Секретные материалы (продолжение)

 

Третий раздел, к изучению которого Николай приступил после обеда, относился к тридцатым годам двадцатого века и полностью состоял из донесений сотрудников НКВД и стенограмм совещаний этого же ведомства. Лесовой открыл первую стенограмму, датированную июнем тридцать седьмого года, и начал читать.

 

«Товарищи! Сейчас перед вами выступит старший майор государственной безопасности Яков Моисеевич Верный. Он доложит об участившихся случаях исчезновения людей, разоблаченных как враги народа. Пожалуйста, товарищ Верный!

– Здравствуйте, товарищи чекисты! (Аплодисменты.) Должен довести до вашего сведения, что только за три последних месяца произошло семь случаев, о которых говорил только что председатель парткома управления товарищ Михайлов. Происходят странные события, товарищи! Наши сотрудники приезжают ночью, чтобы арестовать разоблаченного врага народа, и что вы думаете? В доме переполох, никто не спит, а самого врага народа, как говорят члены его семьи, только что увезли приехавшие на машине неизвестные люди, предъявившие документы сотрудников НКВД и постановление на арест!

В шести случаях из семи удалось обнаружить следы машины, но саму ее, как и фальшивых сотрудников, увидеть ни разу не получилось. И только один раз, приехали арестовывать главного инженера металлургического завода Кольчугина, который оказался саботажником и агентом финской разведки, так наши сотрудники успели выбежать на улицу и увидели, как за угол свернул черный легковой автомобиль марки «Паккард». За ним погнались, но не догнали.

Вот тут у меня рапорта сотрудников – лейтенанта государственной безопасности Морозова и сержантов государственной безопасности Прибытько и Рагимова. Все они утверждают, что почти уже догнали автомобиль неизвестных лиц, выдававших себя за сотрудников НКВД, когда машина на улице Свердлова бесследно растаяла в воздухе. На месте, где они потеряли преследуемую машину, стоял сильный запах озона с какой‑то непонятной примесью. Будто кто‑то ставил там электрические опыты. Кстати, похожий запах отмечали и в других случаях.

Последующая проверка всех троих: лейтенанта и обоих сержантов, показала, что все они были трезвы и не находились в тот момент под воздействием каких‑либо препаратов, способных вызвать галлюцинации. На допустивших упущения по службе сотрудников наложены строгие взыскания.

Но мы с вами коммунисты, товарищи, и не можем уподобляться отдельным несознательным гражданам, распускающим в городе контрреволюционные слухи. (Бурные аплодисменты.) Кстати, двое из этих несознательных граждан арестованы и находятся сейчас в следственном изоляторе управления. Они болтали на всех углах, что людей, за которыми приходят сотрудники госбезопасности, выкрадывают черти, оставляя после себя запах серы. Хотя запах, оставленный похитителями, меньше всего похож на запах серы.

Товарищи, Коммунистическая партия большевиков и товарищ Сталин учат нас подходить ко всем непонятным явлениям с точки зрения марксистско‑ленинской науки и, отвергая антинаучные бредни, искать в каждом из этих событий рациональное зерно. Если нужно, мы, большевики, самого черта возьмем за хвост! (Бурные аплодисменты, переходящие в овацию.) Но оставим шутки, товарищи. Есть мнение, что в области существует тщательно законспирированное антисоветское подполье, которое пытается увести своих членов от карающего меча органов защиты социалистической революции. Но это у них не пройдет! Наша задача – найти и обезвредить вражье гнездо и железной революционной метлой…»

 

На этом стенограмма обрывалась. Наверное, дальше старший майор Верный погнал такую пургу, что Сигизмундов посчитал ненужным включать ее в предложенные для ознакомления материалы. Зато потом в этом разделе шли совсем уже фантастические донесения агентов НКВД, собранные во всех концах СССР, от Киева до Владивостока. Их было много, и сценарий был примерно тот же, что и в докладе старшего майора. Неизвестные люди с документами сотрудников ГУГБ похищали врагов народа из арестных списков и бесследно исчезали, оставляя после себя в девяти случаях из десяти запах озона.

Чем дальше Николай читал, тем большее сомнение в здравомыслии авторов приведенных исторических документов одолевало его. Он уже заканчивал знакомство с разделом, когда вернулся полковник Сигизмундов.

– Движутся дела? – спросил он с порога.

