Родоначальник детективной прозы. автор многочисленных новелл.

1.психологические новеллы - «Овальный портрет», «Маска красной смерти».

•новеллы сопротивления (колодец и маятник») - ломают психику

•арабески - соединение Психологической и фантастической, страшные новеллы.

«Падение дома Амертон», «Мигея», «Овальный Портрет».

•собственно психологические новеллы - «Очки», «Человек толпы»

2. фантастические новеллы («Сфинкс», «История воздушного шара»)

•сатирико-фантастические. Для насмешки, сатиры, («черт на колокольне»)

•научная фантастика («Сфинкс», «рукопись, найденная в бутылке»)

3. детективные новеллы («похищенное письмо», «тайна мари роже»). Они интеллектуальные.

•новелла-загадка (золотой жук)

•новелла-детектив

Новелла (рассказ) — более краткая форма художественной прозы, нежели повесть или роман. Восходит к фольклорным жанрам устного пересказа в виде сказаний или поучительного иносказания и притчи. По сравнению с более развёрнутыми повествовательными формами в новеллах не много действующих лиц и одна сюжетная линия (реже несколько). В своё время разные исследователи (Эйхенбаум, Томашевский, Гёте) высказывали предположение, что понятия новелла и рассказ стоит развести, т.к. рассказ более психологичен и рефлексивен, а новелла остросюжетна и в её основе свершившиеся, «неслыханное» событие.

Новеллы Эдгара По отвечают последнему признаку – остросюжетны.

Интериоризация сюжета (переход от внешнего сюжета к внутреннему) свойственна и произведениям Эдгара По: из сферы чистой фантастики «удивительное» перемещается в область психических феноменов. Излюбленные мотивы его новеллистики — двойничество («Вильям Вильсон»), погребение заживо («Падение дома Ашеров»), оживление мертвецов и переселение душ («Лигейя»), совмещение хронотопов («Повесть крутых гор»). Ему также принадлежит заслуга разработки новых жанровых подвидов — новеллы авантюрной («Золотой жук») и детективной (рассказы о сыщике Дюпене).

Для романтической эстетики По характерна установка на достижение максимального эмоционально-психологического эффекта: этой цели, по его мнению, должно быть подчинено в рассказе всё до последнего слова. Стараясь добиться максимальной компрессии Эдагр По привил новелле символизм, причём не только цветовой («Маска Красной смерти»), но и предметный: символическое осмысление той или иной детали как средство сгущенного выражения главной мысли, к примеру новелла «Береника», где главная деталь – это зубы героини.

Писатель делил свои новеллы на "гротески", пародийно-комические, и "арабески", страшные истории. В них нашли отражение философские размышления о природе человека и конструкции мироздания, смешанные с научной сенсационностью текущего дня и обостренным интересом к "темным" силам духовной сферы и "бесу противоречия" в человеческом сознании

Эдгар По создал теорию новеллы, изложив ее в трех статьях о Готорне (опубликованы в 1840-е годы), где определялись необходимый объем произведения (в меру краткий), его задача (достижение "единого эффекта" — эмоционального и интеллектуального) и основные принципы (определенность — в отличие от принципа неопределенности в поэзии, оригинальность и новизна — литературная и философская, достоверность, которая должна присутствовать даже в самых фантастических построениях). В стране, где литературной теории как таковой не существовало, роль этих сочинений была весьма велика: они научили нацию, как следует писать и читать художественные произведения.

По считается основоположником детектива: его логические истории (или "рационации"), в большинстве которых действует детектив Ш. Огюст Дюпен ("Убийство на улице Морг", "Тайна Мари Роже", "Похищенное письмо" и др.) послужили платформой для творчества А. Конан Дойля с его Шерлоком Холмсом, А. Кристи с ее Эркюлем Пуаро, многих современных приверженцев жанра. В ряде новелл писателя, таких, как "Рукопись, найденная в бутылке", "Необыкновенные приключения некоего Ганса Пфааля", усматривают прообраз научной фантастики Жюля Верна.

