Объяснение на «дело» № 116 (1904 г.) И. П. Кушнерова

 

(адвоката — «штундиста», который и сам был подвержен притеснениям: родной сын покалечил его за его христианские убеждения. — А.Б.):

 

«Паспортную книжку мне всегда выдавали из мещанской управы с надписью «исповедание Евангельское». 23 февраля сего года за № 724 мне выдали книжку уже с надписью «штундист». Почему это сделано, мне не объявили, а только сказано: «Жалуйтесь губернатору, тогда мы ему объясним». Книжку за № 724 я потерял, и на получение нового документа Киевская городская полиция выдала мне удостоверение от 11 декабря за № 11753, в дознании которого установлено и мое исповедание «Евангельское». Управа же, выдавая новую паспортную книжку 13 декабря за № 4944, снова написала мне «вероисповедание — штундист»… На вопрос мой председателю управы г. Щербинскому, на основании чего мне выставляют в мой документ кличку «штундист», он ответил: «Я убежден, что вы штундист и только, если вам не нравится — жалуйтесь на меня…» [536].

 

 

Выписка из «дела» № 108 Иосифа Шиманского об исходатайствовании вида на жительство дочери его Анны, рожденной в сектантстве:

 

«Его Превосходительству Господину Киевскому Губернатору Киевского мещанина Иосифа Даниловича Шиманского, проживающего по Юрковской улице в доме 34 Прошение

При заявлении от 11 мая сего года мною представлено в Киевскую мещанскую управу две метрические выписки о рождении детей моих Николая и Анны, которых я просил внести в мой посемейный список и выдать им, как достигшим определенного возраста, свидетельства на жительстве в г. Киеве. Николаю мещанская управа свидетельство выдала и внесла его в мой посемейный список, а о внесении дочери моей Анны и выдаче свидетельства ей на жительство мне отказала на том основании, что она родилась не в православии, а в сектантстве. В виду того, что все законные мои дети должны числиться в моем посемейном списке законными моими детьми, независимо от того, родились ли они в православии или лютеранстве, совершен ли над ними какой обряд при рождении их или совсем не совершен, принадлежат ли они к православной церкви или вовсе ни к какому вероисповеданию — отказ мещанской управы нахожу незаконным, а просьбу мою подлежащей удовлетворению» [537].

 

 

Приложение к «краткой записке» И. П. Кушнерова 8 января 1905 г.

 

«Дело» № 117

 

 

«Его Превосходительству Господину Обер–Прокурору Св. Синода Красно–Будской волости Гомельского уезда с. Старых Ивак крестьянина Алексея Онисимова Пархоменкова Прошение

Достигнув 20–тилетнего возраста и оставаясь по–прежнему в вере православной, я пожелал вступить в законный брак с троюродной моей сестрой девицей Натальей Афанасьевной Пархоменковой, 19 лет отроду, — обратился к местному приходскому священнику Платону Горшкевичу с просьбой бракосочетать нас, но последний просьбу нашу и просьбу моего родного отца баптиста Онисима Пархоменкова отклонил, потребовал от меня и моей невесты тут же в церкви при прихожанах произнести проклятие на исповедываемое моим родным отцом, Онисимом, вероучение. Боясь Бога и страшась делать какой бы то ни было религии, даже и магометанской, поношение, тем более проклятие на исповедываемое моим отцом Евангельское учение Христа Спасителя, мы требование это выполнить не могли, а потому и оставлены им неповенчаны. Мне кажется, что пока я и моя невеста остаемся верными православным убеждениям, требование священника Горшкевича является необоснованным, и за религиозные убеждения моего отца, или кого другого из сектантов, я не должен нести никаких ограничений по моей религии или ее обрядов. Всякие такие притеснения и несправедливости со стороны духовных наставников, при существующем в нашей семье разделении, послужат только к большему отпадению от православия остальных членов семьи» [538].

 

 

«Утро», 22 июля 1912 г., № 1766.

 

Статья по поводу циркуляра министра внутренних дел Макарова о сектантах; приводится ссылка на книгу А. Ф. Кони «На жизненном пути», где вспоминается, как от формально дарованных прав на молитвенное собрание мало что оставалось.

