Многие из тех, кто покинул земной мир, не слишком прогрессивны, и не очень развиты. Большинство оставивших свое земное тело не являются здесь ни плохими и ни хорошими.

 

В последующих главах мы увидим, что происходит с такими людьми после смерти.

 

 

Глава 9. «Небесный суд»

 

 

В главе 2 мы видели, как основные земные религии, христианство и ислам, рисуют картины «небесного суда», перед которым предстают все души после смерти. Большинство христиан верит в два небесных суда: первый – сразу после смерти, а второй – при наступлении конца света, когда всем когда-либо жившим на Земле людям будет вынесен окончательный приговор. Ислам также учит, что существуют два суда. В обеих религиях традиционной наградой для праведников является вечная жизнь в раю, а наказанием для грешников и неверующих – вечный ад.

 

А что говорят об этом духи? Удается ли нам избежать наказания за дурные поступки, или мы отправимся за них в ад? Вознаграждается ли добродетель райской жизнью на небесах, или все мы окажемся в одном и том же счастливом месте? Оказывает ли положительный или отрицательный характер человека влияние на его жизнь в потустороннем мире? Большинство из нас постоянно кого-то или что-то осуждают – средства массовой информации об этом позаботились! Является ли эта привычка осуждать все и вся обычным земным времяпрепровождением или она уходит корнями в нашу суть? Может быть, мы запрограммированы на то, чтобы судить? Есть ли это неизбежное следствие свободы воли? Является это самым важным из того, что мы делаем? Или это дело  Бога? 

 

Приговор – это основная проблема, волнующая не только вновь прибывшие души, но и всех остальных. Давайте начнем с тех, кто совсем недавно осуществил переход. «По прибытии в эту страну, - рассказывает У. Т. Стэд, жертва трагедии на «Титанике» - перелистывается вся летопись мыслей и поступков человека, но это делает не судья в парике и мантии, а сама душа. Здесь мы сохраняем полную и ясную память обо всем этом, и в зависимости от того, что мы об этом думаем, мы начинаем чувствовать раскаяние, счастье или несчастье, отчаяние или удовлетворение».

 

Тетя Дрейтона Томаса рассказала ему:

 

Небесный суд состоит в том, чтобы увидеть себя таким, как ты есть, не пытаясь силой воображения избежать этого. Это суд, который Бог вершит через наше высшее «Я»…и никто не сможет перед лицом истины стать для себя более суровым судьей, чем мы сами. Для многих это страшное потрясение.

 

Живая картина этих страданий предстает перед нами из рассказа пожилой женщины, не назвавшей своего имени, через два года после ее смерти:

 

Для меня это были ужасные переживания, не знаю, как я прошла через это… Мне пришлось оглянуться на свою прошлую жизнь. Я узнала, что думают люди о моих поступках. Мне показали их мысли. Это было страшно и унизительно… Я увидела то, что называется «эмоциональной реакцией» на мои действия... В общем-то, я заслужила то, что получила… Я изменилась. Сейчас я стала более мягким человеком.

 

А вот волнующий рассказ духа, называющего себя Джоном Вортом Эдмондсом, бывшим судьей Верховного суда Нью-Йорка и влиятельным спиритуалистом 19-го века. Он умер за девятнадцать месяцев до этого и передавал сообщения через Кору Ричмонд, с которой мы познакомились ранее. Он говорил перед большой аудиторией, пока она была в трансе:

 

Передо мной предстала вся моя жизнь, каждая моя мысль и каждый поступок. Каждое ошибочное мнение, каждое резкое слово или суждение, каждый человек, которому я сказал хоть одно грубое слово или о котором я плохо подумал, казалось, предстали перед моим внутренним взором, осуждая меня. Я словно наяву увидел все свои ошибки и недостатки. Гордость с надменно поднятой головой, недоброжелательность – все они прошли передо мной. Я потерял надежду оказаться в одном месте со своим компаньоном и с друзьями и пришел в отчаяние.

Тогда из тени начали выходить люди, к которым я по долгу службы проявил снисходительность, руководствуясь скорее справедливостью, нежели милосердием, которым я когда-то подал милостыню, кому помог преодолеть трудности. Они подходили ко мне с утешением и любовью, цветком или знаком внимания, и тогда мрак начал рассеиваться, и мое одеяние стало светлеть. Потом я увидел преступников, которых я помиловал, и из-за которых меня несправедливо осуждали на Земле. Они тоже подходили со своими подношениями, и они, казалось, больше чем другие освещали мой путь. Но самым главным для меня было забыть о несправедливости, которую, как я полагал, проявляли ко мне люди в земной жизни, и оставить вражду и несправедливые мысли, которые я держал против них. И в этот момент я почувствовал, что могу перейти в другое состояние.

