Эксплуатация посредством мимикрии — КиберПедия 

Эмиссия газов от очистных сооружений канализации: В последние годы внимание мирового сообщества сосредоточено на экологических проблемах...

Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...

Эксплуатация посредством мимикрии

2017-05-18 263
Эксплуатация посредством мимикрии 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

 

Можно сопротивляться угнетению и обезвредить паразитов, однако есть и другой способ эксплуатации психической энергии — когда кто-то выдает себя за того, кем на самом деле не является. Это очень коварная угроза нашей свободе, ибо зачастую ее очень трудно обнаружить. Мы готовы дать отпор тому, кто ведет себя как паразит, но, как правило, охотно сотрудничаем с тем, кто втирается к нам в доверие, а затем использует наше расположение в своих гнусных целях.

Эксплуатация посредством мимикрии может происходить вполне невинно, без каких-либо враждебных намерений. Например, когда-то я был знаком с кардиналом В., имевшим значительное влияние в Ватикане. Кардинал В. был приятным господином лет восьмидесяти, лишенным, однако, качеств, необходимых для занимаемого им высокого поста. Но при этом он обладал изумительной белой бородой, словно сотканной из серебра и лунного света, утонченными чертами лица и глазами чистейшей голубизны. Всякого, кто с ним встречался, немедленно охватывало ощущение, что перед ним святой. (Должно быть, кардинал В. достиг вершин католической иерархии благодаря именно этому впечатлению.) И хотя ходили упорные слухи, что во время ежеутреннего расчесывания бороды (чем сестра В. занималась не меньше часа) кардинал нередко приходит в ярость, — стоило увидеть его сидящим в красном облачении с просветленным лицом, как видимость мгновенно заставляла забыть о закулисной реальности.

Несомненно, всем нам встречались руководящие работники, чьим главным достоинством было умение хорошо одеваться, говорить выразительным, сочным баритоном или обезоруживающе улыбаться. У профессора с британским акцентом гораздо больше шансов получить грант, женщину с хорошей прической скорее признают умной и практичной. Все это примеры невинной мимикрии, когда человек, не прибегая к прямому обману, получает властные преимущества просто потому, что другие сами готовы обмануться. Но есть и множество случаев, когда кто-то надевает маску с прямым умыслом обеспечить себе преимущество обманным путем. Один из таких типов — соблазнитель-донжуан, который эксплуатирует женщин, клянясь им в вечной верности и страсти. Другой тип — мошенник, под личиной респектабельного бизнесмена запускающий лапу в сбережения пенсионеров. Еще один — профессор, использующий ученое звание для соблазнения своих студенток.

Эксплуататор-имитатор обычно старается создать положительный образ более сложной личности. Он входит в доверие, притворяясь тем, кто борется с хаосом бытия. Почти 2000 лет христианская церковь оставалась самой прогрессивной организацией Запада, предлагая наиболее подробный и целостный свод правил в отношении жизни и смерти. Достижения христианской церкви побудили несметное количество амбициозных, неразборчивых в средствах или некомпетентных мужчин и женщин внедриться в нее и обрести власть, став священниками, монахами и монахинями. Веками население Европы направляло значительную часть своей энергии на обогащение духовного сословия, так и не научившись отличать священников, обладавших подлинным духовным богатством, от продажных святых отцов, просто соблюдавших формальности, но не привносивших добра и света в жизнь верующих.

В большинстве культур религия предлагала наиболее ясное объяснение реальности, стараясь упорядочить хаотический человеческий опыт. По всему свету — от Внешней Монголии (где порой больше половины мужского населения жило в буддистских монастырях) до Таиланда, Ирана, Квебека, Марокко и Бразилии — священнослужители наставляли людей на путь истинный, даруя им надежду. Будучи пастырями душ человеческих, монахи и священники получали за это почет и материальные блага. Поэтому священство не могло не привлекать паразитов-имитаторов76. Но несмотря на все недавние разоблачения фальшивых духовных лидеров, обзаводящихся роллс-ройсами и шикарными поместьями за счет своей паствы, среди верующих, по-видимому, всегда в избытке найдутся те, кто не способен отличить явную подделку от подлинной святости.

