Понедельник, 31 августа, 23:31 (UTC –4)

Плато Эль-Татио

 

Тимур очнулся от пронзительного крика, резанувшего по барабанным перепонкам. Он лежал на животе, пошевелился, почувствовав, что руки за спиной связаны чем-то толстым и скользким. Связаны неплотно. Если постараться, можно освободиться.

Крик прекращался на короткие промежутки, но каждый раз начинался с новой силой. Прошла минута, прежде чем программист понял, что кричит Рино Хедхантер. Голос великана изменился до неузнаваемости.

Тимур оторвал щеку от холодной земли и поднял голову над левым плечом. Великана перетащили к центру пещеры и уложили навзничь, прижав его руки и ноги к земле палками с V-образными развилками на концах. Такой же палкой еще один бот придерживал Хедхантера за шею. Рино был голым. По обе стороны от него горели костры. Дальше за ними по кругу сидели остальные боты.

Картинка чем-то напоминала иллюстрацию к «Вождю краснокожих» О. Генри.

Тимур увидел двух ботов, которых они привезли с собой. Их можно было легко отличить от беглецов по относительной чистоте. Эти боты должны были бы распространить стимулятор среди своих товарищей, но… этого не произошло.

Перед запуском процедуру нужно было скопировать. И тут возникла проблема. Боты, гулявшие на свободе, имели гораздо более сложный код в голове. Их макросы накладывались и часто противоречили друг другу. Следовательно, проверка кода, приходящего извне, занимала больше времени. Головы этих «малышей» работали как компьютеры с оперативной памятью, заполненной сотней неактивных программ. Другими словами, копирование могло не состояться даже тогда, когда компилятор дал добро.

Ни Рино, ни Тимур этого, конечно, не знали.

Трое мальчишек извивались между теми, которые держали наемника. В руках у них были головешки. Дико постукивая зубами, они совали в костер тлеющие палки, а затем прижигали ими тело Хедхантера. Рино долго терпел, но всему есть предел. Когда число ран уже насчитывало десятки, он, забыв о гордости, заорал во все горло. И замолчать уже не мог. Едкие ожоги покрывали его руки, бедра, грудь и живот.

Лица ботов оставались неподвижными, но Тимуру казалось, что он различает на них тайное удовольствие, как у заглатывающей жертву змеи.

Неожиданно пытки прекратились. Рино отдышался и притих. Тут два бота, пытавшие Хедхантера, отступили в сторону и стали заинтересованно наблюдать за действиями третьего, оставшегося. Тот раскалил свою палку в костре и стал медленно приближать ее конец к глазу пленного великана. Фыркая, Хедхантер пытался увернуться.

Тимур отвернулся и заорал:

— Уроды! Сволочи! Говнюки! — кричал он по-украински. Парень не собирался спасать амбала. Просто осознал, что вскоре его ожидают такие же, если не более жестокие, пытки.

Для Рино Хедхантера эти славянские ругательства оказались спасительным заклинанием. Внимание ботов переключилось на Тимура. Раскаленная головешка ткнулась в щеку перепуганного Хедхантера, оставив глаз невредимым.

Взволнованные тем, что Тимур очнулся, боты засуетились. Несколько уродов подскочили на ноги и перетащили парня ближе к кострам. Тимура перевернули на спину и окружили его. Стуча зубами в такт бешеным ударам сердца, парень осмотрелся. За густым частоколом грязных босых ног он не видел ничего. Над ним поблескивали десятки пар выпученных черных глаз. За последнее время синева зрачков выцвела. Глаза были похожи на стеклянные шары, в которых бурлила черная жижа, подобная нефти.

Ужас парализовал парня. У Тимура не было сил кричать. Думал только об одном: вот они — его последние минуты. Скоро он умрет. Причем умирать будет медленно и болезненно. Подумать только: какая нелепость! Погибнуть от рук двенадцатилетних сопляков, которыми управляет какой-то призрак, по уровню развития не отличающийся от младенца.

Один из ботов протиснулся сквозь толпу и двинулся к нему, держа в руке пробирку с темной серебристой жидкостью.

— Нет! — заорал Тимур громче, чем Рино. — Нет! Лучше убейте меня!

Несколько ботов держали его за руки и за ноги, а «малыш» с пробиркой уже поднес ее к лицу Тимура.

