НИК: Почему яблони не цветут на Марсе

 

Чем реже урожай, тем сильнее он радует!

Наблюдение Н. И. Курдюмова

Поймал за хвост мысль и дополняю шестой постулат гипотезой: сорт, выведенный в определённом климате, никогда не будет абсолютно морозоустойчивым даже в этом климате. Как ни странно, такую задачу никто никогда не ставил.

Реальная морозостойкость дерева – не просто «гены», а их проявление, востребованное средой. Каждое новое поколение почек, ставших ветками – новое уточнение генной активности, оно же – адаптация к среде. Критические зимы приходят в среднем раз в десять лет, а то и реже. А девять лет из десяти растение «впитывает» мягкие зимы, и холодовые реакции кроны стабилизируются на их уровне. Не потому ли почти все наши сорта страдают в критические зимы, и мы к этому уже нормально относимся?..

По идее, чтобы иметь абсолютную морозостойкость в Москве, нужно поставлять туда отобранные и сближенные черенки из какой-нибудь Вологды. И подвои – от московских потомков тех же вологодских дичек. Для Воронежа надо адаптировать сорта во Владимире, для Челябинска – в Новосибирске, для Саяногорска – в Красноярске. Ну пусть насчёт Вологды перебор. Но хотя бы в Смоленске.

Более того, хочется ещё расширить шестой постулат: живя на западе, не создашь сорт для востока. А на востоке – для запада. А в степи – для высокогорья. Даже если температуры схожи, всё остальное слишком разное: не та длина вегетации, не тот режим закалки и пробуждения, другая длина дня, лета и зимы, другие почвы, и вообще, другая экосистема! Было бы не так, восточные виды давно обитали бы у нас, а восточные сорта не чахли бы от слишком раннего пробуждения...

Но тут Валерий Константинович яростно и убедительно возражает: смягчённый климат – всё равно меньшая проблема, чем ужесточённый! Наука, не пытавшаяся раскрывать генетический потенциал, сильно преуменьшает возможности растений. Если уж морозостойкость в генотипах находится, то с режимами и подавно можно справиться. И уж если европейские семена даже в Сибири вымерзли не все (!), значит, в геномах деревьев есть все возможности для жизни от Риги до Хабаровска. Во всяком случае, таких сортов достаточно много. Их только нужно отбирать и адаптировать. Этим просто никто не занят. Везде встречаются «кладези нужных генов» – роскошные, здоровые деревья среди массы обмёрзших рахитов. Почему никто не пытается размножать это очевидное богатство?! Почему все идут на рынок за халтурой?..

- Стоп. А ведь действительно: почему?.. Ведь ерунда получается: на словах – хотим устойчивых сортов, а на деле – не хотим. Почему?! Пришлось крепко задуматься. И вижу я, братцы, причину – сколь банальную, столь и фатальную: да просто потому, что это нас устраивает! Хотите ещё хулиганский постулат? Мы сажаем и будем сажать сорта, недостаточно морозостойкие и не подходящие для нашего места.

Возможности растений и вправду почти безграничны. Можно отбирать лучшее.

Можно вести отбор сеянцев. Можно повышать морозостойкость – наслаивать на сильные подвои... Но ради чего голову морочить? Ради одного провального года из десяти?.. Да проживём мы этот год без фруктов! И пять проживём, пропади оно пропадом!

Братцы-любители, вот очень нешуточный вопрос: ради какого такого кайфа мы разводим сады? Если мы, авантюрные садоводы-любители, согласны получать урожаи раз в четыре года и сажаем в Сибири черешни и персики, невзирая ни на какие увещевания – НУЖНЫ ли нам по-настоящему УСТОЙЧИВЫЕ деревья?

Или с ними уже неинтересно?!

 

АГРОТЕХНИКА – ВТОРАЯ ОСНОВА АДАПТАЦИИ

Напомню и буду напоминать: адаптация стоит на двух слонах: на селекции и на правильной местной агротехнике. Без селекции нечего выращивать. Без агротехники лучше не сажать ничего!

Вот сразу главное: пересаженный подвой с обрубленными корнями – уже не ментор! Он сам в стрессе, куда уж других воспитывать!

Теперь вспомним обрезку центрального проводника – формирование кустовой кроны. Почти вся Сибирь и Север – снежные области. Низкие боковые ветки «куста» всегда частично под снегом. В Новосибирске только на этих ветках есть урожай груш! Они никогда не вымерзают целиком, и деревья не падают от ветра. Основа всегда живая, корень мощный – восстановление за пару лет обеспечено. А рядом – сотни высокоштамбовых деревьев, вымерзших целиком. Ну, и какая разница дачнику, о чём там спорят учёные насчёт сохранения или потери морозостойкости? Именно с кустовыми деревьями «можно мечтать и можно дерзать»!

