Мергионе протягивают Руку Помощи

 

Никогда не оставляй следов!

Неизвестный автор

 

«Ай, какая я молодчинка!» – думала Мергиона, совершенно бесшумно передвигаясь в абсолютной темноте коридоров.

«Ай, какая я ловкая!» – шептала она, тенью проскальзывая в едва приоткрытые двери.

«Ай, какая я тренированная!» – сказала себе гроза черепашек‑мутантов, ловко спрыгивая с подоконника в пушистый снег.

«Ай, как ловко я все обстряпала!» – собиралась напоследок подумать Мерги, аккуратно открывая Северные ворота Первертса, но вместо этого громко вскрикнула:

– Ай‑яй‑яй!

Левое ухо малолетней ниндзя крепко ухватила рука с безупречно алым маникюром.

– Мисс Сьюзан! – запричитала Мерги. – Отпустите, больно же!

– Тебе полезно, – ответила деканша, вытаскивая Мергиону в круг света, отбрасываемого большим ночным злосветом. Разумное насекомое, степень свечения которого зависела от степени раздражения, распалялось от ярости, глядя на плакат: «Злосвет – клозет!».

Скосив глаза, девочка заметила, что мисс МакКанарейкл просвечивается насквозь, и сделала попытку вырваться. Прозрачные, но твердые пальцы только сильнее впились в ухо.

– Ой! Мисс Сью, а как вы узнали? Я же тихенько‑тихенько…

– А твои друзья‑призраки – громконько‑громконько! Разве тебя не учили никогда не разговаривать с привидениями?

Из коридора высунулся Висельник.

– Пейджер, мы не винова‑а‑аты, что тебя заложили! – заскулил он. – Мы не виноваты, что мы стукачи и ябеды, мы такими померли‑и‑и. Пейджер, прости меня, я больше не буду‑у‑у! И вообще, это Отравленник тебя сдал.

И неизлечимо честный призрак улетучился.

– Но про Северные ворота я им не говорила! – возмутилась Мергиона, пытаясь понять, готова ли она применить против собственного декана захват с броском через бедро.

– А почему ты решила, что я стою только у этих ворот? – хмыкнула МакКанарейкл. – Кстати, спасибо, что напомнила. Все‑сью‑сюда!

Вокруг засвистело, и мисс Сью обрела плотность и непрозрачность. Мерги поникла. Теперь она уж точно никуда не могла сбежать.

– Терпеть не могу это заклинание, – проворчала профессор. – Раздвоение личности еще куда ни шло, но растроение вызывает у меня нервное расстройство. А от расчетверения начинаются натуральные глюки, вроде стен с глазами… Ну, и куда мы направляемся?

– В Эдинбург, – раздалось из темноты.

Мерги почувствовала, что пальцы на ее ухе свело судорогой.

Глаза, которые мисс Сью приняла за галлюцинацию, отделились от стены, и в круг света вступил Тотктонада.

– Отпустите ее, Сьюзан МакКанарейкл. В Эдинбурге с одним ухом делать нечего.

– А что ей вообще делать в Эдинбурге? – сердито спросила мисс Сьюзан, но пальцы все‑таки разжала.

– Эдинбург – это вроде Таганрога. Делать там действительно нечего. Но именно в Эдинбурге находятся драконьи загоны, в которых до сих пор томятся без хозяина служебно‑розыскные зверушки Брэда Пейджера. Такое вот совпадение.

Мергиона упрямо сжала губы.

– Все равно убегу, – сказала она, растирая пострадавшее ухо. – Не сегодня, так завтра. Или послезавтра. Или…

– Убежит, – после некоторого размышления кивнул Тотктонада.

– Да знаю я! – вздохнула МакКанарейкл. – Это уже не первая Пейджер на моей памяти.

– Вы можете ее отчислить, и девочка спокойно отправится к папиным драконам. Там она скорее всего пропадет, но ваша совесть и руки будут чисты.

Декан Орлодерра фыркнула.

– Второй вариант. Вы держите ее взаперти, ставите охрану, дежурите день и ночь сами…

Теперь фыркнула Мерги.

– Правильно, – согласился Тотктонада, – Мергиона все равно сбегает, едет к драконам, пропадает, а вы рвете на себе свою великолепную прическу.

