Дух патриотизма так силён в Ней, что и сегодня всякий раз, когда Она видит национальный флаг, в Её глазах стоят слёзы.

Мой отец Прасадрао сначала был посажен в тюрьму в Нагпуре, куда я ходил на свидания с ним вместе с матерью. Моей матери Корнелии разрешили видеть его только на расстоянии, но я был маленьким, и мне разрешали пройти под барьером, и поговорить с ним. В 1941 году я играл на табле и внимательно слушал уроки, которые давал учитель моему старшему брату Баласахибу. Сначала я начал играть на коленях, позже на табле, которую купил мой отец. Перед тем, как его забрали в тюрьму, он тоже начал учиться играть на табле. Каждое утро он заставлял меня садиться напротив него и играть, пока он также играл. В нежном возрасте семи лет я не мог записать все болы (различные удары пальцем по табле), мукхада и кайда (различные импровизации на табле), но я хранил их в памяти и был способен воспроизвести в любой момент. Мои встречи с отцом в тюрьме в основном были посвящены тому, что я пересказывал ему мукхада и кайда, что давало ему возможность с большей гордостью рассказывать своим сокамерникам о моих успехах в игре на табле.

После полутора месяцев пребывания моего отца в тюрьме в Нагпуре от инспектора Мустака Ахемада к нам пришёл человек и сообщил, что отца переводят в тюрьму в Веллоре (Веллоре - небольшой городок недалеко от Мадраса.). Мы немедленно поспешили на станцию, где увидели Виноба Бхаве, сидящего в вагоне, он подозвал Шри Матаджи и сердито сказал Ей: "Что за необходимость работать для страны? Ты слишком молода. Ты источник беспокойства для своей матери". Мой отец подозвал Её к себе и сказал: "Не обращай внимания на то, что говорит этот старый человек. Я очень горжусь Тобой, и если все мои дети будут работать для нации, я буду самым гордым отцом". Повернувшись к матери, он сказал: "Ты вышла из семьи Джадхавов, так почему ты беспокоишься? Нирмала есть Лакшмибай из Джханси, которая боролась с англичанами". Он был очень весёлый, и я помню его улыбку, когда он смотрел на нас. В тот момент мы едва ли понимали, что не увидим его ближайшие 15 месяцев. Это было в сентябре 1942 года.

Когда мой отец находился в тюрьме, ему было разрешено писать семье письма. Перед отправкой они проходили цензуру тюремных властей. На слово или на часть письма, которую семья не должна была читать, наносились чёрные чернила. Кто-то сказал моей матери, что если на зачёркнутые строчки нанести бензин, чернила растворятся, и можно прочитать, что написано под ними. Рядом с нашим домом находилась насосная станция, и сын владельца Панджаби Сардар был моим хорошим другом. Он всегда наливал мне бензина в бутылочку, которую я приносил. Таким образом, моя мать могла читать даже зачёркнутые цензурой места. Цензуру проходили также письма, которые писала отцу моя мать. Моя мать всегда показывала лучшую сторону семейных новостей, чтобы отец не беспокоился. Она знала, что приоритетом в семье была нация, которая переживала очень большой кризис. По сравнению с национальным, кризис в семье был маленький, мы не чувствовали себя подавленными или удручёнными. Наоборот, мы пели песни, восхваляя нашу Родину. Шри Матаджи написала песню о большом уважении к Родине ещё в возрасте 14 лет, и мы все распевали Её наряду с другими песнями.

Когда начался 1943-1944 учебный год, мы все пошли учиться в различные школы и колледжи. Шри Матаджи поступила в медицинскую школу в Лудхиане (теперь в штате Панджаб), а мой старший брат Нарендра вернулся в Лакнау для завершения образования. Несмотря на то, что тогда у нас было не совсем хорошо с финансами, моя мать особенно старалась, чтобы мы продолжали образование. И хотя это было связано с большими трудностями при наших ограниченных средствах, она решила, что все дети должны пойти в школу.

Шри Матаджи училась в медицинской школе в Лудхиане с 1943 по 1945 годы. Много лет спустя, в 1985-1987 годах, я проводил аудиторскую проверку в этой школе, которая с тех пор выросла до большого медицинского колледжа со своей клиникой. Одной из обязанностей, возложенных на меня как ревизора, было физическое подтверждение наличия всего имущества в общежитии.