А вот ещё один агроприём – без него невозможно сохранить самые вкусные и крупноплодные, а значит, подмерзающие сорта. Действительно, до весны никто не думает о том, что самые лучшие сорта он потеряет безвозвратно. Все надеются на авось. Для дачника-пофигиста – дело житейское. Для садовода – разгильдяйство и позор. Никогда не оставляю свои сорта на произвол судьбы. Пришли ноябрьские морозцы – срезаю черенки и храню в погребе. Вдруг что – легко восстановить ценный сорт или клон. Без этого элементарного приёма я бы давно потерял ценнейшие клоны, в том числе и персик, выживший при -40°C, но не переживший последние суровые зимы – две подряд.

 

ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР НА МАЛЕНЬКОМ УЧАСТКЕ

Как вырастить предельно здоровый сад для себя?

Все обычные садоводы, и даже сибиряки, сажают деревья так, будто сам Господь на каждом начертал: «гарантия 50 лет». Это удивительно! Ведь кругом, куда ни глянь, цифры другие: посадил десяток – через несколько лет ни одного.

Друзья, осознайте главное: далеко не каждое семя, далеко не каждая почка на привитом черенке – будущее жизнестойкое дерево. Даже для морозостойких сортов! Но преодолеть это можно. Главное правило – жёсткий отбор. Способ для трудолюбивых и любознательных.

В одно посадочное место – площадку в квадратный метр – сажаем сразу 20-30 семян. Нет столько – сажайте хотя бы десяток. Здорово, если весной взойдёт половина из посаженного – это отличный задел и первый этап естественного отбора. Через месяц, глядя на эту «грядку», вы обнаруживаете: семечки выглядели одинаково, а ростки из них лезут разные. И своими руками производите второй этап отбора – без малейшей пощады вырываете худшую половину сеянцев.

Следующей весной вы прививаете – сами, а лучше руками знакомого мастера. Часть прививок не прижилась, часть – слабые, и вы их опять аккуратно удаляете с «ринга». Осенью перед вами всего несколько саженцев, и битва за выживание продолжается. Даём привитым саженцам пережить зиму без всякого ухода. Переживут не все. И вот виден лучший из лучших – саженец-победитель. Его вы и оставляете на месте навсегда. Вот это – действительно сильное дерево. Вот из него что-то получится. Только упаси вас Бог его пересаживать!

Юг и Сибирь. Надёжный сад, или какой попало. Почувствуйте разницу! На юге – купил и воткнул, вырастет в любом случае. У нас – каждый сам себе микроопытная станция. По-другому предельной жизнестойкости не получить.

Если так будут поступать и питомники, они... тут же разорятся. А без питомников никаких дач не будет, садоводство вообще заглохнет. Вот и попробуйте разрешить этот политэкономический парадокс. У меня пока не получилось. Только врагов среди питомниководов нажил.

 

ОБЩЕРОССИЙСКАЯ ОПЫТНАЯ СТАНЦИЯ

«Уважаемый Валерий Константинович!... В 20-х числах июня (!) я проезжала мимо брошенных дач возле посёлка Пригородный. И на фоне совершенно зелёных ягод зарослей степной вишни вдруг появилась группа кустов с совершенно зрелыми красными ягодами! Они густо покрывали ветки. По соседству были заросли культурной вишни, но ещё недозрелой. Созревшие сверхранние кусты по виду напоминали нечто среднее между степной и этой культурной вишней.

Так рано у нас созревают только редкие сверхранние сорта, почти всегда сильно подмерзающие. В 2010-м году все наши обычные вишни сильно пострадали от мороза, и урожай снизился на 80%. А на кустах найдёныша не было никаких следов подморожения! Видимо, это – очень морозостойкий, сверхранний и очень урожайный гибрид от свободного опыления степной и культурной вишни. Без труда набрала три килограмма крупных ягод. Вкус – кисло-сладкий, насыщенный, очень приятный. Под кустами много корневой поросли. Заинтересованным могу выслать».

Это – сокращённое письмо Анны Владимировны Рабочих из-под Оренбурга. Эх, вот бы создать такой банк данных! Наше садоводство просто вздохнуло бы полной грудью! Привожу электронный адрес Анны Владимировны: [email protected]. Пусть это будет первый пример. Все прочие сообщения о ценных находках буду вывешивать на сайте в разделе «Народная опытная станция».

