Слово о походе Игоря, Игоря сына Святославова, внука Олегова объяснительный перевод Д.С. Лихачева

Слово о походе Игоря, Игоря сына Святославова, внука Олегова объяснительный перевод Д.С. Лихачева

Автор „Слова“ отказывается начать свое повествование в старых выражениях и хочет вести его ближе к действительным событиям своего времени; он характеризует старую поэтическую манеру Бояна.

Не пристало ли нам, братья, начать старыми („старомодными“, старинными) выражениями горестное повествование о походе Игоря, Игоря Святославича? — (Нет,) начать эту песнь надо, следуя за действительными событиями нашего времени, а не по (старинному) замышлению (способу, плану, приему) Бояна. Ибо Боян, вещий, если кому хотел песнь сложить, то (вместо того, чтобы следовать „былинам сего времени“, так и) растекался мыслию по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Вспоминал он, как говорил, первоначальных времен войны, (и) тогда напускал десять соколов (пальцев) на стадо лебедей (струн): который (из соколов) догонял какую (лебедь), та первая (и) пела песнь („славу“) старому Ярославу (Мудрому), храброму Мстиславу (Владимировичу), который зарезал Редедю (касожского князя) перед полками касожскими (в Тмуторокани), прекрасному Роману Святославичу (сыну Святослава Ярославича, князя Тмутороканского). То, братья, Боян не десять соколов на стадо лебедей пускал, но свои вещие персты на живые струны возлагал; они же сами собой (без всяких усилий, — в привычных старых выражениях, „старыми словесы“) князьям славу рокотали.

Автор определяет хронологические границы своего повествования.

(Итак), начнем же братья, повествование это от старого Владимира (Святославича Киевского) до нынешнего Игоря (Святославича Новгород-Северского), который препоясал ум крепостью своею (подчинил свои мысли своей „крепости“ — мужеству, храбрости) и поострил сердце свое мужеством; исполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую.

Печальное и тревожное начало похода Игоря.

Тогда (в начале того печального похода) Игорь взглянул на светлое солнце и увидел (грозное предзнаменование): от него (Игоря) тьмою (затмения) все его воины покрыты. И сказал Игорь дружине своей: „Братья и дружина! Лучше (больше чести) ведь зарубленным быть (в битве), чем плененным (бесславно дома, дожидаясь половецкого набега); так сядем (же), братья, на своих борзых коней (выступим в поход), да поглядим (хотя бы) на синий Дон (в земле Половецкой)“. Склонился у князя ум (мысль) перед страстным желанием, и охота отведать великого Дона (дойти с победою до Дона) заслонила ему (недоброе) предзнаменование: „Хочу ведь, — сказал (он), — сам копье преломить (сам вступить в единоборство) на краю поля Половецкого; с вами, сыны русские, хочу (или) сложить свою голову, или испить шлемом Дона (победить половцев на Дону)“.

Предположение о том, в каких высокопарных выражениях воспел бы Боян поход Игоря.

О Боян, соловей старого времени! Вот бы (уж) ты эти походы (по-соловьиному) воспел, скача, соловей, по воображаемому дереву, летая умом под облаками, соединяя (воедино) славы обеих половин этого времени (славу начальную и конечную времени этого повествования — „от старого Владимира до нынешнего Игоря“), рыща по тропе (языческого старого русского бога) Трояна (т. е. носясь по божественным путям) через поля на горы (иначе говоря — переносясь воображением на огромные расстояния). (Пришлось бы) внуку тому (т. е. внуку бога Велеса, о котором ниже) воспеть песнь (в честь) Игоря (в таких (старинных) выражениях): „Не буря (русских) соколов занесла через поля широкие; стада (половецких) галок (уже) бегут (спасаясь) к Дону великому“. Или (так бы) начать петь (тебе), (о) волшебник Боян, внук (бога) Велеса: „(Еще только) кони (вражеские) ржут за (пограничною рекою) Сулою, (а) слава (победы над ними уже) звенит в Киеве; трубы (еще только) трубят (созывая войска) в Новгороде (Северском), а стяги (уже) стоят (готовые выступить) в Путивле!“.

Ночлег войска Игоря в степи и построение в боевой порядок утром.

Долго наступает ночь. (Вечерняя) заря свет уронила (свет зари погас). (Вот и) мгла поля покрыла. (Наконец, и) щекот соловьиный уснул; (утренний) говор галок пробудился. Русские сыны (на утро) великие поля красными щитами перегородили (построившись в боевой порядок), ища себе чести, а князю — славы.

Лирическое отвлечение автора. Автор вспоминает прошлое Руси и родоначальника нынешних князей Ольговичей — Олега Святославича. Олег своими походами положил начало междоусобиям в Русской земле. Страшные последствия междоусобий Олега Святославича для мирного трудового населения Руси.