 

А. Д. Мэтсон говорит, что очень немногие люди на Земле понимают, какое значение имеют их поступки. Большинство не подозревает, что их действия или бездействие будут иметь последствия в другом мире. Мэтсон хочет, чтобы мы знали об этом:

 

Если кто - то на Земле или здесь не делает то, что он должен был делать, это чувствует все Мироздание. А когда мы делаем что - то, что привносит в жизнь величие и ценности, это идет на благо всей Вселенной. Вы ужаснулись бы, узнав, насколько далеко идущими могут быть последствия мыслей, действий или слов человека.

 

Еще один рассказ о небесном суде дошел до нас от Фрэнсис Бэнкс. В земной жизни она была уважаемым преподавателем, лицензированным психологом, монахиней с 25 - летним стажем и ревностным искателем духовной жизни. Однако, как и все мы, она делала ошибки. Говорят, у нее была «железная воля», и она проявляла «стойкость и непреклонность». Через полтора месяца после своей смерти в 1965 году она сообщила, что была в шоке, узнав, что была инкарнирована с определенным планом, разработанным ею и ее духовными гидами, который она должна было выполнить в своей новой жизни. Сопоставляя этот план и свою действительную жизнь, она обнаружила, что  они существенно различаются. «Ты обнаруживаешь, - поясняет она, - что сделал так мало в то время, как мог сделать так много, что ты так часто совершал ошибки, будучи уверенным в том, что поступаешь правильно».

 

Вся ее жизнь развернулась перед ней, и она увидела ее в «калейдоскопе картинок». Но ее никто не судил, ни Бог на троне и никто другой. Напротив, «ты сам свой собственный обвинитель, судья и суд присяжных».

 

Там, где есть суд, должны быть награда или наказание. И они есть как в нашем мире, так и в будущем. Главное отличие состоит в том, что в том мире справедливость совершенна, в то время как у нас она редко бывает таковой и поэтому носит оттенок суровости. Суровость требует смягчения, и мы называем это «милосердием». Но в мире ином есть только справедливость. Афрар поясняет:

 

«Вы привыкли думать, что справедливость неизбежно связана с угнетением. На Земле это так, но здесь вы этого не найдете. Вы должны знать, что у нас она означает строгую правоту, и если вы добавите к ней милосердие, это приведет к несправедливости.  

 

Справедливость не носит однократный характер. Как говорит Император, первый суд завершается вскоре после смерти, когда душа «притягивается к тому дому, который сама для себя создала. Ошибок здесь не бывает. Это происходит в соответствии с вечным законом соответствия». Позже, когда «душа готова переместится в более высокую сферу, этот процесс повторяется, и так происходит до тех пор, пока все этапы чистилища не будут преодолены, и душа не окажется в небесной сфере созерцания… Суд никогда не заканчивается, потому что душа постоянно готовит себя к изменениям».

 

Из этих рассказов мы можем сделать следующие выводы. Во-первых, мы сами являемся своими собственными судьями. Наша память обо всем, что мы совершили, необычайно обостряется, и этих воспоминаний невозможно избежать. В 1977 году, через много лет после своей смерти в 1910 году, Уильям Джеймс сообщил следующее: «Я могу пережить любой период моей жизни во всех деталях – моя память обостряется настолько, что активно воссоздает события, открывая мне каждую деталь, пережитую мной, все те личные моменты, которые ускользнули от меня в то время». Во-вторых, хотя основные мировые религии и правы в том, что нас ждет суд, они заблуждаются в деталях, причем серьезно заблуждаются. Никто из духов не упоминает Бога, сидящего на троне со скипетром в руке. И никакие другие сущности не вершат суд. Верховным судьей может быть только Бог, но если это так, то, как говорит тетя Дрейтона Томаса, судит он нас «через наше высшее Я».  В - третьих, суд служит одной единственной цели – изменению души. Это болезненный процесс, но его целью является не наказание, а изменение. В-четвертых, идея вечного ада полностью отвергается. Никто не обречен оставаться в «аду» (на нижних уровнях потустороннего мира) насовсем.  