Вот наша действительность: все сады и просёлки России от Пскова до Владивостока – гигантская лаборатория с готовыми сортообразцами, клонами, формами и даже сортами. Проблема в одном: они раскиданы на огромной территории, как самородки золота в массе породы. Но они постоянно попадаются на глаза то одному, то другому. Вы можете даже не догадываться, какое богатство растёт, может быть, в брошенном саду сразу за забором. Но проявите элементарное любопытство, раскройте глаза! Лично мне каждый год привозят великолепные плоды, которые я впервые вижу. А я восхищённо вздыхаю и... даже адреса и фамилии в запарке не записываю! И ведь я не один такой!

Учёные по всей стране насколько могут собирают и создают коллекции. Но в основном это либо коллекции новых гибридов, либо редких культур. Возрождением старых сортов, насколько мне известно, не занят никто. А уж поиском главного богатства – их уникальных спонтанно адаптированных местных форм – и подавно.

Научные коллекции – концентрат ценных образцов. Но их судьба сейчас на волоске. Промышленного садоводства у нас уже нет, и никому они не нужны. Сегодняшний коллекционный сад завтра могут снести грейдерами – уже снесли не один! Опытные станции с почти вековой историей на грани исчезновения. Учёные – не коммерсанты, торговать коллекцией не могут. А простые садоводы про эти коллекции и знать не знают. Соседние дачники ездят за саженцами на рынок!

Что нам делать в этой ситуации?

 

ГЛАЗА РАСКРЫВАТЬ! Идти по старым садам, внимательно глядеть по сторонам на разных дорогах. Проситься на опытные станции, дружить с учёными, изучать коллекции после суровых зим, просить черенки. И не просто охать, видя уникальное дерево, а пытаться его размножать. По крайней мере, сообщить о нём всем знакомым садоводам.

Я вижу простую штуку, друзья-садоводы. Видимо, настал момент, когда кроме нас никто наше садоводство не сохранит и не продвинет. Сейчас мы все – общероссийская опытная станция! Нам нужно только объединиться. Интернет, слава Богу, для этого и изобрели. Упустим наше сортовое богатство – внуки нам этого не простят!

Эх, был бы я «директором российского садоводства»!.. Помните, в старой «Литературной газете» была рубрика «Если бы директором был я»? И тираж газеты – пять миллионов! А что, давайте помечтаем. За мечту розгами не бьют. А фантазировать тем легче, чем меньше знаешь о реальной работе министров. Представим невероятное: нашей власти стало выгодно развивать садоводство Севера и Сибири. Для людей ведь, для здоровья и радости! У меня давно готов план действий по каждой культуре. Для примера возьмём мой любимый абрикос.

Разумеется, я организовал бы в каждом потенциальном садоводческом районе испытательный пункт – небольшую опытную станцию.

Во-первых – отбор наилучших подвоев: работа с маньчжурцем и его полукультурками. Наладил бы поставку косточек из разных мест, в том числе из ещё живых реликтовых лесов, и засеял опытные поля.

Первая фаза отбора – поиск невыпревающих образцов. Сеял бы специально в борозды, поглубже, поливал летом и под зиму. Отобранные устойчивые формы стали бы основой абрикосовых садов – невыпревающими подвоями.

Параллельно – отбор на скороплодность. Задача – отобрать сеянцы, зацветающие на третий год. У меня уже есть несколько таких сеянцев.

Потомство этих двух линий постоянно отбираем на морозостойкость. Итог этой работы – почти идеальные подвои для абрикосов: скороплодные, устойчивые к выпреванию и морозам. Это – маточный сад для получения косточек. Все косточки в районе – только отсюда или с прямых потомков этих деревьев.

В европейской зоне я бы тоже посеял маньчжурец. Отбор – на устойчивость к оттепелям, на зимостойкость и более позднее цветение. Уверен: лет через десять результат будет. Вспомните про то, насколько отличаются по прорастанию разные косточки. Мой вывод: природа предусмотрела все варианты, вплоть до катаклизмов, и даёт нам, садоводам, возможность отбора – пусть малая, но какая-то часть семян подходит к любому климату.

Во-вторых – параллельное направление: адаптация культурных сортов наслоением ментора и отбором на морозостойкость и ценность плодов. Тут отбираются самые устойчивые формы. Их размножение начинается с пятого прививочного поколения. Все черенки для саженцев – продолжение их веток.

Подвои – только от вышеупомянутых отборных линий. Строгое правило: сеянцы зимуют без защиты, все слабые и подмёрзшие бракуются. Дальше – по описанной методике. Слабые саженцы тоже бракуются. Для выкопки на продажу используются машины типа тех, что выкапывают деревья-крупномеры с большим комом земли.

А когда же получатся новые сорта? – спросите. А никогда. Здесь другой приоритет: реальная жизнестойкость. Прекрасных сортов у нас уже сверхдостаточно – спасибо учёным, честь и хвала селекционерам! Но при этом катастрофически не хватает живых и крепких деревьев. Наша бездумная садовая практика хоронит даже самые лучшие сорта. Наша агротехника не позволяет им высунуть нос за пределы самых благоприятных зон. Выходит, селекционеры трудились зря?!

