Создание правильного общества

 

Все мы с готовностью принимаем необходимость создавать справедливые, сложные и даже трансцендентные социальные системы. Но что мы должны для этого сделать? Ясно одно — никто не может предложить четкую последовательность шагов, автоматически ведущую к удовлетворительному решению. Значит ли это, что любые размышления о том, что делает общество хорошим, суть благие, но бесполезные намерения? Я так не считаю. Но поскольку было бы вредно и даже опасно думать, будто мы уже знаем, что именно нужно для того, чтобы привести наши общественные организации в соответствие требованиям эволюции, гораздо безопаснее будет поразмышлять над тем, как нам понять, что именно нужно сделать.

Модель усовершенствования мемов, управляющих нашей психической энергией, — законов страны, правил поведения, верований, социальных институтов — предоставляет нам сама эволюция. Как утверждает психолог Дональд Кэмпбелл196, виды повышают свою конкурентоспособность, формируя органы для получения все более систематической информации об окружающей среде. Сначала развиваются сенсорные рецепторы, позволяющие с точностью определять, что происходит вокруг. Ухо летучей мыши, нос ищейки, глаз сокола — на редкость чувствительные устройства, добывающие для этих животных информацию.

Преимущество человека заключается в создании культурных инструментов, дающих нам знания об аспектах действительности, предположительно, недоступные ни одному другому виду на этой планете. Египетские фараоны узнавали о планах своих врагов, находясь за сотни километров от них, благодаря сообщениям, записанным на папирусе. С помощью телескопа Галилей сосчитал спутники Юпитера. Через микроскоп Ван Левенгук наблюдал удивительно сложный мир в капле воды. А такие ученые, как Ньютон и Пастер, сделали важные выводы из данных, полученных с использованием этих инструментов. Самые обнадеживающие, то есть наиболее явно свидетельствующие о прогрессе проявления эволюции — те, что позволяют нам лучше разглядеть происходящее вокруг нас и понять хотя бы некоторые законы природы, объясняющие полученную нами новую информацию. Нашим предкам формировать все более сложное представление о мире помогали религия и наука.

Однако кое в чем мы не слишком продвинулись вперед. Речь идет о знании индивидуальных и общественных потребностей и понимании законов, управляющих деяниями человека. Можно возразить, что, например, всеобщее избирательное право — это исключительно важное изобретение, дающее информацию о потребностях каждого взрослого человека в государстве и позволяющее нашим представителям работать для их удовлетворения. Но выборы, как национальные, так и большинство местных, — исключительно несовершенный способ узнать желания избирателей, едва ли предоставляющий какую-либо полезную информацию.

Прежде всего избиратели в основном выражают свои потребности, голосуя за одного из двух кандидатов, утверждающих, что у них разные цели. Голосуя за кандидата-республиканца, я могу демонстрировать, что отдаю предпочтение свободному предпринимательству, а кто-то еще, голосуя за демократа, может поддерживать бóльшую социальную защищенность. Но насколько адекватно поданный мною голос представляет мои цели и потребности? Особенно на таких выборах, как в 1992 году, когда кандидаты в президенты не слишком затруднили себя объяснениями, что именно они собираются сделать для нас, для нации, для мира. В отсутствие ясной информации о намерениях кандидатов избиратели не могли выделить наиболее подходящие им цели. Даже если на миг забыть о невозможности втиснуть мечты миллионов в несколько пунктов двух партийных программ, объем получаемой и передаваемой нами во время выборов информации до смешного мал.

Если мы хотим, чтобы политические институты более четко представляли наши цели, нужно, во-первых, лучше осознать эти цели и, во-вторых, найти более эффективные способы сообщить о них другим людям. Невероятно, но факт: наше общество тратит триллионы долларов на вооружение, космические исследования, суперколлайдеры и неэффективные социальные службы, но при этом не способно должным образом связать наши мечты с деятельностью организаций, призванных воплотить эти мечты в жизнь. По крайней мере, на уровне районной или городской общины у людей должно быть место — амфитеатр в парке или зал, — где они могли бы в приятной атмосфере встречаться и обсуждать важные для всех вопросы и где можно было бы принимать совместные решения. В сравнении с расходами на совершенно бесполезные программы такие встречи обойдутся гораздо дешевле, даже если там подавать икру и коллекционное шампанское.