Однажды Гаган Ахаливалиа, мой помощник, прибежал и сказал, что он почувствовал очень сильные вибрации в одной из комнат на втором этаже женского общежития. Тогда я пошёл туда и тоже почувствовал вибрации. Позднее я рассказал эту историю Шри Матаджи, Она ответила, что жила в комнате на втором этаже. Очевидно, что комната, откуда исходили прохладные вибрации, была местом, где Она жила.

В декабре 1943 года мой отец был освобождён из тюрьмы. Он вернулся домой больным. Пища в тюрьме не подходила ему, у него повысилась кислотность, а позднее образовалась язва двенадцатиперстной кишки. Люди говорили, что его медленно травили. Однако по возвращении он сразу приступил к работе, что означало немедленную материальную помощь. Соответственно, мы опять переехали в Рамдаспетх, который сегодня считается одним из шикарных кварталов в Нагпуре. Дом был очень большой, но недавно построенный, и в нём не было электричества. Поэтому мы должны были заниматься, используя фонари или лампы. Моя мать поручила мне чистить стёкла ламп каждый вечер. Это меня очень обрадовало не столько из-за работы, сколько из-за официального разрешения не делать уроки.

В начале 1944 года политический сценарий резко менялся. Всё больше индийцев принимало участие в правительстве, и англичане приглашали политические партии участвовать в выборах для создания правительства в государстве и на местах. Конгресс выдвинул моего отца в Центральный законодательный совет, который позднее был известен как парламент. Хинду Махасабха, политический фронт и РСС выставил против него некоего полковника Паранджипа. Избирательный округ моего отца был очень большой, площадью более 150 км. Вместе с матерью он разъезжал на машине, его доверенными были стойкие приверженцы, такие как генерал Авари, мистер Руикар, Пунамчандранка и мистер Канаммвар, который позднее стал премьер-министром Махараштры.

Мистер Параманданд Патэл, предприниматель (изготовитель индийских сигарет) из Гоандии, снабжал моего отца машиной и бензином. Таким мощным было национальное чувство и так сильна была поддержка Конгрессу, что куда бы ни приехал мой отец для выступления, собирались тысячи людей, и их единственным требованием было освободить Индию от рабства. Излишне говорить, что мой отец победил с подавляющим большинством, а его оппонент полковник Паранджип проиграл. Выборы состоялись в 1945 году, однако парламент был сформирован только в 1946 году.

Один из моих дядей, Давид, был главным инспектором полиции в Майхар Стейт. Перед освобождением Индии англичане отдали некоторые земли своим индийским доброжелателям, которые стали королями или махараджами этих земель, названных государствами. Махараджа Майхара услышал о том, что англичане передают страну народу Индии, а в таком случае он потерял бы своё королевство и своё государство, так как Сардар Валлабхай Пател, сподвижник Махатмы Ганди и моего отца, открыто заявил, что раз Индия свободна, все государства, большие и маленькие, сольются в суверенную Индию.

Мой дядя знал о близости моего отца с Сардаром Пателем, о чём и сообщил Махарадже. Всё это произошло в 1946 году. Когда мой отец находился в Дели, из Майхара прибыл посыльный, чтобы передать моему отцу, что Махараджа Майхара хочет встретиться с ним, чтобы нанять его советником-юристом. Мой дядя также знал, что мой отец страдает от язвы двенадцатиперстной кишки и предложил ему приехать в Майхар и полечиться у доктора Мойтры, который был главным врачом Махараджи. Мой отец принял предложение и много раз приезжал в Майхар из Дели или Нагпура в период между 1946-1947 годом.