Вот мнение специалиста, благодаря которому свыше 3000 человек смогли порвать с религиозными сектами, куда их завлекли: когда возникает культ «совершенного мастера», знающего точную последовательность шагов к просветлению, ничего хорошего не выйдет. Поначалу гуру действительно может искренне стремиться помогать ближним, однако, обретя власть над своими последователями, он поймет, как легко их эксплуатировать, — и мало кто из лидеров этого типа способен устоять перед соблазном. Одна из опасных уловок фальшивого гуру — потребовать от своих последователей отказаться от собственной личности. В знак продвижения к «высшей» личности ученик отдает свои сбережения учителю либо смиряется с побоями и унижениями. Под видом духовного просветления может быть нанесен значительный материальный ущерб. А когда человек осознает, что его ввели в заблуждение, последствия для его психики могут быть самыми что ни на есть разрушительными.

Другая профессия, где возможны подобные злоупотребления, — военное дело. Почти во всех известных культурах гражданская часть общества благоволит военным, видя в них защитников, однако зачастую последние превращаются в эксплуататоров. До недавнего времени офицера в форме, особенно при медалях, всюду ждали почет и уважение. Даже сейчас самая заоблачная сумма не встретит возражений, при условии что она пойдет на оборону. Если стульчак стоит $8000, значит так тому и быть. Пусть СОИ обойдется в сотню миллиардов — разве мы можем позволить себе не оплатить ее? Идея безопасности столь отрадна для нас, что любому, кто пообещает хотя бы ее крупицу, мы готовы сами отдать свои бумажники.

Парадокс в том, что, как правило, именно благодаря предшествующим успехам человек или организация может легко превратиться в эксплуататора-имитатора. Американский военно-промышленный комплекс мог смело требовать от общества признания своих заслуг за победу во Второй мировой войне. Но получив власть и полномочия, военно-промышленный комплекс стал все больше эксплуатировать свое положение, не прилагая к этому усилий. Один из командиров победоносной военной машины США, президент Эйзенхауэр предупреждал об этой опасности, когда отошел от активной политической деятельности в начале 1960-х.

Подсчитано, что к 1990 году американская семья из четырех человек платила Пентагону $4200 в год. При этом в Японии вклад такой же семьи в национальную безопасность77 составлял $500 в год. Американское правительство тратит на безопасность 65 % своих фондов исследований и развития, а японцы, милосердно избавленные после Второй мировой войны от сильной армии, — только 5 %. И наоборот, США потратили меньше 4 % на развитие энергетики и 0,2 % на индустриальное развитие, а японцы — соответственно на 600 % и 2500 % больше средств на те же цели. И то, что, судя по этим данным, японцы наращивают свое преимущество в производстве и промышленный потенциал, — не случайность. В прошлом выделение ресурсов на бесполезное и опасное вооружение можно было хоть как-то оправдать угрозой со стороны СССР. Но даже теперь, когда Советский Союз распался на множество национальных государств, ожидаемого снижения оборонных расходов не произошло. Вывод напрашивается сам собой: подобные тенденции — признак того, что в нашем обществе безопасность превратилась в опасного эксплуататора-имитатора.

Даже наука, наиболее уважаемый из социальных институтов, не застрахована от превращения в инструмент злоупотреблений. Сейчас именно она служит нам для достоверного объяснения реальности и поэтому может быть особенно уязвимой. На одно подлинно научное исследование приходится сотня поразительно банальных. Ежегодно проводятся тысячи бесполезных конференций — обычно в оживленных центрах научной деятельности, таких как Акапулько или Гавайи, — и тысячи статей, которые никто никогда не прочтет, печатаются в никому не известных журналах, издаваемых исключительно для того, чтобы издатели и их друзья пополнили списки своих публикаций. Но если внешняя форма соблюдена, очень трудно отличить хорошую научную работу от плохой. Одна из опасностей для науки заключается в том, что ее легко имитировать, — может быть, даже проще, чем средневековому монаху изображать святость.

Чемпионы по мимикрии — реклама и смежные дисциплины, такие как PR. Цель специалиста по рекламе — связать в сознании потенциального покупателя продукт X и нечто желанное, например здоровье, сексуальность, чистую кухню или ясный разум в старости. Совершенно безразлично, будет эта связь истинной или ложной, главное, чтобы она была эффективной. Если продукт продается, значит реклама себя оправдала. Разумеется, без помощи самой публики этот обман не сработает. Миллионы мужчин должны ощутить брутальную самоуверенность, куря Marlboro, хотя никто из них ни разу не заарканил бычка и ни у кого нет татуировки на тыльной стороне кисти.