– Движутся, – хмуро ответил Лесовой и показал на экран компьютера с донесением уполномоченного ГУГБ по Балахнинскому району Горьковской области, в котором тот докладывал о таинственном исчезновении начальника железнодорожной станции Газимагомедова, разоблаченного пособника антисоветской националистической организации. По содержанию донесения можно было безошибочно сказать, что писал его человек, трясущийся от страха, и уже по одному этому признаку доверять его объективности было нельзя.

– И как тебе? – спросил с улыбкой полковник.

– Знаешь, – заметив улыбку, Николай рассвирепел, но не подал вида, – я не могу понять, за кого вы меня принимаете? Я три с лишним года занимался поиском пропавших без вести и всякого навидался. Но зачем ты подсунул мне эти бредни свихнувшихся от чужой крови энкавэдэшников?

Лицо полковника стало серьезным. Он взял стул и сел напротив Николая.

– А теперь послушай меня, майор. Каждое слово из того, что ты называешь бреднями, задокументировано, десять раз проверено и подтверждено свидетельскими показаниями. Ты на чем остановился?

– Второй раздел. Тридцатые годы, – ответил Николай, не понимая, куда клонит полковник.

– И только‑то? – усмехнулся Сигизмундов. – Это еще семечки! Дойдешь до военных лет, там такое пойдет – волосы дыбом станут!

– Вот я и говорю… – попытался вставить Николай, но полковник стукнул кулаком по столу и резко перебил его:

– Может быть, ты считаешь, что с тобой здесь шутки шутят? Напрасно! Если ты не веришь, что наш отдел занимается серьезными делами, то лучше уж тебе сразу вернуться в милицию. Ты был там на хорошем счету, и тебя с радостью возьмут обратно. Но все‑таки я советую тебе хорошенько подумать. Я знаю, что ты не веришь в то, что называют сверхъестественным, но мир гораздо сложнее, чем нам кажется. А пока даже не советую, приказываю – читай дальше! Поговорим, когда закончишь.

Полковник неожиданно весело подмигнул Николаю и сказал совсем другим тоном:

– Мы здесь все немножко чокнутые! Поработаешь с нами, сам таким станешь! Но зато у нас интересно!

Сигизмундов снова ушел, а Николай вывел на экран компьютера текст следующего раздела и снова углубился в чтение.

 

«Народному Комиссару внутренних дел, Генеральному Комиссару государственной безопасности тов. Берия Л.П. от помощника Наркома, старшего майора государственной безопасности Кривулина С.П.

Совершенно секретно. 21 августа 1941 г.

 

Довожу до Вашего сведения, что назначенная по Вашему указанию встреча Вашего личного агента Р. с членом германского правительства N. состоялась 19 августа сего года. На поставленный вопрос о судьбе отдельного парашютно‑десантного батальона особого назначения, десантировавшегося в районе Домброва Бялостоцка и попавшего в окружение, N. пояснил, что в числе советских воинских частей, взятых в плен германскими войсками, указанный батальон не значится. Высадка парашютистов, бой и окружение в указанном районе советской воинской части действительно имели место. Но когда германские войска замкнули кольцо, парашютисты неожиданно прекратили сопротивление. При последующем осмотре их позиций не было обнаружено ни одного живого советского военнослужащего. Убитых насчитали шестьдесят четыре человека. Таким образом, бесследно исчезли двести двадцать семь советских солдат и офицеров. По категорическому утверждению N., указанные военнослужащие в списках военнопленных не значатся. В рапорте командира полка СС, проводившего указанную операцию, отмечен сильный запах озона с какой‑то непонятной примесью, долго стоявший над полем боя. Больше никакими сведениями о судьбе специального парашютно‑десантного батальона N., по его словам, не располагает.

Также были обсуждены вопросы…»

 

Дальше шло такое, от чего у Николая волосы поднялись дыбом. За последние годы открылось немало тайн Второй мировой, но о таком плотном сотрудничестве разведок, а значит, и руководителей воюющих друг с другом государств Николаю слышать не приходилось. Заканчивался документ припиской, очевидно, составленной самим наркомом:

 

«Кривулину. Ориентировать весь аппарат личных агентов в Германии и союзных ей государствах на разыскание любых следов военнослужащих специального парашютно‑десантного батальона, особенно его командира – Зверева Ивана Кирилловича. (Последние слова подчеркнуты.) Пропавший батальон провести по документам как погибший в неравном бою с немецко‑фашистскими войсками. Обеспечить полную секретность полученной от агента Р. информации, в том числе недопущение ее распространения в аппарате ГУГБ НКВД СССР. За соблюдение тайны отвечаете лично».

