Свастика в раннем христианстве — КиберПедия 

Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...

Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого...

Свастика в раннем христианстве

2019-07-12 272
Свастика в раннем христианстве 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

«Для точного понимания настоящего значения символических изображений необходимо проследить историю их происхождения и их развития, – писал граф А. С. Уваров. – Только при внимательном изучении постепенного расширения внутреннего смысла каждого символа можно заметить все те различные понятия, которые с течением времени вошли в значение каждого известного условного знака или символа. Каждый из них, смотря по историческим обстоятельствам, объединяет в себе более или менее различные понятия, связанные между собой известною общею основною идеею. Отсюда усложнение внутреннего значения символа находится в прямом отношении ко времени, в котором он был создан».

Подчиняясь правилу о неразглашении тайн вероучения (disciplina arcani), установленному святыми отцами, христианское искусство с самого начала приняло сугубо символический характер. О главных догматах (таинствах) в среде некрещеных или даже оглашенных позволялось говорить лишь символическим языком, который складывался из слов, предложений, знаков и образов, «вполне ясных для христианина, посвященного во все таинства христианского учения, но остающихся совершенно непонятными выражениями для посторонних лиц». А. С. Уваров считал, что «…хотя оба способа выражения символическими словами и символическими изображениями встречаются вместе, как бы взаимно дополняя друг друга, на древнейших памятниках христиан, но все‑таки надо предположить, что они не произошли в одно и то же время. Вероятно, символические слова предшествовали символическим изображениям, которые, в свою очередь, являются… пополнением или даже улучшением первого способа выражения… Всякое, даже отрывочное, выражение или отдельное слово, заимствованное из Священного Писания, как Ветхого, так и Нового Завета, или из молитвы, напоминало христианину не только всю мысль, изложенную в этом месте Священного Писания или в известной молитве, но вместе с тем напоминало ему и учение Церкви, связанное с ними».

Одно из центральных мест в символическом языке ранних христиан занимает свастика: «Гамматический крест встречается на христианских памятниках, прежде всего рядом с эпитафиями, раньше Константина. Мы видим его возле надписи III столетия из катакомб города Кьюзи в Тоскане; на надгробной плите римского происхождения, сохраняющейся теперь в собрании древностей города Бергамо, вместе с монограммой Константиновской, возле эпитафии 363 года и в сопровождении монограммы, венка и пальмы. Во многих других примерах равносторонний крест с загнутыми концами является дополнением катакомбных надгробий, или отдельно подле имени умершего, или между А и Q. Несколько раз повторен этот же знак на христианском саркофаге IV столетия (теперь в городе Милане)».

Употреблявшийся римлянами задолго до Рождества Христова, свастичный крест не вызывал подозрений у сограждан‑язычников и в то же время содержал в себе изображение четвероконечного креста. Трудно согласиться, однако, что христиане использовали свастику лишь как прикрытие креста, не вкладывая в нее особенного, свойственного только ей оттенка. Тот же равносторонний крест в катакомбах часто соседствует со свастикой. Следовательно, последняя обладала другим, самостоятельным значением.

 

Свастика в исламе

Свастика нередко встречается в исламских каллиграфических надписях, причем указания на сакральный характер каллиграфии содержатся в самом Коране.

Сура 96, первая из ниспосланных Мухаммаду архангелом Джибрилом (библейским Гавриилом), открывается следующими пятью айятами:

 

Читай! Во имя Господа твоего,

Который сотворил человека из сгустка.

Читай! И Господь твой щедрейший,

Который научил каламом,

Научил человека тому, чего он не знал.

 

Таким образом, связь между Кораном как текстом, ниспосланным устно (вначале Джибрилом Мухаммаду, а затем Мухаммадом его соплеменникам), и каламом (письменной тростью, т. е. пером), основным инструментом каллиграфа, фиксируется в самом начале откровения. Однако перо, о котором идет здесь речь, есть Свет, то первое, что сотворил Бог. Посредством этого Вышнего пера записано в Хранимой скрижали (небесном прототипе всех священных писаний, al‑Lawh‑mahfuz) все, что будет.