Политолог и философ Ханна Арендт197 утверждает, что подлинная демократия существовала лишь однажды — в свободных Афинах, 25 веков назад. По ее мнению, она возникла благодаря тому, что афиняне создали «публичное пространство», где каждый мог выступить по любому существенному для города вопросу, а другие могли по достоинству оценить его аргументацию. Эти дебаты не были чисто теоретическими: выслушав все мнения, люди на агоре голосовали, и их решение становилось законом.

Тезис Арендт легко опровергнуть. Во-первых, древнегреческая демократия была доступна лишь для богатых мужчин. Во-вторых, можно привести еще немало примеров «публичных пространств», во многом подобных афинской агоре, — от племенных советов американских индейцев до встреч швейцарских кантонов, от городских собраний в Новой Англии до советов донских казаков. Но Арендт права в том, что именно такой институт необходим каждой подлинной демократии и что пока еще это большая редкость.

Со времен расцвета Афин политика сильно потускнела. Благодаря многим из нас бразды правления обществом перешли в руки спекулянтов недвижимостью, владельцев больших строительных компаний и других людей, больше заинтересованных в собственном, чем в общественном благе. Говорят, что из миллионов жителей Лос-Анджелеса более-менее четкое представление о политике мэрии этого города есть лишь у сотни адвокатов и репортеров. Пока основная масса граждан игнорирует политику, считая ее необходимым злом, она будет оставаться в руках узкого круга заинтересованных лишь в собственном благополучии лиц198. Но осознав всю серьезность важнейшей задачи формирования нашего будущего, мы поймем, почему греки называли политику высшей формой досуга. Наилучший способ самореализации — создать наиболее сложную систему, правильное общество.

 

ОБРАЗОВАНИЕ КАК СПОСОБ СОЗДАТЬ ПРАВИЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО199

 

Разумеется, даже самая децентрализованная организация не сможет принимать решения, если составляющие ее индивиды не знают, чего они хотят, или хотят не того, что будет благом для общества. В определенном смысле это замкнутый круг: сложной социальной системе требуются сложные личности, а сложные личности обычно формируются в сложных системах. Но именно благодаря этой «замкнутости» возможно движение вперед, мало-помалу: повышение сложности на индивидуальном уровне способствует социальным преобразованиям, и наоборот. Предложенная Ганди идея ненасильственного сопротивления распространилась по всему миру, ее переняли политические движения от Амстердама до Алабамы. И наоборот, когда миллионы иммигрантов из феодальных обществ, чуждых демократии, познакомились с законами Соединенных Штатов, уровень их политической сознательности повысился.

С момента своего появления американская нация считала, что полноценными гражданами, способными развивать сложную демократию, ее детей делает образование. К сожалению, здесь всегда господствовало узкое понимание образования как книжного обучения или передачи абстрактной информации. Старая мудрая африканская поговорка гласит: «Только вся деревня может чему-то научить ребенка». Но в Америке образование отдали на откуп школам, организованным по принципу фабричного массового производства. Однако, как отмечают многие критики образования, непосредственный опыт учит не хуже книг. Если школа подавляет ребенка, он разуверится в пользе учености и в будущем станет избегать ее. Скучно поданная идея, какой бы важной она ни была, не привлечет его внимание. Какие бы возвышенные идеи о демократии ни провозглашали книги и учителя, если местные власти коррумпированы, результат учения будет один — цинизм.

Правильному обществу требуются не просто школы с разнообразными программами и современными научными лабораториями. Детей обучает общество в целом. Торговые центры, шоссе, средства массовой информации и стиль жизни родителей лучше всего показывают детям, что такое реальность. Конечно, по большей части они видят иллюзии, создаваемые покровами майи. Тем не менее сознание личности, еще не научившейся отличать полезные мемы от вызывающих энтропию, формирует именно внешняя среда. Если мы хотим, чтобы в нашем обществе свобода шла рука об руку с ответственностью, нам необходимо позаботиться о том, чтобы окружающая среда предоставляла детям возможность приобретать сложный опыт.