 

Лесовой покачал головой. Он представил, что значили в то время и в тех кругах два коротких слова – «отвечаете лично», и ему стало слегка не по себе…

После этого документа пошли перечисления достоверно установленных случаев бесследного исчезновения воинских подразделений и целых частей. Не только советских, но и немецких, японских, а также союзнических. Даже если отбросить сомнительные случаи, с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот сорок пятый год при таинственных обстоятельствах пропали не меньше трехсот тысяч военнослужащих. Но на фоне десятков миллионов погибших эти потери остались незамеченными. И тем более немногие обратили внимание на запах озона, неотрывно сопровождавший эти странные исчезновения. Одним из этих немногих был нарком внутренних дел Лаврентия Павлович Берия. Но после войны ему пришлось возглавить атомный проект и в круговерти дел стало не до пропавших без вести. А когда в пятьдесят третьем году он снова ненадолго занял пост министра внутренних дел, борьба за власть в советских верхах дошла до такой точки накала, что все второстепенные дела отошли на задний план.

 

Глава 8

Из разряда чудес…

 

Сигизмундов вернулся ровно в восемнадцать ноль‑ноль.

– Ну что, до какого года добрался? – спросил он Лесового.

– Сорок пятый. Маньчжурия, – кивнул Николай на монитор.

– На жесткий диск переписал?

– Так точно!

– Вопросы есть?

– Сколько угодно, – ответил Николай. – Но, думаю, вечер вопросов и ответов лучше устроить, когда я дочитаю все до конца. Может быть, кое‑что само прояснится.

– Не надейся! – усмехнулся полковник. – Ладно, давай сюда флэшку и заканчивай на сегодня, пора отдыхать.

– Я могу еще поработать, – возразил Николай. – Дел на сегодня у меня никаких не запланировано, так что…

– Нет! – жестко ответил Сигизмундов. – Успеешь еще наработаться. Я сказал – на сегодня все!

Этой ночью Николаю снились странные сны, в которых шеренги людей в серых шинелях, выставив перед собой винтовки с примкнутыми трехгранными штыками, под раскаты грома и сверкание молний одна за другой исчезали в сплошной пелене дождя.

На следующий день он снова сидел у экрана компьютера, перемалывая все новые и новые данные. После войны количество пропавших без вести значительно уменьшилось, но число исчезнувших при таинственных обстоятельствах осталось прежним. Пропадали самые разные люди и в самых разных местах. Например, в феврале пятьдесят пятого года на Колыме почти одновременно, с разницей в несколько дней, исчезли вместе с охраной все заключенные трех отдаленных лагпунктов, входивших в систему треста «Дальстрой», оставив после себя запах, совпадающий с описанным в прежних случаях. Отличие было в том, что, начиная с пропавших в сорок первом воинов парашютно‑десантного батальона, никто не оставлял после себя металлических предметов. Ни пуговиц, ни оружия – ничего. Следов они тоже не оставляли. Так было и на этот раз. Накануне происшествия на Колыме прошел снег, но бойцы конвоя, доставившего в лагпункт на ключе «Серебристый» очередную партию заключенных, не увидели на нем никаких следов, кроме тех, что оставили сами. То же повторилось и в двух других случаях.

Поднятые по тревоге подразделения конвойных войск прочесали прилегающую местность на большом расстоянии, но ни один из пропавших заключенных, как и охранников, так никогда и не был обнаружен. Не дали результатов и предпринятые оперативные мероприятия. По указанию начальника «Дальстроя» Митракова, сведения обо всех трех чрезвычайных происшествиях были засекречены, с участвующих в поисках военнослужащих взяты подписки о неразглашении, а сами пропавшие сактированы как погибшие в результате самых разных несчастных случаев в разных концах огромной территории «Дальстроя».

Начиная с шестьдесят третьего года случаи массовых исчезновений почти прекратились. Последним из них была бесследная пропажа населения чукотского стойбища в трехстах километрах от поселка Мыс Шмидта. Зато увеличилось число единичных исчезновений, и общий баланс остался почти неизменным. То есть каждый год страна недосчитывалась от пяти до десяти тысяч своих граждан, пропавших при недоступных для понимания обстоятельствах. В некоторых случаях очевидцы отмечали на месте происшествия запах озона, смешанный с другим, непонятным запахом. Кое‑кто из свидетелей утверждал, что он напоминает запах свежескошенной травы. Вот только откуда могла взяться свежескошенная трава в феврале, в лагерном бараке, построенном на берегу скованного пятидесятиградусным морозом колымского ручья?

