Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций...
Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...
Топ:
Выпускная квалификационная работа: Основная часть ВКР, как правило, состоит из двух-трех глав, каждая из которых, в свою очередь...
Эволюция кровеносной системы позвоночных животных: Биологическая эволюция – необратимый процесс исторического развития живой природы...
Комплексной системы оценки состояния охраны труда на производственном объекте (КСОТ-П): Цели и задачи Комплексной системы оценки состояния охраны труда и определению факторов рисков по охране труда...
Интересное:
Средства для ингаляционного наркоза: Наркоз наступает в результате вдыхания (ингаляции) средств, которое осуществляют или с помощью маски...
Распространение рака на другие отдаленные от желудка органы: Характерных симптомов рака желудка не существует. Выраженные симптомы появляются, когда опухоль...
Мероприятия для защиты от морозного пучения грунтов: Инженерная защита от морозного (криогенного) пучения грунтов необходима для легких малоэтажных зданий и других сооружений...
Дисциплины:
2019-08-07 | 221 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
— Я должен действительно постараться собрать воедино разрозненные нити воспоминаний, — начал Моруорд, — они уходят столь далеко в прошлое, что многие детали я, естественно, позабыл, другие же не представляют никакого интереса.
Он поднялся с кресла и стал задумчиво расхаживать по комнате.
— Ну да, — начал припоминать Хейг, — это случилось, когда у нас была вилла под Флоренцией — спустя лет десять после моей женитьбы, а человека того звали... тут мне следует быть осторожным, поэтому давайте в наших целях назовем его Хеншо. Сейчас он один из самых уважаемых людей, с большой семьей, так что давайте не будем его выдавать. Да, вот сейчас я начинаю понемногу вспоминать.
И тут Моруорд, сев в большое кресло у огня, приступил к рассказу уже без всяких дополнительных предисловий.
— К тому времени Хеншо гостил у меня уже около месяца, ибо, как легко можно себе представить, у меня бы не возникло желания приглашать кого-либо из своих друзей лишь на какие-то несколько дней, когда до нас из Англии так долго добираться. Кроме того, он оказался прекрасным собеседником для моей жены и развлекал ее, когда мне приходилось покидать ее на долгие часы, и без Хеншо супруга оставалась бы в одиночестве, поскольку не могла похвастаться большим количеством друзей, а просто знакомые ее не очень-то вдохновляли. И ведь следовало ожидать, что между моей женой и этим человеком возникнет близкая дружба. Удивительно, что до самого конца пребывания Хеншо у меня в гостях я так и не догадался, насколько близкой она стала и что в конце концов эта дружба переросла в любовь. Да, конечно, настал день — тот самый день его отъезда, когда я узнал их до сих пор столь умело скрываемый секрет, ибо, вернувшись гораздо раньше запланированного времени, я застал их врасплох в тот самый последний час, когда они были уверены, что никто не помешает их любовному прощанию.
|
Мне ничего не оставалось делать, кроме как удалиться, поэтому, одарив их самой нежной улыбкой, я без тени сарказма стал многословно извиняться. Я крайне сожалел, что столь неожиданно свалился им на голову. После этого я весьма поспешно удалился. Любовники начали было что-то мне говорить, но я не стал их слушать, а спустился вниз, достал сигару и вышел в сад. Там я сел и принялся упрекать себя...
Почему я не предпринял ничего, чтобы, по крайней мере, известить их о своем несвоевременном прибытии? Мысль о том, что я вломился к ним, как вор в ночи, мучила меня чрезвычайно. Ведь жена выглядела такой испуганной, и это причиняло мне острую душевную боль. Но ведь я не знал о том, чем они занимаются, так как дверь была чуть-чуть приоткрыта, а в комнате царила тишина. «Если бы жена только сказала мне об этом...», — размышлял я. Но затем пришла мысль о том, как трудно для нее было это сделать. Супруга очевидно вообразила, что я разгневаюсь, и в качестве самозащиты обманывала меня, поэтому в большей или в меньшей степени, но все же вина лежит и на мне. Разумеется, я должен был все это предвидеть, и, когда Хеншо стал постоянным гостем в нашем доме, я обязан был осознать, что он и моя жена влюбятся друг в друга, и предупредить супругу, что я не буду против этого возражать, ибо, что в конце концов, может быть более естественным? Разве Хеншо не привлекателен? Что до моей супруги, то она, на мой взгляд, относится к самому обворожительному типу женщин. Видимо я создал у нее ложное представление о том, как я могу действовать при определенных обстоятельствах, поэтому ей приходилось все от меня скрывать...