Действительно, во втором по счету фрагменте Корана, ниспосланном Мухаммаду (первые айяты суры 68), говорится: «Нун. Клянусь Я каламом и тем, что написано». Графема Нун слагается из нижней половины окружности и точки, являющейся центром этой окружности, поэтому Нун символизирует здесь чашу для чернил, которыми начертаны архетипы Хранимой скрижали. С другой стороны, Нун выступает в качестве своего рода Альфы и Омеги Акта Творения, будучи первой буквой в слове, обозначающем первосотворенную реальность (al‑Nur, Свет), и последней в имени Милостивый (al‑Rahman), ибо лишь благодаря бесконечной милости Бога свершается Творение.

Сакральный характер каллиграфии в Исламе находит дальнейшее подтверждение в мусульманском предании. Основоположником арабской каллиграфии традиционно считается четвертый халиф мусульман (первый имам шиитов) Али, носитель и толкователь эзотерических знаний, разработавший почерк куфи. Согласно известному хадису, Али сказал: «Весь Коран содержится в открывающей главе, открывающая глава – в басмале, басмала – в [букве] ба, ба – в диакритической точке [под ба], а я – та точка». Здесь каллиграф уподобляется Творцу, а каллиграфия приобретает черты мистериального действа, воспроизводящего Творение. Басмала – название формулы Bismi Allahi al‑Rahmanl al‑Rahl mi, которая представляет собой первый айят первой суры (Открывающей главы), предначинательное обращение к Всевышнему: Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного.

Ба – вторая буква в алфавите, в мистическом понимании связанная с сотворенным миром. Она символизирует отправной пункт, с которого начинается движение творимого универсума. В исламской мысли буква – наивысшее проявление божественного.

В виде собирающей свастики изображался Зульфикар‑меч имама Али с двумя лезвиями. Слева от него – закрученная спиралью «улитка», басмала.

Помимо явных свастик исламские каллиграфы применяли свастические узлы и плетенки, где использован принцип разнонаправленного развертывания и свертывания надписей. Типичное сочетание каллиграфических надписей с растительным орнаментом и геометрическим узором интерпретируется традиционалистами таким образом, что каллиграфия, будучи непосредственно связанной со Словом Божьим, символизирует принцип Творения, а геометрические и растительные арабески выражают соответственно неизменный (мужской) и изменяющийся (живой, материнский) его аспекты. Таким образом, каллиграфия, с одной стороны, дает начало орнаментальным украшениям, а с другой – интегрирует их в единое целое с текстом.

Одна из важных идей космогонии ислама – создание мира из единой точки. Свастика выражает тут сам процесс Творения, имеющий характер движения по кругу. Ибн аль‑Араби выражает это известной максимой «Каждая причина есть следствие своего собственного следствия».

Каждое вращательное движение в орнаментальных построениях традиционно воспринималось как возобновление Творения в миниатюре. Первоначальный творческий акт – это система концентрических движений вокруг единой точки, а затем оси мира. Распространенные в исламском искусстве симметричные сетки являются численно‑геометрическим выражением этого акта. На арабских постройках Альгамбры, стенах ханского дворца в Коканде и других зданиях сетку образуют имен – но собирающие и сеющие свастики. Свастическая сетка включается в орнамент михрабов (mihrab, ниша внутри мечети, обращенная в сторону Мекки). Михраб символизирует внутреннее святилище души, где Слово Божие звучит в сердце верующего.

