшей Цели и ценности бытия. Имущественное положение человека не может рассматриваться как свидетельство о том, угоден или неугоден он Богу. <.„>

 

38 По учению Церкви, люди получают все земные блага от Бога, Которому и принадлежит абсолютное право владения ими. Относи­тельность права собственности для человека Спаситель многократно показывает в притчах: это или виноградник, данный в пользова­ние (Мк. 12, 1-9), или таланты, распределенные между людьми (Мф. 25, 14—30), или имение, отданное во временное управление (Лк. 16, 1-13). Выражая присущую Церкви мысль о том, что абсо­лютным собственником всего является Бог, святитель Василий Вели­кий спрашивает: «Скажи же мне, что у тебя собственного? Откуда ты взял и принес в жизнь?» Греховное отношение к собственности, про­являющееся в забвении или сознательном отвержении этого духовно­го принципа, порождает разделение и отчуждение между людьми.

Материальные блага не могут сделать человека счастливым. Господь Иисус Христос предупреждает: «Берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк. 12, 15). Погоня за богатством пагубно отражается на духовном состоянии че­ловека <...> В Священном Писании не содержится порицания бога­тства как такового. Владея значительным имуществом, не согрешает тот, кто использует его согласно с волей Бога, Которому принадлежит все сущее, и с законом любви, ибо радость и полнота жизни — не в приобретении и обладании, но в дарении и жертве. Апостол Павел призывает «памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20, 35). Святитель Ва­силий Великий считает вором того, кто не отдает часть своего имущества в качестве жертвенной помощи ближнему. Эту же мысль подчеркивает святой Иоанн Златоуст: «Не уделять из своего имущест­ва есть также похищение». Церковь призывает христианина воспри­нимать собственность как дар Божий, данный для использования во благо себе и ближним.

В то же время Священное Писание признает право человека на собственность и осуждает посягательство на нее. В двух из десяти заповедей Десятисловия прямо сказано об этом. <...> В Новом Завете такое отношение к собственности приобрело более глубокое обосно­вание. В Евангелии об этом сказано так: «Заповеди: "не кради"... "не пожелай чужого"... и все другие заключаются в сем слове: "люби ближнего твоего, как самого себя"» (Рим. 13, 9).

Церковь признает существование многообразных форм собст­венности. Государственная, общественная, корпоративная, частная и

 

39 смешанные формы собственности в разных странах получили различ­ное укоренение в ходе исторического развития. Церковь не отдает предпочтения ни одной из этих форм. При каждой из них возможны как греховные явления — хищение, стяжательство, несправедливое распределение плодов труда, так и достойное, нравственно оправ­данное использование материальных благ.

Все большую значимость приобретает интеллектуальная собствен­ность, объектами которой являются научные труды и изобретения, ин­формационные технологии, художественные произведения и другие достижения творческой мысли. Церковь приветствует творческий труд, направленный на благо общества, и осуждает нарушение авторских прав на интеллектуальную собственность.

Вообще, отторжение и передел собственности с попранием прав ее законных владельцев не могут быть одобрены Церковью. Исключением может быть такое отторжение собственности на основе соответствующего закона, которое, будучи обусловлено интересами большинства людей, сопровождается справедливой компенсацией. Опыт отечественной истории показывает, что нарушение этих прин­ципов неизбежно приводит к социальным потрясениям и страданиям людей.

В истории христианства объединение имущества и отказ от лич­ных собственнических устремлений были характерны для многих общин. Такой характер имущественных отношений способствовал укреплению духовного единства верующих и во многих случаях был экономически эффективным, примером чему могут служить право­славные монастыри. Однако отказ от частной собственности в пер-воапостольской общине, а позднее в общежительных монастырях носил исключительно добровольный характер и был связан с личным духовным выбором.

Особую форму собственности представляет имущество религиоз­ных организаций. Она приобретается различными путями, однако основным компонентом ее формирования является добровольная жерт­ва верующих людей. Согласно Священному Писанию, жертва является святой, то есть в прямом смысле принадлежащей Господу; жертвова­тель подает Богу, а не священнику. <...> Таким образом, пожертвова­ния являются особым случаем экономических и социальных отноше­ний, а потому на них не должны автоматически распространяться законы, регулирующие финансы и экономику государства, в частности

 

40 государственное налогообложение. Церковь заявляет, что если тот или иной ее доход носит предпринимательский характер, то он может быть облагаем налогами, но любые посягательства на пожертвования веру­ющих являются преступлением перед людьми и Богом.