И все же этот обман был для меня совершенно не тягостным, так как я прекрасно знал, что ей не было нужды меня обманывать, и я видел огромное удовольствие в том, чтобы ей это продемонстрировать. Ведь только удар по нашему самолюбию повинен в том, что мы испытываем тревогу и боль, когда нас обманывают. Унизительнее всего думать, что мы, в конце концов, на самом деле ревнивы, хотя можем притворяться, будто это не так, а также то, что «обманщик» знает об этом, а следовательно, вынужден все скрывать. Но со мной дело обстояло по-другому, ибо, в скольких бы пороках я себя ни обвинял, ревность не входила в их число, а поэтому то, что другие люди могут считать меня способным на ревность, не нарушала моего душевного равновесия. Мы редко испытываем боль, когда нас обвиняют в несуществующих пороках, поскольку легко выявить ошибку, но когда обвинение оправданно — вот тогда мы терзаемся по-настоящему. Супруга же явно считала меня «старомодным мужем» — из тех, что вечно подстерегают за углом с пистолетом в руке, готовые пристрелить любого, кто покусится на их права. Мужья, вечно сующие нос в дела жены и в ее секреты, — это сущий кошмар. И если бы я действительно был таковым, если бы я нарочно крался по коридору, чтобы застать любовников врасплох, тогда вырисовывался бы некий весьма злобный образ. Но я не опускался до подобного низменного поведения, до этой наихудшей низости, ибо я любил жену. И поэтому все сводилось к тому, чтобы избавить любовников от их опасений. Ибо мне пришло в голову, что этим влюбленным сейчас в высшей степени не по себе. Что делать? Быть может, мне стоило бы вернуться и объяснить им, что все в порядке, или же послать им записку, потому что я каким-то образом пришел к заключению, что было бы весьма неудобно встречаться с Хеншо, когда не знаешь, что же ему сказать. И тут вдруг я вспомнил, что как раз сегодня днем Хеншо уезжает, и подумал, а не лучше ли мне «исчезнуть» до тех пор, пока он не уедет, после чего написать ему, когда я все улажу с ней. Она могла бы предварительно его известить о моем отношении к этой истории, так что письмо от меня не оказалось бы для Хеншо таким уж потрясением. В известном смысле я был рад тому, что это случилось, ибо теперь я мог сопереживать жене, если бы она мне это позволила, и значительно облегчить всю эту ситуацию. Постоянное опасение, что я могу обо всем узнать, омрачало счастье влюбленных, и мне хотелось помочь им...
|
И тут мои размышления были прерваны появлением моей жены, которая направлялась ко мне с выражением решимости и горестного предчувствия на лице. Я сидел в беседке из зелени в дальнем конце сада. Увидев приближающуюся супругу, я вышел ей навстречу и вместе с ней вернулся в беседку, не скрывая своей любви, которую она совершенно не ожидала увидеть. И столь велико оказалось ее изумление, что она разрыдалась, и мне пришлось утешать ее. Несколько раз она пыталась что-то сказать, но из-за ее рыданий я не мог ничего разобрать. Наконец супруга вновь обрела способность говорить связно и рассказала, что, хотя она и сопротивлялась своей любви к этому человеку, все же не устояла и поддалась чувству, после чего стала обманывать меня, так как боялась сделать меня несчастным.
|
— Видишь ли, я просто не смогла удержаться, — повторяла она снова и снова.
А я отвечал ей:
— Не думаю, чтобы хоть кто-нибудь сумел удержаться, так что ты попусту изводишь себя всеми этими упреками.
Потом, как это бывает со всеми женщинами, в ее голову стали закрадываться определенные сомнения, потому что она вдруг сказала:
— Не могу поверить в подобную доброту. Ты, должно быть, сейчас просто мучаешь меня, чтобы тем сильнее наказать впоследствии.
— А я тебя уже когда-нибудь мучил? — мягко спросил я.