Одна селекция на практике ничего не решает. Важен не «районированный сорт» – важен живой и здоровый сад с хорошими плодами. Почувствуйте разницу!

Смысл всей работы – поддерживать отобранные сорта в предельно устойчивом состоянии и производить предельно жизнестойкие деревья. Работа эта пожизненная, копирующая изменение климата и прочих условий. Сохраняя жизнестойкость, сорта будут постепенно изменять свои качества. Статус сорта придётся пересматривать. Понятие районированных сортов – тоже. Завозные саженцы исчезнут как класс либо будут проходить жёсткую проверку. Сортовые косточки подвоев и черенки сближенных отобранных сортов станут нужны не меньше саженцев. Главным приоритетом селекции станет сохранение и повышение устойчивости клонов. И гибель дерева станет редким явлением, допустимым только в опытных садах энтузиастов... Эх, вот это я размечтался!

Конечно, есть и в-третьих: обычная целенаправленная гибридизация, расширение сортимента, окультуривание новых растений. Селекция, давшая нам такую замечательную основу садоводства, не должна останавливаться! Есть и в-четвёртых: массовый отбор лучших сеянцев от лучших сортов. Но все отобранные сортообразцы проходят через селекционное клонирование – сближение с лучшими подвоями и раскрытие потенциала жизнестойкости на местах.

И самый сложный этап этой фантастической работы – адаптация лучших сибирских сортов к русскому Северу. Тут я ничего не доказываю. Просто вижу: возможности природы на порядок больше наших представлений. Конечно, придётся потратить годы на перестройку «сибирских» привычек с помощью местных подвоев. А может быть, придётся отобрать новые подвои из сибирских форм. «Европейская» форма сибирки с той же морозостойкостью и повышенной зимостойкостью? Верю: и это возможно. Просто никто всерьёз не брался. А если брался, то такие сибирки или их сеянцы где-то наверняка уже растут!

 

«СВЕЖАЯ КРОВЬ» БЕЗ ГИБРИДИЗАЦИИ?

То, что я сейчас выскажу, селекционерам лучше не читать: эта идея для них – полная чушь, ну вообще ни в какие ворота. И всё же я её озвучу. Слишком уж логичным и естественным мне это представляется. Идея простая: чужая пыльца подходящего вида, попадая на пестик и прорастая, влияет на весь организм опыленного дерева.

Не верю, что Мичурин был пустой выдумщик. А он писал: пыльца соседних деревьев может быть ментором для молодых гибридных сеянцев. И если она попадает на пестики ежегодно, то деревце может измениться, и изменения могут «войти в привычку» – закрепиться.

Наблюдать за деревьями – моё обычное занятие. И вот замечаю: у знакомой мелкоплодной яблони-сибирки плоды стали заметно крупнее. Стал присматриваться. Оказалось, у большинства сибирок, растущих вокруг садов, плоды крупнее, чем в других местах. Почему?.. А недавно удивила соседская груша-уссурийка. Много лет брал с неё плоды для подвоев – есть можно было только под пыткой. А в прошлом году попробовал – сладкие! Возможная причина одна: рядом растут сладкие сорта груш – Памяти Яковлева, Сварог, Поздняя Яковлева, Таврическая, Лесная красавица, Среднерусская.

Оказывается, влияние чужой пыльцы на размер и цвет, и особенно часто на вкус плодов – довольно обычное явление. Мичурин описал такие плоды как «ксения». Примеров тоже много как в книгах, так и в практике. А разве завязь – не часть материнского дерева?

ИК: Не семенами едиными жив геном...

 

«Белковые тела – способ существования жизни», – сказал бы Энгельс, будь он садоводом.

Ещё полвека назад профессор Ю. В. Ракитин подробно исследовал сильное влияние гормонов пыльцы на развитие плода. И эта работа Ракитина заводит нас очень далеко!

Во-первых. Мало кто задумывается, но пыльцевое зерно – полноценная клетка, содержащая весь «биохимический бульон» дерева-опылителя, включая гормоны, ферменты и весь генетический материал. Напомню: весь, включая внедрённые вирусы, закольцованные фрагменты ДНК, разные РНК, гены хлоропластов и митохондрий.

Во-вторых, интересен сам момент опыления. Мы как-то привыкли думать, что плод – результат оплодотворения, то есть слияния спермия и яйцеклетки. Оказалось – не факт! В одних случаях – да, оплодотворение нужно, но в других – не нужно. Достаточно, чтобы пыльца просто проросла и выплеснула свои продукты в зародышевый мешок, где-то возле яйцеклетки. А ведь природа ничего не производит просто так. Значит, дерево получило что-то более важное, чем семена. Что?

