Социальное конструирование и феминистское движение

Феминизм многолик и противоречив. В его рамках сосуществуют несколько исследовательских подходов. Во второй половине 1980-х годов в рамках женского движения был подвергнут сомнению доминировавший тогда феминистский тезис об общности женского опыта страдания. Были поставлены под сомнение декларация женской общности, выражаемая обращением “сестры”, категория женщины как единства познаваемого и познающего. На этом этапе вызов доминирующей феминистской позиции исходил преимущественно от цветных женщин, в том числе чернокожих американок. Они определили весь предшествующий феминистский дискурс как обсуждение белыми женщинами, принадлежащими к среднему классу, своих проблем, не имеющих отношения к опыту женщин из других этнических, социальных, религиозных групп. Частный опыт имеет локальный характер, и его генерализация недопустима. Приписывание всем женщинам опыта американок, принадлежащих среднему классу, есть еще одна попытка белых женщин элиты утвердить свое дискурсивное господство над меньшинствами разного рода.

В качестве реакции на доминирование возникают национальные, локальные и этнические «феминизмы». Например, Б. Хукс пишет, что в большинстве текстов, написанных белыми женщинами по женскому вопросу, начиная с XIX века и до сих пор авторы пишут о людях (вообще), а имеют в виду белых людей, при этом говорят «женщины», но имеют в виду белую женщину. Соответственно, термин «черный» часто употребляется у них как синоним «черных мужчин». Хукс приходит к заключению, что в США белые мужчины являются угнетателями белых женщин, но белые мужчины и женщины одновременно являются угнетателями черных. Таким образом, система господства конструируется и воспроизводится на разных уровнях в рамках одной расы и между расами.

В основе нового представления цветных феминисток о гендерных отношениях лежит опыт депривации и страдание определенных групп женского движения, которые не вписывались в сложившуюся парадигму. Переживание несправедливости становится стимулом для формирования нового теоретического подхода, который поставил под сомнение полоролевые стереотипы и содержание гендерного отношения как такового. Меньшинства феминистского движения (цветные) оказались немыми, лишенными голоса в публичном дискурсе феминизма. Единственная возможность стать видимыми и слышимыми заключалась для них в переосмыслении теоретических оснований той концепции, которая оставила их опыт за пределами публичного дискурса, который, по Ю. Хабермасу, является дискурсом о справедливости и правах человека. Задачей новых сил феминистского движения конца 1980-х годов становится деконструкция гендерных отношений, т.е. рассмотрение их генеалогии и археологии.

«Деконструкция» заключается в новом прочтении кантовского понятия «критики» и представляет собой прояснение оснований гендерных отношений. Деконструкция отвечает на вопрос, как возможны гендерные отношения в данном обществе, каким образом они создаются, принимая вид естественных и имманентно присущих индивиду, группе, социуму. Если признать, что гендер сконструирован как общественные отношения властного взаимодействия, можно поставить вопрос об их проблематизации и перестройке.

Теория социального конструирования гендера, как и любая феминистская теория, ориентирована на политический результат. В этом отношении есть все основания считать ее идеологией. Идеология в данном случае понимается не как ложное, искаженное интересами знание, а как знание, ориентированное на изменение социальных порядков. Социальный порядок будущего, по мнению Д. Лорбер, должен быть основан на гендерном равенстве. Это не означает, что утопический социальный мир не будет знать различий между мужчинами и женщинами. Различия, в том числе различия между полами, перестанут реализовываться как иерархические, предполагающие разный статус, разные возможности. Заключительная глава монографии Д. Лорбер и С. Фарелл называется «Разрушение Ноева ковчега». Эта метафора отсылает нас к библейскому мифу о попарном разделении «тварей», мифу, отражающему древнейшие эссенциалистские представления. Биологическая дихотомия полов проявляется в частной жизни, социальной структуре, культуре, политике. Позиция социального конструктивизма заключается в том, что идеологию и практику «Ноева ковчега» необходимо разрушить. Предполагается, что можно создать утопию феминистского Города-солнца, в котором будут существовать безгендерный секс, безгендерная семья, безгендерная профессиональная организация и безгендерная политика.

Первый источник, на котором базируется конструктивистское представление о гендере, – концепция П. Бергера и Т. Лукмана, получившая широкое распространение с 1966 года, когда вышла в свет их книга «Социальное конструирование реальности». Социальная реальность, по Бергеру и Лукману, является одновременно объективной и субъективной. Она отвечает требованиям объективности, поскольку независима от индивида, и ее можно рассматривать как субъективную, потому что она созидается индивидом. Авторы развивают основные идеи социологии знания, сформулированные М. Шелером, и вслед за К. Манхеймом распространяют область социологии знания на мир повседневности. Предметом социологии знания оказывается, прежде всего, происхождение социальных порядков. Феминистские последователи социального конструирования гендера ставят перед собой аналогичную задачу. Гендер – это повседневный мир взаимодействия мужского и женского, воплощенный в «практиках», представлениях, нравах; это системная характеристика социального порядка, от которой невозможно отказаться, – она постоянно воспроизводится и в структурах сознания, и в структурах действия. Задача исследователя – выяснить, каким образом создается мужское и женское в социальном взаимодействии, в каких сферах и каким образом оно поддерживается и воспроизводится.