География исчезновений имела свои особенности. Разбросанные по всей территории России, они группировались в нескольких местах. В Москве, Санкт‑Петербурге (тогда Ленинграде) и других крупных городах концентрировались пропажи, в основном не имевшие таинственной подоплеки. А те, которые нельзя было объяснить с точки зрения материализма, наложенные на карту, образовали несколько обширных пятен, самое большое из которых накрывало золотодобывающие районы Магаданской области, захватывая северо‑восточную часть Якутии. Второе, поменьше, располагалось на Северном Урале и включало немалую территорию, прилегающую к нему с европейской стороны. Остальные были бессистемно разбросаны по территории России, в основном в ее малонаселенных районах.

Когда щелкнул замок входной двери и в кабинет вошли Сигизмундов и доктор Кварацхелия, Николай сидел, прихлебывая кофе из большой кружки, и переваривал полученную информацию. При виде начальства он поставил кружку на стол и вскочил с места.

– Здравствуйте, Николай Васильевич! Сидите! – начальник отдела взял стул и присел рядом. – Кажется, вы уже ознакомились с материалами?

– Так точно, Георгий Шалвович, – ответил Николай, вспомнив, что доктор не любит, когда его называют генералом.

– И как впечатление? – ободряюще улыбнулся доктор, снова став похожим на оскалившегося вампира. Но Лесовой уже стал привыкать к необычной внешности начальника.

– Честно? – спросил он.

– Разумеется! – ответил тот.

– Сначала я принял все это за примитивный розыгрыш. Но потом товарищ полковник, – Николай бросил ехидный взгляд на Сигизмундова, – поправил меня, и я понял, что такое серьезное ведомство не будет заниматься ерундой. Да и приведенные документы изменили мое мнение. Но все равно, должен признаться, я мало что понял. Может быть, после соответствующих объяснений…

– Для этого я и пришел, – сказал доктор. – Александр Петрович поможет мне в этом деле.

Сигизмундов кивнул.

– Кстати, я ценю чувство юмора в своих сотрудниках, – ровным голосом сказал Георгий Шалвович. – Но в данном случае прошу вас отнестись к делу со всей серьезностью.

– Так я ведь и не собирался… – начал Николай смущенно, но доктор жестом остановил его:

– Объяснять будете потом. Сейчас задавайте свои вопросы! – он оперся локтями о стол и приготовился слушать.

– Во‑первых, – начал Николай после недолгого раздумья, – кто и с какой целью собирал всю эту информацию?

– В органах, начиная с ЧК и кончая ФСБ, всегда существовало подразделение, которое занималось систематизацией и расследованием аномальных явлений. Несколько раз его разгоняли, но всегда потом восстанавливали, потому что необъяснимое начинало копиться и перехлестывать через край, как опара из квашни. А это вызывало ненужные толки, публикации в газетах, брожение умов. Кто‑то должен был заниматься всем этим на профессиональном уровне, вот чекисты и взяли задачу на себя.

В числе других необъяснимых с точки зрения современной науки явлений чекисты интересовались и таинственным исчезновением людей. Однако им не удалось даже приблизиться к раскрытию тайны, и все это время они ограничивались лишь регистрацией необъясненных явлений. А после девяносто третьего года подразделение хоть и восстановили, но сильно урезали штаты и бюджет. Так что последние годы даже не все случаи попадают в статистику ФСБ. Новое начальство сочло деятельность подразделения мракобесием, и его удалось сохранить только усилиями старых специалистов, которые понимали, что к чему.

– А теперь эстафету перехватило ваше министерство? – спросил Николай.

– Наше, майор, наше! – поправил его Сигизмундов.

– Виноват! – ответил Лесовой. – Не привык еще… Наше, конечно!

– Привыкайте! – в присутствии начальника полковник обращался к подчиненному со всей официальностью.

Доктор подождал, когда они закончат, и продолжил:

– На сегодняшний день наш министр – единственный член правительства, который понимает всю серьезность сложившейся ситуации. Ее в прямом смысле можно назвать чрезвычайной, и кому, как не нам, ее разруливать? Конечно, у Сергея Марковича, как и у любого человека, есть свои недостатки, но за полтора десятка лет, что он руководит столь специфичным ведомством, ему пришлось насмотреться такого, от чего у многих не выдержала бы психика. Обладая такой обширной информацией, поневоле начнешь со всей серьезностью рассматривать явления, относящиеся с общепринятой точки зрения к разряду чудес. А Сергей Маркович, повторяю, сегодня даже не один из самых – самый информированный в стране человек. Даже более информированный, чем глава государства, который постоянно занят более важными делами. Вы удовлетворены ответом?

– Вполне! – ответил Николай.