А вот ещё загадка: часто завязыванию плодов помогает именно чужая пыльца, хотя она ничего не оплодотворяет. Селекционеры знают: чем больше разной пыльцы попало на пестик, тем успешнее опыление. Ракитин доказал: виноваты гормоны разной пыльцы. Они лучше активируют пестик, и растение выбирает «нужную» ему пыльцу. И опять вопросы: почему «нужная» – не всегда своего вида? И зачем для своей нужной пыльцы – чужие гормоны?

Оказалось, гормоны – только начало. В тех же 50-60-х годах влияние «ментора пыльцы» не просто детально исследовалось, но и эффективно применялось, как новый метод селекции разных однолетних культур (А. Е. Коварский). Тут ещё интереснее! Было доказано: доопыление чужой пыльцой резко повышает завязывание семян. Или: чем больше пыльцы, тем сильнее в потомстве отцовские качества. Или: доопыление через 3-6 часов действует на потомство, как ментор. Овощеводы показали: чем больше пчёл посещает цветки, тем весомее плоды, и тем более мощные, урожайные и жизнестойкие получаются потомки из их семян. Установлено: «выбранные» спермии оплодотворяют яйцеклетку, но остальные пылинки тоже нужны – они отдают своё содержимое, как биоактивную «питательную среду», и оказывают менторальное воздействие на зародыш. Причём это наследуется и во втором поколении. Как ни крути, тут явно не только гормонами пахнет!

И это ещё не все дебри, в которые тут можно залезть. Никто до сих пор даже не пытался ответить на вопрос: откуда у миллионов видов простых, небелковых молекул такая парадоксальная разумность, слаженность и дисциплинированность поведения в клетке?.. Кто или что заставляет их носиться, бурлить и превращаться друг в друга миллиарды раз в секунду не просто так, а исключительно в направлении наилучшего процветания всего организма?! Известный селекционер винограда А. И. Потапенко небезосновательно предполагает: эта главная сила живого проистекает из самих молекул. Ядро и ДНК – только архив и командный центр.

Какая-то часть жизни, точнее – какой-то аспект информации содержится во всех, даже в самых простых молекулах клеточного содержимого. «... Способность ощущать, приспосабливаться, тонко перестраиваться при сложнейших межмолекулярных взаимодействиях сосредоточена отнюдь не только в молекулах ДНК. Она рассредоточена во всей протоплазме.... Вещества, транспортируемые по сосудам, передают генетическую программу развития и вегетации в её полном объёме. Обмен веществ протекает столь слаженно как раз благодаря тому, что его компоненты прекрасно «осведомлены» о том, что и как им надо делать». Именно поэтому «... все наполнители протоплазмы являются очень послушными и расторопными исполнителями команд ядра». Во как!

Прочтя сие, Валерий Константинович подтвердил свою давнюю уверенность: жизнь – причина, а не следствие живых организмов. Она не «зарождалась» – она была всегда. Это некое «биополе», «информационная программа», создающая живое и вкладывающая в него команду «выживай и процветай!». Я называю это «сознанием материи» или просто духовным началом. И полагаю, что это начало свойственно всем «живым объектам» – от молекул и клеток до популяций и экосистем. Разумеется, это «научно недоказуемо». Но насколько очевидно!

Вообще, если и можно найти где-то «законы абсолютно разумной нравственности», то только в устойчивой экосистеме. Только её виды и популяции процветают, обеспечивая процветание всех остальных. Только в экосистеме баланс самозащиты и сотрудничества настолько идеален, что первое неотделимо от второго!

К чему мы и подведём ход мыслей в конце статьи.

А пока вернёмся к деревьям, вся беда которых – десять клятых лет ожидания семян. Вот пчёлы натаскали на цветок разной пыльцы, в том числе и с дичек. И вот кто-то шустрый и родной уже оплодотворил яйцеклетку. Но ведь он тут не один. Чужие гормоны вовсе не обязаны погибнуть в завязи! Наоборот, они активно влияют на развитие зародыша. Вспомним ксении: под влиянием чужой пыльцы плод иначе окрашен, иного вкуса и консистенции. Тогда вопрос: кто доказал, что в этом случае гормоны и РНК чужой пыльцы не повлияли на состояние генов в околоплоднике? Я таких доказательств не нашёл. Совсем наоборот: известна тьма гормонов, обслуживающих синтез ДНК и регулирующих её состояние. А явное изменение плода – показатель: таки да, что-то изменилось.

Выходит, и околоплодник – изменённое состояние генотипа. Но тогда и побег, растущий из плодовой сумки* рядышком с плодоножкой, вполне может быть «помечен» и гормонами, и генетической информацией изменённого плода.