 

СИМВОЛ СВЯТОГО ДУХА

 

Спираль с несколькими исходящими из единого центра ветвями является эквивалентом свастики (отличие состоит в закругленности углов). «Слишком понятная и слишком таинственная вместе, для того чтобы дать ей однозначное определение, спираль требует спокойной созерцательности, исследования в тишине… Эманация, распространение, развитие, циклическая прогрессирующая продолженность, созидательное вращение. Она обозначает круговое движение от его точки исхода, движение, которое длится до бесконечности. Спираль есть род продолжающейся линии, которая непрерывно соединяет две крайние точки становления [чего‑либо]…

Свастика символизирует вертикальную ось выстрела с четырьмя ветвями, вращение и экспрессия возвращения каждой ветви которого подобны струям дуновения ветра настолько же, насколько они подобны двигающимся ногам… Западные христиане часто употребляли спираль и свастику: эти фигуры ритмизуют пространство, придавая ему динамичность, укладываясь в нем, как складки на одежде. Кроме того, ими заново вводится в оборот древний символ созидающего вращения, вокруг которого уже располагается недвижная иерархия» (Champeaux С. de, Sebastien Sferckx dom.).

В ризнице кафедрального собора Джироны (Испания) хранится комментарий монаха Беатуса Ливанского (798) на Апокалипсис с характерной картиной неба: небесный круг, созданный Верховным Творцом, с четырех сторон заключают аллегорические фигуры трубящих ветров, которые растут из спиралевидных свастик. «Четыре ангела и четыре ветра суть одно», – писал Беатус. Но если ангел обозначал божественное участие в управлении ветрами, то свастика была символом действия, как ветра, так и Святого Духа, родоначальника всякого дуновения.

Спиралевидная закрученность «ветров» делает зримой картину Конца времен, когда «Солнце померкнет, и Луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе… и пошлет ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их» (Мф 24:29–31). Из всех стихий свастика обозначала прежде всего ветер, число ее концов тут истолковывается вполне естественно, ибо, как правило, речь идет о четырех ветрах.».. ветер будет во время то, – говорится в Гомилии об архангеле Михаиле (VII–VIII вв.). – Дыхание Бога придет, будучи благоуханным весьма. Дух Бога сойдет на землю от края до края земли».

Связь между движением ветров и Концом времен имеет древнее происхождение и присуща как дохристианским традициям, так и исламу.

Первая благородная (т. е. буквально – арийская) истина учения Будды гласит, что в основании Вселенной находится Круг ветра. Он возник благодаря совокупной карме живых существ. Круг ветра является материальной основой космических миров, он есть само материализованное страдание, лежащее в основе всего и вся. Выше Круга ветра пребывает Круг воды, который находится в состоянии постоянного движения под действием ветра.

Уничтожение мира (кальпа разрушений) происходит в определенной последовательности, которую заключает ураган. Однако полностью великий временной цикл завершается тогда, когда благодаря энергии совокупных прошлых действий живых существ начинают веять очень легкие ветры. Одновременно они же являются зарождением нового мира сансары. Здесь проявляется важная закономерность: то, что рассеялось последним, возникает первым. И это – Круг ветра.

Картина буддийской эсхатологии, нарисованная Энциклопедией Абхидхармы, весьма близка к космологической схеме йогической «Вьяса‑бхашьи», где «планеты, созвездия и звезды, прикрепленные к Полярной звезде, движутся, подчиняясь импульсу [космического] ветра».

Исламская эсхатология рисует сходную по целому ряду параметров картину Конца, который видится как уничтожение al‑mulk – ущербного, чувственно воспринимаемого мира. Сура Корана, где описано это событие, носит показательное название – «Скручивание» (al‑Takwir): «Когда Солнце будет скручено, и когда звезды облетят, и когда горы сдвинутся с мест, и когда десять месяцев беременные верблюдицы будут без присмотра, и когда животные соберутся, и когда моря перельются, и когда души соединятся, и когда свитки развернутся, и когда небо будет сдернуто, и когда ад будет разожжен, и когда рай будет приближен – узнает душа, что она приготовила».

Согласно собственным толкованиям пророка Мухаммада, айяты 81, 1–2 следует понимать таким образом, что «Солнце будет скручено в геенне», а «звезды упадут в геенну», что вполне созвучно «свиванию небес» в христианстве и «иссяканию Круга ветра» в буддизме. Ибо речь идет о вселенском катаклизме, коллапсе срединного мира, его сжатии и обращении в ничто, т. е. о процессе, обратном изначальному creatio ex nihilo.