Были века (бога) Трояна (века языческие), (затем) минули годы Ярославовы (Ярослава Мудрого и его сыновей — Ярославичей); были (и) походы Олеговы, Олега Святославича. Тот ведь Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял. (Только что) ступает (он) в золотое стремя (выступая в междоусобный поход) в городе Тмуторокани, тот же звон (уже заранее) слышал давний (уже умерший) великий Ярослав (Мудрый — противник раздоров), а сын Всеволода Владимир (Мономах, современник Олега и также противник раздоров) каждое утро уши (себе) закладывал в Чернигове (где он княжил; настолько не выносил он этого звона). Храброго же и молодого князя Бориса Вячеславича (сына Вячеслава Ярославича) похвальба (перед битвой на Нежатиной Ниве) привела на суд божий и на (реку) Канину послала ему зеленое погребальное покрывало за обиду (за поруганную честь) Олега (Святославича). С такой же (злочастной, начавшейся по вине Олега Святославича) Каялы (т. е. битвы на Нежатиной Ниве, сравниваемой здесь с битвой на Каяле Игоря) Святополк (Изяславич) повелел привезти отца своего (Изяслава Ярославича) между венгерскими иноходцами (как обычно перевозили раненых и и убитых) к (храму) святой Софии в Киеве. (Следовательно поражение потерпели обе стороны.) Тогда, при Олеге Гориславиче, засевалось и прорастало усобицами, погибало достояние Даждьбожьего внука (русского народа); в княжеских крамолах сокращались жизни людские. Тогда по Русской земле редко пахари покрикивали (на лошадей, распахивая землю), но часто вороны граяли, трупы между собой деля, а галки свою речь говорили, собираясь полететь на добычу.

Лирически отвлекаясь, автор вспоминает первых русских князей, их многочисленные походы на врагов Руси и противопоставляет им современные ему несогласия между братьями Рюриком и Давидом в сборах на половцев.

О стонать Русской земле, помянув первые времена (еще до Всеслава Полоцкого) и первых князей (очевидно, Олега, Игоря, Святослава, Владимира)! Того старого Владимира (Святославича) нельзя было пригвоздить к горам киевским (так часто он ходил в походы на недругов Русской земли); вот ведь (и) теперь встали стяги (приготовившись к походу) Рюрика (Ростиславича), и другие (его брата) Давыда (Ростиславича), но врозь у них развеваются полотнища (нет между ними согласия). (Забыты, следовательно, походы первых русских князей на врагов Руси; в нынешних походах нет между князьями согласия). Копья поют! (Слышатся звуки битвы!).

Описание бегства Игоря.

Погасли вечером зори. Игорь спит, Игорь бдит, Игорь мыслью поля мерит от великого Дона до малого Донца. Коня в полночь Овлур (крещеный половец, дружественный Игорю) свистнул за рекою, велит князю разуметь: князю Игорю не оставаться; (Овлур) кликнул, застучала земля (под копытами коней), зашумела (потревоженная) трава, вежи половецкие задвигались (половцы заметили бегство Игоря). А Игорь князь поскакал горностаем к (прибрежному) тростнику и белым гоголем на воду. Вскочил (на той стороне реки) на борзого коня (приготовленного ему Овлуром за рекою) и соскочил с него серым волком. И побежал к излучине Донца, и полетел соколом под облаками, избивая гусей и лебедей к завтраку, и обеду, и ужину. Когда Игорь соколом полетел, тогда Овлур волком побежал, стряхивая собою студеную росу: (оба) ведь надорвали своих борзых коней.

Слово о походе Игоря, Игоря сына Святославова, внука Олегова объяснительный перевод Д.С. Лихачева

Автор „Слова“ отказывается начать свое повествование в старых выражениях и хочет вести его ближе к действительным событиям своего времени; он характеризует старую поэтическую манеру Бояна.

Не пристало ли нам, братья, начать старыми („старомодными“, старинными) выражениями горестное повествование о походе Игоря, Игоря Святославича? — (Нет,) начать эту песнь надо, следуя за действительными событиями нашего времени, а не по (старинному) замышлению (способу, плану, приему) Бояна. Ибо Боян, вещий, если кому хотел песнь сложить, то (вместо того, чтобы следовать „былинам сего времени“, так и) растекался мыслию по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Вспоминал он, как говорил, первоначальных времен войны, (и) тогда напускал десять соколов (пальцев) на стадо лебедей (струн): который (из соколов) догонял какую (лебедь), та первая (и) пела песнь („славу“) старому Ярославу (Мудрому), храброму Мстиславу (Владимировичу), который зарезал Редедю (касожского князя) перед полками касожскими (в Тмуторокани), прекрасному Роману Святославичу (сыну Святослава Ярославича, князя Тмутороканского). То, братья, Боян не десять соколов на стадо лебедей пускал, но свои вещие персты на живые струны возлагал; они же сами собой (без всяких усилий, — в привычных старых выражениях, „старыми словесы“) князьям славу рокотали.