Феномен эстетизации социальной реальности — КиберПедия 

История создания датчика движения: Первый прибор для обнаружения движения был изобретен немецким физиком Генрихом Герцем...

Архитектура электронного правительства: Единая архитектура – это методологический подход при создании системы управления государства, который строится...

Феномен эстетизации социальной реальности

2019-08-07 352
Феномен эстетизации социальной реальности 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

 

Феномен эстетизации представляет собой в современном мире достаточно всеобщую социокультурную тенденцию. Эта тенденция настолько явная, что можно даже говорить о том, что современная картина мира, пришедшая на смену научной, представляет собой эстетическую картину [см. 34].

Эстетизация в современном социальном пространстве нередко осуществляется за счет некоторого механизма вытеснения. Падают метафизические абсолюты, и их место легко и естественно занимает красота. Происходит это в силу уже упоминавшейся здесь двойственной природы эстетического начала. С одной стороны, это самая метафизическая из всех метафизических категорий, с другой стороны, красота настолько посюсторонна, что ее никому и в голову не придет заподозрить в метафизике, и ее легко «впускают» во все сферы жизни.

Падение абсолютов, смерть бога – что это значит для человека? Можно отвечать по принципу «все дозволено, все можно», а можно наоборот: бог умер, тогда я за него. Я должен вести себя как бог, а ведь трудно быть богом.

Это лирическое отступление поможет нам понять простую вещь: эстетизация двойственна по своему антропологическому смыслу. Она может прикрывать откровенную пустоту человека, обслуживать его желание «выглядеть», создавать имидж, который лучше самого человека (копия лучше оригинала). Но может быть и по-другому: эстетическое начало может послужить и началом всего другого метафизического. Это самый простой путь индивидуализации человека, но это то внешнее, что может подтолкнуть развитие внутреннего. Красивые – всегда смелы (М. Горький).

В целом можно сказать, что современное человечество обнаруживает себя в ситуации, которую можно обозначить как время эстетической картины мира.

Эта картина мира, пришедшая на смену научной, складывается на наших глазах в процессе и в результате эстетизации социокультурной реальности. Она предполагает весьма специфический способ взаимодействия эстетического и социального. До сих пор мы находились в логике развития общества модерна, в логике становления социального как продукта коллективного разума человечества. В этом процессе социальное играло роль некоей самопорождающей реальности, которая еще и продуцировала различные феномены культуры модерна. Так, например, появление звукового кино – результат кризиса в кинопромышленности и – в качестве выхода из него – союза кинокапитала с капиталом электротехнической промышленности [см. 13]. В нашем контексте главным оказался тот факт, что своеобразное развитие социальных процессов общества модерна произвело на свет своевольное эстетическое начало. Самостоятельное эстетическое с этого момента в различных вариантах и пропорциях смешивается с социальным и берет на себя его функции. Вспомним хотя бы поставленный в традициях классицизма и Просвещения вопрос о социальных функциях искусства. Не случайно молодые буржуазные государства Западной Европы планомерно достраивали свои структуры до эстетической полноты, создавая официальные светские художественные академии, салоны, музеи.

В современной культуре происходит своеобразный перевертыш: теперь эстетические феномены формируют социальные. Вспомним, к примеру, рассуждения Беньямина о том, каким стал мир после появления искусства кино. Человек, смотрящий кино, должен следить за быстрым движением кадров, в смене которых разворачивается сюжет. Скорость движения исключает возможность для зрителя продолжать думать, о чем он хочет. Этой возможности до сих пор не лишал человека ни один из существовавших видов искусства. Получается, что на время человек отказывается от своей антропологической особенности, в какой-то мере «расчеловечивается». Но не все так однозначно. С одной стороны, у нас помимо кино всегда находилось и находится достаточно поводов, чтобы «не думать». С другой стороны, после фильма с напряженным сюжетом какое-то время мы по инерции живем в его образной ткани, и фильм «стоит перед глазами», а потом неизбежно наступает некоторое опустошение. Надо сказать, что в философии пустота всегда воспринималась как возможность впустить в себя нечто. Пустота – условие новой работы ума и сердца. В результате общения с искусством кино «расчеловечивание» может и не состояться, но зато появляется человек с ощущением пустого пространства в душе. Это не единственное «социальное последствие» развития киноискусства. Еще одно явление, попавшее в поле зрения философа – устойчивость к шоку (стрессу, сказали бы мы сегодня).