Таким образом, свастика в ряде случаев обозначает не только Первичный Творческий Акт, но и завершение цикла Творения – величественный и страшный Финал Истории.

В христианском искусстве спиралевидность движения иногда придавалась херувимам и без явной связи с идеей ветра. На майнцской миниатюре первой половины XIII века Христос в виде херувима изображен между ангельскими силами‑колесами, крылья внутри ободов которых образуют свастики. Внешне «колеса» стоят между олицетворениями Ветхого и Нового заветов, но внутри них происходит таинственное движение…

В соборе Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря (1495–1503) все шесть крыл некоторых херувимов в оконных проемах повернуты влево, что превращает их в олицетворенные шестилопастные свастики.

На миниатюре к другой рукописи Беатуса (F 87, NY.: Pierpont Morgan Library) на четырех ветряных свастиках (силах Св. Духа) вокруг престола Агнца восседают животные четырех евангелистов. Символы евангелистов на четырех спиралевидных свастиках обрамляют сцену гостеприимства Авраама. Над ангелами – прообразами Троицы – помещена пятая свастика (обложка митрополичьего служебника первой трети XVII в. из Драгомирны).

Схожесть символики евангелистов и ветров указывает на то, что и те и другие воспринимались как проповедники Слова Божия. «Ибо как ветер, разбивая облаки, одождяет землю и делает ее плодоносною и веселит лице земли, так проповедывание поливает, веселит и плодоносными делает умы человеческие». Ниже эта тема будет развита также в связи со свастическими знаками на иконах Рождества.

 

Евангелия

Число 4 в связи с водными струями возникло не случайно. Сохранился оклад Евангелия из слоновой кости X века (Koln Schutgen Museum) с изображением Христа, восседающего посреди двенадцати апостолов. Перед Спасителем – квадрат, разделенный свастикой на четыре части. Как явствует из надписей по краям куба, это четыре реки, вытекающие из земного рая (многозначный символ, с которым затем соотносятся исхождение Духа на апостолов и литургический Агнец).

 

Купола храмов

Полнота христианского творчества воплощена в храме. Применение духоносного символа здесь настолько разнообразно, что мы опишем лишь некоторые направления и идеи.

Наиболее впечатляющими изображениями спиралевидной раскручивающейся свастики в мировом искусстве являются шатровые купола русских церквей XVI века, таких как монастырский собор Рождества Богородицы в Путниках (1501–1505), церковь Усекновения Честной Главы Иоанна Предтечи в Коломенском (Дьяково, 1530–1532), Троицкий храм на Рву в Москве (собор Василия Блаженного, 1555–1588), Благовещенский собор в Кремле (Входоиерусалимский придел, 1566).

В 1962 году был освобожден от позднейших наслоений купольный свод церкви Усекновения Главы в Дьяково. В центре купола (там, где согласно византийским образцам писался Вседержитель) была выложена спиралевидная свастика с 13 окончаниями, расходящимися из единой точки. Это странное замещение ключевой композиции в традиционном оформлении православного храма до сих пор не получило объяснения. Так, М. Ильин и Т. Моисеева указывают, что значение спиралей «исследователями еще не раскрыто».

Свастика как символ нахождения Святого Духа постепенно вычленялась внутри иконографии Пятидесятницы. Уже на самом раннем сохранившемся изображении этого праздника Дух изливается на апостолов в виде изогнутых линий, направленных вниз от небесного круга (clipeus) с Христом в центре (икона с праздниками из Синайского монастыря Великомученицы Екатерины, кон. VII в.). Изгиб лучей объясняется несколькими причинами.

Во‑первых, как указывалось, исхождение Духа совмещает несколько стихий, поскольку представляет проявление высшего порядка в земном мире. В православной иконографии это подчеркивалось тем, что на конце лучей, движущихся от clipeus сверху вниз, писались «огненные языки», стремящиеся снизу вверх (см. миниатюру Хлудовской Псалтири, IX в., и др.). Учитывалось и присутствие водной стихии. Так, на упоминавшемся окладе X в. Христос посреди двенадцати апостолов сидит напротив изображения четырех райских рек, текущих из Парадиза в виде свастики.