– Тогда давайте следующий вопрос.

– Хорошо. Значит, чекисты не смогли раскрыть ни причин, ни обстоятельств исчезновений. Во всяком случае, в материалах я не нашел никаких данных, что это за запах преследовал всех свидетелей. И почему сначала на местах оставались металлические предметы, а потом стали исчезать вместе с людьми? Может быть, вашему… то есть нашему, отделу удалось получить ответы?

– Пока нет, – огорченно ответил доктор. – Ведь отдел занимается не только пропавшими без вести. Собственно говоря, расследовать эти дела министр поручил нам сравнительно недавно, поэтому каких‑либо значительных успехов ожидать рановато. Что мы успели сделать – это проанализировать документы и вычленить из общей массы наиболее типичные случаи. С ними вы только что познакомились. А настоящий розыск пропавших практически еще и не начинался. Кстати, до вас им занимался хорошо знакомый вам человек. Правда, совсем недолго.

– Кто? – быстро спросил Лесовой. Похожее на маску лицо доктора оставалось непроницаемым, но Николай почему‑то понял, что сейчас услышит нечто важное.

– Дмитрий Олегович Стрешнев, – ответил Кварацхелия, глядя ему в глаза.

Николаю с трудом удалось сохранить внешнее спокойствие. Дима Стрешнев был командиром той самой разведывательно‑диверсионной группы, в состав которой он входил. Которая в рейде по горам уничтожила перевозивших героин боевиков и утаила найденные при них деньги…

– Вы сказали, что майор Стрешнев недолго занимался розыском, – произнес он приглушенно. – С ним что‑то случилось?

Доктор отвел глаза и так же тихо ответил:

– Месяц назад подполковник Стрешнев пропал без вести…

 

Глава 9

Из пятерых осталось двое

 

Доктор распрощался и ушел, а полковник с Лесовым остались.

– Стрешнев вас не сдавал, – сказал Сигизмундов, наливая кофе себе и Николаю. – Ни он, ни остальные твои друзья ни разу не обмолвились, что произошло в том ущелье. Знаешь, я отношусь к тому, что вы сделали, совершенно спокойно. Уверен, сдай вы деньги вместе с наркотиками, они попали бы куда угодно, только не в казну. Скорее всего контрразведчики с большими звездами на погонах списали бы их как израсходованные на оперативные нужды, а сами благополучно растащили их по своим карманам. Даже если предположить невозможное и валюта попала бы в казну, оттуда ее с вероятностью в девяносто девять процентов все равно бы украли. Я говорю не от балды. В верхних этажах власти царят такие нравы, будто они оккупированы клептоманами. А так те доллары пошли на благое дело. Если бы не они, квартиры от родного Министерства обороны ты ждал бы до сих пор. Можешь в этом не сомневаться. Так что считай, что квартира – твой законный трофей.

Полковник помолчал немного и добавил:

– Честно говоря, не знаю, как бы я поступил на вашем месте. Скорее всего, так же.

– Если это не Дима, откуда ты узнал об этой истории? – недоверчиво спросил Николай.

– Когда началось служебное расследование по факту исчезновения подполковника Стрешнева, – отхлебнув кофе, ответил Сигизмундов, – выяснились интересные вещи. Оказалось, что он, не поставив в известность непосредственное начальство, то есть меня, на свой страх и риск, искал убийц своего друга Павла Камкова…

– Что? – поразился Лесовой. – И Паша?..

Капитан Камков был еще одним членом злополучной разведгруппы. Непревзойденный снайпер, балагур и весельчак, знавший тысячи анекдотов и сотни песен, любимец всего подразделения. В той стычке ему прострелили бедро, и Стрешнев тащил его до базы на себе. После госпиталя у него навсегда осталась хромота, и Паша списался из армии по состоянию здоровья. И на тебе – уцелев на войне, погиб на гражданке. А следом за ним Дима Стрешнев… Николай шкурой почувствовал, что дело поворачивает в опасную сторону.

– Да! – подтвердил полковник. – Павла Камкова зарезали в конце прошлого года.

– Но как? – Николай все не мог поверить. – С его подготовкой он мог отбиться от десятка хулиганов.

– А десятка и не понадобилось, – грустно сказал Сигизмундов. – Камков поднимался из метро, и в толпе на выходе кто‑то всадил ему в спину заточку. Самое обыкновенное длинное шило, вошедшее точно в сердце. Никто ничего не заметил…

– Но почему? – почти простонал Николай. – Почему Дима не пришел ко мне? У него ведь были мои координаты!

– Наверное, из‑за твоей работы, – предположил полковник. – Он не доверял милиции.