 

«Началось с формального вопроса о местах для частного и общественного богомоления… Подчиняясь толкованию духовных властей, что допущение единомышленных по вере людей молиться в частном доме — равносильно устройству особо предназначенного для этого здания, каковое влечет за собою уголовную кару, если для этого не испрошено разрешения надлежащего начальства, — толкованию, обращавшему в ничто закон 1883 г., строго разграничивавший частные дома и особо предназначенные для богослужения здания, — судебные власти начинали дело, которое обыкновенно оканчивалось в апелляционной инстанции обвинительным приговором со всеми свойственными подобным делам постановлениями…

Понятно, что очень немногие из подобных дел доходили до Сената. Когда же, пользуясь немногими дошедшими, Сенат высказал свою точку зрения, и оказалось, что она расходится с точкой зрения администрации, тогда внезапно прекратилось обычное ранее печатание руководящих разъяснении Сената в «Правительственном Вестнике» (вспомним воспоминание Кони после смерти Победоносцева, что последний прямым вмешательством препятствовал печатать правильные рекомендации в указанном правительственном печатном органе. — А.Б.). Таким образом узнавать о таких решениях судьи могли только из редко появлявшихся сборников кассационных решений, а потом и вовсе не могли, ибо некоторые услужливые первоприсутствующие, не имея возможности помешать справедливому решению, клали зато на него резолюцию — «не подлежит печатанию».

Во многих случаях стали, например, считаться общественным богомолением: частные молитвы штундистов у себя на дому в присутствии близких лиц; собрание нескольких родственников штундиста в его доме для погребения его умершей дочери, без всякого при этом внешнего доказательства ереси; прочтение вслух св. Писания и пение псалмов, или присутствие трех гостей в семье штундиста для беседы «с братом о Господе и слове Божьем». В одном из дел оказался протокол урядника о том, что, проходя мимо хаты крестьянина и заметив в ней свет, он нашел, войдя, хозяина и его свояка читавшими св. Писание, о чем и составлен им надлежащий акт с приобщением к нему книги, «именуемой Евангелие»…

… И не дешево стоили сектантам такие протоколы: за ними следовали аресты, тюрьмы, высылки, штрафы… Так, вспоминает Кони, в селе Хотомле Волчанского уезда с шести сектантских семей было взыскано за участие в религиозных собраниях, кроме арестов, 267 рублей; у другого крестьянина того же села, человека многосемейного, — у него четверо малолетних детей и жена калека, — продали единственную корову и т.д., и это еще были самые мягкие меры…» [539].

 

 

«Речь» 30 ноября 1913 г.

 

«МВД разослало циркуляр, в котором напоминает об обязанностях чинов полиции при производстве дознания по делам религиозных и государственных преступлений.

 

По делам об отступлении от христианской веры и совращения из православия преследования раньше учинялись исключительно по требованиям духовного начальства. Ныне же по этим делам установлен общий порядок возбуждения уголовного преследования…

То обстоятельство, что производство дознания по делам о государственных преступлениях возложено, как общее правило, на офицеров корпуса жандармов, не освобождает, однако, чинов полиции от обязанности производить в некоторых случаях дознания по такого рода преступлениям. Дознания по политическим преступлениям (а инославные христиане обвинялись по таковым «злодеяниям». — А.Б.) могут начинаться чинами общей полиции не только по предложению чинов прокурорского надзора, но и по своему непосредственному усмотрению» [540].

 

 

Из деревни Высокая Радомысльского уезда Киевской губернии:

 

 

«Мы: евангельские христиане (некоторые из нас исключены из православия) подали прошение Уездному Исправнику о разрешении в нашей деревне на устройство собрания, но он нам отказал в виду того, что среди подписавших есть женщины. Мы подали второе прошение, подписанное теперь уже мужчинами, но после этого нам решительно запретили собираться на молитвы. Мало того, явился стражник и переписал всех, начиная со стариков и кончая шестимесячным младенцем…» [541].

 

 

Из фондов В. Д. Бонч–Бруевича:

 

«Преследования евангельских и сродных им христиан в России во время войны 1914–1917 гг.»

