Итог всем этим своим делам и тотчас, точно сразу почувствовав себя

дома, глубоким и раскатистым басом прогудел:

- Ну, давайте знакомиться. Полковой комиссар Семен Воробьев.

Человек смирный, некурящий. Прошу принять в компанию.

Он спокойно и с интересом оглядел товарищей по палате, и Мересьев

Успел поймать на себе внимательно-испытующий взгляд его узеньких

Золотистых, очень цепких глаз.

- Я к вам ненадолго. Не знаю, кому как, а мне здесь залеживаться

Недосуг. Меня мои конники ждут. Вот лед пройдет, дороги подсохнут - и

айда: "Мы красная кавалерия, и про нас..." А? - пророкотал он,

Заполняя всю комнату сочным, веселым басом.

- Все мы тут ненадолго. Лед тронется - и айда... ногами вперед в

Пятидесятую палату, - отозвался Кукушкин, резко отвернувшись к стене.

Пятидесятой палаты в госпитале не было. Так между собой больные

Называли мертвецкую. Вряд ли комиссар успел узнать об этом, но он

Сразу уловил мрачный смысл шутки, не обиделся и только, с удивлением

глянув на Кукушкина, спросил:

- А сколько вам, дорогой друг, лет? Эх, борода, борода! Что-то вы

Рано состарились.

4

С появлением в сорок второй нового больного, которого все стали

Называть между собой Комиссар, весь строй жизни палаты сразу

Переменился. Этот грузный и немощный человек на второй же день со

Всеми перезнакомился и, как выразился потом о нем Степан Иванович,

сумел при этом к "каждому подобрать свой особый ключик".

Со Степаном Ивановичем он потолковал всласть о конях и об охоте,

Которую они оба очень любили, будучи большими знатоками. С Мересьевым,

Любившим вникать в суть войны, задорно поспорил о современных способах

Применения авиации, танков и кавалерии, причем не без страсти

Доказывал, что авиация и танки - это, конечно, славная штука, но что и

Конь себя не изжил и еще покажет, и если сейчас хорошо

Подремонтировать кавалерийские части, да подкрепить их техникой, да в

Помощь старым рубакам-командирам вырастить широко и смело мыслящую

Молодежь - наша конница еще удивит мир. Даже с молчаливым танкистом он

Нашел общий язык. Оказалось, дивизия, в которой он был комиссаром,

Воевала у Ярцева, а потом на Духовщине, участвуя в знаменитом

Коневском контрударе, там, где танкист со своей группой выбился из

Окружения. И Комиссар с увлечением перечислял знакомые им обоим

Названия деревень и рассказывал, как и где именно досталось там

Немцам. Танкист по-прежнему молчал, но не отворачивался, как бывало

Раньше. Лица его из-за бинтов не было видно, но он согласно покачивал

Головой. Кукушкин же сразу сменил гнев не милость, когда Комиссар

Предложил ему сыграть партию в шахматы. Доска стояла у Кукушкина на

койке, а Комиссар играл "вслепую", лежа с закрытыми глазами. Он в пух

И прах разбил сварливого лейтенанта и этим окончательно примирил его с

Собой.

С прибытием Комиссара в палате произошло что-то подобное тому, что

Бывало по утрам, когда сиделка открывала форточку и в нудную

Больничную тишину вместе с веселым шумом улиц врывался свежий и

Влажный воздух ранней московской весны. Комиссар не делал для этого

Никаких усилий. Он просто жил, жил жадно и полнокровно, забывая или

Заставляя себя забывать о мучивших его недугах.

Проснувшись утром, он садился на койке, разводил руки вверх, вбок,

Наклонялся, выпрямлялся, ритмично вращал и наклонял голову - делал

Гимнастику. Когда давали умыться, он требовал воду похолоднее, долго

Фыркал и плескался над тазом, а потом вытирался полотенцем с таким

Азартом, что краснота выступала на его отекшем теле, и, глядя на него,

Всем невольно хотелось сделать то же. Приносили газеты. Он жадно

Выхватывал их у сестры и торопливо вслух читал сводку Советского

Информбюро, потом уже обстоятельно, одну за другой, - корреспонденции

С фронта. И читать он умел как-то по-своему - так сказать, активно: то

Вдруг начинал шепотом повторять понравившееся ему место и бормотать

"правильно" и что-то подчеркивал, то вдруг сердито восклицал: "Врет,

собака! Ставлю мою голову против пивной бутылки, что на фронте не был.

Вот мерзавец! А пишет". Однажды, рассердившись на какого-то

Завравшегося корреспондента, он тут же написал в редакцию газеты

Сердитую открытку, доказывая в ней, что на войне таких вещей не

Бывает, быть не может, прося унять расходившегося враля. А то

Задумывался над газетой, откидывался на подушку и лежал так с