Реклама, как и другие формы эксплуатации посредством мимикрии, преуспевает не в последнюю очередь благодаря нашей готовности платить за возможность помечтать.

Мимикрия часто принималась на вооружение и в биологической эволюции видов, однако там использовать ее было гораздо труднее. Тем не менее есть несколько ярких примеров вроде знаменитой рыбы-удильщика, которая прячется в трещинах коралловых рифов, оставаясь невидимой, за исключением червеобразной «приманки» на тонкой «удочке», торчащей из головы рыбы. Она почти не тратит энергию на то, чтобы поймать свою добычу, поскольку мелкая рыбешка, привлеченная извивающимся поддельным червяком, плывет прямо к ней в пасть — остается лишь раскрыть огромные челюсти, и ничего не подозревающий гость будет проглочен вместе с потоком воды. Это пример довольно успешного приспособления, однако трудно даже представить себе, сколько тысяч лет естественного отбора потребовалось, чтобы постепенно довести до совершенства приманку рыбы-удильщика. А в культурной эволюции мимикрия вообще не требует затрат времени: мошенник может надеть воротничок священника или полицейскую форму — и тут же втереться в доверие.

Подобные формы эксплуатации, как и описанные выше, успешно срабатывают, только если мы добровольно позволяем себе обмануться. Как было бы прекрасно, если бы Вселенная обладала разумом и Бог следил бы за каждым нашим шагом, если бы покупка оружия гарантировала безопасность, а вернуть молодость и красоту помогал правильный выбор краски для волос!.. И вот, боясь расстаться со своими иллюзиями, мы решаем довериться тем, кто дает нам подобные обещания. Многие мыслители, от писателя Достоевского до социолога Парето78, указывали на то, что обычно мы предпочитаем свои иллюзии реальности, даже если это приводит к печальным последствиям. Те, кто больше страдает от энтропии, к сожалению, более беззащитны и перед этой формой эксплуатации. Когда нет надежды или утешения, мы готовы цепляться за любое обещание внести хотя бы минимальный порядок в нашу жизнь. Бедные, больные, одинокие изгои — вот благодарные слушатели сладких речей телепроповедников и хвастливых заявлений политических экстремистов.

Позволять ли угнетателям, паразитам и притворщикам обманывать нас — выбор за нами. Конечно, полностью распознать их уловки едва ли возможно, но очевидно, что если мы хотим преуспеть в третьем тысячелетии, нам необходимо понимать, сколько нашей психической энергии достается тем, кто обогащает свою жизнь, истощая наши.

 

ВОПРОСЫ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗМЫШЛЕНИЯ К ГЛАВЕ «ХИЩНИКИ И ПАРАЗИТЫ»

 

Силы отбора

Для большинства людей главный в жизни повод для беспокойства — страх забвения после смерти. Поэтому их душевное равновесие напрямую зависит от возможности оставить будущему какое-то наследие. Так ли это для вас? Что, по-вашему, важнее оставить потомкам: память о себе и своих достижениях, детей, несущих ваш биологический отпечаток, или ценности, способные повлиять на поступки и мышление грядущих поколений?

 

 

Беспокоит ли вас возможность того, что раса, отличная от вашей, когда-либо захватит власть над миром? Какой из следующих вариантов через 3000 лет беспокоит вас больше: 1) большинство людей в мире — китайцы; 2) никто уже не говорит на вашем языке и не принимает ваших ценностей?

 

 

Власть и угнетение

Традиционные угнетатели людей — это политические лидеры, контролирующие их поступки, чиновники, взимающие налоги, работодатели, использующие их психическую энергию без должного вознаграждения, патриархи, держащие семьи в ежовых рукавицах. В каких областях своей жизни вы ощущаете эксплуатацию со стороны облеченного властью человека или организации (если таковые имеются)?

 

 

Те из нас, кто родился в технологически развитом «первом мире», автоматически получают возможность воспользоваться всеми его преимуществами, что вызывает зависть и обиду у многих жителей третьего мира, считающих, что мы их эксплуатируем. Их деревья идут на нашу мебель, их воздух засоряют наши выбросы, им приходится торговать невосполнимым природным сырьем и трудиться ради дешевых промышленных продуктов. Должны ли мы облегчить их положение? И если да, то что мы можем сделать?

