Религиозность и конфессии в современной Германии

Формально-статистически число граждан, относящихся к одной из двух доминирующих церквей к началу XXI в. cовершенно выровнялось - по 26 млн (2002 г.). Вместе они составляют около 63% населения. Еще примерно 1,5 млн христиан приписаны к церквам иных направлений. Самой крупной ветвью из них является православие: 430 тыс. относится к Константинопольскому патриарху, 320 тыс. насчитывает Сербская православная церковь, примерно 70 тыс. верующих приходятся на болгарскую, румынскую и антиохийскую православные общины. Около 150 тыс. находятся в юрисдикции Московского патриарха и Русской православной церкви за рубежом. Можно сказать, что постепенно православие становится в Германии третьей по величине христианской конфессией.

Христианство в ФРГ охватывает, кроме того, протестантские сообщества нелютеранского направления (примерно около 0,5 млн. верующих). Это баптисты (около 900 тыс.) и методисты (70 тыс.), и заметно в последние десятилетия выросшая Новоапостольская церковь (свыше 400 тыс. членов).

Последняя - весьма специфическое ответвление христианства и ярко выраженного сектантско-авторитарного характера с жесткими иерархическими структурами, сходящимися в единый международный центр в Цюрихе (в мире примерно 7 млн. последователей, немецкая организация - крупнейшая в Европе). Новоапостольская церковь решительно отказывается от контактов с другими направлениями христианства. Определяющие ее черты - глухая самоизоляция от светской жизни в любых ее аспектах (культура, политика, спорт), строжайшее целомудрие, настоящий психотеррор по отношению к колеблющимся.

Таким образом, всего примерно 54 млн. жителей современной Германии причислены к христианским церквам. Присоединение 17-млн. ГДР с ее абсолютно доминирующим положением лютеранско-евангелической церкви не столько укрепило ее позиции или общехристианское вероисповедание, сколько стало дополнительным импульсом к общей секуляризации.

К традиционным и имеющим статус корпорации публичного права, как уже упоминалось, относится и иудаизм. До нацистского Холокоста в Германии проживали ок. 0,5 млн. евреев. После войны из них выжили едва ли 15 тыс. Ко времени падения 'стены' еврейская община насчитывала примерно 30 тыс. членов. Ее более чем утроение (до 102 тыс. к 2003 г.) произошло почти исключительно за счет эмиграции из России, Украины, Белоруссии, других государств на бывшей территории СССР - всего 200 тыс. Прибыв по приглашениям еврейских организаций, менее половины из прибывших (в массе своей предпенсионного, пенсионного возраста врачи, инженеры, научные работники, учителя без знания немецкого или еврейского языков, практически без вероисповедных традиций) влились в жизнь 89 существующих ортодоксально-иудейских общин. Религиозная и культурная жизнь в них едва теплится: несмотря на помощь государства, средств, как правило, не хватает. К тому же налицо острейший дефицит раввинов. Руководители центрального совета евреев полны пессимизма: в ближайшие лет двадцать еврейская община в Германии вообще может прекратить существование.

Третьей по численности религиозной общиной (после католицизма и протестантизма) является исламская суннитская, возникшая за последние полвека главным образом из осевших в ФРГ с 60-х гг. гастарбайтеров-турок; позднее к ним прибавились выходцы из Авганистана, Ирана и других стран Востока. В некоторых крупных западногерманских городах (Кельн, Франкфурт и др.) и в Берлине прежде всего возникли целые мусульманские районы-анклавы. В стране действуют свыше 2 тыс. мечетей, молельных домов и культурных центров. Наличие примерно 3,2 млн. мусульман, трудно поддающихся ассимиляции даже не в первом поколении, представляет собой серьезную социально-политическую, культурно-психологическую проблему для страны. В связи с подъемом исламского терроризма и в более широком плане - радикального фундаментализма, во многом совершенно по-новому встали для страны проблемы безопасности. По оценкам соответствующих служб не менее 30 тыс. сторонников ислама могут быть отнесены к его радикально-воинствующему направлению. Звучащие нередко в мечетях призывы к построению в Германии шариатского государства и к насилию сделали с некоторых пор необходимым надзор над мечетями и клубами со стороны Ведомства по охране конституции. Проблема исламского культурно-религиозного меньшинства в ФРГ настолько сложна и специфична, что должна быть предметом специального рассмотрения.

Оригинальной и относительно свежей тенденцией становится обращение немцев, особенно молодых поколений к таким в этих широтах экзотическим вероисповеданиям как индуизм (около 1 млн. последователей), буддизм (около 250 тыс. приверженцев), бхагванизм и сикхизм (по 5 тысяч новообращенных).