 

«Главный Начальник Одесского Военного Округа Генерал–Губернатор Генерал–от–Инфантерии Эбелов

Постановлением Главного Начальника Одесского Военного Округа и Генерал–губернатора закрыты все зарегистрированные в порядке закона 1906 г. сектантские общины Херсонской губернии, на основании чего Губернским Правлением предложено было уездным Исправникам и Полицмейстерам губернии отобрать от Советов закрытых общин метрические книги и общественные печати, и хранить таковые при полицейских управлениях до особого распоряжения… Новые же записи на 1915 год должны быть заносимы в городских управах и в волостных правлениях в метрические книги для сектантов…» [542].

 

Здесь же аналогичные распоряжения по многим другим городам: Севастополю, Казани, Москве, Московской губернии, Рязанской губернии…

 

Апрель 1906–июнь 1908 гг.

В защиту религиозных мучеников:

 

 

«…Мы привыкли думать, что времена христианских мучеников давно прошли, что если у нас в России и возможны были гонения за веру, то они тоже отошли в вечность после Манифеста о веротерпимости, изданного 17 апреля 1905 г. Но, к несчастью, и гонения, и мучения за веру Христову хотя и сократились, но все еще не перевелись окончательно, и христианские мученики у нас еще не перевелись, и они до сих пор томятся в тюрьмах и ссылках за свою верность учению Христа. Таковы: Иконников, заключенный в Но–во–Гергиевскую крепость, Гончаренко, сосланный в Сибирь, Мокрый и Молосай, заключенные в Херсонский дисциплинарный батальон, Челышев, содержащийся в Муромской тюрьме, Мельников и Резников, заключенные сначала в Кронштадтский временный дисциплинарный батальон, а потом в Архангельскую тюрьму, Кудрин, Слободинюк и Панчиков, содержащиеся в Киевской тюрьме, Шнякин — в Полтавской тюрьме, Сиксне — в Псковской, Куртыш — в Варшавской и другие.

Москва–Харьков–Полтава–Петербург

70 подписей, в числе которых и известный нам юрист Ясевич–Бородаевская Б. И.» [543].

 

 

«Биржевые Ведомости № 12634,14 ноября 1911 г.

 

 

«Синодские круги считают крайним вольнодумством соображения, высказанные проф. Кузнецовым по поводу целесообразности признания государством вневероисповедного состояния граждан, а также и идею о том, что государство должно перестать вторгаться в область церковных вопросов» [544].

 

То есть, быть неверующим, по мнению синодских кругов, нельзя; так вследствие синодских медвежьих услуг формировалось атеистическое мировоззрение.

 

«Речь» 8 августа 1909 г., № 215.

 

 

«Нам доставлен следующий любопытный документ из черниговской губернии, свидетельствующий, как относятся провинциальные власти к неугодным ей законам.

«По Указу Его Имп. Величества губернское правление слушали: Батурина и Бахмача из селений: Курсин, Бахмачской волости, и Хижок, Конотопской волости и уезда. Христиане евангельского исповедания в прошении своем ходатайствуют об учреждении в г. Конотопе религиозной общины под названием «Конотопская община по вере крещенных христиан евангельского исповедания». Приказали: рассмотрев изложенное выше ходатайство и принимая во внимание заключение епархиального начальства (вот об этом мы и говорили, курсив мой. — А.Б.), согласно коему исповедание и распространение по вере крещенных христиан не согласно с учением православной Церкви и оказывает пагубное влияние на православной население, посему секта эта по определению епархиального начальства признана вредной для сынов православной Церкви, губернское правление, руководствуясь законом 17 октября 1906 г., определяет: ходатайство жителей названных местностей об учреждении общины под названием «Конотопская община по вере крещенных христиан евангельского исповедания» оставить без удовлетворения»

… Отказ в легализации сектантской общины на том основании, что учение сектантов не согласно с учением православной Церкви есть явное издевательство над законом (напомним, что именно этот закон разрешал регистрацию и свободу собраний верующих. — А.Б.). Неужели же министерство не призовет к порядку черниговских остроумцев? Образование общин есть право, а не обязанность сектантов, а потому отсутствие зарегистрированной общины не может служить основанием не разрешать сектантам устраивать собрания» [545].