Несколько «логических» рассказов По заложили основу развития детективного жанра, получившего во всем мире широкое распространение. В трех из них («Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже», «Похищенное письмо») действует Ш. Огюст Дюпен, первый в ряду знаменитых литературных детективов. С помощью своих блестящих аналитических способностей Дюпен разгадывает тайны и раскрывает преступления. Его метод полностью основан на «математическом» подходе - сопоставлении деталей и выстраивании цепочки умозаключений. Но преступление для Дюпена - [381] только повод для логической игры. Справедливость или возмездие его не интересуют, как и вообще окружающий мир. Он живет «в себе и для себя», отвернувшись от мелочной суеты и меркантильных интересов окружающих. Соединение романтической меланхолии с рационалистическим, исследовательским складом ума делает Дюпена типичным героем прозы По. В то же время черты личности и метод логического анализа Дюпена послужили образцом для всех последующих классиков детективного жанра от А. Конан Дойля до А. Кристи.

Большая часть сатирических рассказов По написана в 30-е годы. Американская действительность представлена в этих рассказах в гротескном, шаржированном виде. По предвосхищает получивший широкое распространение в литературе XX в. художественный прием «остранения», когда изображение дается в неожиданном, непривычном ракурсе, и это позволяет раскрыть нелепость и противоестественность того, что в суете быта кажется обычным и чуть ли не нормальным.

«Чёрный кот» Анализ Рассказ во многом перекликается с другой новеллой Эдгара По, написанной в то же время, — «Сердце-обличитель». Здесь также рассказ ведётся от первого лица, и он также наводит на мысли о помешательстве рассказчика. Но в отличие от героя «Сердца-обличителя», с маниакальной настойчивостью твердящего о своем ясном рассудке, герой этого рассказа признаёт, что «было бы сумасшествием ожидать, что его истории кто-то поверит», и порой он не верит своим собственным воспоминаниям.

В одной из самых мрачных своих историй Эдгар По показывает ужасное действие алкоголя на человека. Распад личности рассказчика, его превращение из добрейшего обожателя животных в изувера и убийцу — всё это, по его собственному признанию, следствия алкоголизма — его «болезни» и «демона». Чёрный кот символизирует дурное предзнаменование, в начале истории рассказчик вспоминает слова своей жены, что «все чёрные коты это оборотившиеся ведьмы». Первого кота зовут Плутон — по имени римского бога подземного мира.

В рассказе «Черный кот» причина перерождения героя, мягкого, чувствительного, любящего животных человека, в злодея названа прямо. Это алкоголь. К сожалению, писатель хорошо знал, какое разрушающее действие оказывает он на личность. Герой рассказа неуклонно деградирует, меняется его характер. Раньше он обожал животных, был предан своей жене, такой же мягкой и душевной женщине. Но по мере того, как он спивался, животные начали раздражать его. Он издевается над обезьянкой и собакой, и только черный кот Плутон еще вызывает у него подобие уважения и привязанности.

Биограф Эдгара По Джеффри Майерс резюмировал значение «Убийства на улице Морг» следующими словами: «[Оно] изменило историю мировой литературы»[3]. Произведение часто упоминается как первый детектив в истории, а образ Дюпена послужил прототипом для многих будущих персонажей-сыщиков, включая Шерлока Холмса[14] Артура Конан Дойля и Эркюля Пуаро Агаты Кристи. Особо примечательно, что акцент в рассказе сделан не на запутанном сюжете, а на анализе происходящих событий[87]. Вклад По в историю детективной литературы отражён в появлении названной в его честь премии, ежегодно присуждаемой организацией Mystery Writers of America[88].

Рассказ «Убийство на улице Морг» установил ряд тропов, ставших общепринятыми элементами жанра: эксцентричный, но блестящий детектив, неуклюжий полицейский, недогадливый близкий друг главного героя, от лица которого ведётся повествование. Полиция в рассказе изображена в антипатичной манере, что является своего рода противопоставлением героя органам правопорядка и власти[7][89]. Именно в «Убийстве на улице Морг» был впервые использован метод повествования, при котором персонаж-детектив сначала объявляет о решении загадки, а затем объясняет цепь рассуждений, ведущих к нему[90]. Помимо этого, сюжет произведения представляет собой первый образец типичного «убийства в закрытой комнате».