В действительности вся семья, включая Шри Матаджи, посещала Майхар. Мы приезжали туда как государственные гости. Эти визиты оказались важными по нескольким причинам. Во-первых, доктор Мойтра был не только умным человеком, но и имел золотые руки. Во-вторых, потому что Устад Аллахуддин Кхан Сахиб (1862–1972) и Аннапурана Деви, его дочь, служили при дворе Махараджи Майхара в качестве королевских музыкантов. В то время Пандит Рави Шанкар, молодой студент, учился игре на ситаре у Устада Аллахуддина. В один из наших визитов в дом Устада Аллахуддина он спросил моего отца, не хочет ли он послушать приятную музыку. Был вечер, мой отец, прекрасный музыкант, с готовностью согласился. Устад позвал Рави Шанкара и попросил его сыграть рагу Яман. Для нас это звучало очень мелодично, и мы все растворились в его игре, но Аллахуддин Кхан остановил его через 10 минут, сказав, что чистота раги не течёт с его ситара и что он должен ещё работать. Затем он позвал свою дочь Аннапурану и попросил её сыграть ту же рагу на Сурбахар. Её исполнение было очень приятным, и после того, как она закончила, Устад сказал, что вот так надо играть Яман.

Это определённо ударило по эго Рави Шанкара. Итак, вечером он вместе с таблистом пришёл во дворец, где мы остановились, и попросил моего отца дать ему 15 минут, чтобы поиграть. Мой отец с готовностью согласился. Тогда Рави Шанкар исполнил рагу Мия Маллхар, которая длилась около часа, хотя его исполнение было превосходным, мы едва ли могли предсказать в то время, что позднее он станет всемирно известным мастером ситара.

Доктор Мойтра имел двух жён и очень своеобразного сына. Он не был очень музыкальным и жаловался моему отцу на обращение Аллахуддина Кхана Сахиба со своими учениками, он рассказал нам, что однажды ночью в два часа, когда все спали, ученик Устада Аллахуддина постучал в дверь доктора. Из его головы текла кровь, и после расспросов оказалось, что Кхан Сахиб бросил таблу в его голову, потому что он взял неправильную ноту. К моему стыду должен сказать, что я имел привилегию играть перед Кхан Сахибом и Махараджей и по незнанию думал, что делаю это хорошо, менее всего сознавая, что это было ужасной пыткой для обоих музыкантов. Доктор Мойтра лечил моего отца, и Шри Матаджи сказала, что он благословлен лечащими руками. Это знакомство с доктором Мойтра пригодилось Шри Матаджи позднее.

Шри Матаджи закончила своё образование в медицинской школе Лудхианы в 1945 году. Конечно, у Неё были хорошие отметки. Так как Она хотела продолжать заниматься медициной, Она обратилась в различные медицинские колледжи по всей Индии. Наряду со многими другими кандидатами Она была вызвана на собеседование в Медицинский колледж Балак Рам в Лахоре (теперь в Пакистане). К тому времени, когда Она приехала в Лахор, директор колледжа уже отобрал шесть девушек на шесть вакансий, поэтому он отклонил заявление Шри Матаджи, хотя у Неё были лучшие отметки, чем у девушек, принятых в колледж. Она подумала, что это явная несправедливость и попросила директора о собеседовании. Сначала директор был очень неприветлив и непреклонен, несмотря на все Её уговоры. На него, однако, произвело огромное впечатление страстность и мужество, с которыми Шри Матаджи добивалась справедливости. Вдруг он спросил Её, откуда Она. Когда он услышал, что Она из Нагпура и дочь П.К. Сальве, он был полностью сражён. Он сказал, что тоже из Нагпура и относится с большим уважением к моему отцу. Но он также сказал, что все места заняты, и он беспомощен. Однако он заверил Её, что если кто-то из принятых не приедет в назначенный день, он Её примет. Так случилось, что одна девушка не приехала, и Шри Матаджи была принята в медицинский колледж Балак Рам. В Нагпур Она приехала на рождественские каникулы в декабре 1945 года и оставалась чуть дольше, чтобы помочь отцу в послевыборный период.

В феврале 1945 года мои отец и мать поехали в Дели на первую сессию учредительного собрания. Когда в учредительном собрании начались дебаты о правах, мой отец пытался доказать, что права должны даваться согласно не касте, а экономическому положению имущего и неимущего, а доктор Амбедкар запугивал всех, говоря, что однажды над нами будут доминировать высшие касты.

В Дели для моего отца был предназначен дом № 15 на Фирозшах Роуд. Это был огромный дом со многими комнатами и двумя внутренними дворами. Кроме того, в доме было электричество, которого у нас не было, по крайней мере в то время, в доме на Рамдаспетх. Там был и телефон, считавшийся в те времена полнейшей роскошью. Единственное, чего у нас не было, это машины.