Во‑вторых, иконография Пятидесятницы выросла, в частности, из египетского сюжета с распределением солнечных лучей Атона эпохи фараона Аменхотепа IV Эхнатона. Изогнутая ладошка на конце каждого луча показывает преломление и распределение света по освещенной (и освященной) поверхности.

Александриец Козьма Индикоплов (VI в.) использовал египетскую схему для наглядной демонстрации 10 климатических зон, которые отражают различную силу падения солнечных лучей на поверхность Земли. Более длинные лучи показывают менее сильное напряжение, более короткие – наоборот.

Поэтому закономерно, что иконография Пятидесятницы на определенном этапе включила в себя изображения обитающих в разных регионах Земли народов, которым предназначалась проповедь апостолов. К настоящему моменту этот элемент в православной иконографии представляет аллегория Космоса в виде коронованного старца.

Симметрия, присущая схеме Пятидесятницы, отчетливо проступает, когда требуется показать ее в трехмерном объеме: на потолочном своде или в куполе храма (например, работы прот. Николая Озолина). Так, на мозаике Сошествия Св. Духа в куполе собора Сан Марко (Венеция, XIII в.) из центра с Престолом Божиим к фигурам апостолов протянуто 12 прямых радиусов.

Внешние покрытия части куполов собора Василия Блаженного также имеют спиралевидную форму; причем одним спиралям придано сеющее, а другим – собирающее направление. Подобное покрытие напоминает и расположение лемехов на главах северных деревянных церквей. При скручивающейся направленности покрытие купола символизирует молитвенное горение верующих (устремленное ввысь, подобно пламени свечи), а при развертывающейся – ниспосылаемую свыше благодать Святого Духа. На некоторых русских иконах «Сошествие Св. Духа» пневматическое завихрение обозначалось в виде особого завитка (новгородская таблетка XV в. из Софийского собора).

На рельефе в арке старинной церкви в Пфорцгейме по сторонам от символических льва, птицы и космологической схемы «земного круга» изображены две спиралевидные свастики. Свастика в середине равноконечного креста вырезана по граниту на колокольне кафедрального храма г. Trusvic (XII в.).

 

Кресты, распятия

Свастику активно использовали как элемент в изображении крестов и распятий. На ирландских и английских средневековых распятиях спиралевидные свастики могли заполнять почти все пространство, обозначая энергии, циркулирующие в Богочеловеческом теле (распятие VII в. из Дублинского музея). Половина свастик на бронзовом распятии свертывающиеся, половина – развертывающиеся (они соответствуют Луне и Солнцу). Восходя к точке соединения, шесть разнонаправленных вихрей образуют тонкие вертикальные каналы. Над головою Христа два архангела поддерживают крылами четыре спиралевидные свастики (одна в центре и три, образующие треугольник). Это духовный венец Сына Божия.

Свастика на Распятии могла быть вписана и в грудину Христа, как на серебряном крестике из Sandegard (о‑в Готланд). Сложную космологическую схему содержит приходской крест из Аберлемно (Шотландия), в его сердцевине выделена уже хорошо знакомая нам семеричная композиция.

Интересная символическая композиция была найдена в ходе реставрации храма в Дирхэме (Кумберленд, Англия). На вертикальном столбе креста две спиралевидные сеющие свастики под птицей, склонившейся над лежащим человеком. Напротив полусидит другой человек. Скорее всего, здесь изображена притча Физиолога (II–IV вв.) о харадре – сверхъестественной птице, которая определяет, к смерти или к жизни болезнь у человека: «Если болезнь человека к смерти – отворачивает лицо свое харадр от больного человека, и все узнают, что умрет; если же болезнь человека к жизни – прямо глядит харадр на больного и больной на харадра, и поглощает харадр болезнь больного, взлетает на солнечный эфир, сжигает болезнь болеющего и рассеивает ее. И спасаются оба – и харадр и человек». Вероятно, свастики здесь соответствуют «солнечному эфиру».