 

 

Эксплуатация женщин и детей

Не вдаваясь в риторику агрессивного феминизма, не будет, однако, преувеличением сказать, что в патриархальных обществах женщины и дети нередко становились объектами эксплуатации. В семье, на работе, в обществе тот, у кого власти больше, легко начинает использовать того, у кого власти меньше. Являетесь ли вы невольным участником этой формы угнетения в качестве жертвы или, наоборот, обидчика?

 

 

В нашем обществе дети защищены суровыми законами, ограничивающими детский труд. Значит ли это, что дети свободны от эксплуатации? Например, мы тратим больше энергии на то, чтобы вырастить потребителя (покупаем игрушки, музыку, даем смотреть телевизор), а не независимую личность. Каковы возможные последствия такого воспитания? Можно ли здесь что-то изменить?

 

 

Индивидуальные различия и власть

К сожалению, идеального соотношения между индивидуальными способностями и признанием в обществе не существует. Избранные получают больше, чем заслуживают, в то время как большинство получает меньше. Не кажется ли вам, что в той общественной среде, где вы живете, некоторые ваши качества остаются незамеченными? Например, какие ваши способности вы не используете в работе? Каким образом вы могли бы применить эти способности на работе или в иной деятельности?

 

 

Передача неравенства по наследству

Имеют ли родители право передавать своим детям то, что дает власть (например, деньги, собственность, общественное положение)? С какого момента стремление закрепить свои мемы в потомках начинает идти вразрез с общественным благом? Что приносит эволюции больше пользы: поляризация власти, когда богатые становятся богаче, а бедные беднее, или перераспределение власти в каждом поколении?

 

 

Паразитическая эксплуатация

Мы не задумываясь обрушиваем свой гнев на кормящихся за наш счет паразитов, таких как вирусы, тараканы, мошенники в социальном обеспечении, торговцы наркотиками. Однако некоторые полагают, что само человечество, даже в своих лучших проявлениях, — это паразит планетарной экосистемы, живущий за счет Земли и при этом разрушающий равновесие ее элементов, выкачивая ресурсы, сводя разнообразие жизни к подходящим ему формам и производя токсичные отходы. Какие примеры вы можете привести в доказательство того, что человечество «лучше» вшей и клещей?

 

 

С точки зрения общественного паразитизма какая разновидность эксплуататоров наносит вам наибольший ущерб? Безымянные чиновники, распоряжающиеся вашими налогами и оценкой недвижимости? Юмористы всех мастей? Льстецы? Брокеры, обещающие скорые прибыли? Ответственные работники, не исполняющие своих обещаний? Ленивые родственники? Бесчувственные друзья? Эгоцентричные партнеры? Сколько психической энергии вы сохранили бы, если бы выработали иммунитет к ним?

 

 

Стратегия безответственности

Эгоистичные индивиды, пренебрегающие нуждами других людей, как правило, продвигают собственные интересы за чужой счет. Какие примеры эксплуатации через безответственность беспокоят вас больше всего и что здесь можно изменить?

 

 

Антрополог Маргарет Мид когда-то задалась вопросом, почему прежде чем разрешить кому-то водить автомобиль, мы требуем, чтобы он получил водительские права, но не требуем от молодых людей доказать свою компетентность, прежде чем разрешить им заняться гораздо более сложным и ответственным делом — воспитанием детей. В обществах, предшествовавших нашему, молодые люди не могли стать родителями без «гарантии» своих семей, которые «выкупом» под залог значительной собственности или трудовых обязательств обозначали свое намерение поддерживать новую пару. Какими методами защиты от безответственного размножения располагает нынешнее общество?

 

 

Эксплуатация посредством мимикрии

Склонны ли вы иногда более или менее доверять заявлениям людей привлекательной внешности? Хорошо одетых? Кажущихся богатыми и процветающими? С учтивой речью и манерами? Тех, кто уверяет, что следует слову Господню? Тех, кто клянется, что готов умереть за свою страну? Тех, кто приводит научные доказательства? Не случалось ли вам после пожалеть о том, что вы доверились кому-то по одной из этих причин?

 

 

Перелистывая глянцевый журнал или во время телевизионной рекламной паузы приглядитесь к каждому из рекламных объявлений и постарайтесь определить его метод мимикрии. Каким способом оно пытается привлечь ваше внимание? Какое желаемое состояние связывает с тем продуктом, который старается продать? Какие объявления больше всего привлекают ваше внимание и как они влияют на ваши поступки?