Лесовой вспомнил непонятный холодок отчуждения, пробежавший между ним и Димой в последнюю встречу, и понял, что Сигизмундов прав.

– Но Стрешневу удалось узнать, куда направлялся в тот день Камков.

–?

– Утром Павел позвонил на телефон доверия Московского управления ФСБ и сказал, что у него есть важные сведения, которые он может сообщить работникам службы безопасности только при личной встрече. Ему назначили на четырнадцать ноль‑ноль, но за полчаса до этого ваш друг был убит.

– Что было дальше? – мрачно спросил Николай.

– Мы получили расшифровку телефонных переговоров Стрешнева за три последних месяца и сделали вывод, что подполковник вышел на след убийц и собрался самостоятельно свершить правосудие. Скорее всего, в день исчезновения он отправился разбираться с исполнителем… Отпросился у меня пораньше и ушел. С тех пор его никто не видел. Боюсь, что нам не удастся отыскать даже его труп…

– Ты думаешь?..

– Почти уверен.

– Да‑а‑а! – протянул Николай. – Но ты так и не ответил на вопрос – откуда вам стало известно про те деньги? Ведь наверняка мужики погибли из‑за них?

– Это оказалось не слишком сложно, – скромно сказал полковник. – У нас есть доступ к информационным базам Генштаба, есть там и надежные агенты. В общем, хозяева изъятого вами груза сильно на вас обиделись. И не так за деньги – для них это сущая мелочь. Героин стоил несравнимо больше. Но даже эту потерю они могли бы пережить, если бы не одно «но».

– Какое?

– Они потеряли лицо перед людьми, которым предназначался груз, и чтобы обелиться перед ними, решили в качестве компенсации предъявить головы виновных. То есть – ваши.

– Это были люди Исмаил‑оглы? – предположил Николай.

– У тебя устаревшие сведения, – улыбнулся Сигизмундов. – Исмаил‑оглы застрелен снайпером в Москве еще в прошлом году и с почетом похоронен на родине. Нет, это совсем другая компания.

– Значит, мне нужно крепче держаться за свою голову и постоянно оглядываться? – хмуро спросил Лесовой.

– За кого ты нас принимаешь? – картинно возмутился Сигизмундов. – Разве могли мы бросить на произвол судьбы своего будущего сотрудника? Эти люди живут в Москве и сидят, точнее – сидели, так высоко, что к ним не так‑то легко подобраться. Они сумели купить офицера из оперативного отдела ГРУ и выяснить имена разведчиков, задействованных в том рейде. Ваши имена. А когда они узнали, что вы все купили себе квартиры, то окончательно убедились, что именно вы увели их деньги и героин. Но мы тоже не пальцем деланные! Узнав это, мы нашли способ остановить их и восстановить справедливость. Главный из мафиози, обладавший депутатской неприкосновенностью, в назидание остальным случайно отравился несвежим тортиком. Бытовое отравление с летальным исходом, но кому надо, те поняли… А на остальных в МВД поступили такие смачные материалы, что им стало не то что не до вас, а вообще не до героинового бизнеса. Так что, считай, твою жизнь мы сохранили.

– Дела! – печально произнес Николай. – Значит, из пятерых нас осталось всего трое?

– Двое! – осторожно поправил его полковник.

– Как – двое? – Лесовой уже не удивлялся. – Кто еще?

– Старший лейтенант Красильников.

– Что с ним случилось?

– Его жена вышла на несколько минут в магазин, а когда вернулась, мужа дома не оказалось. В квартире стоял сильный запах озона с примесью запаха свежескошенной травы. Больше Красильникова никто не видел. Расследование причин и обстоятельств его исчезновения и стало первым заданием, которое получил Стрешнев в нашем отделе. Но, сам понимаешь, довести дело до конца он не успел. Да что там, он его практически не начал.

– А вы не пытались выяснить, не случилось ли чего со старшим лейтенантом Полищуком? – забеспокоился Николай. – Точнее, бывшим старшим лейтенантом.

Леня Полищук был пятым членом разведгруппы и исполнял в ней обязанности подрывника.

– Как же! Конечно, выяснили. Он уехал на заработки на Колыму, устроился в старательскую артель недалеко от Сеймчана. Второй сезон работает на бульдозере, неплохо зарабатывает. Мы навели справки – с ним все в порядке, жив и здоров.

– Слава богу, хоть с этим ничего не случилось! – обрадовался Николай. – Знаешь, мне кажется, я догадываюсь, какое задание сейчас получу.