— Нет, — последовал ответ, — так ведь я до сих пор всегда была тебе хорошей женой.
— Тогда я должен испытывать к тебе благодарность за это, — улыбнулся я, — зачем же мне мучать тебя.
— А обман? — продолжала сомневаться она, — ведь я до сих пор тебя обманывала?
— Вероятно, ты просто не удосужилась мне об этом сообщить, — сказал я без всякого сарказма, — к тому же, я думаю, ты боялась поступить как-то иначе.
— Не могу поверить, — повторяла она снова и снова, а затем задумчиво спросила:
— Интересно, способен ли ты действительно любить меня? Ты хочешь сказать, что не возражаешь?.. В самом деле не возражаешь?
— Ни в малейшей степени, — ответил я совершенно искренне.
— Тогда ты не способен любить меня! — воскликнула жена.
— Если твое представление о любви сводится к поведению, рассчитанному на то, чтобы сделать предмет любви глубоко и мучительно несчастным — тогда не способен. Но если для тебя любить — значит постоянно думать о человеке и ставить его счастье превыше всего — тогда способен. В конце концов, это очень просто, — убеждал я супругу. — Можно ли спокойно взирать на то, как твоя возлюбленная страдает, когда достаточно всего лишь немного поработать над собой, чтобы это страдание вообще предотвратить? Кроме того, предположим, я должен негодовать, возмущаться или избивать тебя, или же совершать какое-либо аналогичное мстительное действие — недостойное и ребяческое — и что тогда? Разве не привело бы это к тому, что ты бы меня просто возненавидела? А посоветуй я тебе отказаться от Хеншо, я уподобился бы врачу, который рекомендует самым неимущим из своих пациентов кругосветное путешествие, что вполне логично, но абсолютно невыполнимо.
|
Тут она обрушила на меня словесный поток восхищения, любви и привязанности, о которых я бы не стал упоминать, если бы не пытался показать вам, друг мой, что сопереживание собственной жене, даже в ее любовных связях (если таковые у нее имеются) окупается тысячекратно. Помню, супруга говорила мне, что другие мужчины негодовали бы, крича о своей оскорбленной чести и прочих довольно ребяческих вещах. Я же, в свою очередь, сказал, что есть страны, где мужчины по глупости предпочитают получить пулю в живот — только бы не пострадала их честь, тогда как я считаю слово «честь» всего лишь вежливым обозначением тщеславия. Я стал объяснять жене, что, давая мне обещания любви, почитания и повиновения, она с тем же успехом могла бы обещать, что доживет до восьмидесяти лет, ибо уверенности в том, что сумеешь выполнить обещание, в первом случае будет ничуть не больше, чем во втором. Сколько длилось это радостное свидание — трудно сказать, ибо мы оба были так счастливы, что могли бы вести беседу долгие часы, если бы кое-какие житейские заботы не прервали ее. Но признаюсь вам, что в тот момент я про себя благословил Хеншо (хотя большинство людей сказало бы, что он причинил мне вред), ведь именно он стал причиной того, что между женой и мной возникло еще большее единение душ. И каждый из нас двоих знал, что благодаря ему наша любовь прошла огонь и воду, выдержав это суровое испытание, чего, возможно, не удалось бы достичь ни при каком ином стечении обстоятельств.
На мгновение Моруорд замолчал, а затем продолжал уже несколько изменившимся тоном:
— И вот, друг мой, к чему все это привело. Как можно было предположить, я позволил им сколько угодно встречаться, не оговаривая никаких условий, не задавая никаких вопросов. Я обращался с Хеншо как с другом и попросил его быть моим гостем в любое время, когда он только пожелает. Так все и шло несколько месяцев до тех пор, пока обстоятельства не сложились так, что Хеншо пришлось уехать в Индию. Это положило конец любви моей жены к нему, ибо чувство угасло само собой благодаря разлуке. Но не приходится и говорить, что мне выпало утешать супругу в связи с горем, которое она испытывала из-за его отъезда, и хотя ее состояние меня по-настоящему печалило, однако, мне доставлял большую радость сам процесс утешения, который, казалось, сближает наши души, как никогда прежде. О том же, что происходило потом, вряд ли стоит рассказывать. Поскольку чувства моей жены к другому мужчине во многом определялись скрытым плотским влечением, то когда предмета любви больше не стало рядом, моя супруга стала терять к нему интерес, равно как и он к ней, судя по тому, что письма от него стали приходить все реже и реже, и вся эта история постепенно сошла на нет, будто ее никогда и не было. Но, как я уже говорил, наша любовь стала только богаче благодаря тому, из-за чего между нами мог бы произойти непоправимый разрыв. Ведь я не дал жене никакого повода затаить на меня злобу, никакого основания чувствовать себя узницей, ничто не могло стать фактором, способным погасить любовь моей жены ко мне — скорее наоборот, это чувство проявилось в наивысшей степени. Кроме того, поскольку я не стал чинить супруге никаких препятствий и не навлек на нее позора, за что она была мне искренне благодарна, и вообще не поднял скандала вокруг этой истории, те люди, которым, возможно, не терпелось объявить меня рогоносцем, были с самого начала обезоружены.