— Не-е-ет! — украинец стиснул зубы и закрыл глаза. Понимал, что это не поможет, но не мог ничего поделать с собой. Он не хотел видеть, как раствор льется ему в лицо.

Внезапно прозвучал глухой удар.

Тимур открыл один глаз. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как над толпой, окружавшей его плотным кольцом, пролетел бот. Следом за этим воздух пещеры разорвал ряд звуков, похожих на собачье «ав-ав-ав!». Толпа ботов расступилась. В просвете стало видно Хедхантера. Ему удалось освободиться. Забросив одного бота к противоположной стене пещеры, он откинул ногой второго, а третьего швырнул лицом в костер. Именно этот последний по-собачьи тявкал.

Чуть больше десятка мальчиков двинулись на великана, спрятав от Тимура волосатую, как у обезьяны, задницу Рино. Парень выгнулся, из последних сил пытаясь избежать струйки серой жидкости, которая вот-вот польется на него из наклоненной пробирки. На какое-то мгновение вся остальная вселенная перестала существовать. Тимур не слышал борьбы Хедхантера. Не чувствовал запаха горелой кожи. Он видел мальчика, застывшего над ним с раствором наноагентов. Выпученные глаза переливались, отражая вспышки костра. А потом… мутная чернота вдруг втянулась внутрь и взгляд стал пустым. Бот по-идиотски засмеялся:

— И-ги-ги-ги! — и выпустил пробирку из рук.

Тимур изогнулся так, что позвоночник хрустнул. Мышцы напряглись, наполнившись металлом, и путы на руках в конце концов лопнули. Парень оттолкнулся от земли. Пробирка разбилась о камень в сантиметре от его спины. Тимур вскочил на ноги и сразу же завалился в другую сторону, с ужасом наблюдая, как по земле, точно на том месте, где он лежал, расползаются темные ручьи, в которых бурлят мириады микроскопических роботов.

— И-ги-ги-ги!.. Га-га-га-га-га… — заливаться смехом «малыш». Болтая руками, как тряпичная кукла, он пошел к выходу из пещеры.

Другой, возле которого теперь оказался Тимур, сделал губами детское «пр-р-р», высунул язык и… улыбнулся. Он тоже попробовал отойти, но в голове, похоже, помутилось, и бот, как пьяный, полетел на землю. Прижав колени к груди, «малыш» зачмокал и больше не вставал.

У Тимура отлегло от сердца: «Стимулятор все-таки пробился!»

Боты разбредались, фыркая, чмокая, неуклюже сталкиваясь и наступая друг другу на ноги. Рино колотил нескольких мальчишек, не замечая, что они перестали сопротивляться.

— Рино, хватит! — закричал ему Тимур.

От Хедхантера пахло пережаренным гусем. Из-за ожогов он стал пятнистым, как гепард.

— А? Что? — встрепенулся великан.

— Все кончено… Боты активировали стимулятор…

Здоровяк перевел взгляд на бота, валявшегося у его ног. Он лежал на костре, но никак не пытался отодвинуться. Высунутый язык болтался, а огонь тем временем безжалостно жарил его внутренности.

— Кончено? — Рино сейчас напоминал ошалевшего фермера, выигравшего миллион в лотерею.

— Да. Пора уходить. Мы победили.

Хедхантер переводил недоверчивый колючий взгляд с одного бота на другого. В конце концов опомнился, осознав, что стоит голый, и бросился надевать на себя остатки одежды.

Тимур топтался у выхода из грота. Наблюдал за ботами, которые теперь напоминали слепых белых червей.

Хедхантер собрал разбросанные по пещере «моссберги» и приволок их к украинцу.

— Держи, — вручил одно ружье Тимуру.

Парень послушно взял дробовик и повернулся, чтобы уходить, но Хедхантер схватил его за плечо.

— Нет, подожди, фелла. — Амбал силой развернул Тимура лицом к пещере. — Это еще не конец.

Костры догорали. В углах подземелья сгущалась тьма.

— Ты чего? — глянул исподлобья программист.

— Надо добить их.

— Но я думаю…

— Не думай. Смотри на меня и делай, как я.