VIII. Война и мир

Война является физическим проявлением скрытого духовного не­дуга человечества — братоубийственной ненависти. Войны сопро­вождали всю историю человечества после грехопадения и, по слову Евангелия, будут сопровождать ее и далее <...> Земные войны суть отражение брани небесной, будучи порождены гордыней и противле­нием воле Божией. Война есть зло. Причина его, как и зла в человеке вообще, — греховное злоупотребление богоданной свободой.

Неся людям благую весть примирения, но находясь в «мире сем», который пребывает во зле и исполнен насилия, христиане невольно сталкиваются с жизненной необходимостью участвовать в различных бранях. Признавая войну злом, Церковь все же не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости. Тогда война считается хотя и нежелательным, но вынужденным средством. Православие во все времена относилось с глубочайшим почтением к воинам, которые ценой собственной жизни сохраняли жизнь и без­опасность ближних. Многих воинов Святая Церковь причислила к лику святых, учитывая их христианские добродетели и относя к ним слова Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13). <...>

«Взявшие меч, мечем погибнут» (Мф. 26, 52) — в этих словах Спасителя находит обоснование идея справедливой войны. С христи­анской точки зрения, понятие нравственной правды в международ­ных отношениях должно опираться на следующие основные принци­пы: любовь к своим ближним, своему народу и Отечеству; понимание нужд других народов; убеждение в том, что благу своего народа не­возможно служить безнравственными средствами. Эти три принци­па определили нравственные границы войны, которые были вырабо­таны христианским миром в Средние века, когда, применяясь к реальной ситуации, люди пытались обуздать стихию военного наси­лия. Уже тогда существовала убежденность, что война должна вес­тись по определенным правилам, что и сражающийся человек не

 

41 должен терять своего нравственного облика, забывая, что его про­тивник — такой же человек, как и он сам.

Выработка правовых норм в международных отношениях была бы невозможна без того нравственного воздействия, которое оказало христианство на умы и сердца людей. Требования справедливости в войне на деле далеко не часто удовлетворялись, но сама постанов­ка вопроса порой удерживала воюющих людей от чрезмерной жес­токости.

В нынешней системе международных отношений подчас быва­ет сложно отличить агрессивную войну от оборонительной. <...> В связи с этим вопрос о поддержке или осуждении Церковью воен­ных действий нуждается в отдельном рассмотрении всякий раз, ког­да таковые начинаются или появляется опасность их начала.

Одним из явных признаков, по которому можно судить о правед­ности или несправедливости воюющих, являются методы ведения войны, а также отношение к пленным и мирному населению против­ника, особенно детям, женщинам, старикам. Даже защищаясь от на­падения, можно одновременно творить всяческое зло и в силу этого по своему духовному и моральному состоянию оказаться не выше за­хватчика. Война должна вестись с гневом праведным, но не со зло­бою, алчностью, похотью и прочими порождениями ада. Наиболее правильную оценку войны как подвига или, напротив, разбоя можно сделать, лишь исходя из анализа нравственного состояния воюющих. «Не радуйся смерти человека, хотя бы он был самый враждебный тебе: помни, что все мы умрем», — говорит Священное Писание (Сир. 8, 8). Гуманное отношение к раненым и пленным у христиан основывается на словах апостола Павла: «Если враг твой голоден, на­корми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим. 12, 20-21).

В иконографии святого Георгия Победоносца черный змий попи­рается копытами коня, который всегда изображается ярко-белым. Этим наглядно показывается: зло и борьба с ним должны быть абсо­лютно разделены, ибо, борясь с грехом, важно не приобщиться к нему. Во всех жизненных ситуациях, связанных с необходимос­тью применения силы, сердце человека не должно оказываться во власти недобрых чувств, роднящих его с нечистыми духами. Лишь победа над злом в своей душе открывает человеку возможность

42

 

справедливого применения силы. Такой взгляд, утверждая в отноше­ниях между людьми главенство любви, решительно отвергает идею непротивления злу силою. Нравственный христианский закон осуж­дает не борьбу со злом, не применение силы по отношению к его но­сителю и даже не лишение жизни в качестве последней меры, но злобу сердца человеческого, желание унижения и погибели кому бы то ни было.

В связи с этим Церковь имеет особое попечение о воинстве, вос­питывая его в духе верности высоким нравственным идеалам. Согла­шения о сотрудничестве с Вооруженными Силами и правоохранитель­ными учреждениями, заключенные Русской Православной Церковью, от­крывают большие возможности для преодоления искусственно созданных средостений, для возвращения воинства к веками утвержденным пра­вославным традициям служения отечеству. Православные пастыри — как несущие особ