 

 

Глава 10. Закон воздаяния

 

 

По словам наших духовных друзей, наши поступки, особенно если они повторяются и входят в привычку, определяют нашу участь после смерти. Этот закон действует не механически, по принципу «око за око», и не означает, что Гитлеру, к примеру, пришлось бы прожить несколько миллионов жизней, чтобы искупить вину за каждую свою жертву. Отвратительная фигура, в которую он превратился, санкционируя массовые убийства – вот что послужило основанием для приговора. Этта, сестра Дрейтона Томаса, точно передает суть этого закона потустороннего мира:

 

Если кто-то соответствует нижнему уровню, никакое желание не поможет ему подняться выше. Не желание, а образ жизни на Земле имеет решающее значение, и если человек заслужил находиться в нижней сфере, он там и окажется, и не сможет выбраться оттуда, пока не начнет трудный процесс исправления. Это правильно и справедливо, и позволяет избежать постоянного контроля. Какой душа сформировала себя, будучи в физическом теле, это и будет определять местоназначение, где она окажется после того, как покинет тело. Тот, кто живет лишь удовлетворением физических потребностей, покинув Землю, почувствует себя сильно стесненным. Мы хотим, чтобы такие люди поняли и осознали, насколько глупым и близоруким является их поведение.

 

Далее мы увидим, как закон кармы, или воздаяния, действует в конкретных случаях.

 

Лесли Стрингфеллоу, умерший в возрасте двадцати лет, был еще совсем ребенком, горячо любимым своими родителями. Он помогал своему отцу обрабатывать акры фруктовых садов неподалеку от Галвестона. Мать Лесли, пианистка, учила его играть на скрипке, и с юного возраста он был участником местного музыкального кружка. Мать была безутешна, потеряв сына после продолжавшегося в течение трех дней приступа малярии. В отчаянии она начала искать возможности установить с ним контакт и, наконец, нашла медиума, который научил ее обращаться с планшеткой.

 

Многие сообщения духов проникнуты радостью и удивлением от того, что они открыли для себя после смерти. Рассказ Лесли типичен в этом смысле. Он передает матери:

 

Я так счастлив, мамочка, что вы с отцом наконец - то поняли, что я с вами, и что ничто из того, что вы могли дать мне на Земле, не сравнится с тем счастьем, которым я наслаждаюсь здесь. Я жив - здоров и счастлив, насколько это только возможно. Даже не сомневайтесь, что этот мир во всех отношениях в тысячи раз лучше, чем ваш.

 

Подобное же сообщение было получено и от Этты Томас. Она рассказывает брату: «Четыре года после моего перехода пролетели очень быстро и счастливо. Я начала понимать удивительные вещи, которые происходят вокруг, вещи, которые я сначала даже не осознавала. К примеру, мое зрение, слух и разум постоянно обостряются». Еще через  два года она сообщила: «Ничто из того, что я могу сообщить вам через этот канал, не сможет дать вам адекватного представления об этой реальности. Она намного чудесней, приятней и радостней, чем мы можем выразить».  

 

Однако, как мы видели в предыдущей главе, это счастье нужно заслужить. Не только радость, но и страдание в потустороннем мире может быть очень интенсивным. Оно существует для того, чтобы открыть душе глаза на ее ошибки и побудить в ней стремление к счастью высших сфер, куда не проникает порок. Мы еще познакомимся с этими сферами, где правит безграничная любовь. А сейчас посмотрим, что происходит там, где ей нет места.

 

Из всех сообщений, полученных из потустороннего мира, мне не встретилось ни одной истории, полной таких подробностей и таких эмоций, как рассказ американки по имени Мэри, жившей и умершей в конце 19 века. Он показывает, к чему может привести порочная жизнь на Земле. В голову сразу приходит мысль о «воздаянии за грехи».

 

Она рассказывает свою историю Афрару, который передал ее медиуму Джеймсу Лизу. Тот излагает ее в витиеватой викторианской прозе, которую я собираюсь перевести на современный язык для лучшего понимания. В ней показано, как в действительности работает закон кармы – не по распоряжению какой-либо высшей власти или вселенского суда, им движет внутренняя сила, исходящая из нравственного прошлого человека:

 

Я американка, единственный ребенок миллионера из одного из южных штатов, изнеженная, избалованная и своевольная гордячка. Если мне чего-то хотелось, мне достаточно было произнести одно слово, чтобы я это получила. Меня учили, что деньги могут все, и что у нас их безграничное количество, поэтому я выросла с уверенностью в том, что все должны мне подчиняться, и любое мое желание должно быть исполнено. Конечно, все это делало меня очень требовательной, даже властной, но ни в коем случае жестокой или злой, как можно было бы подумать. Имея деньги, я имела право на все удовольствия, которые они приносят, и если мои удовольствия по несчастью становились причиной страданий для других – моей вины в этом не было. Это была их проблема, и они не имели права ожидать от меня, что я откажусь от своих желаний из уважения к их чувствам. Такова была моя философия, и я следовала ей во всем.