– Дело, в общем‑то, нехитрое! – улыбнулся Сигизмундов. – Догадаться нетрудно. Конечно, ты продолжишь расследование Стрешнева. Будешь искать пропавшего Красильникова.

– А как насчет самого Стрешнева и Камкова?

– Если ты займешься поисками убийц, я закрою на это глаза. Главное, чтобы это не было в ущерб официальному заданию. Но никакой самодеятельности! Только поиск. Найдешь убийц – докладываешь мне. А то один уже попытался… – Сигизмундов обреченно вздохнул. – Жаль Диму, хороший был мужик. Ладно, проехали. А теперь – о материальном обеспечении.

Полковник протянул Николаю пластиковую карточку с надписью «Мастер‑карт».

– Карточка открыта на твое имя. На ней полмиллиона рублей.

– Ого! – округлил глаза Лесовой.

– Вампир говорил тебе, что не будет требовать отчета о расходовании средств? – спросил полковник.

Николай кивнул.

– Да, он привык доверять сотрудникам. Но предупреждаю – он доверяет, а я проверяю. Так что не советую…

– Тогда забери ее обратно, – спокойно сказал Николай, запустив пластиковый прямоугольник по столу в сторону полковника.

– Не ломайся! – так же спокойно ответил тот и щелчком отправил карточку обратно. – Без денег в наше рыночное время ты и шагу не ступишь, а нам нужны результаты. Поехали дальше. Внеси в свой телефон вот этот номерок. На постоянной связи с отделом находится группа немедленного реагирования из специального подразделения министерства. Как только почувствуешь, что приходится совсем хреново, позвонишь, назовешь пароль, и группа окажется в твоем распоряжении. Пароль меняется ежедневно, будешь узнавать его каждое утро по другому номеру, вот этому. Спрашиваешь Иван Иваныча и ждешь ответа. Третье слово произнесенной абонентом фразы и будет паролем. Может быть, это будет матерное слово, но ты не обращай внимания.

– Прямо, как в кино про шпионов! – улыбнулся Лесовой. – А если я нахожусь за пределами Москвы или нет времени на объяснения по телефону?

– Для таких случаев предусмотрена вот эта штуковина, – полковник протянул ему пластиковый брелок для ключей. – Раздавишь ее, в эфир пойдет сигнал, и через минуту будет объявлена боевая тревога для спецподразделения с указанием твоего пеленга.

– Нормально! – уважительно сказал Николай. Несомненно, полковник был настоящим профессионалом. Похоже, до прихода в отдел ему пришлось послужить по ведомству рыцарей плаща и кинжала.

– А теперь пошли в гараж, – сказал Сигизмундов. – Посмотришь свою новую машину.

«Новая» машина оказалась невзрачной серой «Волгой ГАЗ‑24», судя по документам, сошедшей с конвейера двадцать лет назад. Какой‑то народный умелец поработал с подвеской, подняв автомобиль над дорогой сантиметров на десять выше положенного, отчего он стал выглядеть сущим уродцем. Увидев помятые пороги, пятна ржавчины на крыльях и трещину, змеящуюся поперек лобового стекла, Николай с сомнением покачал головой и сказал, скрывая обиду:

– Знаешь, Александр Петрович, уж лучше я на своем «бумере» покатаюсь.

– Не спеши! – усмехнулся полковник. – Любишь ты вперед забегать. Это все только камуфляж. На самом деле волжанка – шедевр ручной работы. Даже про кондиционер не забыли!

Он поднял капот горьковского раритета.

– Смотри! Мерседесовский шестилитровый дизель. Работает, как швейцарские часы. Подвеска усиленная, изготовлена по новейшей технологии и отрегулирована в мастерской нашего научно‑технического отдела так, что ты не убьешь ее даже на наших дорогах.

Захлопнув капот, Сигизмундов легко заскочил на него, с капота – на крышу машины, попрыгал, отбивая каблуками чечетку.

– Видишь?

На кузове автомобиля после такого варварского обращения не осталось ни малейшей вмятинки.

– Специальная легированная сталь! – похвастался полковник с такой гордостью, будто это он собственноручно изготовил автомобиль. – Броня! Выдерживает очередь из «АКМ». То же и стекла.

Он открыл дверь, нажал кнопку, и стекло поползло вниз. Толщина его оказалась больше сантиметра.

– Резина тоже специальная. Любой прокол, даже пулевая пробоина, моментально затягивается, и давление в колесе автоматически восстанавливается. Привод на обе оси, есть пониженная передача. Проходимость лучше, чем у «УАЗа».