 

Мемы или гены?

 

Из всего сказанного выше становится ясно, что большинство опасностей на пути к будущему человечества — это следствия предшествующих успехов адаптации. Структура мозга, появление примитивной личности, генетические предписания, помогавшие нам выжить в течение последних тысячелетий, а также конкуренция с другими людьми — все это результат естественного отбора, лежащего в основе эволюции. В прошлом эти достижения способствовали выживанию человеческого рода, но чтобы они не привели нас к самоуничтожению в будущем, мы должны понять, как они воздействуют на нас в настоящем. И учесть еще одну опасность: угрозу, исходящую от артефактов, созданных нами для собственного комфорта.

Человечество может уступить свое кратковременное первенство на этой планете тараканам не потому, что естественный отбор выявит недостатки в нашем биологическом оснащении. Причиной, скорее всего, будет наша бесконечная глупость, например, если мы утонем в собственных отходах или уничтожим себя взрывом. Кто-то, конечно, возразит, что это невозможно, потому что раса, создавшая чудеса искусства, науки и технологии, слишком умна, чтобы истребить саму себя.

Этот оптимистический аргумент основан на предположении, что созданные нами мемы — великие концептуальные системы, такие как геометрия и демократия, или чудеса технологии вроде космических зондов или электронных тестеров спелости дынь, — являются инструментами нашей эволюционной борьбы, слугами нашего выживания, нашей главной линией обороны на пути разрушительного хаоса. Артефакты помогают нам приспосабливаться и выживать: например, молоток увеличивает силу руки, а автомашина повышает мобильность. Нам хочется верить, что благодаря им наш вид восторжествует. Но можно взглянуть на это и под другим углом.

 

КОНКУРЕНЦИЯ МЕМОВ

 

Термин «мем» ввел около 20 лет назад британский биолог Ричард Докинз, назвавший так единицу культурной информации, воздействие которой на общество сравнимо с воздействием на человеческий организм закодированных в гене химических инструкций. Этот термин восходит к греческому слову «подобие», поскольку, как указывал Докинз, мемы передаются от одного поколения к другому посредством примера и подражания, а не смешения генов отца и матери. Пожалуй, лучшее определение мема — «любой устойчивый материальный или информационный паттерн, возникший в результате намеренного действия человека». Таким образом, и кирпич, и «Реквием» Моцарта — мемы. Мемы возникают, когда нервная система человека реагирует на опыт и кодирует свою реакцию в форме, которая может быть передана другим. Например, семья, решив назвать щенка Грызуном, потому что он грызет все что ни попадя, создает новый мем — конечно, не особенно важный или долговечный. Изобретение электричества или страхования жизни — гораздо более распространенные и влиятельные мемы.

В момент своего появления мем — часть сознательного процесса, направляемого человеком. Однако он сразу начинает взаимодействовать с сознанием своего создателя и изменять как его, так и сознание других людей, вступающих с этим мемом в контакт. Например, за открытием электричества последовало появление сотен новых способов его применения. Поэтому, хотя изначально сознание формирует мемы, вскоре они сами начинают формировать сознание. Возникает вопрос: продолжают ли мемы, освободившиеся от своих создателей, служить нашим целям?

Что если на самом деле мемы — не полезные продолжения нас самих, а наши соперники в борьбе за ограниченные ресурсы? Что если выживанию наших генов угрожают не столько другие биологические организмы, сколько содержащаяся в наших мемах информация? Даже если эти вопросы покажутся странными, над ними все же стоит поразмыслить. Не исключено, что одна из самых опасных иллюзий, которые нам предстоит развеять, — уверенность в том, что наши мысли и созданные нами вещи продолжают нам подчиняться, что мы можем управлять ими как хотим. Факты скорее говорят об обратном. Производимая нами информация живет собственной жизнью, иногда симбиотически, а иногда паразитически по отношению к нам. Как сказал Докинз: «У мема собственные возможности воспроизводства и собственные фенотипические эффекты [конкретные проявления — М. Ч. ], и нет никаких причин каким-либо образом связывать успешность мема с генетической успешностью».79

Нет сомнений в том, что идеи и артефакты развиваются — между ними возникают различия, и одни из них будут отобраны и переданы новым поколениям, а другие нет. Многие считают культурную «эволюцию» просто аспектом эволюции человечества. В конечном счете, утверждают они, идеи и объекты не способны выжить без нас и поэтому не могут иметь независимую эволюционную историю. Однако с тем же успехом можно утверждать, что люди — часть эволюции растений, поскольку мы не способны выжить без них. Верно то, что для выживания и развития мемы нуждаются в нашем сознании, но и нам для выживания нужны, среди прочего, воздух, вода и фотосинтез. Поэтому, как представляется, мемы не больше нашего зависят от своей окружающей среды.