– Ты бы хоть Дубля с собой взяла! – в сердцах воскликнула МакКанарейкл. – А почему Гаттера с Аесли не дождалась? Они же твои друзья!

– Не хочу никого впутывать, – упрямо сказала Мергиона. – Это мое личное дело.

– Третий вариант, – произнес Тотктонада, – пусть едет прямо сейчас, – и протянул Мерги раскрытую ладонь.

В ладони лежала крохотная золотая ладошка на цепочке.

– Ничего брелочек! – улыбнулась Мерги и оглянулась к преподавательнице: брать – не брать?

Глаза МакКанарейкл выражали смесь растерянности и восхищения, причем в левом глазу было больше растерянности, а в правом – восхищения.

– И не жалко? – спросила она.

– У меня еще есть, – сказал Тотктонада.

Девочка взяла брелок и осторожно надела его себе на шею.

Ничего не произошло.

– А для чего это?

– Это Рука Помощи, – ответила преподавательница, – очень редкий талисман.

– Она защищает от магии?

– Не очень, – сказал Тотктонада. – Зато она хорошо подает знаки.

– Да? А какие? – спросила Мерги и почувствовала, что маленькая рука начала дергать ее за куртку.

– Сейчас она намекает, что пора в дорогу.

Рука Помощи прищелкнула крохотными пальчиками и, приподнявшись в воздухе, ткнула куда‑то в сторону.

– Эдинбург совсем в другой стороне, – удивилась МакКанарейкл.

– Эта штука редко ошибается, – сказал нежданный покровитель. – Если станет совсем плохо, Мергиона Пейджер, вставь пятое звено цепочки во второе и поверни.

– И что тогда будет?

– Тебе лучше не знать, – без тени улыбки ответил Тотктонада. – Беги, да побыстрее, а то кто‑нибудь передумает.

Мерги, не веря своему счастью, взвалила рюкзачок на плечо и припустила прочь от ворот.

Уже через пять минут она тряслась в теплой коробчонке и дремала под болтовню забавной лягушонки, которая везла груз икры для эдинбургских гурманов. Засыпая, Мерги почувствовала, как Рука Помощи ласково гладит ее по голове.

 

 

Глава двенадцатая

Мергиона в пасти дракона

 

Огнедышащий дракон – это еще полбеды. Хуже, когда он чихающий и кашляющий.

Брэд Пейджер «Драконы, уход за ними и уход от них»

 

– Иногда, – сказал флегматичный сторож драконария, – мы разрешаем на них посмотреть. Издали. Но только не сегодня. Сегодня малыш Ига болеет.

– А когда? Завтра?

– Завтра? Не‑е. Приболел он три недели тому. А дохтур сказал, что помрет Ига месяца эдак через два.

– Как помрет? – изумилась Мерги, которая помнила малыша Игу по папиным колдографиям. – А почему вы его не лечите?

Сторож приподнял голову со сплетенных рук.

– Видишь, ведерко с лекарством багром зацеплено? А вон там, у загона, кучка пепла? Смекаешь, какая между ними разница?

Мерги сердито пожала плечами.

– Три секунды, – сторож снова положил голову на руки и закрыл глаза. – Ровно столько нужно змеюке, чтобы сжечь дотла ведро высококачественного драконьего аспирина. С витамином Д, будь он неладен. И багор казенный в придачу. Вопросы есть?

Вопросов не было. Мергиона, перемахнув ограждение, уже шагала к ведру. Волшебный брелок в ужасе тормошил и щипал хозяйку.

– Стой! – завопил сторож, сперва открыв глаза, а потом выпучив их. – Куда? Сожгут к ендовой порфире! Туда только Брэд Пейджер мог входить!

– Я тоже Пейджер! – ответила юная излечительница драконов. – Мергиона Брэдовна Пейджер!

И девочка, подхватив ведро с лекарством, ступила на опаленный пламенем участок перед загоном. Рука Помощи перестала сопротивляться, а только покрутила указательным пальцем у воображаемого виска.

«Привет, я твой Здравый Смысл, – робко напомнил о себе Здравый Смысл, – ты не поверишь, но я у тебя есть. Может быть, сегодня, в честь нашего знакомства, сделаешь мне приятное: смоешься отсюда, пока не поздно?».