Полковник протянул Николаю ключи, на одно кольцо с которыми был надет брелок сигнализации.

– Вскрыть машину будет трудновато даже самому опытному угонщику. Они с такой системой еще не встречались. Ломиком тоже долгонько придется, если только автогеном. А теперь давай внутрь, покажу тебе начинку.

Сигизмундов сел на переднее пассажирское сиденье, пригласив Николая за руль.

– Здесь, – полковник откинул крышку бардачка, оказавшуюся с изнанки жидкокристаллическим монитором, – компьютер, с которого ты через встроенный спутниковый телефон сможешь войти в Сеть и связаться с нами из любого уголка страны. Даже из глухой тайги. А еще можно получить картинку любого участка местности с разрешением в один метр. Не гарантирую, что разглядишь звездочки на погонах, но конкретного человека опознать при желании можно. Такой техники нет даже в ФАПСИ, поэтому наши переговоры и компьютерную переписку никто не сможет перехватить. Зато в твоем компьютере есть программа, которая позволит тебе прослушать любой мобильный телефон. Достаточно ввести номер. Кроме того, камера заднего вида – да не крутись, все равно не увидишь, – постоянно фиксирует все машины, и в случае необходимости компьютер подаст сигнал тревоги. Такая вот система обнаружения слежки. Срабатывает, когда какая‑нибудь машина едет за тобой не меньше пяти минут и повторила хотя бы три твоих поворота. Тебе не придется даже останавливаться, чтобы связаться с базой данных ГИБДД. Компьютер сделает это за тебя и голосом выдаст информацию.

– Александр, – спросил Николай, покачав головой, – скажи, существует ли в нашей стране хоть малейшая возможность поговорить по телефону, не опасаясь, что тебя слушают несколько пар ушей? И вообще, можно ли человеку остаться одному? Так, чтобы за ним не наблюдали чьи‑то глаза?

– Если честно, – ответил полковник совершенно серьезно, – то абсолютно никакой. Но это в принципе. Пока ты живешь тихо, ходишь на свой завод, а вечером выпиваешь честно заработанную кружку пива и возвращаешься домой, ты на хрен никому не нужен. Но стоит тебе вступить в контакт с подозрительными людьми, пусть даже случайный, или хотя бы произнести в трубку «бомба», «взрывчатка» или любое другое слово из особого списка, как твои переговоры автоматически начнут писать. И не надейся на закон, который требует подписанного прокурором разрешения на прослушку. Этому правилу всерьез подчиняется разве что начинающий следователь районного отделения милиции. А серьезные конторы, в том числе и частные, ни у кого разрешения не спрашивают, потому что располагают собственной техникой, которая позволяет им слушать кого угодно. Нет техники – есть деньги, чтобы обратиться к специалистам. А вот от чужих глаз спрятаться можно. Надо только знать как. Неужели вас этому не учили?

В ответ Николай лишь неопределенно пожал плечами. Мол, понимай как хочешь, а я давал подписку. Конечно, учили! Все, о чем рассказал сейчас Сигизмундов, было ему отлично известно. Провокационный вопрос он задал для того, чтобы проверить полковника на вшивость. К немалому его удовольствию, Сигизмундов прошел проверку без запинки. И все равно, полного доверия еще не было. Пройдя огонь, воду и медные трубы, Николай давно сделал вывод, что доверять можно только тому, с кем побывал в бою и убедился, что этому человеку можно поручить присмотр за своей спиной. Но такой возможности сейчас не было и, к счастью, не предвиделось. Николай, вздохнув, спросил:

– Когда приступать?

– Да прямо сейчас, – ответил полковник.

– Я могу хотя бы ознакомиться с наработками Стрешнева?

– А нет никаких наработок, – развел руками Сигизмундов. – Не успел подполковник приступить к заданию.

– Хотя бы расшифровку его последних телефонных переговоров можешь дать? – попросил Николай. – И имена людей, на которых Дима вышел по делу Камкова.

– Это можно, – ответил Сигизмундов, чуть подумав, сел за свой компьютер и пощелкал по клавиатуре. – Даже больше, я дам тебе коды доступа в информационную систему МВД. Скачивай, помни мою доброту!

Николай записал информацию на флэшку, целая упаковка которых лежала в ящике стола, и спрятал ее в карман.

– Завтра, майор, я жду от тебя план мероприятий по розыску Красильникова, – сказал полковник таким тоном, что Николай невольно обернулся к входной двери – не появился ли начальник.

– Все, как положено, – усмехнулся Сигизмундов, увидев это движение. – Опрос свидетелей, отр<