 

ПОВОРОТ СОЛНЦА

 

Свастика у славян

Четырехконечные прямоугольные свастики нанесены на бордюры сосудов из Смелы (р. Тясмин) и Балтийского

Поморья (скифского времени). Спиралевидно‑свасти‑ческие фигуры использовались славянами Черняховской культуры III – начала V веков: могильник в Данченах (Днепровско‑Прутское междуречье).

Отношение язычества к стихиям было далеко от наивности. «То, что все эти кажущиеся слепыми и «чисто физическими» стихии и явления управляются душевноразумными силами высшего порядка, незримо присутствующими во внешних явлениях, люди чувствовали очень живо и правильно… Дробление космоса в представлении русских язычников сочеталось с удивительным восприятием мира как целого, с пониманием всеединства бытия…» – писал отец Лев Лебедев.

Дохристианские памятники славян близки к образам, возникающим в православном богословии. Так, статуя верховного бога Святовита, находившаяся в храме Арконы на северо‑восточной оконечности острова Рюген (Руян), была изготовлена из дерева огромной величины. Истукан «… имел четыре лица, на каждую сторону света по одному. Бороды не имел, кудри у него были завиты; одежда на нем короткая. В левой руке у него был лук, а в правой рог… из металла. При бедре имел превеликий в серебряных ножнах меч… Сей бог был изображение светила, одушевляющего наш мир. Четыре лица есть четыре годины или времени года… Белый конь, ему посвященный, знаменовал видимое движение сего благотворного светила; рог в руке – обилие, повсюду проистекающее от его священной теплоты; меч же означал его как бога – защитника и покровителя славян».

Приведем теперь отрывок из «Шестоднева» экзарха Болгарского Иоанна (IX в.), повествующий о сотворении

Богом света: «Он создал его, но наставлял нас, чтобы мы не просто удивлялись его красоте и восхищались его сиянию, но чтобы оценили и подумали, говоря: если даже этот свет прекрасно создан Творцом, то как несравненна красота Творца, и славна, и дивна, и чудна. И, [исходя] от этого видимого света светлого, не перестаем удивляться, размышляя, тому Свету. Так и простой народ, живущий вне [стен города], который не видел князя в его одежде, шитой золотыми нитями, и носящего на шее золотую гривну, и опоясанного пурпурным поясом, и по плечам осыпанного жемчугом, и носящего золотой меч, если бы увидел его изображенным на стене и нарисованным краской, то как бы он удивлялся, размышляя и говоря: каким прекрасным будет он в действительности, если его изображение так удивительно».

Заметим, что олицетворения четырех сезонов также распространились в христианской иконографии.

То же сопоставление можно проделать с другим прообразом Божиим – ветром. «О ветре, ветрило! Чему, господине, насильно вееши? – взывает в «Слове о полку Игореве» Ярославна. – Чему мычеши хиновьскыя стрелки на своею нетрудную крилцю (ср. Пс 103:3) на моея лады вой? Мало ли ти бяшет гор под облакы веяти, лелеючи корабли на сине море? Чему, господине, мое веселие по ковылию развея?» Вряд ли супруга великого князя впала в «двоеверие», о котором еще недавно было так модно рассуждать.

«Все растущее на земле прозябает и питается ветрами, – пишет св. Андрей Кесарийский, – при их же содействии плавают и по морю». «Ветер есть тончайшая стихия… От себя воздух не имеет света, но существует некоторая другая сущность, откуда идет свет. Ветер же есть движение воздуха». Молящаяся за мужа Ярославна сознавала ту связь, которая существует между Творцом ветра (= «Ветрилом ветра»), Святым Духом, с его земным (но проявляющим ту же волю) действием. За обращением к Ветру‑Духу следует воззвание к Святой Троице: «Светлое и Тресветлое Солнце!..»