 

Мы были религиозными, и мой отец всегда щедро жертвовал различным церковным учреждениям. Мы прилежно посещали службы, и мое имя было зарегистрировано в качестве члена общины, когда я достигла назначенного возраста. Когда мне не хотелось выполнять какое-нибудь скучное обязательство, я в качестве отговорки ссылалась на «занятия в воскресной школе» или «благотворительный визит».

Была только одна девушка, которую я могла бы назвать своей подругой – Сади Нортон. По социальному положению мы были равными, но я была немного старше, поэтому по праву лидировала. Так как Сади была не тем человеком, который стремится командовать и руководить, то не было ничего дурного в том, что я взяла инициативу в свои руки, а наша дружба от этого стала еще крепче. Между нашими отцами существовало дружеское соперничество, и это в какой-то степени отражалось на нас, не ослабляя, впрочем, сестринских чувств, которые между нами возникли. Мы всегда были вместе, и ни один праздник, ни одна вечеринка, ни одна тусовка не обходились без нас. Церковь обсуждала с нами свои планы, во всех благотворительных акциях к нам обращались за покрови-тельством. Нам еще не исполнилось восемнадцати, а за нами уже увивались все приличные парни из местных. Нас это очень забавляло. Сами мы не задумывались о замужестве, но серьезно мешали многим девушкам, которые к этому стремились, и за несколько лет разбили не одну парочку.

 

Однажды в городе появился парень, интересный и образованный, и все девушки города бросились расставлять ему сети. Мы с Сади тоже решили с ним позабавиться, сначала я, потом она, чтобы не дать ему сойтись с другими. Однако он воспринял все очень серьезно, и не прошло и месяца, как он сделал мне официальное предложение. Признаюсь, он мне нравился, и я готова была согласиться, но это означало бы конец игры, в которую мы с Сади договорились играть вместе. Поэтому я лишь посмеялась над ним, а когда он обратился за помощью к моей матери, я приняла позу и высокомерно заявила, что замужество не для меня. Он ушел расстроенный.

 

Каждый мужчина, влюбляясь, вступает в весну своей жизни, и то, как обращается с ним женщина, в которую он влюблен, оказывает влияние на формирование его характера. Так я думала и поэтому решила преподать ему урок, который бы сделал из него героя – того, кому я могла бы доверять, во всяком случае, настолько, насколько я считала это разумным. Но я ошиблась. Прошел день, а Чарли не возвращался. Я забеспокоилась. Он пытается подчинить меня себе, думала я, но он найдет во мне достойного противника. Однако прошла неделя, а он все не появлялся. Сади, которую я подготовила на тот случай, если он захочет с ней пофлиртовать, тоже его не видела. Так пролетел целый месяц. Обстоятельства мешали мне видеться с Сади. Наконец мы встретились на ее дне рождения. Первое, что она мне сообщила, это то, что Чарли сделал ей предложение. Я засияла при мысли о том, что наша забава продолжается, но тут она добавила, что согласилась выйти за него замуж. Кровь ударила мне в голову – я стояла в оцепенении, кровь кипела в моих жилах, я обезумела от ярости. Меня пожирали ревность и разочарование. Мое сознание помутилось, и я упала. Что было дальше, я не помню.

 

В день, когда они поженились, я находилась между жизнью и смертью – у меня началось воспаление мозга. В бреду их имена изредка срывались с моего языка – мольбы, просьбы, проклятья, но после того, как сознание вернулась ко мне, я нашла в себе силы никогда их больше не произносить. Мои близкие делали все мыслимое и немыслимое, чтобы отвлечь меня от мрачных мыслей, и в первые дни выздоровления я так искусно играла свою роль, что все были рады видеть, что мое состояние не настолько серьезно, как они думали. Они и не подозревали, что мое спокойствие было всего лишь маской, а в в душе я замышляла месть и намеревалась либо осуществить ее, либо умереть. Сади оказалась обманщицей. Она воспользовалась нашим временным расставанием, чтобы осуществить свой гнусный план, и ей это удалось. Она подло обманула Чарли и оскорбила меня. Невозможно было себе представить, что она сможет быть для него такой женой, какой могла быть я. Его вина была не столь велика, потому что был лишь инструментом ее хитрости и двуличия. Но она еще почувствует на себе всю тяжесть моей мести. Я найду их, где бы они ни были, отомщу ей сполна за ее обман и верну себе Чарли, даже если мне придется умереть в час моего триумфа.

