Глава 7. Полковник, Сыч и новая дорога.

 

 

Полковник разливал по бокалам мутноватую жидкость. Я пил самогон впервые за все годы, которые провел вдали от Москвы. Так получилось, что в «Бункере» между ходками мы с Лемуром нередко потягивали кислое пиво – когда у Сторожа было плохое настроение, и свежий «Holstein», когда хорошее. Я никогда бы себе не позволил себе выйти на маршрут не трезвым. Тоже к счастью, касалось и Лемура. Но в Москве совсем другие реалии.

Обжигающая жидкость огненной волной прокатилась по горлу, и раскаленной каплей упала в желудок. Стало тепло, и разум очистился от лишних мыслей.

К нам зашли Сыч и Алексис. Изможденные, но с непоколебимой решимостью в глазах. Решимостью бороться за жизнь, за человечество. Оба при оружии. Как быстро Зона меняет людей! Еще когда я с ними говорил, я до конца не верил, что они доживут до встречи. Все получилось лучшим образом. Оба сразу узнали меня. Крепкие рукопожатия, суровое: «Где ты так долго шлялся?», и смех; мне кажется, что впервые за очень много лет я слышал настоящий смех, искренний, радостный, который невозможно перепутать ни с каким другим.

- Ну, что тут у вас, - спросил я нарочито деловым тоном.

- Бюрреры, правда, не только они, и других проблем хватает. Позавчера эти твари прорвали нашу оборону… мне кажется, они в каком-то смысле понимают нас.

- Правильно кажется, - перебил я Алексиса, - они менталы второго уровня. Хотя это весьма условно, когда бюрреров много, то их очень сложно победить, огнеметы – это вы выбрали правильно, и еще: когда вы будете стрелять в них прицельно, они будут изо всех сил стараться отвести удар, потому что они способны предугадать направление, в котором вы будете стрелять. Если вы думаете, что они не понимают вас, вы заблуждаетесь. На самом деле бюрреры делятся на два подвида. Условно говоря, разумеется. Одни еще сохранили связь так сказать с нашим миром, они более опасны, а другие, ушли вглубь земли, с людьми в разборки вступают редко. Но общее у них одно. Наша социальная система, если можно так сказать, совершенно для них непонятна, чужда и враждебна. Кроме того, мы для них - пища. Не лучшая, но весьма питательная.

Люди слушали меня, не перебивая.

- Ты должен рассказать об обитателях Зоны всем, - хрипло сказал Полковник, - к нам приходят сталкеры, по их словам из той самой Зоны, но мое мнение, что они либо недолго там пробыли, либо врут. Я думаю, ты знаешь больше, чем все то, что нам рассказали сейчас, тебе стоит идти наверх, на радио. Путь этот не легкий. Э драдикал обосновался в Останкино, его офис, если можно так выразиться охраняют самый отъявленные головорезы, жестокие и беспощадные, лишний раз едва ли станут интересоваться кто ты и откуда. И, не стоит забывать о том, что есть еще и военные, тут у нас дилемма получается. Какие-то части вроде бы на стороне выживших людей, помогают, чем могут, а кто-то слепо следует присяге правительству, которого не существует.

- БЮРРЕРЫ НАПАЛИ!

Закричал кто-то, и все сдвинулось и зашевелилось.

Оперативно доставались боеприпасы, жилища превращались в надежные блок-посты, я услышал, как заработал пулемет. Да у этого есть шанс, хоть кого-то да заденет по косой, вот снайперка – плохой союзник в борьбе против любого ментала, тут надо стрелять рассеянными очередями. Бюрреры не люди, у них другая логика. Что совершенно не уместно для человеческой войны – тут самое то. Я схватил автомат, и припал к ближайшему окну, задавая тон своей импровизированной боевой группе. Стараясь не думать и не целиться, я уложил с десяток тварей, а они все лезли и лезли из дыры, проделанной ими же в полу. Вот почему заливают цементом! Я не предполагал что все настолько серьезно.

И я стрелял, стрелял и стрелял… даже когда карлики с ревом утекли вниз, забирая тебя павших собратий - это являлось для них так же неплохой пищей, как и человечина. Тут же к дыре прикатили небольшую бетономешалку и стали закидывать ход припасенным заранее мусором, всем, что попадалось под руку и заливать цементом. Как только пробка схватилась - ее заложили сверху деревяшками, и еще раз залили цементом.