|
И поэтому, друг мой, я полагаю, вы согласитесь, что совет, который я вам дал оказался успешным, по крайней мере, в моем собственном случае. Думаю, он должен быть таким же успешным и в случае с вами. Помните, муж, который всегда старается проявлять по отношению к своей жене самые лучшие свои качества и быть для нее самым верным другом, всегда выигрывает, так как страсть — вещь ненадежная, она приходит и уходит сообразно меняющимся обстоятельствам, а настоящая супружеская дружба, основанная на долгом общении, сопереживании и понимании, длится вечно.
Тут Моруорд замолчал, а майор, глядевший на него с уважением и восхищением, которые до сих пор никогда не демонстрировал в такой степени, задал ему вопрос:
— Значит, вы считаете, что долг всякого мужа — позволить жене заводить любовника, как только она пожелает?
Моруорд улыбнулся:
— На это я должен ответить и «да», и «нет», ибо то, о чем вы спрашиваете, зависит от конкретных обстоятельств и не может регулироваться правилом. Одно дело — когда вы разрешаете супруге заводить любовников подобно тому, как она меняет красивые платья и драгоценности, и совсем другое дело — когда вы прощаете ее и смиряетесь с произошедшим уже после того, как она влюбилась. Ведь если вы прикажете жене отказаться от предмета ее любви, то она или бросит вас, как в вашем случае, или же станет обманывать, чтобы оградить себя от вашего гнева, поскольку вы предъявляете человеческой натуре такие требования, на выполнение которых вряд ли можно надеяться. Более того, ничто не заставляет человека желать какую-либо вещь так сильно, как препятствия, воздвигаемые на пути удовлетворения этого желания, и точно так же ничто не убивает любовь жены к мужу так быстро, как попытки ограничить ее свободу. Так что препятствовать исполнению желаний супруги означает толкать ее в объятия другого мужчины, ибо этим вы пробудите в ее сердце обиду. Пытаясь силой удержать любовь жены, вы лишь преуспеете в том, чтобы окончательно лишиться этой любви.
Тут Моруорд снова замолчал.
— Ну, что я могу сказать? — воскликнул майор. — Вы поразительнейший человек и более того, вы мне чрезвычайно помогли.
На этом дело закончилось, и закончилось оно хорошо, так как по прошествии нескольких недель мы услышали, что миссис Бакингэм и ее супруг снова живут вместе и, насколько можно судить, они явно счастливы.
Что касается Моруорда, то после ухода майора он мне сказал:
— Странно, что требуется столько разговоров, чтобы убедить человека в одной из самых очевидных вещей на свете. Вот и мне приходится создавать вокруг себя какой-то нелепый ореол благородства для того, чтобы дать этому доброму человеку стимул последовать моему примеру.
— Благородство всегда относительно, — заметил я, — и что для вашей развитой натуры очевидно, то для майора является примером благородного героизма.
И пожелав собеседнику спокойной ночи, я подумал про себя: уж не от скромности ли этот столь мудрый человек кажется порой в высшей степени наивным?
|
|
Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...
Автоматическое растормаживание колес: Тормозные устройства колес предназначены для уменьшения длины пробега и улучшения маневрирования ВС при...
Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначенные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой...
Эмиссия газов от очистных сооружений канализации: В последние годы внимание мирового сообщества сосредоточено на экологических проблемах...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!