Наблюдения Беньямина касаются, главным образом, изменений характера восприятия человеком мира «после кино», но эти изменения имеют далеко идущие социальные последствия. Например, глядя на актерскую работу опосредованно, через экран и аппаратуру, через взгляд режиссера и оператора, зритель превращается в своего рода эксперта, экзаменатора, причем достаточно рассеянного. Добавим, что феномен рассеянного внимания многократно усиливается с переходом к телевидению, когда экран встраивается в наш дом.

Отрицательные последствия, казалось бы, налицо: информация, полученная по телевидению, забывается гораздо быстрее, чем любая другая; человек, переключающий девяносто каналов, не смотрит уже в принципе ничего. Тем не менее, люди с рассеянным вниманием и невнимательные люди – далеко не одно и то же. Кстати, чтобы уметь рассеивать свое внимание, надо сначала вырастить способность его концентрировать. А эта способность рождается только в социальных реалиях и технологиях индустриального общества. Люди с рассеянным вниманием встречались всегда, но если Юлий Цезарь, умевший одновременно делать несколько дел, был легендарным исключением, то теперь таких людей не так уж мало, и их способности оказываются востребованными в современном производстве. Интересно то, что феномен художественно-эстетической жизни общества – искусство кино – приводит к изменениям социально-антропологического характера, а эстетизация затрагивает глубинные основания природы человека.

Определить феномен эстетизации достаточно сложно, поскольку сегодня он еще только набирает силу и скорость, распространяясь прежде всего вширь по поверхности социальных явлений, и реальные пределы процесса пока не видны. Эстетизация – слово, которое вряд ли достигло степени понятия, это, скорее, инфиниция [116, с. 148-149], нежели дефиниция, поле неопределенности, возможно, концепт. В качестве рабочего понятия можно предложить пока следующее: эстетизация – процесс усиления или приобретения эстетических качеств людьми, вещами, всеми формами общественных отношений, не имеющими прямых эстетических функций.

Эстетизация многих сторон современной общественной и частной жизни заставляет задуматься о причинах и истоках этого процесса. Эстетизируется политика и бизнес, образование и повседневный домашний обиход. Кажется, можно уже поставить вопрос об эстетизации как глобальной тенденции развития современного мира, сопоставимой по размаху с процессами модернизации и глобализации. В мире шоу-бизнеса, ролевых структур, имиджей и масок разворачиваются процессы театрализации. Они находят продолжение в разнообразных хеппенингах, капустниках. Шейпинг, боди-билдинг, аэробика, фитнес, мода и спорт отвечают за «скульптуризацию» или «пластизацию» человеческого тела. Живописность и графичность разворачивается в сфере интерьеров, в дизайнах офисов и квартир. Некоторые архитектурные проекты пытаются эстетизировать … природу, встраивая ее в ансамбли современных городов.

Что же касается видео- и аудиотехники, моды и рекламы, то с их помощью эстетизируется практически все. Даже самые страшные события современности, попав в объектив видеокамеры, вольно или невольно принимают вид не только артефакта, но и художественного феномена. Эстетизация в этом все достигает той меры, когда естественно думать об эстетическом как о некотором всеобщем основании, фактуре ткани современной культуры.

Эстетическая «фактурность» живет на поверхности современной культурной жизни за счет товарной природы многих социальных явлений. Тогда возникает роковой вопрос: возможно, эстетизация современной реальности не имеет никакого отношения к онтологическим основаниям человеческой жизни и вполне укладывается в логику процессов тотальной коммерциализации? Все в этом мире становится товаром, товар должен быть хорошо представлен: упакован, маркирован, снабжен красивой этикеткой. Будь то предмет потребления, будь то человек, оказывающий услугу, – речь всегда идет о разновидностях товаров. Мы живем среди товаров и сами во многом представляем собой «личностные формы» товаров (товарно-денежных отношений). Товары должны быть эстетически привлекательны. Товарный характер практически всех общественных отношений, в которые вступает современный человек, самым очевидным образом обусловливает процессы эстетизации многих сторон и характеристик современной социокультурной реальности. Как видим, эта причина сама по себе не самая привлекательная и весьма прозаическая. Это заставляет видеть двуплановость или даже двусмысленность процессов эстетизации современной общественной и культурной жизни. Как влияет эстетизация всего и вся на человека? Как можно оценить ее последствия с точки зрения «антропологической экспертизы»?