Много лет после возвращения из Чили Тимура будет тошнить от одной только мысли об Атакаме. Его будет бросать в жар от воспоминаний о Пуритамском побоище, об убийстве Тианы Эмерсон и о схватке с Кацуро Такедой. Но больше всего будут терзать душу воспоминания о нескольких последних минутах, проведенных в пещере ботов. На протяжении десяти минут они с южноафриканцем расстреливали беспомощных мальчиков, раздробив им головы. Боты умирали один за другим, но мужчины не прекращали стрелять, пока в последнем «моссберге» не закончились патроны. Когда стихли отзвуки последнего выстрела, грот напоминал скотобойню. Больше не существовало звериной стаи двенадцатилетних мальчиков. Грозные боты превратились в кучи разорванного мяса…

Тимур и Хедхантер молча спустились на плато. Несмотря на темноту, отыскать его было не трудно: шипение гейзеров и серный запах четко указывали путь.

Еще десять минут ушло на поиски брошенного пикапа.

Левый борт «тойтоты» напоминал то ли дуршлаг, то ли мелкую терку. От стекла в левой передней дверце не осталось и следа. К счастью, двигатель оказался неповрежденным. Рино осторожно отвел пикап от карстовой пустоты, из которой до сих пор валил пар, и только после этого позволил Тимуру сесть в салон.

Не сказав ни слова, мужчины поехали на юг.

Они уже были далеко от Эль-Татио, когда Тимур нарушил молчание:

— Надо было их сосчитать…

— Зачем? Они же мертвые.

Тимур пожал плечами и съежился, пряча ладони в рукавах кофты. Холодный ветер гулял по салону.

— Не знаю. Ты уверен, что все? А что если… ну… кто-то остался за пределами Эль-Татио?

— Не выдумывай. Они всегда держались вместе, — поморщился Рино.

Но программист не выдумывал. Ему не давала покоя одна история. На следующий день после прибытия в «NGF Lab» Ральф Доэрнберг проводил вступительную лекцию. Канадец обмолвился, что один из ботов погиб. На подъезде к Каламе его сбил грузовик. После аварии еще живого «малыша» доставили в местную больницу, где старательные чилийские эскулапы засунули его в магнитно-резонансный томограф. Под действием магнитного поля голову бота размололо не хуже, чем в блендере. Естественно, история о гибели белокожего юноши, найденного в пустыне, получила огласку. Об этом Джепу в свое время донес его информатор.

Украинец задумался о том, действительно ли все боты держались вместе после побега. Если бот, попавший под колеса, был не один, если рядом были все остальные, почему они позволили увезти своего еще живого товарища?.. И мысли Тимура повернули в не очень приятное русло. Возможно, тот мальчик в одиночку бродил по пустыне. Тогда логично будет предположить, что он был не один такой. Вырвавшись на свободу, боты попали в невероятно стрессовые условия. Они быстро обучались, однако на первых порах полученных знаний было слишком мало, для того чтобы противостоять вызову пустыни. Кто даст гарантию, что не было ботов, которые в самом начале отделились от всех? Которые эволюционировали сами по себе и… могли пойти куда угодно? Им было намного труднее выжить в Атакаме, но…

Тимур украдкой взглянул на Хедхантера. Южноафриканец, положив руки на руль, задумчиво смотрел на слабо освещенную дорогу. Он выглядел измученным и постаревшим. Последние десять дней в Атакаме сожрали, наверное, не меньше десяти лет его жизни. Парень покачал головой, крепче скрестив руки на груди. И промолчал.

 

CXXIV

 

В конце месяца местные власти на севере Чили наконец обнаружили пропажу нескольких сотен людей. В регионе Антафагаста начались массовые аресты. Первыми попали за решетку участники бандитской группировки Джейми Макаки. Копы хватали всех без разбора, даже тех, кто временно отошел от дел.

Сам Макака сумел ускользнуть. В понедельник вечером 31 августа, за час до начала полицейской операции, его предупредил преданный информатор — выдающийся философ и мудрец Мигель, изображавший из себя немого.

Макака знал: рано или поздно этим закончится, и поэтому составил четкий план действий на такой случай. Коротышка действовал со скоростью молнии. Сначала для конспирации надел на голову блестящий мотоциклетный шлем, потом собрал самое необходимое — пачку бумажных салфеток, запасную пару носков, таблетки от запора и верный «магнум». После чего умчался из своего дома на стареньком мопеде.