Рассмотрение структур и ситуации в обеих ведущих христианских церквах Германии разумно предварить напоминанием об исторически сложившейся пространственно-географической неравномерности их распространения. Со времен Реформации и религиозных войн XVI-XVII вв. Юг страны (прежде всего Бавария) всегда оставался католическим, тогда как (к северу от т.н. 'майнской линии', т.е. от реки Майн) Север и Северо-Восток стали преимущественно лютеранско-евангелическими. С одним, однако, важным исключением: западно-центральный район, примерно по течению Рейна и Майна, где когда-то старейшим и влиятельнейшим архиепископствам Майннцскому и Кельнскому веками принадлежали обширные территории и духовно-политическая монополия, и по сей день остаются регионом плотной католической культуры, во многом с особым социально-ориентированным оттенком. В середине 90-х гг. формальные соотношения выглядели примерно следующим образом. Бавария и Саар - свыше 60% населения причислялось к католической церкви; Баден-Вюртемберг, Северный Рейн-Вестфалия - от 40 до 60%.

Доменами преимущественного влияния протестантизма остаются Нижняя Саксония, Шлезвиг-Гольштейн, тогда как в Гессене - в общем паритет, а в 'новых восточных землях' (с формальным отнесением к протестантизму 10-15% населения) абсолютно торжествует - как историческое наследие ГДР-овского социализма - светское мироощущение В начале 90-х гг. 80% восточных немцев не относили себя ни к одной из церквей, свыше 40% заявляли, что вопросы веры им совершенно не важны и менее 7% посещало церковь хотя бы раз в месяц.

При всей ослабленности религиозно-организационных связей абсолютного большинства немцев унаследованная из семьи, поддерживаемая окружающей традиционалистской средой ориентация на ту или иную церковную структуру и по сей день - немалдоважный фоновый фактор общей политической культуры, индивидуальной политической направленности и выбора. Как известно, в Баварии, Баден-Вюртемберге, Рейнланд-Пфальце практически непоколебимо политическое лидерство христианских демократов (40-50% голосов на выборах в ландтаги), тогда как Северный Рейн-Вестфалия, Нижняя Саксония и Бранденбург в зеркально-точном отражении оплот социал-демократов.

К концу 90-х гг., на переломе от второго, рекордно длительного пребывания ХДС/ХСС у руля федеральной власти ('эра Коля' с 1982 по 1998 гг.) к 'красно-зеленой коалиции' (СДПГ - Партия Зеленых во главе с Г.Шредером), а также на досрочных общефедеральных выборах 2005 г., 'майнская линия' выявилась с поразительной четкостью: весь Север - социал-демократический, 'красный', весь Юг (Бавария, Баден-Вюртемберг, Саксония и Тюрингия) под руководством христианских демократов, 'черный'.

Определяющая черта религиозной ситуации в ФРГ начала XXI в.- далеко зашедшее, граничащее с упадком обеих христианских церквей - лютеранской и католической, сокращение их массового влияния и общественно-политической роли. Процесс этот имеет свое многообразное, в том числе и чисто материальное, финансовое, имущественное, кадровое выражение.

Число номинальных (т.е. числящихся за той или иной церковью) прихожан сократилось за 1990-2002 г. у евангелистов с 30 до 26 млн., у католиков - с 28 до 26 млн. Итак, - на 8 млн. примерно четверть западных и до двух третьих восточных немцев никогда, в том числе и в праздничные дни или по семейным торжествам, не заглядывают в храмы. Даже в рождественские праздники, так плотно связанные со специфической немецкой традицией бытового 'уютного' уклада, богослужения не посещают свыше трети 'весси' и больше половины 'осси'. Значительная часть населения (до половины!), особенно жителей крупных городов, отказываются от венчания и крестин. Даже в семьях, числящихся за католической церковью, доля крещения новорожденных в 2003 г. была на треть ниже, чем всего десятилетием ранее.

С середины 60-х гг. число выходивших из церковных общин в 'старой' ФРГ составляла от 250 до 300 тыс. в год (процедура, надо сказать, особенно в католицизме, весьма осложненная). Последние данные на 2003 г.-180 тыс. выходов у протестантов и 117 тыс.-у католиков.

Неуклонное сжатие общин, снижение посещаемости служб, налоговая реформа конца 90-х гг., понизившая в том числе и ставки церковного налога и иные обстоятельства поставили церкви в ситуацию, по словам ее иерархов близкую к кризисной. В нехватку средств нередко упирается само духовное окормление прихожан. В значительных размерах приходится из-за сокращения паствы и нехватки средств на ремонт и поддержание церквей просто их закрывать, сдавать в аренду, а то и сносить. Социальные исследования говорят, что из существующих в стране 35 тыс. церквей одна треть может быть продана без ущерба для отправления богослужения.