Пуристы могут возразить, что мемы не размножаются самостоятельно и поэтому не могут считаться особой формой жизни. Однако это возражение основано на узком понимании размножения. Мы привыкли связывать эволюцию с половым размножением, при котором для создания нового индивида комбинируются половины генных наборов его родителей. Однако это не единственный способ размножения организмов. Бесполые виды размножаются, воспроизводя информацию в телах особей и таким способом создавая новые организмы. Колонии бактерий нужна только питательная среда, где каждая из них разделится пополам, создав новую идентичную бактерию. Есть и другие способы размножения: посредством спор, почкования, регенерации и т. д.

Содержащуюся в мемах информацию передают другие механизмы, не отвечающие за передачу генетической информации. Мемы питаются лишь нашим сознанием, и они копируют в нем собственные образы. Запоминающаяся мелодия, услышанная по радио, способна поселиться в моем сознании на несколько дней, подкрепляясь психической энергией, которую я на нее трачу. Если мелодия достаточно хороша, ее могут подхватить те, кто слышал, как я ее насвистываю. Мемы — новые актеры на сцене эволюции, и мы не должны ожидать, что они поведут себя так же, как их биологические предшественники. Тем не менее мы лучше поймем эволюцию мемов, сопоставляя ее с изменением и передачей генетической информации.

Например, можно сравнить конкуренцию мемов с конкуренцией аллелей гена. Тут тоже будут две или больше возможностей, которые люди считают альтернативными. Выбранная возможность изменит будущее общества. Простой пример эквивалента хромосомы, содержащего аллели мема, — избирательный бюллетень на политических выборах. Обычно в бюллетене две колонки — кандидаты-республиканцы и кандидаты-демократы. На каждый пост предлагаются, по крайней мере два имени, по одному в колонке. Колонки представляют собой альтернативу двух наборов идей для будущего, соответствующих платформам этих партий. Избиратель просматривает список и выбирает либо одно, либо другое имя. В результате выборов победит один кандидат на каждый из постов. Благодаря этому соревновательному процессу две американские идеологии выживают от выборов к выборам. А если одна из идеологий не сможет привлечь избирателей, то поддерживающая ее партия со временем распадется.

Нередко имеется больше двух аллелей. Когда мы выбираем машину, марку хлопьев на завтрак, университет или круиз, за наше внимание сражается множество альтернатив. Приняв решение, мы направляем психическую энергию на выбранную нами возможность — платим, если это покупка, голосуем, если это выборы, выделяем место в нашем сознании, если это идея, — и тем самым создаем среду для выживания и развития мема. Но как именно мы выбираем между конкурирующими аллелями?80 К сожалению, в настоящий момент нет четкого ответа на этот вопрос. Чаще всего выбор определяется ожидаемыми в будущем преимуществами. Домовладелец проголосует за того кандидата в мэры, который скорее всего не повысит налоги на недвижимость. Феминистка может проголосовать за кандидата, выступающего против запрещения абортов. Если аллели относятся к двум практически аналогичным моделям автомобилей, покупатель, скорее всего, приобретет более дешевую, поскольку тогда он потратит меньше энергии на накопление денег для ее покупки.

Как правило, выживают мемы, выполняющие свою задачу при минимальных затратах психической энергии. Мы предпочтем устройство, производящее бóльшую работу с меньшими усилиями, политика, который обещает наибольшие блага с наименьшими жертвами для избирателей, и способ производства, складирования, транспортировки, который окажется эффективнее других. Самая запоминающаяся мелодия будет хитом, а картина, которую проще всего запомнить и узнать, станет шедевром, влияющим на следующее поколение художников.