 

В течение пяти лет я продолжала свои тайные и безуспешные поиски, ни разу не поколебавшись и ни на одну минуту не забывая о своем обете. Я так умело скрывала свою ревность, что мои родные поверили в то, что я снова счастлива. Как мало мы знаем настоящего человека, восторженно аплодируя актеру! Сцену и дом часто разделяет пропасть, и они так же далеки друг от друга, как Лазарь и богач из библейской притчи. А мы, несчастные глупцы, смеемся над вызубренными репликами актера, не имея представления о том, кто он есть на самом деле. Я была глуха и слепа ко всему, кроме того, что составляло цель моей жизни. Все думали, что я счастлива, хотя на самом деле ничто и никто на свете не могли сделать меня счастливой, кроме мужчины, которого я потеряла, и которого украла у меня моя неблагодарная подруга.

 

По чистой случайности мне удалось узнать, где они находятся – из маленькой заметки в старой газете, из которой я вырезала картинку. Я увидела его имя, выяснила все, что было необходимо, и начала обдумывать, как мне до него добраться. С этого момента я стала жить надеждой, но мое волнение чуть было все не испортило. Теперь я думаю, лучше бы это было так… Как бы то ни было, теперь, когда я нашла Чарли, добраться до него было нетрудно, тем более, что одна из моих однокурсниц жила том же городе, и устроить нашу встречу было проще простого. Следующий этап был более трудным, потому что все зависело от того, какой будет наша первая встреча.

Один поспешный или неверный шаг, и все было бы потеряно. Однако даже ее удача - или, как я теперь знаю, неудача – благоприятствовали мне. Я встретилась с ним случайно, один на один. Он узнал меня и заговорил со мной прежде, чем я его заметила. Я видела его волнение, чувствовала, что его любовь ко мне не умерла, и почти нечеловеческим усилием воли сумела сохранить спокойствие даже тогда, когда заговорила о его жене. Из его ответа я поняла все. Он осознал свою ошибку, он был несчастлив, и его признания наполнили мое сердце безумной радостью. Он будет моим – я знала это! - если только я буду действовать осторожно, не выдавая себя и выжидая удобного случая. Мы несколько раз встретились, но он ни разу не навестил меня там, где я остановилась, и не пригласил к себе домой. Вскоре он предложил мне тайное свидание. Я отказалась. Он начал призывать меня сделать это ради «добрых старых времен», и в конце концов я сдалась. Это был мой конец, но я понимала, какую цену мне придется заплатить, если я хочу его завоевать, и я сделала это. Меньше чем через месяц он оставил жену и детей, и мы поспешили уехать на восток.

 

Я была счастлива, что мне удалось отплатить Сади той же монетой. Стать женой Чарли я никогда бы не смогла, но это было неважно. Я была с ним, он был мой, и я рассчиталась со своей соперницей. Мы были вместе и одни, и это было все, чего я желала. Мои молитвы о мести были услышаны. Бог отступил в сторону, позволив мне подготовиться к жизни в раю, который я сама себе создавала, а когда дело было сделано, пригласил меня войти. Но увы! Этот рай оказался изысканным и совершенным адом.

Осуществив свою месть, я почувствовала, как напряжение, в котором я жила все это время, прошло, и за этим последовал быстрый упадок сил. Я никогда так и не поправилась окончательно после моей последней болезни, но моя жажда мести придавала мне силы, и это напряжение шло в ущерб моему организму. Как только мое желание исполнилось, и необходимость в предательстве отпала, жизнь предъявила мне счет, и стало ясно, что жить мне осталось недолго. Менее чем за два года я превратилась в полного инвалида, я не могла двигаться, и мы вынуждены были признать ужасный факт, что я умираю. В это время меня нашел мой отец. Он упрекал меня в позоре, которым я покрыла его имя, и клялся, что если Чарли когда-нибудь попадется ему на глаза, он пристрелит его, как собаку. Я умоляла его, но он был полон решимости. Он сказал мне, что Чарли бросил меня так же, как бросил когда-то свою жену. Он исчез из города, никто не знал, где он находится, и было ясно, что я его больше никогда не увижу. Ко мне вернулась моя старая ярость, за этим последовала лихорадка, бред, и наконец наступила пустота. [В это момент Мэри умерла, но, как вы увидите, так и не осознала этого.]