Мерги и сама чувствовала, что совершает самую большую (а возможно, и самую последнюю) глупость в своей жизни, но продолжала идти, напевая про себя: «А нам все равно, не боимся драконов». Земля, превращенная драконьим пламенем в стекло, обреченно похрустывала. Но огнедышащие рептилии пока не атаковали, хотя и завозились в вольере.

Когда Мергиона подошла к двери с надписью «Всем, кроме Брэда Пейджера, вход категорически запрещен!», ее уже била дрожь, крупная, как чечетка. Девочка стиснула зубы и взялась за ручку.

Сторож всхрипнул и затих.

Рука Помощи в ужасе забилась Мергионе под мышку.

Здравый Смысл, пробормотав «Пойду‑ка я сам отсюда», исчез.

Надпись изменилась на «Девочка, ты уверена, что ты Брэд Пейджер?»

Мерги повернула ручку. Дверь вспыхнула словами «Ну, я тебя предупредила, прощай, девочка» и с тяжелым скрипом открылась.

Мергиона никогда в жизни не видела такого количества грустных служебно‑розыскных драконов. Огромные, как башни Первертса, они смотрели в центр загона, где лежал малыш Ига.

Малышом любимец Брэда Пейджера был только по сравнению с соседями‑гигантами. Мерги вполне могла полностью разместиться в его пасти вместе с еще пятью такими же, как она – при условии, что в мире существует еще пять таких же сумасшедших девчонок.

Малышу Иге было плохо. Уронив морду на пол, он хрипло дышал, выбрасывая вместо языков пламени клубы ядовитого зеленого пара.

– Ах ты, маленький! – прошептала Мергиона Брэдовна Пейджер и на ватных ногах двинулась к дракончику.

Рептилии медленно развернули головы к наглому рыжему существу. Один из драконов – такого же светло‑перламутрового цвета, как Ига – приоткрыл пасть. Тонкая и острая, как шпага, струя белого пламени прошила воздух над головой Мерги.

– Вы, наверное, Игина мама? – хрипло крикнула Мергиона, стараясь не смотреть на десятки оскаленных морд. – А я дочь Брэда. Здравствуйте.

– Пейджжжжер? – зашипели драконы. – Детенышшш Брэээда?

– Ага, детеныш! – обрадовалась Мерги. – Я только дам Иге лекарство, ладно?

Драконы настороженно замолчали. Приободренная Мергиона подошла к больному малышу.

– Ничего‑ничего! – сказала она то ли себе, то ли Иге. – Сейчас будет легче. Ну, открой ротик…

Ига открыл ротик.

«Все, – подумала зажмурившаяся Мергиона, – сейчас станет абсолютно легко. Причем способом, который даже не снился Висельнику с компанией».

Но ни столба пламени, ни перекусывания пополам не последовало. Девочка почувствовала, что Рука Помощи выбралась из подмышки и настойчиво тыкает ее под ребра.

Мерги открыла глаза. Ига так и застыл с раскрытой пастью, просительно глядя на самозванную докторшу. В глотке драконыша что‑то белело.

Приглядевшись, Мергиона поняла, что это драконий зуб, практически полностью перегородивший глотку Иги.

– Ну, вот и хорошо, – проговорила девочка. – И пить ничего не надо. Сейчас мы твой зубик чем‑нибудь подцепим…

Мергиона огляделась и поняла, что она крупно влипла: подцепить «зубик» было нечем. Возвращаться за багром, а потом снова идти к вольеру… Девочку замутило от одной этой мысли.

– Что ж, – сказала она ровным, как осиновый кол, голосом, – придется лезть самой.

И Мергиона Пейджер, дочь знаменитого укротителя и воспитателя драконов, полезла сама.