Огюст Дюпен — не должностное лицо. Он не сыщик, а аналитик-любитель, никогда ранее не расследовавший преступления. И в этот раз он не ведёт своего следствия: всю информацию о преступлении Дюпен получает из газет и просто делает выводы. Он не раскрывает убийство, а решает задачу, так как для него это увлекательное занятие[58], которое к тому же сочетается с психологическими штудиями. Сам По называет Дюпена в рассказе аналитиком, который получает удовольствие от своего аналитического дара, применяя его во всех ситуациях[59].

По описывал метод Дюпена, использующего логические рассуждения, на примере игрока в карты: «Объём полученной информации заключается не столько в достоверности выводов, сколько в точности наблюдения»[60][61]. В рассказе присутствует сцена, в которой Дюпену удаётся узнать, о чём думал в тот момент рассказчик, основываясь на построенном ассоциативном ряде. Впоследствии этот метод и будет использоваться им в расследовании преступления[59].

Данный метод подчёркивает важность чтения и письменного слова. Непосредственно из газетной статьи авторства Кювье (вероятно, подразумевался французский зоолог Жорж Кювье) Дюпен получает информацию об орангутангах. Таким образом, в расследование вовлечён и сам читатель, самостоятельно ищущий ключи к разгадке в процессе чтения. Также По уделяет особое внимание силе сказанного слова. Когда Дюпен расспрашивает матроса об убийствах, тот сам едва не падает замертво: «Лицо матроса побагровело, казалось, он борется с удушьем. Инстинктивно он вскочил и схватился за дубинку, но тут же рухнул на стул, дрожа всем телом, смертельно бледный».

Не вызывает сомнений, что под именем Дюпена По вывел в рассказе самого себя, возможно, в идеализированном и романтизированном, но, несомненно, узнаваемом виде: как и его герой, По был хорошим аналитиком и заядлым любителем загадок в самых разных областях, начиная с криптографии и заканчивая космологией. По не впервые поступает подобным образом: протагонист его более раннего рассказа «Вильям Вильсон» (1839) тоже, по крайней мере отчасти, автобиографичен[68], как и рассказчик из новеллы «Чёрный кот» (1843), написанной через два года после «Убийства на улице Морг».

 

Творчество Мелвилла

Еще более смелым, чем По, и не "камерным", а исключительно масштабным исследователем нехоженой области духа был Герман Мелвилл (1819—1891), самый сложный и глубокий из американских романтиков, человек яркой и необычной судьбы. Отважный матрос-китобой, бороздивший Южные моря — в юности, известный писатель — к тридцати годам, позднее он впал в немилость к американскому читателю, переставшему понимать его, временами еле сводил концы с концами и умер в полном забвении. Некролог в газете сообщал о смерти таможенного чиновника, прослужившего двадцать пять лет.

Его "открыли" в 1920-е, после Первой мировой войны, которая обострила в людях чувство неблагополучия бытия; Мелвилл с его трагическим мироощущением и своеобразной художественной манерой был воспринят как современник. Интерес к нему продолжал возрастать и достиг своего пика в 1950-е; "Моби Дик" был объявлен самым значительным романом XIX столетия. Ныне творчеству Г. Мелвилла посвящено около сотни монографий и пяти сотен статей, что, конечно, свидетельствует о его признании, но отнюдь не о том, что оно исчерпано или хотя бы понято до конца.

Жизнь Мелвилла представляет богатейший материал для биографических исследований. Третий из восьми детей состоятельного нью-йоркского коммерсанта Аллана Мелвилла, разорившегося, когда Герману было одиннадцать лет, сломленного духовно и физически и умершего два года спустя, будущий писатель не смог закончить школу и вынужден был работать, чтобы помочь семье. Он сменил несколько занятий, а в 1838 поступил матросом на британский торговый корабль "Св. Лоуренс". В 1841 году он отплыл из Массачусетса на китобойном судне "Акушнет", направлявшемся в Тихоокеанские воды.