 

Я проснулась в полной темноте. Она была настолько густой, что мне казалось, я могу ее потрогать. Я лежала на голом полу, холодном, как льдина. Я начала звать отца, Чарли, сиделку, но никто не отзывался, кроме эха моего собственного голоса, которое, казалось, насмехалось надо мной и радовалось охватившему меня ужасу. Где я? Господи Всевышний! Может, я сошла с ума, и меня поместили в сумасшедший дом, чтобы разлучить с Чарли? Я попробовала встать, чтобы осмотреться, но страх подкосил мне ноги, и я упала без сил. Все мое восприятие свелось к ощущениям – настолько усилившимся и обострившимся, что я с ужасом наблюдала за процессом своего оцепенения, потери голоса, зрения, сна…

 

Как я молила, чтобы лихорадка и бред вернулись и избавили меня от страха, агонией расползавшегося по моему телу. Напрасные молитвы! Я лежала в ледяных объятиях отчаяния, без сна, без помощи, без сочувствия – игрушка в руках безжалостной силы, овладевшей мной – медленно превращаясь в кусок замерзающей, но еще дышащей плоти, а мои чувства обострялись до предела по мере того, как со мной происходила эта чудовищная трансформация. Что со мной происходит? Где я? Кто они, мои безжалостные преследователи? Когда настанет утро? Принесет ли следующий день облегчение и избавит ли он меня от этого мучительного бреда? Эти и еще тысячи других нескончаемых вопросов громоздились в моем сознании, усугубляя мое состояние до такой степени, что я готова была с радостью броситься в объятия безумия, лишь бы оно принесло мне облегчение. Но, увы! Я была лишена даже этого утешения. Наконец мои ноги, руки, голову, глаза, язык, сердце, мозг сковал ледяной холод. Кровь во мне вскипела и бешеным потоком хлынула по венам, причиняя мучительную боль, выдержать которую можно было только лежа неподвижно.

 

Не помню, когда это все закончилось. Или боль исчерпала сама себя, или усиление страданий подействовало на меня как наркоз и погрузило меня в сон – это осталось для меня загадкой. Я знаю только, что некоторое время пролежала в забвении, но сколько оно продолжалось и что со мной происходило в это время, сказать не могу.

Когда моя память вернулась ко мне, я все еще находилась в состоянии полуосязаемой темноты, в полной тишине, пугавшей меня своим безмолвием. Агония моих страданий прошла, или скорее, мне была предоставлена передышка перед второй, еще более ужасной пыткой. Я все еще не знала, где я нахожусь. Я не понимала природы той перемены, которая со мной произошла. Но я была в сознании, моя боль прошла, и я окрепла настолько, что могла двигаться, если пожелаю. Я чувствовала, насколько мое состояние улучшилось по сравнению с тем, что было до потери сознания, но мне хотелось хоть немного света, чтобы осмотреться и попробовать понять, что происходит.

 

Не могу определить, сколько продолжалось это состояние неизвестности, во время которого моими спутниками были только фантастические тени подземного царства мрака. Мне казалось, оно длилось столетия, но сейчас я знаю, что это не так. И вот, наконец - о, как долго мне пришлось ждать этого момента! – мое желание было частично удовлетворено. Я увидела свет, но он был настолько мал и так далеко от меня, что толку от него было мало. В тот же момент я почувствовала, что начинаю непроизвольно двигаться, словно меня неудержимо тянуло в его направлении. Я ощутила скользящее движение с постепенно нарастающей скоростью, пока меня не подняло в воздух и не понесло через пространство, словно на крыльях урагана. Все дальше и дальше, миля за милей, с нарастающим импульсом, в направлении этого магнетического лучика света, который постепенно расширялся, оставаясь при этом так же далеко, как и раньше.

 

Боже, какой страх и неопределенность переполняли меня во время этого путешествия в пространстве! Это была не боль прежней пытки, это был ужас перед тем, что ждет меня впереди. Внезапно сила, которая несла меня, словно истощилась, и я упала, испуганная, но невредимая, у порога этого света. Он исходил от единственного человека, из-за которого я вздыхала, стонала и плакала. Это был Чарли! Я нашла его, я снова была с ним! Что-то подсказало мне, что та сила, которая принесла меня сюда - по моему невежеству против моей воли - каким-то образом связана с его сильным желанием увидеть меня, и в своей вновь обретенной радости нашей встречи я рыдала и упрекала себя за суровые мысли в отношении неизвестного благодетеля, который пришел мне на помощь, освободил меня из моей темницы и снова свел нас вместе, несмотря на противодействие моего отца.