Мыслители-утописты от Платона до Олдоса Хаксли200 предлагали идеальные системы образования — даже сейчас их трудно, а то и невозможно воплотить в жизнь, но игнорировать содержащиеся в них глубокие прозрения попросту опасно. Все эти мыслители подчеркивали необходимость образовывать человека как целое, исходя из его непосредственных интересов и способностей. Они говорили, что это рискованное и ответственное дело тем не менее позволяет испытать радость роста. Например, по мнению Платона, бессмысленно ожидать от ребенка восприимчивости к абстрактным идеям, пока он не научится владеть своим телом с помощью физических упражнений и не постигнет порядок посредством музыкального ритма и других гармонических ощущений.

Хаксли считал идеальным началом обучения социальной ответственности альпинизм. Этот вид спорта прививает молодым людям необходимые для выживания навыки, готовит их к рискованным и неожиданным ситуациям. Юный альпинист понимает, что каждое его движение — вопрос жизни и смерти. Кроме того, он учится отвечать за жизнь другого человека и доверять ему собственную. Вряд ли найдется более действенный способ формирования сложной личности.

Антрополог Грегори Бейтсон201 утверждал, что дети прежде всего должны понять взаимосвязь различных жизненных систем: как соотносятся пища, которую мы едим, и мусор, который мы производим, с жизнью морских рыб? Как наши предпочтения в одежде воздействуют на жизнь людей в Арканзасе или Шри-Ланке? Как влияет курение на продолжительность жизни? Нужно не анализировать действительность через различные несвязанные дисциплины, вроде химии и истории, а пытаться понять взаимосвязь всех происходящих в этом мире процессов.

Эти идеи возникают на основе глубокого понимания того, что образование должно раскрывать непосредственную связь действий и их последствий — на телесном, социальном и планетарном уровне. В наши дни обучение — это, в основном, передача абстрактной информации: никаких видимых рисков, никаких последствий — разве что плохие оценки. Но плохие оценки лишь свидетельствуют о том, что наши знания показались учителю недостаточными, но никак не помогают постигнуть истинный смысл того, что мы выучили.

Всего несколько поколений назад человек, выросший на ферме, знал, что ему требовалось знать и зачем. Информация была конкретной, привычной и актуальной. Знание относилось к физическому выживанию (как сеять хлеб, заботиться о домашних животных), ремеслам (как построить амбар и соткать ткань) или символическим потребностям (музыка, танцы и религиозные ритуалы). Полезность информации была очевидна. А сейчас молодой человек редко занимается серьезной ответственной деятельностью за стенами школы. Он должен воспринять массу абстрактных идей — химию, биологию, генетику, физику, математику, географию и историю, — по большей части не понимая, для чего на самом деле нужны эти дисциплины.

Но даже получив достаточное представление о каждой из них, мало кто понимает, как связать их воедино. А любое серьезное знание требует объединить наше понимание различных способов представления реальности, включая искусство и религию. Великий прорыв западной науки и технологии стал возможен потому, что мы научились направлять знание во все более узкие каналы. В результате великие физики наивно, как дети, воспринимают общественные и политические реалии, знаменитые молекулярные биологи, изучающие химию мозга, понимают его работу не лучше австралийских аборигенов, а представители общественных наук — например автор этой книги — даже под страхом смерти не могут решить дифференциальное уравнение.

Возможно, наша первоочередная задача — создать новую программу образования, которая позволит даже первокласснику понять взаимосвязь всех элементов Вселенной. Именно образование должно научить разум человека видеть сеть причин и следствий, неразрывно связанных с нашей деятельностью, а чувства и воображение — должным образом реагировать на ее результаты. Какова подлинная цена автомобилей, если учесть, во что они обходятся природе? Или войн, если задуматься о том, что означают в долгосрочной перспективе бессмысленно загубленные жизни, разрушенные культуры и социальные системы? Как повлияет на мир исчезновение сотен сортов риса — всех, кроме тех, что приносят наибольшую прибыль? Что есть «добро» и «зло» с точки зрения совокупного влияния действий человека?