На первый взгляд,представление о социальном конструировании гендера вписывается в теорию гендерной социализации – теорию половых ролей. Однако здесь требуются уточнения. Теория полоролевой (гендерной) социализации, сформулированная, в частности, в работах Т. Парсонса и Р. Бейлса, М. Комаровски, доминировала в мировой социологии вплоть до 1970-х годов. Ее суть заключается в том, что половые роли усваиваются в процессе социализации. Агенты социализации формируют личность, которая интериоризует культурные нормы и ценности, в том числе образцы фемининного (женского) и маскулинного (мужского). К числу агентов (институтов) социализации относят семью, школу, группы сверстников, значимых других, средства массовой информации, и т.д. В центре теории социализации – процесс научения и интериоризации культурно-нормативных стандартов, стабилизирующих социальную систему. Научение предполагает усвоение и воспроизведение личностью существующих норм, а сама личность трактуется как относительно пассивная сущность, воспринимающая образцы культуры, но не создающая их.

Акцент на пассивности составляет первое отличие традиционной теории гендерной социализации от теории конструирования гендера. Идея конструирования, напротив, подчеркивает деятельностный характер усвоения опыта. Субъект создает гендерные правила и гендерные отношения, а не только усваивает и воспроизводит их. Сама идея создания подразумевает возможность изменения социальной структуры. С одной стороны, гендерные отношения являются объективными, потому что индивид воспринимает их как внеположенную данность, с другой – они субъективны как социально конструируемые в повседневности.

Второе отличие теории социализации от обсуждаемого здесь подхода заключается в том, что гендерное отношение понимается как конструированное не просто как различие-дополнение, а как отношение неравенства, где доминирующие позиции занимают мужчины. Дело не только в том, что, по Парсонсу, в семье и в обществе мужчины выполняют инструментальную, а женщины – экспрессивную функцию, а этим функциям соответствуют разные роли. Исполнение предписанных и усвоенных ролей подразумевает неравенство возможностей, преимущества мужчины в публичной сфере, вытеснение женщины в сферу приватную. При этом приватная сфера оказывается менее значимой, менее престижной и даже депривированной в современном западном обществе.

Возникает вопрос, в каких контекстах создается гендерное отношение? В теории социального конструирования ответ на этот вопрос связан с социологическим интеракционизмом. Утверждая, что гендер созидается в повседневности, исследователи приходят к выводу, что для понимания его оснований необходимо обратиться к анализу микроконтекста социального взаимодействия. Второй источник, на который опирается эта феминистская теория, – драматургический интеракционизм И. Гофмана. Гендер рассматривается в данном случае как результат социального взаимодействия и одновременно его источник.

В теории социального конструирования гендера различаются три понятия: пол (sex), принадлежность к полу и гендер. Вначале, утверждают они, в феминистском дискурсе и в социологии вообще бытовало устойчивое представление о том, что пол – это анатомическая, физиологическая данность, константа, иными словами, приписанный (аскриптивный) статус. В отличие от пола, гендер это достигаемый статус, конструируемый психологическими, культурными и социальными средствами. Такое различение пола и гендера доминировало в феминистской литературе в 1960-е – начале 70-х годов. Считалось, что гендерная константа формируется у ребенка к пятилетнему возрасту, затем лишь обогащается соответствующим опытом, воспроизводится и укрепляется. Гендерная константа становится личностным атрибутом, который рано фиксируется и остается неизменным и неотчуждаемым. В этом смысле гендерная константа может быть уподоблена биологическому полу. Трудно утверждать, что гендер является достигаемым статусом, если он достигнут к пятилетнему возрасту и дальше не изменяется. В таком случае можно считать, что он функционирует как аскриптивный или приписанный статус.

Сомнение в том, что пол и гендер различаются как приписанный и достигаемый статусы, приводит к новому определению этих понятий. Значительное влияние на их реинтерпретацию оказало обсуждение проблем гомосексуалистов и транссексуалов, а также данных биологических исследований, согласно которым однозначное приписывание пола по хромосомным и генетическим признакам затруднительно. Явления, прежде рассматривавшиеся как аномалии, болезни, перверзии, в постсовременном дискурсе рассматриваются как варианты нормы. Новые факты приводят феминистских авторов к выводу, что не только роли, но и самая принадлежность к полу приписывается индивидам в процессе взаимодействия. Их основной тезис заключается в том, что пол также является социальным конструктом.