Не поладив с капитаном, Мелвилл с приятелем высадились летом 1842 на одном из Маркизских островов и несколько недель провели среди приветливых аборигенов, которые, как выяснилось при более близком знакомстве с их обычаями, были каннибалами. Мелвилла подобрал проходивший мимо острова австралийский китобоец, где он принял участие в восстании матросов, за что какое-то время провел в тюрьме на Таити. Из Таити он отплыл на нантакетском китобойце, но был высажен в Гонолулу, несколько месяцев бродяжил на Гавайях, затем нанялся матросом на фрегат "Соединенные Штаты", на котором обошел весь Тихий океан и осенью 1844 года прибыл в Бостон.

Дома двадцатипятилетний Герман Мелвилл начал задумываться над своими приключениями и над своей дальнейшей судьбой. Мелвилл всерьез занялся самообразованием, стремясь наверстать упущенное в юности. Он перечитал всю доступную ему мировую художественную литературу, проштудировал сочинения философов прошлого и современности. (Перекличка-полемика с идеями Руссо, Канта, Шеллинга, Эмерсона в произведениях Мелвилла несомненна). Тогда же Г. Мелвилл начал писать. Результатом явились восхитившие читателей романы "Тайпи" (1846) и "Ому" (1847).

В 1847 году Мелвилл женился и обосновался в городе Нью-Йорке в одном доме со своим младшим братом и его супругой, матерью и несколькими незамужними сестрами. Продолжай он и дальше писать приключенческие истории, он мог бы заработать состояние, но у Мелвилла был свой путь в литературе. Начиная с третьего романа "Марди" (1848), он начал неудержимо расходиться с читательской аудиторией. Две его следующие книги "Рэдберн" (1849) и "Белый бушлат" (1850) продавались лишь благодаря его связям с европейскими издательствами.

Знаменитый ныне "Моби Дик" (1851) писался запоем в западном Массачусетсе, куда на лето выезжали многие литераторы и где Мелвилл (на паях с тестем) купил большой фермерский дом "Эрроухед". Там он работал до полудня, а затем с вечера и всю ночь (еду ему приносили на подносе и ставили у двери). К зиме роман был закончен и ознаменовал собой полный разрыв Мелвилла и американской читающей публики.

Дальнейшие романы писателя "Пьер" (1852), "Израиль Поттер" (1855), "Проходимец" (1857), повесть "Бенито Серено", сборник краткой прозы "Рассказы на веранде" (1856), куда вошла замечательная новелла "Писец Бартлби", были сочтены то полным, то частичным провалом. Финансовое положение семьи Мелвилла, в которой было уже несколько детей, ухудшилось. Влиятельные друзья (среди них Н. Готорн, использовавший свою университетскую дружбу с президентом Ф. Пирсом) безуспешно пытались помочь писателю найти доходную должность.

В 1856 году Мелвилл продал свою половину "Эрроухеда" и один отбыл за границу, надеясь восстановить здоровье и душевные силы. Он посетил Шотландию, Англию, объехал средиземноморские страны Мальту и Грецию, затем — Египет, совершил паломничество в Святую Землю, где начал писать философскую поэму "Кларейль", на обратном пути побывал в Италии, Швейцарии, Германии, Нидерландах и через Англию вернулся домой.

Два года Мелвиллы жили, главным образом, на доходы с публичных лекций на темы, вроде "Положение в Риме" или "Южные моря". Смерть в 1866 году тестя, оставившего в наследство семейству дочери свою половину "Эрроухеда", несколько выправила положение, и Мелвилл смог издать свои "Военные стихотворения" (1866). Они, однако, не привлекли особого внимания. Писатель, казалось, был обречен пользоваться известностью лишь как "человек, который жил среди каннибалов". В том же году он наконец получил должность таможенного инспектора города Нью-Йорк.

В 1860—1870-е Мелвилл работал над "Кларейлем", поэмой в 18 тысяч строк, которую никто не понял. Последние же его годы были поистине трагическими; они принесли смерть двоих из его сыновей, тяжелую болезнь одной дочери и разрыв с другой. Перед самой смертью он закончил повесть "Билли Бадд, фор-марсовый матрос", которая была опубликована лишь в 1924 и признана одним из главных достижений американской литературы.

