Несовпадение возможностей и сложности

 

Когда я общаюсь сегодня с воспитанниками семинарии, где преподаю, у меня иногда возникает ощущение, что возможности современных студентов и сложность духовного образования не всегда совпадают.

С детства у меня есть хобби: я люблю рассматривать фотографии, на которых изображены люди – пусть и незнакомые. Смотрю на их взгляд, улыбку, положение рук и пытаюсь понять, кем они были, чем занимались, о чем думали в момент фотографирования. Конечно, все приходящие мне на ум ответы – всего лишь предположение. Когда я смотрю на фотографии выпускников семинарий недавнего советского прошлого, первое, что бросается в глаза, – это серьезность и собранность. Невооруженным глазом видно, что все учащиеся – уже взрослые люди, после армии и университета. Но самое главное, что отличало их от нынешних семинаристов, – определенная жертвенность выбора. Поступая учиться в семинарию в 1970–1980‑е годы, человек прекрасно знал, что с этого момента нет пути назад. В царской России семинаристы получали прекрасное образование, не уступавшее светскому, а порой и превосходившее его, могли устроиться на любую, в том числе дипломатическую, службу[40]. Поступая в советскую семинарию, нужно было быть готовым, что за тобой будет приглядывать КГБ, начнутся проблемы с работой и учебой у твоих ближайших родственников, с дипломом семинарии тебя не возьмут на работу ни в одно советское светское учреждение…

Сейчас большинство поступающих в семинарию – школьники. Еще вчера новоиспеченный семинарист сидел за школьной партой, а сегодня ему приходится изучать экзегетику нового завета, катехизис и другие сложные богословские предметы. Сегодняшний семинарист мыслит иначе, чем раньше. Он прекрасно знает, что, окончив семинарию и получив сан, не пропадет. Даже в самой захудалой деревеньке есть бабушки, которые вне зависимости от его пастырских усилий и личных качеств пустят батюшку жить к себе на квартиру, принесут замороженную уточку и десяток яиц, опустят часть своей нищенской пенсии в кружку для пожертвований…

 

Почему мы стесняемся?

 

Давно подметил, что мы, православные христиане, почему‑то часто стесняемся своей веры. Нам бывает стыдно перекреститься в заведениях общепита, в общественном транспорте.

Когда я работал журналистом – еще до рукоположения, – мне часто приходилось бывать в республиках Кавказа. И нигде я не видел, чтобы кто‑то там стеснялся своей веры. Безусловный лидер, на мой взгляд, – Дагестан. Когда наступало время намаза, Махачкала замирала. Водители, пассажиры маршруток, продавцы оставляли свои дела, расстилали коврики и молились. И это было прекрасно. Они никого не стеснялись, им не было разницы, что подумают о них христиане, буддисты, кришнаиты и т. д.

Стесняться своей веры – безусловный грех. В Священном Писании прямо сказано: Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов [41]  . По этим словам, мы призваны не только не стесняться, но и быть активными проповедниками, исполняя завет господа нашего Иисуса Христа: Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века [42]  .

Первые христиане горели верой Христовой, желали поделиться ею со своими ближними. Апостол Павел проповедовал везде, где только можно: и по дорогам, и в синагогах, и в городах. Если бы апостолы стеснялись своей веры, то вряд ли римская империя стала бы христианским государством, а многие народы и континенты вовсе не узнали бы о Христе.

 

Ненациональный обычай

 

Слава Богу, в последнее время священноначалие стало требовать от священников остановки бесконечного конвейера массовых крещений. Кому‑то может показаться прекрасным, когда в наших храмах еженедельно крестятся десятки людей. Посмотрев на это, можно подумать, что наконец‑то русский народ проснулся и решил снова стать народом‑богоносцем, а не народом‑обрядоносцем, по выражению приснопамятного протоиерея Глеба Каледы[43]. Но правда далека от идеала – все данные социологических опросов подтверждают это.

Редко, очень редко удается услышать здравый ответ от взрослого человека, который собирается креститься. Чаще на вопрос о том, что побудило прийти к крещальной купели, можно услышать много интересного: «Я – русский, а значит, должен быть крещеным», «Так принято», «Близкие настаивают» и т. д. Думаю, не стоит объяснять, что нельзя подходить к таинству вступления в Церковь по национальным мотивам. Да, безусловно, русский народ всегда был крещеным. Но креститься нужно лишь в том случае, если мы осознаем всю глубину и величину принятого решения; если мы готовы изменять свою жизнь, исполнять заповеди, жить, как учит нас Христос в евангелии. Сакральное всегда было выше земного – звание христианина выше национальной принадлежности, о чем говорит нам святой апостол Павел: нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос [44]  .