В работе В.Д. Губина «Жизнь как метафора бытия» высказано еще одно интересное соображение на предмет причин эстетичности социальной жизни человека. Речь идет о том, что метафоричность человеческой жизни в обществе напрямую связана с некоторой иллюзорностью. «Мы верим в свое особое предназначение, и не могли бы без этого жить» [34, с. 8-9]. А между тем любой социолог скажет, что это не так: мы все заменимы в общественной жизни, как бы ни хотелось нам думать иначе.

Во многом речь идет об эстетизации именно современного социума, и здесь приходится вспоминать, что этот социум развернут в картине мира взрослой, зрелой, а возможно даже и стареющей культуры. У этой культуры весьма своеобразные отношения с классикой. Период неприятия, отрицания и критики далеко позади, культура-янус смотрит вперед, но больше все же назад и функционирует в обществе главным образом как память, как хорошая память человечества. Память, как мы уже неоднократно упоминали, всегда эстетизирует:

Все мгновенно, все пройдет.

Что пройдет, то будет мило.

Вспомним хотя бы опыт празднования Дня Победы. Плакаты «60 лет Победе» свидетельствуют о том, что к ней стали относиться как к какому-то особому живому существу, точнее, историческому персонажу. Хочется верить, что память о Победе чем дальше, тем больше предстоит хранить тем поколениям, которые родились после войны: «все, что было не со мной, помню». Поскольку их память о войне по определению не может быть личной, она работает как социальная, культурная память. Механизм ее действия имеет не исторический, а социально-эстетический характер. Исторические источники читают единицы, и, как правило, это занятие для специалистов-историков, а все поколение помнит о никогда не виденной войне главным образом на материале художественных произведений или рассказов ветеранов, которые тоже эстетичны как любые повествования, поскольку все события и впечатления уложены в «рассказовые структуры».

Здесь, кстати, может оказаться верной и обратная теорема: попасть в сферу социальной памяти может только то (событие), которое удастся эстетизировать. Может быть, именно в силу этого работает и механизм социального забвения: не помнится, уходит из памяти то, на что невозможно посмотреть глазами поэта (в самом широком смысле слова).

Таким образом, взрослый, зрелый характер современной культуры Европы и России – едва ли не самая главная причина эстетизации социальной реальности.

Современная картина социальной реальности подвергается некоей тотальной эстетизации и в связи с тем, что из ее центра на периферию смещается главный герой классически-рационалистической картины мира. Речь идет о субъекте целерационального поведения, о веберовском главном герое Нового времени, человеке с карандашом в руке, умеющем считать время и предвидеть результаты своего целеполагания.

Мир, динамичный и фрагментарный, слишком стремительно опрокидывает наши замыслы, обрушивает на нас действие законов иронии истории или иронии судьбы. Мы подчас достигаем решения поставленных задач, но сами задачи к моменту их реализации уже теряют свою актуальность. Мы попадаем в цель, но сама цель уже перестала интересовать и конкретного человека, и общество. В этих условиях человек больше не испытывает потребности ставить перед собой большие задачи. Появляется простое желание решать маленькие конкретные «проблемки». Затем наступает момент апологии своих поступков в категориях эстетики, и мы стремимся объяснить свое поведение как более или менее «красивое». Вслед за этим рано или поздно человек приходит к позиции своеобразного «эстетизма». Само понятие «красивого» подвергается некоторой инфляции, а человек хочет «жить красиво». В самой грубой форме этот настрой выражается в обывательской формуле «красиво жить не запретишь». Данную ориентацию можно назвать циничной, прагматической, но никак не целерациональной в полном смысле этого слова. Целерациональность здесь вытесняется настроением дешевого псевдо-эстетизма.

Возможно, с вытеснением рационального типа ориентации связан и феномен смены «этоса» поведения современного человека.