Потом ее часто просили рассказать, каково это – ползать по драконьим глоткам. Мерги только хмурилась и отвечала:

– Да так, ничего…

И это было абсолютной правдой: в памяти о безумной прогулке не осталось ничего. Все, что Мерги помнит, – это насмерть перепуганный сторож, который бегает вокруг нее и причитает:

– Ну, вот и хорошо! Вот и обошлось! Вот и слава Мерлину. Значит, у Иги уже молочные зубы стали выпадать? Совсем большой стал. Давай, ты зубик заберешь и пойдешь от греха, а? Хошь, я тебе его заверну во что‑нибудь? Вот в эту схемку, например. Вот и хорошо. Ты как? Ну, иди, иди, а то еще придет кто… Хотя все равно ж не поверят…

А еще она запомнила смущенную морду мамы Иги. Осторожно дотронувшись до Мерги носом, отчего девочка чуть не упала, дракониха прошипела:

– Скажжжи Брэду, мы жжждем. Приходииите.

 

 

Глава тринадцатая

Друзья возникают из воздуха

 

Иногда кажется, что все очень плохо. Но вот приходят друзья – и ты понимаешь, что не так уж все было плохо.

Дж. Кук «Мои друзья гавайцы»

 

Мергиона Пейджер никогда не представляла, насколько подозрительно выглядит одинокая двенадцатилетняя девочка, сидящая рано утром на перроне Эдинбургского вокзала и прижимающая к животу огромный драконий зуб. Не спасало даже то, что зуб был завернут в лист желтого пергамента. Полисмен уже дважды подходил к Мерги и интересовался, не потерялась ли юная леди и где ее мама.

– Все хорошо, сэр, – отвечала Мергиона как можно бодрее, – мама вот‑вот подойдет.

Полисмен хмыкал и уходил разбираться с извозчиком‑пьянчужкой, который громогласно спрашивал у окружающих, тварь он дрожащая или право имеет, пусть даже и с самого утра.

Пейджер врала. Ничего хорошего в том, что она сидела на шотландском перроне и ждала неизвестно чего, не было. Мергиона и на вокзал‑то пришла только потому, что ее потащила туда Рука Помощи. Правда, что именно девочка должна здесь делать, талисман объяснить не мог. После того как Рука запаниковала перед драконарием, Мерги не слишком ей доверяла, но ничего лучшего придумать не могла. Переночевав на карманные деньги в местной магической гостинице (пришлось сочинить идиотскую историю о том, что она, победительница конкурса «Самая вредная ведьма Британии не старше 13 лет», едет в Рейкьявик для участия в европейском турнире самых вредных ведьм), Мергиона столкнулась с неожиданной проблемой: и чего теперь?

«Попробуем рассуждать логично, – в сто сорок пятый раз сказала себе девочка. – Что я имею? Папа не знает, что его выписали, и поэтому будет скрываться. Это раз. К драконам он даже не заезжал, сразу отправился за Двумя Чашами. Это два. Чтобы найти папу, мне надо отыскать Две Чаши. Это три. Где они, никто не знает, кроме папы. Это четыре. Где папа, неизвестно. Это пять. Вывод: фигово».

Логика была безупречной. На далеком древнегреческом кладбище заворочался в гробу Аристотель.

«Эх, если бы я сразу сообразила взять какого‑нибудь дракошу, – вздохнула Мерги. – Пустила бы его сейчас по папиному следу!»

Жалеть об этом было поздно. После ее отважной выходки в духе доктора Айболита драконарий окружили двойной сферой Фигвамера.

«Попробуем рассуждать логично, – в сто сорок шестой раз подумала Мергиона. – Блин! Жалко, Сена нету, его хлебом не корми, дай порассуждать логично». Упоминание о блине и хлебе привело к ощутимому бурлению в животе.

И тут на голову Мергионе свалился филин Филимон. Почти разумная электронно‑механическая птица, собранная прошлой осенью Порри Гаттером, блестела хромированными крыльями и ощутимо стрелялась электричеством.

– Ай! – обиделась Мерги. – Ну почему все совы как совы, а ты… Слезай быстро, прическу испортишь!

Питомец Гаттера с довольным потрескиванием взмыл вверх, блеснул вспышкой в металлическом боку и улетучился.

«Сфотографировал, – облегченно подумала Мергиона, – теперь меня точно найдут!»

Ждать стало гораздо веселее.

«Интересно, как они сюда доберутся? – размышляла Пейджер. – Сен ведь тоже уже не маг, да и Порри пока мало каши ел, чтобы мгновенно перемещаться. Если поедут на рейсовом драконе, мне еще здесь долго сидеть. А долго я здесь не просижу».