В древности люди представляли гром как Слово Божие, а ветер как Божие Дыхание: «Возгремел на небесах Господь, и Всевышний дал глас Свой. И явились источники вод, и открылись основания вселенной от грозного гласа Твоего, Господи, от дуновения духа гнева Твоего» (Пс 17:14–16).

Космологические представления индоевропейцев, сформулированные в христианский период «Голубиной книгой», также свидетельствуют о соотношении грома со словом Божиим и ветра с Его дыханием:

 

Оттого у нас в земле ветры пошли –

От Святого Духа Саваофова,

От [в]здыхания от Господнего;

Оттого у нас в земле громы пошли –

От глагол пошли от Господних.

(ср.: Исх 9; 19; 20; Иов 37:2; Пс 76:19; 80:8; 103:7; Сир 43–18; Ин 12:29; Отк 10:3 и т. д.)

 

На вопрос: «Отчего зачались ветры буйные?» – «Голубиная книга» неизменно отвечает: «Ветры буйные от Святого Духа». В другом варианте эта мысль еще более развита: «Ветры буйные от Святого Духа – самого Христа, Царя Небесного». Вопросы «Голубиной книги» аналогичны вопросам Тора карлику Альвису из Старшей Эдды:

 

– …как ветер зовут, что дальше всех носится,

в разных мирах?

– Люди Ветром зовут,

а боги – Летящим,

он Ржущий у асов,

Ревущий – у турсов,

Шумящий – у альвов,

а в хель он Порывистый.

 

У русских бытовала пословица: «Ветер – Божий Дух». В Астраханской губернии пловцы, садясь в лодку, всегда произносили при этом: «Святый воздух, помоги нам!». Но не только в Поволжье и прикаспийских районах, а практически на всей территории расселения славян благоприятный ветер связывался с веянием незримого Духа. Родственность души, духа и ветра глубоко переживалась религиозным сознанием народа, находя выражение в символе свастики.

 

СОЛНЕЧНЫЙ ВЕТЕР

 

«Весь запас нравственных идей представляется народу в его раннюю эпоху бытия как священное предание, как великая родная старина, как святой завет предков потомкам», – отмечал Ф. И. Буслаев.

Некоторые искусствоведы заявляют, что глубинная связь между нынешними народными мастерами и символической традицией утеряна. Конечно, странно было бы утверждать, что, живя в современном мире, можно полностью сохранить мировосприятие, характерное хотя бы для прошлого века. Еще нелепее приписывать крестьянам доскональное владение метафизикой Библии (хотя такое случалось), а тем более Вед – иначе они были бы, наверное, не земледельцами, а философами и богословами. Но даже для большинства специалистов очевидно, что многие образные представления русского крестьянства, живущие в его устной и материальной культуре, содержат воспоминания народа о далеких исторических эпохах.

Память народная простирается в глубь истории, и носители этой памяти – песенники и сказители, вышивальщицы и ткачихи, резчики по дереву. Они сохраняли бесценное достояние, передавая от поколения к поколению кроме своего умения еще и знание о том, что они изображают.

Настоящий мастер почти всегда сумеет определить, что изобразил другой. «Солнце всем погодам» – так прочел одну из росписей знаменитой умелицы У И. Бабкиной (1889–1977; д. Гринево Каргопольского р‑на Архангельской обл.) резчик по дереву А. И. Петухов (1919–1989; пос. Волошка Коношского р‑на той же обл.). На расписной тарелке изображены три развертывающихся свастичных круга, вложенные один в другой. И действительно, силе ветра подчиняются три стихии: Воздух, Огонь и Вода. Из их сочетания складывается погода. Ведическое имя Бога Agira, как отмечал еще М. Касторский, в санскритском языке совпадает с названием Солнца – «всемирного или воздушного пламени».

Представление о Солнце как о лике божества, созерцающего с небесной высоты Землю, присуще всему античному миру. Эллины верили, что Гелиос «взирает с высоты на Землю своим проницательным оком и если усмотрит какое‑нибудь безнравственное, оскорбительное действие, совершенное людьми, то отвращает свое лицо и покидает небо». Мысль о гибели Солнца сопровождала картину разрушения Вселенной.