На уроках физики мы говорим детям о сохранении физической энергии — каждое действие порождает равное ему по силе противодействие, — словно этот закон относится лишь к бильярдным шарам или поршням двигателя. Мы не даем им понять, что тот же принцип приложим к человеческой психологии, социальной активности, экономике и всей планетарной системе. Мы готовим детей к тому, чтобы войти в культуру, которой фактически уже нет. Полученные ими базовые навыки не имеют отношения к будущему. Любая академическая дисциплина подается так, словно она существует совершенно независимо от других отраслей науки. Мы преподаем историю, не принимая во внимание экологию, экономику, социологию, психологию и даже биологию, без которых невозможно понять действия человека. То же касается и всех остальных учебных предметов. Если мы продолжим преподавать физику, не касаясь этики, или молекулярную биологию, не упоминая об эмпатии, эволюция может закончиться полной катастрофой. Чтобы этого избежать, мы должны задуматься о подлинно интегративном, глобальном образовании, серьезно относящемся к истинной взаимосвязи причин и следствий.

Правильное общество, помогающее своим членам реализовать потенциал личности и развивающее сложность, дает нам возможность роста. Его задача не в том, чтобы создать самые лучшие институции или самые убедительные верования, поскольку это только усилило бы власть иллюзий. Институции и верования быстро устаревают. Какое-то время они удовлетворяют нашим потребностям, но вскоре начинают тормозить прогресс. Даже Библия и американская конституция — лишь этапы бесконечного пути к знанию. Это славные достижения, к ним следует относиться с тем же восхищением и благоговением, с каким мы относимся к Парфенону, Сикстинской капелле, «Бранденбургским концертам» Баха. Нам, несомненно, стоит следовать их мудрости, пока мы не сформулируем более убедительные идеи. Тем не менее задача правильного общества — не увековечивать творческие решения прошлого, превращая их в институции, а предоставить простор для дальнейшего творчества. Его задача — дать людям возможность создавать новые мемы, чтобы оценить их, выбрать лучшие и передать своим знающим, свободным и ответственным членам для воплощения в жизнь.

 

ВОПРОСЫ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗМЫШЛЕНИЯ К ГЛАВЕ «ПОТОК ИСТОРИИ»

 

Поток и эволюция технологии

Свою первую книгу я писал от руки в больших желтых тетрадях. Мне нравилось писать, придавать форму буквам, словам, предложениям. Эти строки я печатаю на персональном компьютере, без которого уже не могу жить. Меня восхищают его невероятные возможности по вводу и редактированию текста. Однако для производства компьютерных чипов нужна концентрированная кислота, которая затем сливается в землю и делает воду непригодной для питья. Стоит ли игра свеч? Кто заплатит за отравленные грунтовые воды?

 

Какого рода технологические достижения сделали бы вашу жизнь более осмысленной и радостной? Можете ли вы достичь тех же результатов, уделяя больше внимания взаимоотношениям с другими людьми или развитию духовных умений?

 

Поток и история

Какое из многих происходящих сейчас исторических изменений, по-вашему, способствует увеличению сложности?

 

Существует ли общественное движение (религиозная организация или политическая партия), способное сделать вашу жизнь более приятной, если вы примкнете к нему? Ведет ли оно к большей сложности?

 

Правильное общество

Какой из этих трех аспектов меньше других представлен в вашем нынешнем социальном окружении: свобода, равенство или тесные личные взаимоотношения? Как выдумаете, почему так получается?

 

Какие из неиспользуемых вами личных качеств могли бы улучшить ваше социальное окружение?

 

Образование как способ создать правильное общество

Какую самую важную в жизни информацию вы получили? Где и как? Можно ли научить этому других?

 

Если образование снова станет делом общества, чему вы будете учить молодых людей, чтобы сделать их личности сложнее?