Во время Дивали, когда моя школа была закрыта, я поехал в Дели с матерью. Помню, как отец ходил в Парламент вместе с другими его членами, такими, как мистер Гангадхар Рао Гадгил, мистер Мавланкар (спикер), мистер Мину Массани (автор очень известной книги "Наша Индия"). Некоторые из известных лидеров того времени ходили пешком в парламент без какой-либо охраны. Если сравнить лидеров Индии того времени и нынешних, я нахожу разительный контраст. Приоритетом лидеров времени моего отца было отсутствие эго и преданность национальному делу. Они были очень честными и абсолютно бесстрашными. А в настоящее время многие политики эгоистичны и лживы, представляют себя перед избирателями одними, в то же время живут в роскоши и комфорте, погрязли в коррупции, угождая дурным людям, они всё время боятся и поэтому нуждаются в большой охране.

Расстояние между Лахором и Дели было не слишком большим. Шри Матаджи приезжала из Лахора иногда на уик-энды или на праздники. Иногда мать ездила в Лахор. Однажды она хотела меня взять с собой, но я не смог поехать. Моё житьё в Дели было очень нудным, потому что у меня не было друзей, но я предпочитал оставаться в Дели, так как мог не ходить в школу. Я хотел поехать в Нагпур по другой причине: я узнал из письма друга, что меня выбрали в молодёжную школьную крикетную команду, и скоро начнутся соревнования между школами. Так, несмотря на то, что предстояло учиться, я вернулся в Нагпур. Наш первый матч был с командой известной школы (Высшая школа Нью Модел Курвей). Я играл за высшую школу Хадас. Я не знаю, моя способность к крикету или отсутствие таковой явилась причиной того, что я смог тридцать раз выходить на цель и три раза взять воротца, что дало возможность нашей школе записать победу над сильным противником. Эта игра позволила мне думать о себе как о великом игроке в крикет. Мой престиж в школе подскочил, а учителя, которые привыкли наказывать меня за невыполнение домашних заданий, стали очень снисходительными ко мне. Но эта сказочная ситуация продолжалась недолго, буквально в следующем матче мой счёт был нулевым, и я взял только одни воротца. Как и ожидалось, вернулся статус-кво, включая строгое обращение учителей со мной.

Должен признаться, что я никогда не был блестящим студентом, но каким-то образом мне удалось сдать экзамен.

Я опять поехал в Дели на рождественские каникулы. Однажды вечером зазвонил телефон, и скрипучий голос на другом конце провода спросил, дома ли мой брат Нарендра (в народе известный как Полин). Я спросил, кто говорит, и человек тем же скрипучим голосом ответил, что это Чандрика бхай. Из-за скрипучего голоса я услышал "бхай" (брат) как "бай" (женщина) и закричал, не прикрыв трубки: "Полин бхай, какая-то женщина спрашивает тебя". Немедленно я услышал протест на другом конце телефона. Решительным голосом он говорил мне, что он "бхай", а не "бай". Это была моя первая беседа с сэром С.П. Шривастава, который впоследствии женился на Шри Матаджи. В юном возрасте 26 лет он сопровождал правительственную делегацию Индии в Швейцарию, и зимний ветер повлиял на его нежное горло, вот почему он так хрипел. На следующий день очень высокий, мрачный человек появился на пороге и назвал себя Чандрика бхай. Я сразу невзлюбил его, потому что не любил людей с мрачными лицами. Я удивлялся, как это мой брат, такой весёлый и общительный, мог иметь такого друга. Однако я был слишком молод, чтобы делиться своими суждениями, и поэтому держал всё это при себе.

В марте 1947 года, когда я заканчивал сдавать экзамены, из Дели пришло письмо от моей матери старшему брату, сообщающее о свадьбе Шри Матаджи и Чандрика Бхай, которого я меньше всего представлял мужем Шри Матаджи. Мысль, что Шри Матаджи выйдет за него замуж, так расстроила меня, что я начал плакать. Я плакал при мысли о том, что Она проведёт всю свою жизнь с таким нудным человеком. Слава Богу, что первое впечатление, которое я получил, было неправильное. В действительности сэр С.П., как мы с обожанием называем его, имел огромное чувство юмора, в то время, как внешне он был явно бюрократического воспитания. Свадьба была назначена на 7 апреля 1947 года, нас просили прибыть со всеми пожитками. Приехали даже мои сёстры из Гвалиора. Воссоединение всей семьи в Дели было большим радостным событием.