*Плодовая сумка – место, из которого растёт плодоножка. Отсюда же растут и новые побеги – продолжатели плодовой веточки.

В итоге получается вполне осмысленная, «выживательная» картинка: дерево всеми пестиками собирает разную чужую пыльцу – коллекционирует разные гормоны и генный материал, чтобы всеми ветками тонко адаптироваться к окружению. А главное, чтобы иметь как можно более разнообразный материал в «банке данных». Наш генетик С. С. Четвериков высказал эту мысль ещё девяносто (!) лет назад: «под покровом внешне однообразной адаптивной нормы, или «дикого типа» вида, содержится огромное скрытое генетическое разнообразие». Мало ли, чего можно ждать от этой планеты и периодически покоряющих её двуногих? Сегодня – ледник, завтра – жара, послезавтра – селекция, а потом какой-то чудик тащит тебя с юга на север или с востока на запад!

Скажете: никто не доказал, что завязь чем-то обменивается с веткой! В ответ резонно поинтересуюсь: а кто-нибудь это исследовал?.. Я не нашёл даже намёка, что кто-то этим интересовался. Однако было бы очень странно, если бы завязь жила в режиме полной изоляции! Любой зелёный орган поставляет дереву свои продукты фотосинтеза и продукты обмена веществ. Дерево – единый организм, как справедливо утверждает наука!

Скажу больше: единый организм – вся экосистема. Всё живое активно обменивается разными формами генетической информации. В устоявшейся экосистеме, с небольшой натяжкой, «все заражены генами всех». Похоже, это так же необходимо, как и сам половой процесс. Или ещё важнее?..

И тут я опять передаю слово В. К. Железову.

Наука уже больше века спорит о явлении телегонии – сохранении генетической информации всех самцов, оплодотворявших самку. Не буду касаться аспектов генетики и нравственности. Мне важнее другое: если телегония действительно есть, она естественна и направлена на лучшее выживание видов.

Разнообразие живых организмов, их адаптация к новым условиям, появление новых видов, сама эволюция – результат постоянного обмена самой разной генетической информацией и её продуктами: белками, ферментами, гормонами. Уже сейчас наукой открыто больше ста способов неполового переноса генов. Половой обмен при оплодотворении – только один из способов! Вся биосфера обменивается постоянно: через пищу, через бактерий и вирусы, через кровь и сок, через микоризу – через всё, что попадает внутрь. Давно доказан обмен кольцевыми ДНК бактерий и ДНК вирусов по цепочке животные – черви и насекомые – бактерии и грибы – растения. Доказано и то, что эти ДНК могут встраиваться в геномы хозяев.

Вижу очевидное: природа постоянно обменивается генами – и процветает! Вывод делаю только один: чем больше разного генетического материала, тем надёжнее процветание вида. Гены, не востребованные сейчас, накоплены про запас и «дремлют» в ожидании катаклизмов. В нужный момент под действием sos-факторов они включатся и не дадут потомству погибнуть.

Чужая пыльца, не годная для оплодотворения, – тот же «страховой фонд» генов и гормонов. Пусть завязь опала – следы пыльцы уже остались где-то в юных почках дерева. Сотни миллионов пыльцевых зёрнышек на каждом дереве – в тысячи раз больше, чем нужно для опыления – визитные карточки растения для всех пестиков округи: «Привет, это я!»

Вот поэтому я и предлагаю сажать и сеять в европейской зоне сибирские виды и сорта. Те же ранетки и полукультурки, маньчжурские абрикосы, китайские сливы, маньчжурские орехи рядом с грецкими. Будем сеять семена и прививать на сеянцы, сажать в холмы – шансы сибиряков выжить возрастут в разы. Уж сразу они точно не погибнут! А что и погибнет – не жалко. Разные виды сибирских и дальневосточных яблонь, груш, вишен давно растут и неплохо себя чувствуют в коллекциях разных опытных станций. Например, огромная коллекция диких семечковых процветает на Майкопской станции ВИР в Адыгее, коллекция косточковых – на Крымской станции на Кубани. Есть эти виды и в ботанических садах Москвы, Питера, Киева. Нужно, чтобы они стали обычным украшением и на дачах.

Никому особо не мешая, сибирские дички могут с годами изменить ситуацию. Ведь не зря мне даже с Кавказа пишут страшные письма о деградации тамошних садов! Не могу сказать вслед за М. В. Ломоносовым, а потом И. Л. Байкаловым, что «садоводство России будет прирастать Сибирью». Но «освежить кровь» ослабевших садов – дать свои гены и гормоны с помощью пыльцы и подвоев – наши виды и сорта способны.