 

 

Содружество будущего

 

Наши представления о будущем, как правило, заключают в себе любопытное противоречие. В романах, фильмах и школьных сочинениях, описывающих жизнь человечества через несколько сотен лет, фигурируют невероятные чудеса техники. Космический корабль совершает субсветовой скачок из галактики в галактику, полностью автономный город парит в облаках или бороздит океанские глубины… В технологическом отношении эти представления всегда были утопическими, предполагая, что материальная сторона жизни будет становиться все легче и эффективнее. В то же время человеческая составляющая этих фантастических произведений напоминает антиутопию. Частная жизнь и межличностные отношения «в будущем» просто копируют настоящее либо представляют его ухудшенный вариант. (Правда, популярные фантастические фильмы и книги последнего времени, такие как «Заводной апельсин», «Побег из Нью-Йорка», «Терминатор» и «Бегущий по лезвию бритвы», рисуют миры, ужасные как в материальном, так и в духовном отношении.) Видимо, нам гораздо легче вообразить себя среди совершенных машин, чем среди совершенных людей.

Не будем поддаваться расхожему мнению, что прежде жизнь была прекрасна, а со временем становится только хуже. Стоит почитать, как люди жили в Чикаго и других крупных городах США в начале XX века202, чтобы возблагодарить Бога за то, что «старые добрые времена» остались позади. В исследованиях по городской социологии 1920-х описаны тянущиеся на километры ветхие доходные дома, где работники огромных фабрик, складов и железных дорог влачили существование в полной духовной изоляции друг от друга, как безымянные термиты. Да и большинство их боссов-миллионеров едва ли наслаждались сложной, по-настоящему человеческой жизнью. Похоже, им только и дела было, что щеголять друг перед другом богатством и едва оформившимся вкусом. Бессмысленное состязание в потребительстве и бездумные попытки подражать «культурному» поведению — вот что отнимало львиную долю их свободного времени. Когда читаешь эти скупые отчеты, горько становится за пропащие жизни, упущенные возможности и безрадостное существование, навязанное миллионам людей бесконтрольным размножением мемов быстро развивающейся цивилизации.

Но и сегодня положение дел не слишком изменилось. Даже если забыть о трущобах, многие районы наших городов выглядят как станции для подзарядки роботов. Насколько хватает взгляда — бесконечные кварталы чистеньких бунгало, где есть все необходимое для того, чтобы работник ел, отдыхал, размножался. На углу каждого четвертого квартала стоит церковь или салун, предлагая духовное утешение и чувство единения. Это однообразие порой нарушается парком, где есть площадки для бейсбола и других спортивных занятий. Топография этих мест однозначно говорит о нищете нашей жизни.

Бессмысленно ожидать, что предоставленное само себе общество станет сложнее, а его члены захотят преодолеть присущие им ограничения. Энтропию, эту силу инерции, постоянно разъедающую порядок, без труда победить невозможно. В ходе эволюции организмы развивались по большей части не потому, что хотели этого, а благодаря внешним силам, конкуренции и случайностям, задававшим им верное направление. Но когда жизнь сияла духовным накалом, когда поток и сложность были частью повседневного опыта — это происходило не случайно. Балом правил творческий выбор.

Но как же, в конце концов, нам направить свою жизнь к большей сложности? Одна из возможностей — совершенствовать собственную личность и улучшать общество в рамках существующих организаций. Роберт Дэвис писал: «Чтобы принести наибольшую пользу своим ближним, человек должен вступить на долгий и одинокий путь к личному совершенству». Ту же мысль высказал много лет назад Томас Карлейль в ответ на вопрос молодого человека о том, как изменить общество: «Измените себя. И тогда в мире будет одним негодяем меньше». Не так-то легко стать достойным человеком, честным гражданином и хорошим семьянином. Если бы к этому пришли все, нам не нужно было бы особенно беспокоиться о будущем. Но едва ли возможно вести достойную жизнь, когда обществом правят стремление к наживе и безотчетная эксплуатация. Чтобы изменить систему, необходимо выбраться из скорлупы личных целей и обратиться к масштабным общественным задачам.

 

СОЗДАНИЕ СОДРУЖЕСТВА

 

Обитая лишь в умах отдельных людей, стремление к сложности остается малозаметным явлением. Лишь став общим делом, оно сможет влиять на мир. Только сообщество индивидов, придерживающихся одинаковых взглядов, способно влиять на формирование картины мира отдельных людей. Древние говорили: Sine ecclesia nulla religio, то есть «Нет религии без церкви». И это верно не только по отношению к религии. Науке не выжить вне общества, принимающего научные ценности. Системам моральных норм приходит конец, когда люди перестают придерживаться общей этики. Ценности — вещь весьма эфемерная. Чтобы удержать на них внимание каждого, требуется совместное психическое воздействие всей группы. Бывает, ценности создают отдельные люди, но поддерживать их должно все общество.

