Характеристика художественного метода и психологизм Тургенева.

Тургенев справедливо считается лучшим стилистом русской прозы XIX века и тончайшим психологом. Как писатель, Тургенев прежде всего "классичен" — в самых разнообразных смыслах этого слова. "Классичность" (неповторимое воплощение совершенства) соответствовала самому духу его творчества. Художественными идеалами для Тургенева были "простота, спокойство, ясность линий, добросовестность работы". При этом имелось в виду "спокойствие", проистекающее "из сильного убеждения или глубокого чувства", "сообщающее... ту чистоту очертаний, ту идеальную и действительную красоту, которая является истинной, единственной красотой в искусстве". Это спокойствие давало сосредоточенность созерцания, тонкость и безошибочность наблюдения.

Утонченный эстет, Тургенев считал главным в искусстве создание красоты. "Прекрасное — единственная бессмертная вещь, и пока продолжает еще существовать хоть малейший остаток его материального проявления, бессмертие его сохраняется. Прекрасное разлито повсюду, его влияние простирается даже над смертью. Но нигде оно не сияет с такой силой, как в человеческой индивидуальности; здесь оно более всего говорит разуму" (из письма Полине Виардо от 28 авг. 1850г.). Итак, Тургенев видит проявления прекрасного прежде всего в природе и в человеческой душе, изображая и то и другое с необыкновенным мастерством. И человеческая личность, и природа являлись предметом его неустанных философских размышлений — в основном в духе натурфилософии немецкого романтизма (Гегеля, Шеллинга и Шопенгауэра). Классичность в изображении характеров проявлялась у Тургенева в том, что он рисовал своих героев всегда спокойными и благородными в выражении чувств. Даже их страсти введены в определенные границы. Если же герой суетится, излишне жестикулирует (наподобие Ситникова в "Отцах и детях"), значит, Тургенев его презирает и стремиться полностью дискредитировать.

По словам П.Г. Пустовойта, Тургенев всегда «шел от "живого лица" к художественному обобщению, поэтому для него чрезвычайно важным было наличие у героев прототипов (прототип Рудина — Бакунин, Инсарова — болгарин Катранов, Базарова — врач Дмитриев)».[3] Но от конкретного человека писателю необходимо еще проделать огромный творческий путь до собирательного художественного типа, выразителя психологии всего своего сословия и идеолога некоего общественно-политического направления. Сам Тургенев писал, что нужно «стараться не только уловлять жизнь во всех ее проявлениях, но и понимать те законы, по которым она движется и которые не всегда выступают наружу; нужно сквозь игру случайностей добраться до типов — и со всем тем всегда оставаться верным правде, не довольствоваться поверхностным изучением, чуждаться эффектов и фальши». Уже из этих слов мы видим, насколько сложным творческим процессом является типизация. Создать художественный тип — значит понять законы жизни общества, выявить у огромного числа людей те черты, которые определяют его современное духовное состояние, предопределяют его развитие (или наоборот — стагнацию). Можно сказать, к примеру, что Тургенев раскрыл для современников тип «нигилиста». После выхода "Отцов и детей" это слово прочно вошло в культурный обиход и стало обозначением целого общественного явления.

Основной принцип критического реализма состоит в том, что личность одновременно дается как производная от окружающего ее общества, и в то же время как противопоставленная породившей ее среде, желающая самоопределиться в ней и в свою очередь на нее повлиять. Тургенев всегда показывает характеры героев в динамике, в развитии, и чем сложнее персонаж, тем больше требуется автору сцен для его раскрытия. Так, в "Отцах и детях" мы видим не только эволюцию характера и взглядов Базарова, но и возвращение "на круги своя" Аркадия, с полным отказом от идеологии нигилизма. Даже такие "устоявшиеся" характеры, как братья Кирсановы, претерпевают на страницах романа ряд жизненных потрясений, меняющих отчасти их отношение если не к жизни, то к самим себе.

Тургенев раскрывает характер своего героя не прямо в его общественной деятельности, но в идеологических спорах и в личной, интимной сфере. Герой должен не только уметь обосновать свою общественную позицию (как правило, это удается легко всем тургеневским героям: Рудину, Лаврецкому, Базарову) но и доказать свою дееспособность, состояться как личность. Для этого он подвергается "испытанию любовью", ибо именно в ней, по мнению Тургенева, выявляется истинная сущность и ценность любого человека.

Психологизм Тургенева обыкновенно называют “скрытым”, ибо писатель никогда не изображал прямо все чувства и мысли своих героев, но давал возможность читателю их угадывать по внешним проявлениям. (К примеру, по тому, как Одинцова "с принужденным смехом" говорит Базарову о предложении, сделанном Аркадием Кате, а затем по ходу разговора “опять смеется и быстро отворачивается", становятся ясны ее чувства: растерянность и досада, которые она старается скрыть за смехом). "Поэт "должен быть психологом, но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления — в их расцвете и увядании" (из письма К.Леонтьеву от 3 окт. 1860).

Считая так, Тургенев видимо отстраняется от личной оценки героя, предоставляя ему возможность самому выразить себя в диалоге и в действии. "Точно... воспроизвести истину, реальность жизни — есть высочайшее счастье для литератора, даже если эта истина не совпадает с его собственным мнением". Крайне редко прибегает он к прямому изображению мыслей героя во внутреннем монологе или объясняет читателям его душевное состояние[4]. Не часты также прямые оценки автором сказанного героем (типа: "- Мой дед землю пахал, — с надменной гордостью отвечал Базаров"). На протяжении всего романа герои ведут себя совершенно независимо от автора. Но эта внешняя независимость обманчива, ибо автор выражает свой взгляд на героя самим сюжетом — выбором ситуаций, в которые он его помещает. Проверяя героя на значимость, автор исходит из своей собственной иерархии ценностей. Так, Базаров оказывается в чужой для него дворянской среде (он даже сравнивает себя с “летучими рыбами”, лишь на короткое время способными “подержаться в воздухе, но вскоре должны шлепнуться в воду”) и вынужден принимать участие в торжественных визитах, вечерах, балах, он влюбляется в аристократку Одинцову, принимает вызов на дуэль — и во всех этих дворянских контекстах обнаруживаются его достоинства и слабости, но опять-таки с точки зрения дворян, на позицию которых встает незаметно для себя и читатель.

Однако далее Тургенев всегда приводит своего героя в соприкосновение с метафизическими аспектами бытия, придающими жизни смысл: любовью, временем и смертью, и это испытание углубляет человека, выявляет его сильные и слабые стороны, заставляет пересмотреть свое мировоззрение. Из-за всеохватности и глобальности этих категорий у нас складывается впечатление, что героя судит "сама жизнь". Но на самом деле за ней скрывается сам автор, ловко "переменивший оружие", чтобы “атаковать” своего героя с его незащищенной стороны.

Четко выражается авторская позиция также в предыстории героя, где в очень метких и ироничных кратких формулировках перед нами предстает вся предшествующая его жизнь — всегда в субъективном авторском освещении. Герой и его поступки характеризуются прямо и однозначно, так что у читателя должен сразу сложиться устойчивый и определенный образ. То же происходит и в эпилоге, когда автор окончательно расставляет всех героев по предназначенным им жизнью местам, и их судьба прямо воплощает авторский суд над ними.