Отличительные черты мелвилловского повествования — глубокая философская проблематика, сложная художественная символика, синтетизм. Естественно, они открывают простор для самых различных интерпретаций его творчества. Мелвилла объявляют то предтечей европейского модернизма, то борцом-обличителем американского империализма, то фигурой, совершенно обособленной, не имеющей ни точек соприкосновения с реальной действительностью, ни аналогов в мировой литературе. Между тем все это одинаково неверно.

Г. Мелвилл — романтик и американец, теснейшим образом связанный с общественной жизнью, с идейной и художественной мыслью своей страны и своего времени — с романтическим гуманизмом. Его творчество — абсолютно романтическое по стилю и методу: наиболее сложные образы-символы прямо восходят к понятиям романтической философии бытия. Что же касается особой универсальности звучания, космизма его лучших произведений, то это уже, безусловно, свойства гения.

Роман "Моби Дик, или Белый кит" (1851) стоит в центре творчества писателя. Это мелвилловский шедевр, более того, это синтез всего идейно-художественного опыта американской романтической прозы.

Пионером отечественной романистики, как мы помним, был Фенимор Купер. Он бесстрашно экспериментировал с различными типами романа и исчерпал практически все его жанровые разновидности, кроме романа философского. "Моби Дик" — это приключенческий, морской, китобойный, социальный, фантастический, нравоописательный, роман-эпопея и философский роман одновременно. Причем, одно здесь нельзя отделить от другого; текст не распадается на приключенческие, фантастические, нравоописательные и философские куски, а представляет собой некий монолит, в котором различные типы повествования переплелись и проросли сквозь друг друга. Рассмотрим, как элементы различных жанровых разновидностей романа сосуществуют в мелвилловском тексте.

"Моби Дик" как китобойный роман уникален по полноте и тщательности описаний китобойного промысла. Исключительно обстоятельно и подробно рассказывает Мелвилл о профессии китобоя и об объектах этой профессии — китах. Здесь рассматривается анатомия кита, дается классификация его видов, раскрываются особенности его поведения. "Научные" пассажи также свидетельствуют о развитии автором традиций американской романтической прозы. Сочетание рационализма и "научности" с самой невероятной фантастикой и глубокими эмоциональными потрясениями ярко представлено в новеллистике Э. По.

Вскоре становится очевидным, что мелвилловская "китология" перерастает промысловые и биологические границы. Все дальше отступает понятие о ките как о биологическом виде, он становится олицетворением сил, терзающих мозг и сердце человека. Образ кита в его символическом аспекте все разрастается, и, наконец, на страницах романа появляется белоснежный Моби Дик — многосложный символ, воплощение ужаса, сама трагическая судьба человечества.

"Моби Дик" как морской роман может считаться высшим достижением этого жанра. Здесь есть все характерные признаки классического морского романа: описание корабельной жизни, изображение моря в различных состояниях, далекие плавания, штормы и кораблекрушения. Новаторство Мелвилла в рамках данного жанра заключается в том, что море у него предстает не просто фоном, а полноправным участником действия; оно входит в сознание человека, определяет образ его мыслей и его поведение. Во втором же измерении образ океана становится сложным символом жизни. Он соединяет в себе Вселенную, общество и отдельного человека в их взаимоотношениях и взаимосвязях.

Попав в это символическое измерение, корабль "Пекод" с его командой также приобретают особое значение. Многонациональный экипаж "Пекода" воспринимается как символ человечества, блуждающего по океану жизни. Вместе с тем интернациональная команда корабля — это и символическое воплощение Америки (в отличие от аллегории, символ всегда многозначен). В образе "Пекода", увлекаемого к гибели фанатическим безумием капитана с Библейским именем Ахав, имеется как вневременной, так и вполне конкретный социальный и политический смысл.

1840-е годы в США были годами нарастания противоречий между Севером и Югом. Мелвилл, безусловный сторонник отмены рабства, не мог тем не менее не видеть, что кипение общественных страстей представляет угрозу жизни нации. Фанатизм всегда рисовался ему как безумие. Мелвилл опасался, что воодушевленные благородным намерением уничтожить Зло, но ослепленные фанатизмом, аболиционисты могли погубить Америку. И вот, в финале романа, при полном штиле, под лучами яркого полуденного солнца звездно-полосатый флаг погружается в пучину. "Взгляните, американцы! И замрите от ужаса", — предостерегает Мелвилл.