И все равно пастырей не хватает. В 2001-2003 гг. католическая церковь потеряла 900 патеров. В 13 тыс. приходов службы отправляют 9 тыс. священников (в 70-х гг. их было 26 тыс., да еще и в 1987 - свыше 12 тыс.). Пришлось пойти на такие неординарные меры, как приглашение 1,5 тыс. священнослужителей не только из соседней Польши, но даже из Индии.

'Обновленческое' движение в католической церкви постоянно добивается позволения совершать хотя бы венчания и погребения нерукоположенным активистам из числа прихожан. Из-за оскудения церковной кассы приходится свертывать и общественную и благотворительную деятельность, проводить увольнение персонала социальных учереждений (больниц, школ, приютов, детских садов, кладбищ и пр.). Жизнь заставляет церкви гоняться за спонсорами ('фандрайзинг'), развивать свой бизнес (отели, туристические бюро и пр.), заниматься мелочной торговлей (майки с картинками, сувениры), сдавать церковные помещения для вызывающе светских мероприятий (например, демонстрации мод). Церковная бюрократия срочно осваивает методы современного маркетинга и подхода к своим последователям как к клиентам, чьим пожеланиям, подчасплохо сочетающимся с благочестием и церемониалом, следует идти навстречу.

Маркетинговой изобретательностью, тонким учетом психологии современной урбанизированной личности, зажатой жесткими условиями и высоким темпом жизни, отличается проект обеих христианских церквей под названием 'вкуси немножко монастырского уклада'. Десятки монастырей предоставляют свои кельи желающим приобщиться на время к несуетному строю монастырской жизни, систематическим богослужениям и общинному труду и таким образом хотя бы отдаленно почувствовать притягательность духовной созерцательности, христианских ценностей.

Наиболее массовым и эффектным видом 'работы с общественностью' и католиков, и евангелистов остаются т.н. дни церкви (кирхентаги), позволяющие выйти за ограниченные рамки канонических богослужений и воцерковленной паствы. Это массовые мероприятия прихожан и друзей церкви. У католиков - это традиция, восходящая еще к 1848 г.; евангелическая церковь начала их проводить столетием позднее. Евангелические дни церкви - удачная форма сочетания богослужений, углубленных теологических дискуссий, семинаров и массовых,, фестивального характера, мероприятий - политико-культурных диалогов, концертов, выставок. При этом евангелическая церковь Германии (ЕЦГ) как институция отступает как бы на задний план, ее высшие органы не предписывают тематику и даже не являются собственно организаторами Дней. Дни евангелической церкви, нередко обретающие отчетливую политическую окраску (оппонирование ремилитаризации ФРГ в 50-е гг. или 'антиракетное' движение в 80-е гг., поминовение жертв нацизма, в частности советских военнопленных). Дни не заканчиваются принятием каких-либо резолюций, деклараций. Их главная функция - нравственное, эмоциональное растормаживание общественного сознания, возвышение его над прагматической регламентированной повседневностью.

В основе резкого ослабления влияния церквей лежит, естественно, прежде всего прогрессирующая, далеко зашедшая и необратимая секуляризация массового сознания. Регулярные социологические исследования убедительно раскрывают этот процесс. Опрос 1996 г. ЭМНИД выявил своего рода исторический рубеж: Бог лишился веры большинства немцев. Лишь 45% заявили о своей уверенности в его существовании (28% и 27% соответственно отрицали либо сомневались в этом. В границах бывшей ГДР свою набожность подтвердило всего 20% населения. Причем по темпам утраты веры католики почти не уступали протестантам, хотя среди них, особенно среди женщин, пожилых людей и избирателей ХДС/ХСС верующими себя продолжало считать все же большинство.

Утрату веры в бога обосновывают чаще всего двумя аргументами: 'Церковный образ Бога несовременен' и 'Вера в Бога подрывается бедствиями, которые обрушиваются на людей'.

По сути вера даже 2/3, которые относят себя к верующим (2005 г.) очень размыта, мозаична, противоречива: католики, приемлющие индуистскую идею многократного рождения-перевоплощения, протестанты, не воспринимающие Господа как Отца нашего, отрицающие Троицу, а заодно и присутствие Бога в повседневной жизни (более половины признают за ним исключительно роль Творца). Для очень многих немцев отнесение себя к христианской вере - прежде всего общекультурный контекст, отграничение от ислама, а не вера в собственном смысле.