Поэтому нам необходимо создать общину, верящую в эволюцию сложности, некое «Содружество будущего» — группу близких по духу людей, которые будут поддерживать тенденции, ведущие к гармонии и развитию индивидуального из всеобщего, и сражаться с хаосом и конформизмом. Политические партии основаны на ценностях, сложившихся сотни лет назад, когда взаимосвязь всего сущего на планете и ее ресурсов еще не была осознана. Религии несут мудрость прошедших веков. Специализированные группы по интересам часто сосредотачиваются на важных, но частных вопросах. Однако чтобы уверенно войти в третье тысячелетие, мы должны объединить людей с общими взглядами на будущее.

Арнольд Тойнби, британский историк203, много писавший о подъеме и падении великих цивилизаций, считал, что в жизнеспособной культуре всегда появляется немногочисленное «творческое меньшинство». Так, относиться к Соединенным Штатам с уважением людей всего мира заставляет не богатство этой страны и не высокий уровень ее технологий, а идея свободного и человечного представительного правления, родившаяся почти два столетия назад благодаря всего нескольким людям.

Флоренцию эпохи Возрождения тоже прославили не массы, а деятельность нескольких десятков банкирских семей, направленная на формирование международной финансовой системы, и их стремление сделать свою родину самым прекрасным городом на свете. Египет фараонов, Китай династии Хань, Афины, Рим или Париж XIX века — все это уникальные человеческие системы, созданные очень незначительным меньшинством, обладающим уникальными навыками и собственным видением мира.

В наши дни мои слова могут счесть признаком элитизма. Но творческие меньшинства порой выходят и из низов общества. По крайней мере поначалу они многого достигают благодаря своим душевным качествам и преданности делу, а не унаследованному статусу или богатству. Например, апостолы и ученики, распространявшие христианство, были совсем не знатными жителями отсталой римской провинции. Наука — безусловное прибежище элитизма: ее немногочисленное творческое меньшинство определяет программу действий и устанавливает приоритеты. Так же дело обстоит и в искусствах. Наука и искусства — меритократии, где проявляются и преуспевают самые талантливые люди. Отрицая «элитистское» истолкование истории, мы в конечном счете отвергаем индивидуальные различия между людьми. Возможно, иногда с точки зрения политкорректности такой подход и допустим, но фактами он не подтвержден.

К тому же, признавая, что историю формируют небольшие группы, мы не утверждаем, что так бывает всегда. Отдельные лидеры вроде Наполеона или небольшие элиты, например большевики в России, вышли из социальной системы своей страны и внесли свой вклад в ее дифференциацию. Но если их деятельность не повышает интеграцию, то она не ведет к большей сложности и может оказаться разрушительной. Социальная интеграция — например великие общественные объединения раннего христианства, нескончаемый поток обращений в ислам, националистические движения прошлого века — это по определению массовые явления, объединяющие самых разных людей. Подобные движения начинаются с отдельных провидцев и маленьких групп: Будда и его ученики, Христос и 12 апостолов, Кавур[27], Кошут[28], Бисмарк.

Я не стану здесь обсуждать, являются ли творческие меньшинства независимыми проводниками общественных преобразований или только инструментами более значительных исторических сил. Как бы то ни было, без них не возникли бы новые идеи и организации. Вопрос в том, каким образом подобные меньшинства могут добиться этого сегодня.

Нет рецепта того, как можно заложить основу для будущих перемен в обществе, но есть много образцов для подражания — от общин альтернативного образа жизни, популярных несколько десятков лет тому назад, до специальных групп, таких как клуб «Сьерра»204. Их участники — люди, утомленные рутиной, недовольные существующим положением дел. Они объединяются с другими такими же и начинают искать и пробовать различные решения, пока какое-нибудь из них не сработает. Нередко у них ничего не выходит, но люди, посвятившие себя достижению перемен, не жалеют о потраченном времени, даже если не добьются успеха.