 

Страсти по чудесам

 

Наблюдая за религиозными веяниями последних лет, невольно начинаешь думать о некоем феномене, который можно назвать так – «страсти по чудесам». Ищут чудеса все, и главное – во всем, забывая при этом о главном чуде – воплощении Бога. Из Священного Писания нам известен один из апостолов – Фома, который не поверил ни словам Спасителя о воскресении, ни собратьям‑апостолам, которые утверждали, что видели воскресшего Христа. Фома хотел убедиться в этом лично. Вроде бы благочестивое желание, но в ответ он услышал в некотором смысле обличительные слова: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие [45]  .

Зачастую верующие готовы при первых слухах, что в город приехал старец или проповедник, бросив все свои дела, бежать за советом, уподобляясь сектантам.

Если мы обратимся к специалистам‑сектоведам, они нам подтвердят, что цель любой секты – отключение критического мышления у человека, чтобы он мог поверить во все что угодно. В нашем случае ситуация совсем иная. Мы сами, отключив это самое критическое мышление, бежим исповедовать свои грехи, жертвовать продукты, деньги очередному «чудотворцу». И как больно бывает видеть людей, зачастую образованных и культурных, в очереди за порцией чуда.

Удивляет неуемная жажда чуда, но не такого, как, например, превращение вина и хлеба в тело и Кровь господни за Божественной литургией, а более упрощенного, которое можно «потрогать руками». В свое время протестантизм как явление протеста против вседозволенности Рима и произвольной догматизации всех решений папы имел свои положительные черты, выражавшиеся в более рациональном подходе к вере. Как часто нашим верующим соотечественникам не хватает этого отношения! Очень нужно, чтобы они поняли: благодать, сходящая на священников во время хиротонии, – одна и та же, молитва в одном алтаре не может быть благодатнее другой молитвы, а настоящие старцы, подобно почившему архимандриту Иоанну (Крестьянкину)[46], не устраивают гастролей по всей России…

 

Дерзновение Закхея

 

Одним из моих любимых мест в Священном Писании является описание встречи господа и мытаря Закхея[47].

Христос проходит через город Иерихон. Как всегда, вокруг него толпы людей, слухи о его чудесах опережают его появление. В Иерихоне живет «начальник мытарей и человек богатый» по имени Закхей. Услышав о господе, он бросил все свои дела и побежал просто посмотреть на него. Но Закхей был малого роста, не мог рассмотреть Христа из‑за чужих спин, потому взобрался на дерево. Господь увидел мытаря на смоковнице и предупредил его о скором Своем визите в дом Закхея. Мытарь, не ожидавший такого, готовится к встрече, но многие люди осуждают Христа за общение с Закхеем, грешником. Спаситель на все обвинения отвечает: Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее [48]  .

Какие выводы мы можем сделать из этой евангельской истории? Во‑первых, господь разрушает представление о том, что некоторые люди недостойны общения и спасения. Для всего цивилизованного мира того времени это было нонсенсом. Во многих культурах были люди, отверженные обществом. В израильском обществе это были самаряне, которых иудеи считали идолопоклонниками, мытари (как Закхей), которые собирали налоги для римской империи и брали больше, чем положено, больные проказой, которым было запрещено близко подходить к городам. А господь Своим поступком показал, что для него все эти условности не имеют значения. И результат не заставил себя ждать: мытарь говорит то, о чем не задумывался и час назад: Господи! Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо [49]  .

Во‑вторых, пример Закхея – это пример благочестивого, разумного дерзновения. Осознавая себя великим грешником, он тем не менее идет навстречу господу. А ведь часто мы стесняемся идти в храм, на исповедь, поддаваясь искушению, считая, что хуже нас нет никого и уж мы‑то недостойны прощения.

В замечательной книге английского писателя Клайва Льюиса[50] «Письма Баламута» старый бес учит молодого, как отвадить человека от Церкви, от храма. Нужно внушить человеку, что тот – великий грешник, а в храме все – святые. Можно поступить и наоборот – внушить, что в храм ходят лишь грешники, а праведникам в том нет нужды.