Иногда отбор определяется логикой. Так, чуть больше ста лет назад у каждой страны, а иногда даже района или деревни, еще были собственные способы измерения веса и расстояния. Длина ткани могла измеряться в элях, футах, дюймах, локтях, пядях, аршинах, а для перевода одной меры в другую требовались сложные вычисления. Получив власть, город или страна стремились навязать побежденным свою систему мер, но часто без особого успеха, поскольку она была столь же случайной и неудобной, как и другие. В конце концов в 1875 году во время Всемирной выставки в Париже представители большинства европейских стран согласились принять метрическую систему, созданную почти столетием раньше во Франции. По сравнению с прочими это был теоретически обоснованный, точный и гораздо более простой метод. Он быстро победил конкурирующие меметические аллели, потому что действительно экономил много психической энергии. В настоящий момент в стороне остаются лишь уверенные в своем превосходстве Соединенные Штаты, однако не исключено, что с ростом конкурентного давления соперничающих технологий и американским школьникам придется овладевать более эффективной метрической системой.

Поначалу мы радуемся мемам из-за их полезности, но нередко через какое-то время они начинают, мягко говоря, неоднозначно сказываться на наших мыслях и поступках, а то и противоречить нашим интересам. Карл Поланьи и другие экономисты-историки показали, что введение стандартной валюты в качестве средства обмена вначале помогало торговцам, упрощая и рационализируя коммерцию, но со временем разрушало традиционную экономику и лежавшую в ее основе социальную систему. Чтобы участвовать в безличной логике денежных операций, более древние экономики, основанные на родственных обязательствах, уважении к религиозным ценностям, чести или этнической солидарности, вынуждены были отказаться от своих уникальных особенностей. Никто не мог предвидеть последствий упрощения торговли, а когда они стали очевидны, уже ничего нельзя было поделать.

Так и Макс Вебер считал ранние стадии капиталистической конкуренции волнующей игрой, в рамках которой предприниматели могут создавать новые модели производства81. Первые капиталисты сами устанавливали правила, открывая новые способы достижения собственных целей. Однако к XX веку, по словам Вебера, капитализм стал «железной клеткой», откуда не сбежать ни производителям, ни потребителям. Рынки насытились, появилось государственное регулирование, фиксирующее статус-кво, и предпринимателям пришлось покориться правилам созданной их предками системы. Дело в том, что, став общепризнанным, мем вызывает инерцию сознания, заставляя нас подчиняться всем своим логическим следствиям.

Пожалуй, лучший пример реальной истории формирования мемов, убедительно подтвержденный документальными свидетельствами, — это развитие оружия82. Ранние артефакты человечества представлены в основном топорами, копьями и наконечниками стрел. Их создатели, несомненно, затратили уйму психической энергии. Чтобы найти нужный камень, заточить его и прикрепить к древку, требовались время и усилия. Наши предки преодолевали огромные расстояния в поисках наилучшего обсидиана или другого твердого камня под заточку. Некоторые из самых древних торговых путей своим появлением обязаны именно наконечникам для стрел.

В этот исторический период человек, вытачивая каменный топор, просто увеличивает возможности своей руки, делая ее сильнее. Назначение топора — действовать по воле своего создателя. Глупо было бы утверждать, что топор существует независимо от него. Тем не менее, когда человек применяет свое оружие — против оленя или другого человека, — в уме у кого-то еще (назовем его Человек 2) вид топора рождает идею, то есть мем, оружия, превосходящего топор. Предположим, что Человек 2 соединяет идею топора с бросанием палок, чему он научился в детских играх. Он привязывает острый камень к палке — и вот перед нами копье! Теперь Человек 2 может издалека попасть в Человека 1, вооруженного лишь топором. Однако вскоре мем копья создает в уме Человека 3 идею вещи, способной преградить путь копья к его телу: допустим, это сплетенные ветки или кожа, натянутая на сучья. Так Человек 3 изобрел первый щит.

Конечно, этот сценарий — до смешного ускоренная версия развития, продолжавшегося многие десятки тысяч лет. Но суть в том, что каждый новый этап развития технологии вооружения порождал либо собственное отрицание, либо более мощную версию самого себя. Шлем возник как средство защиты от меча, а затем появился двуручный топор, разрубающий шлем противника вместе с черепом. Потом пришел черед целого поколения метательных снарядов: сначала появились стрелы для лука, затем короткие арбалетные стрелы, камни для катапульты, пушечные ядра, обычные бомбы, ядерные бомбы, наконец испепеляющие лазерные лучи… Меньше чем за десяток тысяч лет разрушительная сила метательных снарядов возросла в геометрической прогрессии. Очередной шаг в таком развитии всегда происходит так: прежний жизнеспособный мем создает в сознании человека новый, более привлекательный мем, у которого больше шансов выжить в сознании человека, потому что он сильнее, эффективнее или дешевле.