Сначала, запутывая следы, он направился на север, без проблем выбравшись из Токопийи. На двухколесном драндулете, в темноте, да еще и в закрытом шлеме крохотный человечек был похож не на грозного мафиози, которого разыскивает вся полиция региона, а на подростка, спешащего домой. Вскоре Джейми завернул в пустыню, объехал Токопийю с востока, вернулся на Панамерикану и помчал на юг. В двадцати километрах к югу от Токопийи вблизи станции Калета-Буэна среди прибрежных скал у него был небольшой домик. Там он и собирался укрыться на время облавы.

К сожалению, кто-то из пойманных бандитов успел настучать о тайном убежище Макаки, и карлика уже ждали. Подъезжая к дому, Макака заметил на песке свежие следы шин. Он свернул с дороги, положил в придорожные кусты свой мопед и ползком подобрался к дому. Машину, конечно, не нашел. Вокруг было темно и тихо. Он терпеливо прождал на холодном ветру в темноте целых сорок минут, прежде чем один из полицеских, дежуривших в доме, вышел на крыльцо покурить. Вот так Джейми Макака стал настоящим бездомным. Прямо как выдающийся мудрец и философ Мигель.

Вдохновенно ругаясь, маленький чилиец выкатил мопед из кустов и снова выехал на Панамерикану. Он чувствовал себя хорьком, которого выкурили из норы, и от этого в душе злился, однако самообладания не терял. Карлик недаром поднялся так высоко: он предвидел такую скверную ситуацию, когда ему не будет куда податься. И у него был самый последний запасной план. Семь или восемь лет назад он старомодно, по-пиратски закопал в пустыне клад далеко на восток от Калета-Буэна. На черный день. Там было все необходимое, чтобы выпутаться из самой сложной передряги. Правда, чтобы выкопать клад, надо было дождаться рассвета. Ночью он ни за что не разыщет укромное место.

Макака решил переночевать на побережье. Зная, что в Калета-Буэна задерживаться опасно, пигмей поехал на север, держась возле магистрали. Он ехал практически вдоль берега, когда заприметил в темноте здание. Это была старая каменная церквушка — все, что осталось от монастыря, стоявшего на этом месте еще с испанских времен. Несколько раз здание перестраивали, и так оно дотянуло до наших дней. Сейчас рядом с ней жило несколько монахов-отшельников.

Последний день зимы подходил к концу — до полуночи оставалось пятнадцать минут…

Уставившись на убогий деревянный крест, хорошо заметный на фоне ночного неба, Джейми почувствовал, как его переполняет горькое чувство обиды. Свирепый и взбешенный, пигмей забежал в церквушку. Он валился с ног от усталости. Голова раскалывалась от адской боли. Желудок непрерывно обиженно урчал.

Церковь была пуста. Несколько свечей горели в дальнем углу под тремя выцветшими от времени иконами.

— Ты! — закричал коротышка, подбежав к резному распятью, висевшему над алтарем. — Это Ты виноват во всем! Мало того что Ты сделал меня меньше, чем однокамерный холодильник! Тебе недостаточно, что мой член напоминает обглоданную сосиску, торчащую из недоеденного хот-дога? Теперь Ты отобрал у меня дом, помощников и деньги! За что Ты так ненавидишь меня?! — Джейми метал громы и молнии. Собравшись с духом, он ткнул пальцем в деревянное лицо и выпалил: — Ты — жирный безмозглый тюлень!

На мгновенье Макака остановился, но земля не разверзлась и с неба не ударили молнии. Он осмелел.

— Что? — крикнул карлик, смешно раскинув руки. — Ну, что Ты мне сделаешь, а? Ты — ничтожество! Полный нуль, пустое место! Ты просто червяк, который только волей случая получил бессмертие!

Склонив голову, увенчанную терновым венцом, Иисус молчал. Босс токопийской мафии бесился все больше и больше.

— Если бы знал, я бы отрекся от Тебя еще двадцать лет назад! Ты же только насмехался надо мной. — Обезумевший Макака подпрыгнул, ухватился за распятие и, уперевшись ногами в стену, начал дергать его на себя. — Вот я Тебе сейчас… сейчас…

Пигмей был не намного больше, чем распятие. Он изрядно помучился, прежде чем оторвал его от стены, рухнув вместе с ним на пол. Макака, истерично всхлипывая, подскочил и приготовился сделать то, что всегда делал с поверженными противниками, — помочиться на распятие. Он уже расстегнул ширинку, когда…

Надо сказать, Джейми выбрал очень неудачное время для выяснения отношений с Господом.