Мой брат уже был в Дели, где он учился на бухгалтера, и жил в доме моего отца со своим другом Чиннаппа. Мы приехали туда в конце марта.

Первого апреля Шри Матаджи решила над всеми подшутить. Она встала рано утром и объявила ему и его другу, что Виджай Хазарэ (известный игрок в крикет того времени) ожидает их во дворе. Не осознавая, что это Её первоапрельская шутка, они вскочили с кроватей и полусонные, с громкими криками выбежали поприветствовать и обнять Виджайя Хазарэ, и тут поняли, что это Шри Матаджи поддразнила их первого апреля. Следующей жертвой был Баласахиб, друзья которого действительно должны были приехать первого апреля на свадьбу Шри Матаджи и посмотреть Дели. Поезд приходил после полудня, но когда утром Шри Матаджи обявила об их приезде, он тоже вышел встречать их, ничего не подозревая. Таким образом, Она продолжала шутить над каждым. Баласахиб пытался подшутить над Шаши и мной, но он не был таким хорошим актёром, как Шри Матаджи, и выражение лица выдавало его, поэтому шутка с нами не получилась. Затем Шри Матаджи решила подшутить над сэром С.П. Была послана записка, чтобы он пришёл и навестил заболевшую Шри Матаджи. Несколько гонцов были отправлены к сэру С.П., но он почувствовал ловушку и не пришёл. В конце концов, послали меня, так как он остановился недалеко от нашего дома. Я отвечал на все его вопросы с очень мрачным лицом, и он заверил меня, что сейчас придёт. План был таков, что когда он придёт, Шри Матаджи будет лежать на диване под одеялом и дрожать, и только когда сэр С.П. увидит Её лицо, откроется, что над ним подшутили. Прошло полчаса, он не пришёл. Неожиданно Баласахиб вбежал в комнату и объявил, что идёт сэр С.П. Тотчас же Шри Матаджи легла на диван и спряталась под одеялом. Как только Она сделала это, мы все закричали: "Апрельская шутка!". Хотя это было предназначено для Шри Матаджи, Она думала, что мы подшучиваем над сэром С.П., не подозревая о том, что Баласахиб, такой невинный, мог сыграть с Ней такую шутку. Итак, когда Она увидела, что сэр С.П. не пришёл, Она от души рассмеялась над тем, как подшутили над Ней. Когда вечером пришёл сэр С.П., он начал смеяться, увидев Её совершенно здоровой, и сказал, что его не так легко одурачить. Так шутили в нашей семье.

Сэр С.П. Сахиб высоко ценился в общине Каястхас, как завидный жених. Много писем было послано президенту Шри Раджендре Прасаду, большому другу моего отца. Тот сообщил общине Каястхас, которая является кастой в Ута Прадеш, что П.К. Сальве является его большим другом, и он очень уважает его и его дочь, поэтому отказывается вмешиваться в этот священный союз.

Свадебной церемонии, назначенной на 7 апреля, предшествовала церемония халди. Все наслаждались. Это был зарегистрированный брак. Не было ритуала не по хинду, не по христианскому обычаю. Я помню, на сэре С.П. был шёлковый костюм, на Шри Матаджи - сари из розовой парчи, а на мне были укороченные брюки и двубортный пиджак из кхади (ткань, сделанная вручную). Я помню, как перед домом на газоне был поднят прекрасный купол (шамияна), и главные национальные лидеры и большинство парламентариев присутствовали на свадьбе и благословляли пару. Профессор Джон Мадхай, министр финансов и хороший друг моего отца, предложил тост. В ответ сэр С.П. сказал, что на Западе люди сначала любят, затем женятся и перестают любить после свадьбы; на Востоке люди сначала женятся, и затем любят после свадьбы; но в том случае, если они любят и женятся на том, кого любят, они продолжают любить и после свадьбы. После этих слов все зааплодировали, а Шри Матаджи покраснела. Присутствие национальных лидеров в таком количестве было свидетельством авторитета и популярности моего отца, хотя он был единственным христианином, избранным в Центральную Ассамблею. Так как приём состоялся вечером, гостям были предложены прохладительные напитки и лёгкие закуски. Шантатай исполнила классическую рагу, которая была всеми оценена.