Космографию преп. Козьмы Индикоплова иллюстрировали миниатюры с ангелами, вращающими Солнце, Луну и звезды по часовой стрелке. В православной традиции Руси круговые движения солнца и ветра, описанные Экклезиастом, сливаются. Кружащийся ветер рассматривается при этом как высшая сила, управляющая путем светил. Экклезиаст полагает предел человеческой жизни – «Доколе не померкли солнце и свет» (Еккл 12:2), ибо сияние конкретного физического Солнца есть необходимое условие жизни земнородных.

Исходя из похожих представлений, великий князь Игорь, заключая с Византией вечный договор о мире, употребил выражение, ставящее земное бытие в зависимость от сияния Солнца: «…покуда сияет Солнце и весь мир стоит». Иноки‑летописцы связывали тусклость Солнца с умножением грехов, а его затмения – с печальными событиями: «и сего не терпя, солнце лучи свои скры».

Солнце, испускающее свет, связано в народном представлении с кругообразным движением. Солнце – колесо. Солнце играет, т. е. вертится, катается по небу, раскидывает лучи и собирает их вновь:

 

На заре‑зарянской

Катится шар вертлянский.

Золотое яблочко

По серебряному блюдечку катится.

 

Любопытный пример солярно‑пневматической символики свастики содержат православные иконы Рождества Богоматери. Справа от ложа св. Анны (иногда люльки с младенцем Марией) положено было помещать девицу с солнечником, т. е. солнцезащитным зонтиком на шесте. Изображение на зонтике призвано было «зеркально» отражать лучи Солнца, какими они представлялись в средневековье. Поэтому солнечник нередко принимал вид свастики, как спиралевидной, так и угловой, и мн. др.

В древнеегипетском языке можнц найти подтверждение тройственности защитной функции зонтика: защита от солнца (sw), от ветра (hw) и от холода (тпкЬ). В некоторых случаях зонтик являлся символом звездного неба. Не было ли это интуитивным пониманием феномена, который в XX веке получит название солнечного ветра? На некоторых иконах солнечник выглядит прямо‑таки как пропеллер. Солнечники писались и на иконах Рождества Предтечи.

Трудно не заметить сходства солнечников на иконах Рождества Богородицы и Предтечи со звездами, которые носили на Рождество Христово по славянским селам. Обходы со звездой совершали в основном члены церковного причта во главе со священником. Рождественская (вифлеемская, езусовая, колядная) звезда была главным отличительным признаком обхода.

Способ ее изготовления практически однотипен для большинства мест, где проживали славяне. На обруч от старого решета или сита натягивали просаленную бумагу с лучами или «рогами», кратными числу 4 (от 4 до 12). К концам лучей привязывали разные украшения, ленты и крепили на шесте. Обычно звезду старались сделать так, чтобы она свободно вращалась вокруг оси, а изнутри была освещена свечой. Фигуры звезды (которая в движении представляла свастику) наряду с крестом чертили как оберег от нечистой силы на дверях и окнах домов и в день Крещения Господня. Некоторые информаторы советского времени подчеркивали, что число лучей на Рождественской звезде не должно было равняться пяти (с. Ласицк Пинского р‑на Брестской обл.).

Круговому вращению отвечают многочисленные свастические фигуры из арсенала народной символики. Применительно к материальному миру свастика – не просто солярный знак, а знак подчиненности Солнца и четырех стихий высшей духовной силе:

 

Безмолвны и бездушны небеса;

Самим себе они подчинены,

Но светом Солнца, красотою звезд,

И переменчивыми фазами Луны,

И времени расчисленным теченьем

Они являют славу Божества.

 

 

КРЕСТ В КРУГЕ.


Поделиться с друзьями:

Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...

Типы оградительных сооружений в морском порту: По расположению оградительных сооружений в плане различают волноломы, обе оконечности...

Таксономические единицы (категории) растений: Каждая система классификации состоит из определённых соподчиненных друг другу...

Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.109 с.