Вдруг карлик заметил, что распятие рывками отъезжает по полу в сторону. Пораженно пукнув, он поднял голову и увидел, что все предметы вокруг — алтарь, иконы, деревянные скамейки, подсвечники — бешено вибрируют. Их контуры расплывались, смазывались в темноте. Стены и пол беззвучно пульсировали. (Пигмей не знал, что такое инфразвук [128], а потому не догадывался, что низкочастотные звуковые колебания могут достигать такой же мощности, как и обычные звуки, при этом оставаясь неслышными для человека.) Невидимая рука сжала ему горло. Макака взмок, ощутив присутствие Высшей Силы, и с ужасом осознал, что доигрался.

Вибрация не ослабевала, а на востоке стал нарастать низкий рокочущий звук. Джейми судорожно сглотнул, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Грохот нарастал быстрее, чем карлик успевал о нем думать. Через пару секунд от рева задрожала земля. Стекла дрожали. С потолка посыпалась штукатурка. Плаксиво стонали деревянные опоры, гвозди на глазах вылезали из досок. Рев нарастал, зажимая в тиски голову маленького мафиози. Похоже, терпение Господа иссякло.

— А-а-а-а-а! — заверещал Макака и наложил прямо в приспущенные штаны.

Через секунду рев достиг апогея. Тяжелая звуковая волна ударила по церкви невидимым кнутом. Стекла не просто вылетели — они дематериализовались с громким «дзин-н-нь!». Скамейки подскочили на полметра вверх и упали возле западной стены, дверь сорвало с петель. Она долетела до самого алтаря и сбила вконец деморализованного Джейми на пол.

Подгоняемый инстинктом самосохранения, Макака выскочил на улицу с воплями о милосердии и индульгенции. Дезориентированный мафиози выбежал на каменистый пляж и упал возле воды, запутавшись в спущенных штанах. Грохот утихал на западе, отдаляясь так же быстро, как и появился. Маленький мафиози, подвывая, стал на колени, повернул голову к океану и… обомлел. Этот момент изменил всю его жизнь. Джейми заглянул в глаза Богу. В темноте над океаном, точно над Макакой, излучали отцовский укор два огромных оранжевых глаза. Они испепеляли его, терзали ему душу, наполняли тело благоговейным трепетом…

Несчастный коротышка понятия не имел о том, что на самом деле творилось в Атакаме на протяжении последнего месяца. Он не догадывался ни о существовании «NGF Lab», ни о ботах (хотя уже сталкивался с ними). Соответственно, Джейми не мог знать о налете американской авиации. После успешного завершения операции тяжелый и неповоротливый «В-2» сразу направился вверх, поднявшись настолько высоко, насколько позволяли его технические характеристики. Это был его единственный шанс спрятаться от радиолокаторов. Зато истребители прикрытия — четыре «F-22» — покидали место бомбардировки на бреющем полете. Один из «Рапторов» вылетел к океану как раз над церквушкой, где бесновался Макака, чуть не разнеся храм в щепки [129]. Именно огонь из его турбин пигмей лицезрел на фоне ночного неба.

На самом деле Джейми не должен был видеть огненных выхлопов из турбин. Обычно у «F-22 Raptor» их не видно. Сопла экранируются четырьмя полигональными пластинами из специальных сплавов, которые уменьшают заметность истребителя в инфракрасном диапазоне. Однако самолет, добравшись до океана, начал набирать высоту, подняв нос на 30°. Турбины нацелились точно на побережье, и разгоряченные сопла «уставились» на Макаку. Сопла «F-22» в поперечнике не круглые, они имеет форму приплюснутых прямоугольников, контуры которых сглаживают потоки горячих выхлопных газов. Не удивительно, что несчастный мафиози принял их за покрасневшие от праведного гнева глаза Господа.

Достигнув высоты, позволяющей выйти на крейсерский режим полета, пилот «F-22» выровнял истербитель. Оранжевые «глаза» исчезли. Но этого было достаточно, чтобы Джейми обделался второй раз за вечер и еще двадцать минут, после того как «Raptor» покинул воздушное пространство Чили, а низкий утробный рев растворился во мраке, бился головой о прибрежные камни и истошно вопил:

— Я все понял, Господи! Не убивай! Не убивай! Я больше не буду! Прости меня, засранца! Я больше не бу-у-уду!

Гены двадцати поколений ревностных католиков давали о себе знать.

 

CXXV