Простой пример из моего личного опыта в области образования — создание школы «Ключ»205 в Индианаполисе (штат Индиана). Эту государственную семилетку создали восемь учителей, много лет проработавшие в местных школах. И их ожидало бы еще столько же тусклых и бессмысленных лет, останься они на своих местах. Все они считали детское образование делом своей жизни, но чувствовали, что работать с убежденностью и энтузиазмом в рамках системы становится все труднее.

Они не предпочли «реалистичный подход», не перешли в частные школы, не переехали в районы побогаче. Эти восемь учителей пошли по пути радикальной реформы. Прежде всего они решили познакомиться с новейшими взглядами на развитие образования. В течение года каждый из них большую часть своего свободного времени читал книги, а затем рассказывал о том, что узнал, своим коллегам на неформальных домашних встречах по вечерам. После этого подготовительного периода группа решила строить будущую школьную реформу на теории множественного интеллекта Говарда Гарднера, утверждающую, что образование — это не только слова и числа, но также звуки, цвета, движения и чувства.

Приняв общую концепцию, участники группы побывали во всех новаторских школах, на посещение которых у них хватило денег и времени. Они получили гранты на поездки и разъехались в разные школы по всей стране, чтобы познакомиться с их целями и методами. Вернувшись, каждый из членов группы поделился узнанным с товарищами. Следующим этапом было создание концепции школы, действующей в рамках государственной школьной системы, но отличающейся от других значительно большей свободой и большим единством одновременно. Это школа была готова принять любого ребенка при условии, что его родители согласятся помогать ему, отчасти жертвуя своим временем и комфортом.

И последнее. Группа должна была убедить инспектора по учебному округу и отвечающих за образование чиновников в разумности своих планов. После долгих обсуждений и болезненных компромиссов учителя получили согласие властей. Инспектор, который, несмотря на многочисленные практические затруднения, неизменно поддерживал эту инициативу, нашел старое здание, отремонтировал его, и учителя новой школы «Ключ» приступили к работе.

Все они годами трудились бесплатно, планируя и реализуя этот проект. Все они испытывали чувство вины из-за того, что уделяли так мало внимания своим семьям. И теперь все они смогли объяснить своим близким, что жертва была не напрасной: дети смогут учиться в идеальной школе, созданной их матерями.

Но проект едва не провалился, когда в новую школу записалось так много детей, что власти решили устроить жеребьевку. И никто из детей тех восьми учителей не вытянул счастливый билет. Только представьте — почти четыре года вы работаете над проектом, который должен принести пользу системе образования и вашей собственной семье, а потом оказывается, что вашим детям не позволено насладиться плодами вашей трудной победы! Однако это разочарование не заставило учителей сдаться. Новая школа добилась огромных успехов. Посетители всегда отмечают радостную, деятельную атмосферу в ее классах и коридорах. Там редко встретишь скучающего ребенка или бездельничающего взрослого, ученики и учителя с головой погружены в интереснейшее занятие — учебу.

Школа «Ключ» — это небольшой и далеко не совершенный проект, который может в любой момент закончиться. Тем не менее даже этот скромный успех показывает, что несколько человек, решивших изменить этот мир, могут повлиять на систему. К счастью, многие другие школы, компании и предприятия, так же как и школа «Ключ», стремятся сделать нашу жизнь лучше. Не стоит надеяться на государственные программы, обещания президентов и бюрократический аппарат. Разумеется, для воплощения в жизнь таких масштабных программ, как Head Start[29], и инициатив по развитию бедных районов нам нужны федеральные бюджеты. Но только обыкновенные люди, преданные делу и полные энтузиазма, смогут предложить действительно работоспособные решения.

К сожалению, проекты, подобные школе «Ключ», по большей части разрозненны и узкоспециализированны. Сфера их влияния, как правило, ограничена непосредственно связанными с ними людьми. Так как же эффективнее использовать энергию и воображение таких людей, как вы и я, для управления эволюцией?

