И в коротком перерыве между грохотом двух бомбовых очередей губы этой

девушки испуганно и неистово шепнули:

- Милый!.. Милый!

Новая бомбовая очередь потрясла землю. Над аэродромом с грохотом

Взметнулись к небу столбы разрывов - точно выскочила из земли шеренга

Деревьев, их кроны мгновенно распахнулись, потом с громом опали

Комьями мерзлого грунта, оставив в  воздухе бурый, едкий, пахнущий

Чесноком дым.

Когда дым осел, кругом было уже тихо. Звуки воздушного боя едва

Слышались из-за леса. Девушка уже вскочила на ноги, щеки ее из

Зеленовато-бледных стали багровыми, она покраснела до слез и, не глядя

на Алексея, извинялась:

- Я не сделала вам больно? Дура я, дура, господи, извините меня!

- Что ж теперь каяться? - ворчал Юра, которому обидно было, что не

Он, а эта вот девчонка с метеостанции закрыла собой его друга.

Ворча, он отряхнул свой комбинезон, почесал в затылке, покачал

Головой, смотря на лучистый излом обезглавленной осколком березы,

Ствол которой быстро заплывал прозрачным соком. Это сок раненого

Дерева, сверкая, стекал по мшистой коре и капал на землю, чистый и

Прозрачный, как слеза.

- Глядите ж, береза плачет, - сказала Леночка, которая в минуту

Опасности не потеряла своего задорного удивленного вида.

- Заплачешь! - мрачно ответил Юра. - Ну, сеанс окончен, понесли.

Цел санитар-то, не пригрело его?

- Весна! - сказал Мересьев, посмотрев на израненный ствол дерева,

На прозрачный, сверкающий на солнце сок, частыми каплями падающий на

землю, на курносого, в не по росту большой шинели "метеорологического

сержанта", которого он не знал даже, как зовут.

Когда втроем - Юра спереди, а девушки сзади - несли его носилки к

Самолету через дымящиеся еще воронки, в которые натекала талая вода,

Он с любопытством косился на маленькую крепкую руку, высовывавшуюся из

Грубого обшлага шинели и цепко державшую носилки. Что с ней? Или эти

Слова померещились ему с испугу?

В этот знаменательный для Алексея Мересьева день ему довелось стать

Свидетелем еще одного события. Уже близок был серебристый самолет с

Красными крестами на крыльях и фюзеляже, уже видно было, как,

Покачивая головой, ходит вокруг него бортмеханик, оглядывая, не побило

Ли машину осколком и взрывной волной, - когда один за другим стали

Садиться истребители. Они вырывались из-за леса и, скользнув вниз, не

Делая обычного круга, приземлялись и с ходу подруливали к лесной

Опушке, к своим капонирам.

Скоро небо стихло. Аэродром очистился, смолкла воркотня моторов в

Лесу. Но у командного пункта еще стояли люди и смотрели в небо,

Загораживая ладонями глаза от солнца.

- "Девятка" не пришла! Кукушкин застрял! - сообщил Юра.

Алексей вспомнил маленькое желчное личико Кукушкина, всегда

Сохранявшее брюзгливое выражение, и вспомнил, как этот самый Кукушкин

Сегодня заботливо поддерживал его носилки. Неужели? Эта мысль, такая

Обычная для летчиков в горячие дни, сейчас, когда Алексей выключился

Из жизни аэродрома, заставила его вздрогнуть.

В это время в небе послышался рокот.

Юра радостно подскочил:

- Он!

У командного пункта произошло движение. Что-то случилось. "Девятка"

Не садилась, а шла над аэродромом по широкому кругу, и, когда она

Проходила над головой Алексея, он увидел, что часть крыла у нее отбита

и - самое страшное! - из фюзеляжа виднелась только одна "нога". Воздух

Одна за другой вспороли красные ракеты. Кукушкин снова прошел над

Головами. Его самолет напоминал птицу, кружащуюся над разоренным

Гнездом и не знающую, куда ей сесть. Он шел уже на третий круг.

- Сейчас прыгнет, бензин на исходе, на соплях дожимает! - прошептал

Юра, смотря на часы.

В таких случаях, когда посадка была уже невозможна, летчику

Разрешалось, набрав высоту, выбрасываться с парашютом. Вероятно, такой

приказ получила уже с земли и "девятка". Но она упрямо ходила по

Кругу.

Юра смотрел то на самолет, то на часы. Когда ему казалось, что

Мотор работает тише, он приседал и отворачивался. Неужели он думает

спасти машину? "Прыгай, да прыгай же!" - думал каждый.

С аэродрома соскользнул истребитель с единицей на хвосте:

Рванувшись в воздух, он с первого же круга мастерски подстроился к

раненой "девятке". По спокойно-мастерскому стилю полета Алексей

Угадал, что это сам командир полка. Решив, очевидно, что у Кукушкина