В современном обществе церковь, ее пастыри утрачивают свою функцию духовных наставников, 'учителей жизни', обладающих почти монопольным авторитетом в самых различных областях, в решении моральных и правовых житейских коллизий. Обеим церквам приходится все труднее в условиях неуклонного распространения научных, естественно-научных представлений о природе, обществе, человеке. Перед лицом современных информационных сетей - книг, прессы, электронных масс-медиа, Интернета. Распространяемое церквами вероучение, их позиции по крупным нравственным вопросам все реже воспринимаются обществом без возражений, с доверием к их компетентности (всего 16% немцев воспринимают библейскую версию возникновения жизни).

Особо тяжкие для католической церкви последствия имела ее позиция по вопросам брака (его нерасторжимости) и сексуальной морали. Папская энциклика 1968 г. с осуждением контрацепции обнажила для всего общества глубочайший консерватизм и оторванность от жизни церкви, в Германии она прямо-таки дискредитировала ее. Равно как и ее позиция и позиция ХДС/ХСС в растянувшейся на 60-80-е гг. напряженной политической борьбе вокруг _218 уголовного кодекса из еще имперских времен, возлагавшего на женщин уголовную ответственность за прерывание беременности. Опросы показывали, что более половины бундесбюргеров протестанского и 43% прихожан католического вероисповедания не приняли аргументацию клира. Прежде всего, молодые поколения не принимали обвинений в 'непомерном преувеличении эротизма', призыв к соблюдению невинности и к сексуальной жизни только в браке, не поддержали резкое осуждение клиром гомосексуальности. Сохраняющаяся ультраконсервативная позиция Ватикана в проблеме целибата (безбрачия) священников не находит безоговорочного одобрения и среди самих священнослужителей. Тем более, что общеизвестно весьма относительное его соблюдение многими пастырями (если не большинством); к тому же не проходит и года без скандальных разоблачений сексуальных домогательств католических патеров к несовершеннолетним обоих полов.

Церквам все труднее преодолевать даже чисто лексико-стилистический барьер между вероучением и мироощущением, понятийными представлениями современных поколений. Их официальные пастырские послания, повседневные проповеди о божественном предначертании, благости, набожности и пр. воспринимаются с трудом и все сужающейся общественностью. Еще несколько лет назад католический журнал по вопросам культуры горестно констатировал, что по большому счету язык церкви и язык современного общественного сознания 'противостоят друг другу, разделено и враждебно'.

Одним словом, чем шире становится расхождение (и даже конфликт) в ценностях церквей и весьма секуляризованного общества, тем слабее становится церковное влияние на индивидуальные судьбы и на общественно-политические процессы.

Одним из полей арьергардных оборонительных сражений церквей за свои позиции стал Закон божий как предмет школьной программы. В Основном законе ФРГ употреблена намеренно нечеткая формулировка: религиозное преподавание - 'естественная составная часть школьной программы' (ordentliches Lehrfach), избегнув, таким образом, жесткого понятия 'обязательный предмет'. Поскольку образование по конституции входит в компетенцию земель, то на сегодняшний день ситуация от земли к земле очень варьируется. В 'черной' Баварии Закон божий практически обязательный предмет, в Бремене и Берлине - факультативный и слабо посещаемый. В Нижней Саксонии, Гессене, Бранденбурге и Берлине существуют необязательные более широкие и расплывчатые предмены, обозначаемые как 'ценностные ориентиры и этика', в рамках которых излагаются и вероисповедные нормы. Естественно, подавляющее большинство подростков (в Берлине 70%) отказываются вообще от факультативной альтернативы.

Факт полного развала социализации подрастающих поколений через церковно-религиозные ценности и институты, в сущности, наступил гораздо раньше, в 70-80-е гг. Н. Грайхер, известный теолог из Тюбинегна, констатирует: 'Навсегда исчезли почти все составные элементы религиозного воспитания - верующий отчий дом, христианские молодежные союзы, преподавание Закона божьего в школе, конфирмация или просто посещение храма.

Необратимость распространения агностических и атеистических установок признается и большей частью политического класса, и многими иерархами обеих церквей (показательно, кстати, что в присяге при вступлении на должность федерального канцлера Герхард Шредер (СДПГ) опустил прежде само собой разумеющуюся формулу - 'да поможет мне Бог!').

С поразительной резкостью и откровенностью оценивает общую религиозную ситуацию Председатель Совета Евангелической церкви в Германии, епископ Берлина-Бранденбурга В. Хубер: 'Мы являем собой страну, в которой христианская вера, христианская традиция и христианские церкви играют важную роль, но все же мы не христианская страна. И стало быть, христианские церкви не могут претендовать на монополию: При этом мы отдаем себе отчет, что при всем культурном плюрализме христианская традиция сохраняет особые значение и вес'.