По-видимому, для этого нужно решить две основные задачи. Во-первых, заинтересованные люди должны научиться объединяться в активно действующие группы. Это позволит творческим меньшинствам получать информацию и приобретать умения, необходимые для осуществления перемен. И, во-вторых, нам нужны общие цели и ценности, позволяющие направлять энергию таких групп на преумножение сложности.

 

ЯЧЕЙКИ БУДУЩЕГО

 

Идеальная социальная единица для выполнения любой задачи — небольшая группа, позволяющая ее участникам плотно общаться. Люди вступают в нее добровольно, и каждый вносит вклад в достижение общей цели, делая то, что получается у него лучше всего. «Ячейка» такого типа — сложная общественная единица, предоставляющая своим членам максимальные возможности для переживания потока. В наши дни найти такие группы довольно трудно. Обычно мы вынуждены участвовать в деятельности больших безликих организаций. Мало кто ощущает, что вносит подлинный вклад в деятельность той компании, где работает, той политической партии, за которую голосует, или того сообщества, в котором живет.

Допустим, кто-то решил создать подобную ячейку, чтобы изменить направление эволюции. С чего ему начать? По мнению исследователей социальных систем, у любого общественного организма есть четыре основные функции, помогающие ему выжить206. Во-первых, он извлекает из окружающей среды ресурсы, питающие его членов: охотники должны найти дичь, университеты — студентов, банки — вклады. Во-вторых, он координирует свои действия с деятельностью других групп. В-третьих, он стремится к тому, чтобы его члены гармонично взаимодействовали при распределении задач и ресурсов. И последнее: он формирует ценности и верования, дающие группе идентичность, цель и надежду. Эти четыре функции обычно выполняют разные люди либо разные подгруппы внутри системы.

Если эти посылки верны, то жизнеспособная эволюционная ячейка должны состоять как минимум из четырех человек. Предположим, вы и еще трое ваших соседей решили создать такую «эволюционную ячейку». Первая задача этой группы — как можно лучше узнать то место, где вы живете, дабы определить, какие силы преумножают сложность жизни, а какие — энтропию.

Один человек из вашей ячейки (или несколько, если это большая группа) будет в основном собирать информацию об экономическом положении вашего района и его жителей. Что здесь производят, какие услуги предоставляют, как обстоит дело с деньгами? Какова инвестиционная политика банков?

В чем заинтересованы строительные подрядчики и владельцы недвижимости? Каковы перспективы развития малого бизнеса и рынка труда? Собранную информацию специалист по экономике представляет на встречах членов ячейки.

Второй человек займется сбором информации о том, какие политические силы действуют в вашем районе. Кто пользуется наибольшим влиянием и на каком основании? Чьи интересы представлены, а чьи нет? По каким основным пунктам расходятся выборные представители и какие интересы не представлены на политической сцене? Какие скрытые силы могут проявиться в жизни района? Эта информация также регулярно распространяется между членами группы.

Третий человек в этой ячейке отвечает за внутреннюю организацию группы. Это, прежде всего, информация о навыках и способностях ее членов и положении дел внутри группы. Другие его задачи — следить за тем, чтобы проводились встречи, информация беспрепятственно распространялась, члены групп знали, что им делать, и действительно это делали. Таким образом, третий человек фактически руководит ячейкой.

И наконец, последний, четвертый член группы интегрирует информационный поток и делает из него выводы. Его задача — поддерживать ясность стандартов сложности и применять их в практической деятельности группы. Благодаря ему ваша группа оценит уровень энтропии района и, возможно, сумеет придумать, как достичь гармонии.

На первый взгляд кажется, что такая группа ничем не отличается от уже существующих политических организаций. Но различие между ними очень велико. Политические партии создаются для того, чтобы продвигать интересы своих членов независимо от последствий. А цель эволюционных ячеек — собрать информацию, как можно лучше понять конкретную ситуацию, а затем начать действовать для достижения целей эволюции. Ячейка не лишена эгоизма, однако личные интересы в ней соединены с тем, что важнее всего не только для человечества, но и для жизни в целом.

Так что же реально могла бы сделать эволюционная ячейка? Первая и во многих отношениях самая важная ее задача — предоставить своим участникам (и в дальнейшем широкой публике) точную информацию. Многие из нас имеют весьма смутное представле