 

И вдруг страшная мысль перечеркнула мои надежды – а что если то, что я вижу, просто галлюцинация, жестокие причуды сна, что я проснусь и снова увижу своего отца, непреклонного, как и раньше, а Чарли снова исчезнет навсегда? Это было невыносимо, и я решила гнать от себя все сомнения.

Я вступила в круг света, который окутывал Чарли. Как сильно он изменился с тех пор, когда мы расстались! Его черные, как смоль, волосы посеребрила седина, спокойное когда-то лицо прорезали морщины, взгляд потух, а сильное и стройное тело сгорбилось. В тот момент он думал обо мне, и я чувствовала, что он проходит через такое же суровое испытание, как и я. Когда я приблизилась к нему, он пробормотал мое имя и протянул ко мне руку, но тут же уронил ее в задумчивости, вероятно, не подозревая, что я рядом, и не замечая моего жадного взгляда, которым я его пожирала. Господи, какой счастливой я себя чувствовала! Его голос и поведение говорили мне, что он любит меня, как прежде, и я решила отказаться от исполнения своего плана.

 

Он не вернулся к Сади, и, вынужденный оставить меня, отступил – я не знала и не хотела знать, куда - и подготовил план моего освобождения. Во всяком случае, так я думала. Он, казалось, так погружен в раздумья, что даже не осознавал, что я рядом, и он достиг своей цели. Я подняла голову и увидела, что его отсутствующий взгляд не исчез, а глаза излучают какое-то подозрительное сияние. Я в ужасе вскочила на ноги и начала его трясти, опасаясь, что его радость от нашей встречи оказалась слишком велика, и он потерял рассудок. Он содрогнулся, словно от холода. Тут я подумала, не сошла ли я с ума. Может быть, мое таинственное путешествие - это бред, порожденный страстным желанием его видеть? «Господи, - воскликнула я, - открой мне эту тайну или убей меня! Чарли, Чарли! Ты узнаешь меня? Скажи хоть слово! Я была больна, Чарли, но я всегда любила тебя! Если я сделала что-то не так, скажи мне, любовь моя, и дай мне позаботиться о тебе! Мы будем счастливы! Пойдем, пойдем отсюда! Скажи, что узнаешь меня, и этого достаточно, Чарли! Одно только слово, дорогой, скажи, что узнаешь меня!»

 

В этот момент он встрепенулся, взял книгу и начал читать, не обращая на меня никакого внимания. Я отшатнулась в изумлении, потрясенная. Он не был зол, но чем же тогда объяснить его странное поведение? Почему он не разговаривает? Если мое присутствие было нежелательным, он наверняка сказал бы мне об этом. [Чарли не мог видеть ее, потому что у нее уже не было физического тела, она лишь на мгновение вернулась на Землю. Если бы Чарли был ясновидящим, он увидел бы ее призрак. Мэри не знает, что она умерла.] Если бы он боялся, что меня могут обнаружить, он сделал бы все, чтобы спрятать меня. Если бы я значила для него то же, что и раньше, он бы обнял меня и поприветствовал. Я ничем не могла объяснить такое странное поведение, кроме как тем, что это происходит во сне. Но видит Бог – мои страдания были настоящими, и это был не сон! Но что же тогда еще было настоящим? Мне оставалось только ждать и наблюдать за происходящим. Через некоторое время я начала ругать его за его поведение, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Но он только улыбнулся, устало отложил книгу в сторону, повернулся к кому-то, кого я не видела [ребенку] и произнес: «Скажи маме, что я хочу с ней поговорить».

 

Что он имел в виду? О какой другой женщине идет речь, если я рядом с ним? Неужели он мог вернуться к Сади после всего, что было, чтобы она стала свидетельницей моего унижения? При этой мысли во мне вспыхнула прежняя ревность, и ярость охватила меня в ожидании предстоящей сцены. Я почувствовала, что кто-то вошел, но не могла ни слышать, ни видеть, кто это был, и этот таинственность нагнала на меня еще больше ужаса. Была ли я для них такой же невидимой и неслышимой? Похоже, что так, ведь в то время, как я слышала каждое слово Чарли, видела каждое его движение и понимала, что их разговор не имеет ко мне никакого отношения, на меня никто не обращал никакого внимания, словно я не существую вовсе. Может быть, они делают это намеренно, чтобы довести меня до безумия? Кто эта женщина? О Господи, если бы только я могла не видеть и не слышать Чарли так же, как она не видит и не слышит меня! И тут я поняла всю его подлость и вероломство и нашла полное объяснение его поведению. Он просто издевается надо мной! Может она и не догадывается, что я рядом, но он-то это знает! [Мэри ошибается в своем предположении.] Он привел меня сюда, чтобы показать, как он счастлив с моей соперницей, отбившей его у меня так же, как я когда-то увела его у Сади, и посмеяться надо мной, глядя, как я буду мучиться. Это было слишком. Уверенность в его предательстве сводила меня с ума, а его любезности с моей соперницей привели меня в такое дьявольское исступление, что я решила убить его у нее на глазах. Но, увы! Прежде чем я успела двинуться с места, свет, окружавший его, погас, и я снова оказалась в полной темноте, боясь пошевелиться от охватившего меня ужаса.