По мнению немецкого философа Б. Хюбнера, перед современным человеком лежит выбор одного из двух «этосов»: этического или эстетического [см. 139]. Этический предполагает служение кому-то или чему-то другому (или Другому), но не себе. Эстетический «этос» означает, что основным способом отношения человека к миру становится бескорыстное любование или наслаждение. Интересно, что человек, выбравший эстетический этос, нуждается в Другом по минимуму. Наслаждение – его собственная внутренняя установка. Как видим, вполне возможно, что такая радикальная смена поведенческой установки тесно связана все с тем же процессом индивидуализации всего и вся в современном обществе. Возможно, речь идет о некоторой форме развития самодостаточности современного человека, его внутренней самоосновности. Возможно, этот простой принцип: «Все, что делаю, делаю с удовольствием», придает некоторую иную форму (может быть, иллюзорную) целостности, индивидности человека, которому общество в состоянии предложить только саморасколотость и фрагментарность. Возможно, эстетизация – вариант самозащиты современного человека от своеобразной агрессии и экспансии социальных структур внешнего мира.

Эстетизированный характер социальных структур современного общества связан с проблемой современности не только как определенного исторического периода, но и как особой характеристики человека. Современному человеку все труднее быть таковым, как-то конституировать и отстаивать свою со-временность. Такой проблемы никогда не стояло перед человеком традиционного общества. Ему некуда было выпасть из «своей» современности. Может быть, именно потому, что сегодня современное слишком быстро проходит, трудно схватить его человеческий смысл. Фуко пишет об этом, анализируя текст Канта «Что такое Просвещение?» и обращаясь к пониманию современности, высказанному Бодлером. Последний говорит, что для него «быть современным» значит находиться в определенной установке по отношению к непрерывному изменению, а именно «схватить нечто вечное, находящееся не по ту сторону настоящего мгновения и не позади него, а в нем самом». Современность, с этой точки зрения, есть установка, позволяющая «схватить то «героическое», что есть в настоящем». Это – «воля к «героизации» настоящего» [134, с. 5].

Это сознательный отказ от права презирать настоящее и поиск ответа на вопрос о том, «каким образом историческое может заключать в себе поэзию» [Там же]. Эта героизация настоящего почти неизбежно связана с ироническим отношением к нему и – главное – к себе в нем. Но в конечном счете ирония – тоже категория эстетическая. Кроме того, – и это самое главное – для Бодлера современный человек – «это не тот, кто отправляется открывать самого себя, свои тайны или свою скрытую истину; это тот, кто стремится изобрести себя» [136, с. 6]. По Бодлеру это возможно лишь вне «политического тела» общества, лишь в особом месте, границы которого очерчены искусством. Что же касается самого Фуко, то создается впечатление, что с его точки зрения такую «искусственную» и в этом смысле художественную обработку самого себя человек может осуществлять в социальной реальности. Более того, Фуко выделяет ряд областей общественной жизни, где перед современным человеком создается пространство для обработки самого себя и где Фуко усматривает «вполне отчетливые изменения». Это способы быть и мыслить, отношения авторитета, сексуальные взаимоотношения, наше восприятие безумия и болезни, в первую очередь, душевной. Здесь речь идет об исследовании границ, которые мы можем преодолеть, и о нашей работе над нами самими как над свободными существами. Это пространство искусства как обработки самого себя и есть самый простой корень эстетизации жизни современного общественного человека. Возможно, гипотеза Руссо об искусстве жизни проверяется именно в наше время.

До сих пор мы говорили об эстетическом смысле онтологии социального. Этот подход раскрывает перед исследователем еще одно интересное пространство: речь идет о социальном смысле онтологии эстетического. Действительно, для человека онтология эстетического имеет какой-либо смысл вообще только в обществе и посредством общества и развивающегося на его почве мира культуры. Она порой высоко приподнимается над прозаической «социальностью», выступая в качестве сверхсоциального феномена, но у культуры нет другой почвы, кроме общества. Важно, что это ни в коей мере не мешает культуре выходить далеко за пределы собственного социального основания и не ограничиваться этой почвой.

 


Поделиться с друзьями:

Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...

Особенности сооружения опор в сложных условиях: Сооружение ВЛ в районах с суровыми климатическими и тяжелыми геологическими условиями...

Индивидуальные очистные сооружения: К классу индивидуальных очистных сооружений относят сооружения, пропускная способность которых...

Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.024 с.