Кому выгодна эта эволюция? Очевидный ответ: тем, кто открыл новый мем. В противном случае зачем им было бы его создавать? Но именно здесь и кроется парадокс: нет доказательств того, что — развивая наш пример — новое оружие повышает выживаемость создавших его людей. Вспомним, что в терминах эволюции повышение выживаемости означает увеличение числа собственных потомков в сравнении с другими членами той же группы. Если бы мемы развивались как биологические свойства, закрепленные в телах своих авторов, они бы способствовали выживаемости их детей и внуков. Однако дело, очевидно, обстоит иначе.

Первое легкое огнестрельное оружие, или пистолет, было создано в тосканском городе Пистойя. Пистолеты стали большим шагом вперед по сравнению с имевшимся тогда вооружением, однако не подарили своим изобретателям ощутимого преимущества в отборе. По всему миру пистолеты распространили не жители Пистойи, а Сэмюэль Кольт83, запатентовавший шестизарядный револьвер в 1836 году. Однако его шансы в процессе естественного отбора это также не повысило, хотя пистолеты Кольта разошлись по всему западному полушарию. В 1862 году Ричард Гатлинг запатентовал шестиствольный вращающийся пулемет, из-за которого несколько лет спустя погибли десятки тысяч солдат Конфедерации. В 1916 году благодаря бригадному генералу Джону Томпсону появился первый пистолет-пулемет (Томми-ган)84. Это изобретение, по-видимому, также не дало никакого преимущества генам генерала Томпсона, но зато породило множество себе подобных, от «Калашникова» до «Узи».

История вооружения показывает, что соответствующие мемы развиваются независимо от своих создателей. Порой они позволяют своим хозяевам процветать за счет их врагов, нередко бывают нейтральны, а иногда могут и поспособствовать уничтожению своих хозяев. Но они всегда вызывают нашу реакцию, заставляя нас создавать еще более совершенное оружие, и тем самым обеспечивают свое размножение и выживание. И для этого мемы взимают плату с тех, кто впустил их в свое сознание, — плату в виде психической энергии, труда, ресурсов и денег. В этом смысле оружие, несомненно, подпадает под определение паразитических видов.

 

МЕМЫ И ЗАВИСИМОСТЬ85

 

Еще один явный пример паразитизма мемов — изменяющие сознание препараты. Люди употребляют их, поскольку они воздействуют на химические процессы мозга и таким образом на время изменяют отношение к окружающей действительности. Спиртные напитки в том или ином виде производят во всем мире. На Западе вино стало плодовитым мемом: о нем пишут стихи и застольные песни; для него создают богато украшенные серебряные кубки; наука о вине — энология — стала чем-то сродни искусству; оно символизирует кровь Христа; для его распространения открывают питейные заведения, и т. д. и т. п. В XVI веке голландцы научились изготавливать крепкие напитки, сыгравшие ключевую роль в геноциде коренного населения Америки. Да и во многих странах, от Ирландии до Югославии, алкоголизм превратился в серьезную социальную проблему. Кто выигрывает от эволюции алкоголя? Несомненно, многие на нем заработали, и огромное число людей наслаждались им. Однако едва ли можно привести доказательства того, что появление виски и джина — решающий момент в повести о человеческой эволюции, пример нашей приспособленности к окружающей среде. Виски и джин, подобно вирусам, слонам и китам, появились лишь потому, что нашли плодородную среду для своего развития. Неважно, что для китов эта среда — море, для бактерий — испорченная пища, а для джина — человеческий мозг.

Химические паразиты могут захватывать и уничтожать целые общества. Недавно археологи обнаружили в Южной Америке следы развитой и могущественной цивилизации, по-видимому, стертой с лица земли наркотической зависимостью еще до испанского завоевания. П


Поделиться с друзьями:

Автоматическое растормаживание колес: Тормозные устройства колес предназначены для уменьше­ния длины пробега и улучшения маневрирования ВС при...

Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...

Особенности сооружения опор в сложных условиях: Сооружение ВЛ в районах с суровыми климатическими и тяжелыми геологическими условиями...

Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.078 с.