Своеобразие "Моби Дика" как социального романа заключается в том, что общественная жизнь предстает здесь в непривычной усложненной форме. И, кроме того, на этой основе вырастают символические образы обобщающего характера: "Пекод" воспринимается как образ мира.

Но, прежде всего, "Моби Дик" — это роман философский, ибо во главу угла здесь поставлено решение универсальных проблем. Дело не в размышлениях о популярных в XIX веке философских системах, а в стремлении осмыслить мир, проникнуть в сущность таких кардинальных вопросов бытия, как Добро и Зло, Жизнь и Смерть, и вечный конфликт между ними. Это и есть основная тема романа. Она решается через всю систему символических образов-обобщений, важнейший из которых — Белый кит, Моби Дик, образ исключительно многозначный.

В критической литературе о романе существует множество попыток интерпретаций этого образа. Он, однако, практически неисчерпаем. Не случайно для каждого члена экипажа он — иное, чем для остальных. Для Ахава он безусловное воплощение мирового Зла. Для Измаила, простого матроса, но человека образованного, способного к абстрактному мышлению, не ослепленного жаждой мести, Моби Дик — символ Вселенной. Наиболее интересен здесь именно взгляд Измаила, отчасти совпадающий с авторским.

Моби Дик, который олицетворяет необъятный, загадочный Космос, прекрасен и одновременно ужасен. Он прекрасен, потому что белоснежен, огромен, наделен фантастической силой. Он ужасен по тем же причинам. Ужас белизны кита связан с ассоциациями, которые порождает этот цвет (смерть, саван, холод), но, главное, с тем, что белизна бесцветна, она видимое отсутствие всякого цвета. Белизна, олицетворяя что-то в сознании человека, сама не является ничем; в ней нет ни добра, ни зла — в ней одно лишь чудовищное безразличие. И если воспринимать Моби Дика как символ Универсума, то мелвилловская картина мира оказывается исключительно смелой и жестокой. Во Вселенной нет ни Добра, ни Зла, нет никакой высшей разумной нравственной силы, управляющей человеческой жизнью и смертью. Они бесцельны. Нет ничего, кроме неопределенности, пустоты и безмерности.

Поздний, такой тяжелый для Г. Мелвилла период его творчества был весьма сложен и для писателей-романтиков, личные обстоятельства которых складывались более благоприятно. Во время войны вся художественная литература США как бы замерла в ожидании. Исследователей этот факт поражает, а между тем еще до начала сражений Р. У. Эмерсон предсказывал: "Все искусства растворяются в едином искусстве войны". Война не время для беллетристики; Гражданская война в Америке породила речи, проповеди, репортажи, солдатские песни, популярные военные гимны и стихотворения, вроде "Тела Джона Брауна", "Военного гимна Республики" Джулии Уорд Хоу или "Дикси" Даниэля Д. Эмметта.

Но за войной часто следует мощный взрыв творческой энергии, и появляются произведения, передающие батальный опыт (так случилось после Первой мировой). В США периода Реконструкции романтическое отражение войны, как и вообще дальнейшее следование принципам романтизма в искусстве, оказалось возможным лишь в поэзии. В данной связи не вынужденным, а напротив, вполне закономерным — чутко уловленным пульсом эпохи — выглядит публикация "Военных стихотворений" (1866) Мелвилла и его обращение в поэта во второй половине 1860-х—1880-е годы.

В это же время вышли стихи о Гражданской войне прославленного реформатора американской поэзии Уолта Уитмена ("Барабанная дробь", 1865), Дж. Г. Уиттьера, Генри Тимрода и крупнейшего поэта послевоенного Юга, молодого ветерана Сидни Лэнира. И не только о боях, победах и поражениях, барабанном бое и свисте снарядов писали они, но пытались определить место человека в этом пошатнувшемся мире (С. Лэнир), размышляли о его взаимоотношениях с Творцом ("Кларейль" Г. Мелвилла), о его праве существовать на этой земле, любить ее и радоваться ей ("Листья травы" У. Уитмена).