Пусть не наука в это уверует, а только неравнодушные и любознательные любители – уже дело сдвинется. И неважно, будет ли это обычная гибридизация или вегетативная. Уже через несколько лет семена антоновок, растущих рядом с сибирками, начнут давать более жизнестойкие сеянцы для подвоев. Привитые на них саженцы начнут получать «менторальное воздействие» сибирской пыльцы. Нам останется только отбирать самое подходящее.

Особенно важно и вероятно это на Севере России. Там дела настолько плохи, что трудно даже вообразить. Вот обычные строки из тамошних писем: «... У нас никто не выращивает яблони, груши...»; «... Я сделаю попытку, только помогите!..». А видя такие попытки, соседи и родня «смеются», «крутят пальцем у виска», «поднимают на смех», «считают дураком и идиотом». Представляете? И ведь такой ужасающий скептицизм родился не на пустом месте.

Знаю: и северяне валят всё на климат. Но климат ни при чём. Жители Костромы, Ярославля, Вологды и Кирова описывают точь-в-точь такой же климат, как и у нас, только зима помягче и снега побольше – скорее благо, чем зло. Думаю, шансы у нас равные. А причины у вас, друзья-северяне, те же, что и у нас! Первая – абсолютно негодный посадочный материал с рынков, и вторая – полная безнадёжность, невозможность вырастить сад по традиционной технологии.

Знаю это точно – мы через это прошли. Ведь и у нас на климат всё спихивали – пока не появились смелые и пытливые садоводы!

 

 

Глава 13

ОСНОВА ЗДОРОВОГО САДА ПОДВОИ-МЕНТОРЫ

НЕТ В МИРЕ СОВЕРШЕНСТВА.

И НЕ НАДО!

«Уважаемый Валерий Константинович! Мой опыт садовода очень небольшой. Как «чайник», хотел бы просто высказать несколько пожеланий.

Если можно, распишите в своих статьях конкретные ряды совместимости подвоев и привоев по основным садовым культурам. Может быть, с примерами и какой-то цепочкой опытов, что приведёт к действительно хорошему результату. Допустим: Адам родил Абрама, и так далее, и получился, допустим, Авель... Это поможет нам избежать неудач, разочарований и провалов. Ведь не у всех хватает труда и терпения ждать, когда же в саду появится чудо. Многие хотят всё и сразу. Или, может быть, наоборот: расписать, что на сибирку нельзя прививать ни в коем случае. И на другие подвои...

Всего Вам доброго. Сергей».

Вот мой ответ:

«Уважаемый Сергей! Да, хорошо было бы иметь справочную литературу с чёткими «рядами совместимости подвоев и привоев». Но для Сибири их нет и никогда не будет! Наши подвои – семенные, в крайнем случае – отпрысковые. Это дикие виды, в крайнем случае – полудички и полукультурки. Каждое такое дерево имеет свои неповторимые особенности. Сеянцы одного вида, даже одного сорта, даже с одного дерева – все в чём-то разные! Просто большинство отличий скрыты от наших глаз. В садоводстве с семенными подвоями не бывает гарантий и точных цифр. Особенно в Сибири и на Севере. Тут самое надёжное – опытный путь и собственный отбор».

Вот яркий пример. Несмотря на то, что я вырастил уже много прививочных поколений абрикосов на сеянцах одного и того же маньчжурца, стопроцентной биологической совместимости мне добиться так и не удалось. Сеянцы есть сеянцы: они братья, но не близнецы! До сих пор есть заметный разброс в степени приживаемости и последующем росте. Из каждой сотни три-пять привоев обязательно окажутся мёртвыми. Ещё столько же саженцев гибнут в первые годы жизни.

Но самое интересно дальше. Подвои-то живы, и каждый год прививаются. И вот, некоторые из них не удаётся привить ни на второй, ни на третий, ни на четвёртый год!

Один из моих знакомых, продающий свои саженцы, как-то признался: он прививает сортовую яблоню на сеянцы от её же семян. Конечно, о предельной морозостойкости тут говорить нельзя. Но вот что самое удивительное: и ему не удаётся достичь полной совместимости! Брак исключён – он виртуозный прививальщик.

Особый случай – наша местная форма сибирской яблони (фото 7 и 8). Не раз читал: сибирская ягодная яблоня несовместима с большинством культурных сортов. По этой причине нашим сортоучасткам предписано прививать только на Ранетку пурпуровую. Но разных форм сибирки – великое множество! Даже довоенные учёные спорили об её разновидностях, а сейчас эти формы даже выделяются в отдельные виды.

Наверное, мне повезло. Крупноплодная сибирка, растущая в нашей тайге, по деревням и даже на улицах Саяногорска, имеет достаточную совместимость почти со всеми сортами. Небольшие проблемы с совместимостью были всего у трёх-четырёх сортов, особенно у колонновидных яблонь. Но вегетативное сближение устранило их уже во втором-третьем поколении.