ГЛАВА 5.
1947 - 1955. Рождение нации.

После свадьбы Шри Матаджи осталась с нами в Дели на несколько дней, а затем поехала в дом своего мужа. Было решено, что я тоже поеду в Гвалиор, чтобы учиться в новом учебном году 1947-1948 годов. В результате наши апартаменты в Нагпуре практически опустели, остались Баласахиб, Санние Бхайая и, конечно, Сушил. В Гвалиоре я был принят в восьмой класс средней школы Джанак благодаря влиянию моей матери. В галиорской средней школе был вступительный экзамен.

В Гвалиоре мы остановились во флигеле мистера Мальгаонкара. Шантатай преподавала, а Шаши, Инду и я учились в школе. Инду была в выпускном классе, а Шаши была классом или двумя ниже ее. Мне, как упомянуто выше, предстоял вступительный экзамен в восьмой класс. У меня было два племянника (сыновья моей старшей сестры), которые тоже учились в Гвалиоре. Во время моего пребывания там произошли  важные события.

14 августа, в полночь, Индия стала свободной. Мой отец, избранный членом Центральной Ассамблеи, присутствовал при передаче управления страной Индийскому правительству. Закончилось трехсотлетнее рабство. Доктор Раджендра Прасад стал президентом свободного Индийского Учредительного Собрания, а Джавахарлал Неру - премьер-министром. Он вместе с членами министерства ходил вокруг священного костра, который был очищен и освящен согласно ведическим законам, а священник в это время читал мантры, восхваляющие Тримурти или Троицу. По сути дела, как я понимаю, они восхваляли Ади Шакти, которая и является Троицей. Пандит Джавахарлал Неру обратился к нации ровно в полночь. Он сказал, что для нации наступил судьбоносный момент, когда она должна выполнить свое предназначение. Вся нация радовалась, а мы очень гордились тем, что мои отец и мать, жертвуя всем, были живыми свидетелями всего происходящего.

На следующий день был организован большой митинг у Индийских Ворот, на который лорд Маунтбаттен, главный правитель свободной Индии, и Пандит Джавахарлал Неру приехали верхом на лошадях, чтобы опустить Британский флаг и поднять трехцветный флаг Индийского Национального Конгресса. Однако толпа была такой огромной, что было невозможным проехать верхом. Конечно, мой отец, сэр С.П. и Шри Матаджи были приглашены на огороженные гостевые места. А остальные из нас, как все, находились в толпе. Было более миллиона человек, но мою мать не смутило такое множество людей. Она схватила мою руку и потащила меня сквозь толпу к месту, где должны были опускать Британский и поднимать Национальный флаг. Когда приехали Пандит Неру и лорд Маунтбаттен, толпа передо мной заволновалась, и моя шея была зажата двумя плечами, я повис в воздухе, крича о помощи. На какое-то мгновение я подумал, что умру, так как я задыхался. Неожиданно на помощь пришла рука, которая раздвинула плечи, зажавшие мою шею. Это позволило мне встать на землю и вздохнуть, правда, с трудом. Рука, оказавшая мне помощь, была ни чьей иной, как рукой моей матери, и тогда я осознал, какой большой силой может обладать мать, когда необходимо. Всю церемонию смены флагов не видели ни я, ни моя мать. Мы начали выбираться из толпы и не остановились, пока не вышли на безопасное место. Это было очень радостное событие, и скоро я забыл о неприятном моменте. Я вернулся в Галиор с чувством гордости, что видел, как опускают Юнион Джек и поднимают Триколор.

С приходом независимости начались общественные бунты. По настоянию адвоката Мохаммеда Али Джиннха был создан Пакистан, и они праздновали свою независимость в полночь 13 августа 1947 года. Сразу после этого мусульмане Пакистана начали прогонять или убивать индусов, оставшихся в Пакистане. В ответ индусы в Индии стали убивать мусульман.