Интеллектуальная работа по деконструкции пола была стимулирована этнометодологическими исследованиями Г. Гарфинкеля, которые можно считать третьим источником данного подхода. Г. Гарфинкель внес исключительно важный вклад в теорию гендерных отношений. Особую известность получил описанный им «случай Агнес». Агнес с рождения до восемнадцатилетнего возраста воспитывалась мальчиком, так как при рождении имела мужские гениталии. В восемнадцатилетнем возрасте после мучений пубертата, когда сексуальные предпочтения и телесная идиома вызвали личностный кризис, она поменяла идентичность. В восемнадцать лет герой (героиня) принимает решение стать женщиной. Она считает гениталии, которые прямо относят ее к мужскому полу, – ошибка природы. Ошибка природы, по мнению Агнес, подтверждается тем фактом, что ее везде принимают за женщину, а сексуальные предпочтения, которые она испытывает, – женские: в качестве сексуального партнера для нее привлекателен мужчина и все ее повадки фемининные. Агнес решает поменять идентичность, покидает родительский дом и городок, в котором она жила, меняет внешность и имя. Она убеждает хирургов, что ей необходимо сделать операцию по смене половых органов. Производится хирургическая реконструкция гениталий. Через некоторое время у Агнес появляется сексуальный партнер мужского пола. Теперь в связи с изменением биологического пола перед ней стоит жизненно важная задача – стать женщиной. Молодая женщина должна решить эту задачу, не имея врожденных сертификатов женственности, не имея изначально женских половых органов, не пройдя школу женского опыта, который частично известен, но во многом незаметен и растворен в материи человеческих взаимоотношений. Для нее исключительно важны признание в обществе, интеграция в рутину повседневности. Создание собственного гендера и категоризация пола в повседневной жизни становятся сознательной работой Агнес, она занята тем, чтобы убедить общество в том, что она всегда была женщиной. Гарфинкель называет Агнес методологом-практиком и истинным социологом, потому что, попадая в проблемную ситуацию гендерного сбоя (gender trouble), она начинает осознавать механизмы создания социального порядка.

Случай Агнес, проанализированный в феминистской перспективе, позволяет заново осмыслить феномен пола. Феминистки предлагают различать биологический пол и категоризацию по признаку пола как социальное отношение. Пол – это совокупность биологических признаков, которые являются лишь предпосылкой отнесения индивида к биологическому полу. Категория пола является социальной идентификацией. Наличие или отсутствие соответствующих первичных половых признаков еще не гарантирует отнесения индивида к определенной категории по полу. Категоризация по признаку пола может совпадать, но может и не совпадать с биологическим полом индивида. К. Уэст и Д. Циммерман приводят следующий пример приписывания пола. Покупатель (социолог) приходит в компьютерный магазин и обращается к продавцу за консультацией. Он обращается к продавцу и сталкивается с затруднением в коммуникации – не может определить, пол человека, которому он адресует свой вопрос. Коммуникация «ползет». Неудобство, вызванное невозможностью идентифицировать пол собеседника, обозначается как гендерное затруднение («gender trouble»). Действительно, эффективная коммуникация требует определения пола взаимодействующих.

Биологический пол и категория принадлежности к полу аналитически различаемы. Если биологический пол определяется через наличие физиолого-анатомических признаков, то приписывание половой категории происходит в ситуации межличностного взаимодействия. Биологические признаки пола скрыты под одеждой, их корреляты устанавливаются в контексте взаимодействия. Вспомним известную песню: «Кавалеры приглашают дамов: там, где брошка, – там перед... Дамы приглашают кавалеров: там, где галстук, – там перед...» По Гофману, внешний вид, голос, почерк являются универсальными инструментами идентификации. Однако эти инструменты идентификации пола срабатывают не всегда.

Авторы данной статьи проводили тренинг со студентами по установлению признаков внешности, являющихся половыми идентификациями. Черты лица, не акцентирующие женственность и мужественность, не всегда свидетельствуют о поле. Волосяной покров на лице часто определяется принадлежностью к расовой или этнической группе. Размеры конечностей также не позволяют определенно указать на его/ее пол. Голос – еще более неочевидный признак, особенно у гомосексуалистов. Гормональные особенности, влияющие на голосовые связки, могут сделать голос ошибочным идентификатором пола. Одежда, украшения, прическа сегодня не воспринимаются как надежные маркеры пола. Таким образом, не существует достаточного количества внешних признаков, которые могут однозначно показать, к какому полу принадлежит человек.

Когда пол того, с кем взаимодействуешь, известен, коммуникация работает. Если возникает проблема идентификации, коммуникация дает сбой. Таким образом исследователи подходят к выводу, что приписывание пола (категоризация принадлежности по полу) является базовой практикой повседневного взаимодействия; она становятся необходимым нерефлексируемым фоном для социальной коммуникации. Когда категоризация по полу затруднена, возникает коммуникативный срыв. Конституирование принадлежности к полу определяется культурным контекстом. Отсюда следует вывод, что гендерные отношения – это конструкты культуры, а «работа» культуры по приписыванию половой принадлежности называется гендером. Конструктивисты считают, что гендер – это система межличностного взаимодействия, посредством которого создается, утверждается, подтверждается и воспроизводится представление о мужском и женском как базовых категориях социального порядка.