И действительно, бдительно косящийся полисмен уже сделал несколько кругов почета вокруг Мерги. Наконец он решительно направился к девочке с явным намерением отвести потерявшегося ребенка в детскую комнату полиции.

Помешало стражу порядка необычное природное явление: прямо из воздуха на перрон вывалились еще два потерявшихся ребенка.

Если бы остолбеневшему полисмену объяснили, что это ученики школы волшебства Порри Гаттер и Сен Аесли, он остолбенел бы еще больше.

Аесли тут же взял полицию на себя.

– Все хорошо, сэр! Наши мамы вот‑вот подойдут. Ужасный туман сегодня, не правда ли? Ничего не видно в трех шагах. И не кажется ли вам, что настало время вернуть незаслуженно отобранное у полиции право принимать во время дежурства бодрящие и стабилизирующие напитки?

Полисмен перевел остекленевший взгляд на ясное солнышко, светившее сквозь прозрачный утренний воздух, сглотнул, развернулся и побрел в сторону станционного буфета. Его колотило так, что наручники на поясе издавали мелодичный хрустальный звон. Тем не менее, полисмен мужественно бормотал:

– Так ведь и я не тварь дрожащая. Так ведь и я право имею…

Это помогло ему не обращать внимания на радостный визг, изданный потерянной девочкой, которая умудрилась повиснуть на шеях сразу обоих потерянных мальчиков. Идею никого не впутывать в свое личное дело Мергиона благополучно забыла.

Когда торжественная часть – вопли «Ах вы, гады ушастые!», дружеские тумаки и борьба с подоспевшим на выручку Филимоном – была исчерпана, взъерошенный Порри поднял над головой гудящую пластиковую коробочку и воскликнул:

– Ура! Это штуковина работает!

Сен вел себя более чинно. Он проверил состояние кожаной папки, которую держал под мышкой, встряхнул головой, отчего его аккуратный пробор лег точно на место, и сказал:

– Все‑таки надо было проверить на крысах.

– Не будь занудой! Я уже дюжину мышей отправил с помощью своего транспликатора!

– Да? А ты проверял, куда они попадают?

– А поесть бы! – неожиданно ответил Гаттер.

«Порри люблю», – подумала Мергиона.

Поесть оказалось только у предусмотрительного Сена.

«Сена люблю, – поправила себя Мерги. – Нет, это совершенно невозможно! С Канарейкой, что ли, посоветоваться…»

После баттлбродов с ветчиной жизнь показалась Мергионе не такой уж и несчастной. Она быстро и красочно описала свои приключения в Безмозглоне и драконарии и радостно призналась, что понятия не имеет, что ей теперь делать.

– Попробуем рассуждать логично, – сказал Сен.

– Сто сорок семь, – сказала Мерги.

– Чего?

– Не обращай внимания. Ты хотел рассуждать логично.

– Да. У нас есть копии документов о Двух Чашах, – Сен продемонстрировал папку. – Есть драконий зуб. И есть личное мнение Мергионы. Начнем с самого бессмысленного.

– Почему это мое мнение самое бессмысленное? – обиделась Мерги.

– Вообще‑то я имел в виду зуб. Давай‑ка развернем его и посмотрим, стоит ли таскать эту штуку с собой.

Из станционного буфета вышел полисмен, подкрепивший свое право пинтой темного пива. Он уже собирался подойти к группе потерянных детей и навести полный порядок, но, увидев молочный зуб драконенка Ига, снова остолбенел. Потом полисмен снял фуражку, отцепил значок и скрылся в буфете навсегда.

– Так‑с, оберточку в сторону, – бормотал Сен, разглядывая мергионин трофей. – Смотрим внимательно. Он нам должен помочь. Солидная кость. И почему это Брэд Пейджер не полетел по своим делам на драконе? Удобно, быстро, надежно. Дешево.

– А я знаю почему, – сказал Порри таким голосом, что все разом обернулись к нему. Мерги забеспокоилась. Обычно такое лицо бывало у Гаттера в момент озарении – а каждое его озарение неизменно заканчивалось катастрофическими разрушениями капитальных строений. В руках Порри держал лист пергамента, в который раньше был завернут зуб.

На пергаменте значилось: «Карта зон, запретных для пролета на драконах».

 

Вторая чертова дюжина