Есть история, связанная с общественными бунтами 1947 года, которая показывает заботу и великодушие Шри Матаджи.

После свадьбы сэр С.П. и Шри Матаджи жили в доме моего отца в Дели. Однажды, когда сэр С.П. ушел в офис, а брат Н.К.П. - на ревизию, кто-то постучал в дверь дома. Когда Шри Матаджи открыла дверь, то увидела у входа женщину и двоих мужчин, выглядевших очень испуганно. Они сказали Шри Матаджи, что они беженцы из Пакистана, и, так как один из них был мусульманин, индусы преследовали их, угрожая обнаженными мечами. Шри Матаджи впустила их без малейшего колебания и спрятала в комнате. Через некоторое время пришли люди с обнаженными мечами и сказали, что в доме прячется мусульманин. Шри Матаджи категорически отрицала это и обманула их, сказав, что Она верная индуска и не может защищать мусульманина. Сначала люди с оружием не поверили Ей, но, увидев большое бинди на Ее лбу, символ индийской замужней женщины, ушли убежденные, что Она - индуска. Те трое, кого Она спрятала, были очень благодарны Шри Матаджи. Она предложила им оставаться в доме до тех пор, пока минует опасность. Вечером, когда вернулись сэр С.П. и брат Полин Бхайая, оба сделали замечание Ей за то, что Она приютила незнакомцев, особенно во время общественных беспорядков. Шри Матаджи сказала, что Ей лучше судить о людях, и Она совершенно уверена в правильности того, что сделала. В любом случае, это дом Ее отца. И Она имеет все права решать, кто останется, а кто нет. Из троих только один был мусульманин, а двое - индусы, и все они бежали из Пакистана. В будущем эта женщина и один мужчина, которые были индусами, стали очень знаменитыми актерами в индийском кино. Женщину зовут Ачала Сачдев (1920 — 2012), а мужчину - Балрадж Сахни (1913 — 2073). Те, кто знакомы с индийским кинематографом, знают о великом вкладе этих двух актеров. Третий человек, который был мусульманином, присоединился к кинопромышленности позднее, его имя Захир Лутхиянви (1921 — 2080). Сегодня он также считается одним из лучших в стране поэтов урду. Все трое были бы потеряны для нации и для мирового кино, если бы не попали в дом Шри Матаджи и не получили бы от Нее своевременную помощь.

Много лет спустя, когда Шри Матаджи была в Бомбее, Ее избрали вице-президентом объединенной молодежной организации, которая намеревалась выпускать тематические фильмы, направленные на возрождение и развитие молодежной культуры Индии. Они хотели пригласить Ачалу Сачдев на роль матери. Однако она запросила очень высокую цену. Продюсеры фильма пришли к Шри Матаджи, и Она просила не упоминать Ее имени миссис Сачдев. Миссис Сачдев предъявила собственные большие требования, которые были приняты продюсером с большим трудом. Позднее на презентации фильма, когда Ачала Сачдев внезапно увидела Шри Матаджи, она обняла Ее и расплакалась. Это привело в недоумение всех окружающих, включая продюсеров фильма. Они хотели знать, что произошло с актрисой, и спросили об этом у Шри Матаджи. Так как все случившееся потрясло актрису до слез, Шри Матаджи уклонилась от ответа, сказав, что это старая история. (Таков характер Шри Матаджи - уважение к чувствам окружающих). Но Ачала Сачдев сама рассказала им, что Шри Матаджи - ангел, который спас ее жизнь. Она позвонила мужу Балрадж y Сахни и поэту Захиру Лудхиянви. Они поспешили приехать и коснуться Стоп Шри Матаджи. Со слезами на глазах они спросили: "Где Вы были все эт o время?" 22 декабря 1947 года Шри Матаджи родила первого ребенка в Гвалиоре в госпитале Виктория Мемориал. Во время родов моя мать была около Нее. Сэр С.П. приехал несколькими днями позже, и я первым, сообщил ему о том, что у него родилась дочь. Роды были нормальными. Шри Матаджи вернулась домой через десять дней с очень милой очаровательной дочкой, которую Она назвала Кальпана.