 

И все же я продолжала его слышать. Хуже того – я продолжала слышать ее! Слышать, не имея возможности заткнуть уши и отгородиться от того, что она говорит. Злость и ревность терзали меня, издеваясь над моей беспомощностью, пока я не решилась пойти вслепую на звук, и отомстить им обоим, уложив их мертвыми рядом друг с другом. Но, о ужас! Как только я решила их убить, я почувствовала, что не могу не только видеть, но и шевелиться, и мне оставалось только стоять и слушать их чудовищную беседу, не в силах произнести ни звука, чтобы заглушить эхо их ласковых слов.

 

Если бы я могла выбирать, я предпочла бы первую пытку второй. Муки ада увеличивались. Есть ли на свете что-то более мучительное? Я молила Бога о безумии, чтобы облегчить свои страдания, но все мои молитвы возвращались ко мне и, словно потоки расплавленного свинца, изливались мне на голову, прожигая мой мозг, усиливая мою агонию и напоминая мне, что расплата только начинается, что мне будет еще хуже, и что я вынуждена терпеть, потому что спасения нет. Я была прикована к Чарли, как мне казалось, навечно и должна была нести ужасное наказание, каждым нервом ощущая эту неописуемую боль. Безумие не могло спасти меня, смерть не слышала мои мольбы, о потере сознания не могло быть и речи, жалость была слишком далеко, чтобы услышать мои стенания, а милосердию не было места там, где я была пленницей.

Что мне оставалось делать? Только страдать! Почему никто не пришел, чтобы освободить меня от этого ужасного кошмара? Я рыдала, но никто не отзывался. Я испытывала все муки ада, не находя даже слабого утешения, что я страдаю не одна. Я не могла выносить это и не могла бежать. Есть ли какой-то предел человеческому терпению, какая –то граница отмщения, после которой грех считается искупленным?

У меня было такое острое и живое ощущение пыток, которые все прибавлялись, что я бы с рабской покорностью стала бы служить любой силе, которая бы облегчила бы мое состояние и изменила мое наказание. А если это невозможно, то обратилась бы с последней мольбой: «О Бог или дьявол! Любое существо, милосердное или безжалостное, услышь меня и прекрати мои страдания! Возьми меня или уничтожь! Лиши мой разум надежды на искупление или ураганным взрывом боли лиши меня чувств и закончи мою агонию! Ад, ад! Смилуйся надо мной, распахни свои врата и дай мне погрузить свои страдания в твое огненное озеро! Ад, ад, Умоляю тебя, сжалься и впусти меня!

 

Так заканчивается необычная история Мэри. Мы видели, каким избалованным ребенком она росла, как высокомерно вела себя по отношению к сверстникам, с каким удовольствием разбивала сердца. А когда все получилось не так, как ей хотелось, разозлилась и поклялась посвятить всю оставшуюся жизнь тому, чтобы отомстить Сади за ее «преступление». Она разбила ее семью и соблазнила Чарли бросить детей и бежать с ней - и все это без малейших угрызений совести. Мало кто из нас способен на такую подлость, как Мэри. Ее характер испорчен и деформирован. И если даже для нее есть спасение после смерти, значит, надежда есть у каждого из нас.

 

Одно из самых удивительных открытий, которое делаешь, читая рассказы из потустороннего мира, это то, что многие мертвые даже не осознают, что с ними произошло. Мэри из их числа. Она покинула свое земное тело несколько лет назад, но все еще не поняла, что умерла. Поэтому когда она входит в свет, исходящий от Чарли, она не понимает, что он ее не видит. Она считает, что он притворяется, чтобы ее помучить. Однако Чарли действительно ее не видит. И он проявляет нежность к своей новой подруге не для того, чтобы наказать Мэри, он даже не подозревает, что она смотрит на него. Муки, которые испытывает Мэри, причиняет ей не Чарли, не Бог и не дьявол. Эту пытку она сама себ