Вот благодаря этой сибирке Саяногорск и стал «яблочным раем».

Но я отдаю себе отчёт: сибирки, растущие на огромных просторах от Урала до Хабаровска, и на глаз не отличимые от саяногорских, будут проявлять самую разную совместимость с культурными сортами.

В целом, абсолютной совместимости у диких видов и культурных сортов не будет никогда. Поэтому я говорю только о достаточной совместимости. Она достижима! Идеальным, а вместе е тем и единственно логичным для этого стал метод вегетативного сближения И. В. Мичурина. До сих пор не могу уложить в голове, что сам гений не использовал свой гениальный приём для многократного последовательного сближения культурных сортов с морозостойкими дикими подвоями. Объяснение у меня лишь одно: Иван Владимирович жил не в Сибири!

 

НА ЧТО Я НИКОГДА НЕ ПРИВИВАЮ

«Тем ли путём идём, товарищи питомниководы?» – обращаюсь я к коллегам в очередной статье. «Сибирский волк тебе товарищ!» – отвечают питомниководы. И это понятно. Для меня, наивного, до сих пор загадка: ну почему они так часто используют подвои, совершенно негодные для здоровья и жизни будущих деревьев? Не укладывается в моей голове общепринятая практика!

Например, прививка яблонь на сеянцы культурных, «морозостойких» сортов. В очень морозные зимы такие деревья в Хакасии вымерзают целиком – вместе с корнями. У нас ведь есть действительно морозостойкие подвои – разные формы сибирской ягодной яблони. В заброшенных садах и прилегающих лесах полно одичавших потомков ранеток и полукультурок – их морозостойкость близка к предельной. Разве так трудно было сделать из них в питомнике «дикий» маточный сад? Ещё проще собирать их плоды. Передавил колотушкой – сей прямо с мякотью, всходят щёткой!

Ещё пример – прививка груш на рябину и боярышник. Вот уж где проблема с совместимостью! Редкий сорт хорошо садится на эти отдалённые виды. Чаще всего отторгаются через два-три года, если не сразу. А ведь сближать их никто даже не пробовал.

Наконец, самое странное, с моей точки зрения просто дикое – прививка сильнорослых деревьев на кустовые, карликовые подвои. Груш – на аронию (черноплодную рябину), кизильник и иргу. Абрикосов – на китайскую сливу, алычу, терносливу и даже на тёрн, войлочную вишню и вишню песчаную (бессею). Древовидных вишен и черешен – на кустовидную вишню степную. Постоянно вижу такие прививки то там, то тут, и точно знаю: срок их жизни – максимум лет пять. Больше – очень редко. Причина очевидна: сильнейшее, быстрое отставание подвоя от привоя. Слева на фото 71 – черешня на плохо совместимой вишне, справа – груша на ирге. У сильного дерева всегда будет биологическая несовместимость со слаборослым кустом: разные темпы роста. Кроме того – слабые корни подвоя. О какой жизнестойкости тут можно говорить?! В суровом климате подвой должен быть как минимум равен привою по силе роста, а лучше – сильнее привоя. Ведь подвой – ментор. О незаменимой роли мощных глубинных корней мы уже говорили.

Отсутствие абрикосовых подвоев и любознательность когда-то заставили меня привить десяток сортов абрикосов на китайские (уссурийские) сливы. Прижились отлично! Но затем –ежегодные потери. До плодоношения дожили всего два дерева, дали несколько небольших урожаев и умерли. То же – с бессеей. Из сотен писем и телефонных звонков знаю: абрикосы, привитые на бессею, гибнут массово. Отторжение проявляется не сразу, а в течение первых лет. Морозостойкость поверхностных корней тоже под большим вопросом. Если мороз падает на голую землю, корни той же бессеи вымерзают – знаю из писем.

Обобщив все причины гибели, я вообще перестал интересоваться темой карликовых подвоев. В Сибири они просто не нужны: и так рост умеренный. Зачем же зря мучить деревья, «высасывая проблему из пальца»?

В подтверждение – отчёт Е. И. Пискунова (Абакан) о страшной зиме 2010 года. Почва промёрзла на три метра, вымерзли кроты и мыши, выпали неудачные прививки... И вот что пишет фермер: «... Остановимся на особенностях, которые влияли на жизнеспособность деревьев. Во-первых, наиболее жизнеспособными оказались деревья, привитые на местные семенные подвои. Во-вторых, те, у которых умеренная урожайность и не производилась никакая обрезка... Лучше всех перезимовали и дали урожай деревья абрикосов, выращенные из косточки, хотя их <