Аэродромом, великолепным общежитием, богатым клубом, на сцена которого

Гастрольные группы московских театров ставили иногда выездные

Спектакли. Эта школа тоже была переполнена, но в ней свято сохранялись

Довоенные порядки, и даже за мелочами формы приходилось тщательно

Следить, потому что за невычищенные сапоги, за отсутствие пуговицы на

реглане или за то, что летный планшет впопыхах наденешь поверх пояса,

приходилось по приказу коменданта "рубать" часа по два строевую

подготовку.

Большая группа летчиков, в которую был зачислен и Алексей Мересьев,

Переучивалась на новый тогда советский истребитель - ЛА-5. Подготовка

Велась серьезно: изучали мотор, материальную часть, проходили технику.

Слушая лекции, Алексей поражался, как далеко ушла советская авиация за

Сравнительно небольшое время, какое он провел вне армии. То, что в

Начале войны казалось смелым новаторством, теперь безнадежно устарело.

Юркие "ласточки" и легкие МИГи, приспособленные для высотных боев,

Казавшиеся в начале войны шедеврами, снимались с вооружения. Им на

Смену советские заводы выпускали рожденные уже в дни войны, освоенные

В баснословно короткие сроки великолепные ЯКи последних моделей,

Входившие в моду ЛА-5, двухместные ИЛы - эти летающие танки,

Скользящие над самой землей и сеющие прямо на головы врага и бомбы, и

Пули, и снаряды, уже получившие в немецкой армии паническое прозвище

"шварцер тод", то есть "черная смерть". Новая техника, рожденная

Гением борющегося народа, неизмеримо усложнила воздушный бой и

Требовала от летчика не только знания своей машины, не только дерзкой

Непреклонности, но и уменья быстро ориентироваться над полем боя,

Расчленить воздушное сражение на отдельные составные части и на свой

Страх и риск, часто не ожидая команды, принимать и осуществлять боевые

Решения.

Все это было необычайно интересно. Но на фронте шли жестокие

Незатухающие наступательные бои, и, сидя в высоком, светлом классе за

Удобным черным учебным столом, слушая лекции, Алексей Мересьев тягуче

И мучительно тосковал по фронту, по боевой обстановке. Он научился

Подавлять в себе физическую боль. Он умел заставлять себя совершать

Невероятное. Но и у него не хватало воли подавлять в себе эту

Безотчетную тоску вынужденного безделья, и он иногда неделями бродил

По школе молчаливый, рассеянный и злой.

К счастью для Алексея, в той же школе проходил переподготовку и

Майор Стручков. Они встретились как старые друзья. Стручков попал в

Школу недели на две позже, но сразу же врос в ее своеобразный деловой

Быт, приспособился к ее необычным для военного времени строгостям,

Стал для всех своим человеком. Он сразу понял настроение Мересьева и,

Когда они после вечернего умыванья расходились по спальням, подтолкнул

Его в бок.

- Не горюй, парень: на наш век войны хватит! Вон еще сколько до

Берлина-то: шагать да шагать! Навоюемся. Досыта навоюемся.

За два или три месяца, которые они не виделись, майор заметно, как

говорят в армии, "подался" - осунулся, постарел.

В середине зимы летчики курса, на котором учились Мересьев и

Стручков, начали летную практику. Уже до этого ЛА-5, маленький

Короткокрылый самолет, очертаниями своими похожий на крылатую рыбку,

Был хорошо знаком Алексею. Частенько в перерывы он уходил на аэродром

И смотрел, как с короткой пробежки взлетали и как круто уходили в небо

Эти машины, как вертелись они в воздухе, сверкая на солнце голубоватым

Брюшком. Подходил к самолету, осматривал его, гладил рукой крыло,

Похлопывал по бокам, точно это была не машина, а холеная и красивая

Породистая лошадь. Но вот группа вышла на старт. Каждый стремился

Скорее попробовать свои силы, и началось сдержанное препирательство.

Первым инструктор вызвал Стручкова. Глаза у майора засияли, он

Озорновато улыбнулся и что-то возбужденно насвистывал, пока

Пристегивал ремни парашюта и закрывал кабину.

Потом грозно зарокотал мотор, самолет сорвался с места, и вот он

Уже бежал по аэродрому, оставляя за собой хвост снежной пыли, радужно

Переливающейся на солнце, вот повис в небе, блестя крыльями в

Солнечных лучах. Стручков описал над аэродромом крутую дугу, заложил

Несколько красивых виражей, перевернулся через крыло, проделал

Мастерски, с настоящим шиком весь комплекс положенных упражнений,