После, казалось бы, недолгого боя, я чувствовал себя очень усталым. Помимо всего прочего бюрреры - были неплохими энергетическими вампирами. Не могу сказать, чтобы это очень сильно меня удивило. Я сделал мысленную пометку. «Об этом тоже нужно рассказать на радио».

Новая цель была ясна.

Глядя на лица Сыча и Алексиса, я понимал, что они стали совсем другими людьми, и в то же время, я понимал, что они стали ими не по своему собственному выбору. Я читал в их лицах усталость наряду с решимостью. Зона не была их миром, и миром их семей.

Полковник говорил, что всех, кого удалось спасти - переправили поближе к центру. Там больше запасов пищи и воды, там безопаснее, а сами остались на дальних подступах, чтобы охранять тех, кто дорог. Все очень просто, и дело в том, что если монстры станут смыкать «круг» метро все плотнее, а потом для людей ничего не останется.

Но они не слышали Зоны, я мог сказать, что и я начал прозревать лишь пустившись в это путешествие, а до того я был сталкером, наверное, не самым плохим. Я умел в основном, брать. Не больше, чем мне было нужно, нет. Я придерживался строгих правил, но все это были выдуманные мной ступени… ступени к достижению чего? Я пытался ответить себе на этот вопрос, но не мог.

На Кантемировской рацион был более скудным, но более питательным, мы подкрепляли силы, в то время как радиотехники готовили аппаратуру к тому, чтобы прослушать очередную передачу с поверхности, а позже подключить микрофон к динамикам.

Можно сказать, мне предстоял почти что концерт. Всего-то рассказать людям об обитателях Зоны, их нравах, повадках, происхождении. Поведать об «итаках», о пра-Зоне современного мира.

История писалась на наших глазах, и теперь я понимал, чьи имена, а вернее даже не имена, а прозвища, будут написаны на ее первых страницах.

Когда я был моложе, иногда я воображал себе, а что если мир погрузиться во мрак. Во мрак веков. Вдруг человечество утратит все достижения прогресса и вернется в первобытное состояние. Я всегда думал, что это произойдет после атомной войны. Что и сказать? Пропаганда работала что надо. И я думал, интересно, вот минет закат человечества, рассыплются в прах города и горы, сгниют поезда и самолеты, превращенные, возможно в места поклонений нашими далекими потомками…

А что же останется?

Все те же египетские пирамиды? Стоунхендж? Или обрывки истории, ну там, сталинские высотки, некоторые новостройки, где не разворовывали стройматериалы. Кремль… останется? Или великая китайская стена…

И вот придет новое поколение отважных археологов, и будут производить раскопки на месте наших теперешних городов. Где болота захватят верх, скорее всего предметы быта сохранятся лучше всего. Не будут ли шокированы те первопроходцы тем, что скажем, в высокотехнологичной ракете найдут палку-копалку или гребень, сделанный из рыбьего хребта?

Или это будут совсем другие люди, или вовсе не люди, существование и организацию которых нам с нашим мозгом совершенно не возможно представить. А вдруг это будут дети Химеры. Мне кажется, это вполне логично. Говорят, у нее не только мозга два, но и для большей так сказать, живучести все органы продублированы. Я не знаю, стоит ли верить рассказчикам или нет, ведь сам я никогда Химеру не препарировал.

Передача Эдд арадикала была насыщенной. Теперь в Москве будет запущена своя сеть, которая поможет ориентироваться среди аномалий. ПДА можно было купить у военных за патроны и еду. Эд пространно намекнул, что приборы военных неплохо бы отдать спецам на доработку, из чего следовало, что вовсе не из человеколюбия армия помогает мирному населению. У меня были мысли и смутные сомнения на этот счет, однако, все их я предпочел оставить пока при себе. Лучше всего обсудить все это и многое другое в останкинской студии Эдда.

После передачи Эдда на Кантемировской настала моя очередь держать слово. Обратная сторона реальности, поведанная самопровозглашенным радикалом еще блуждала в умах собравшихся, а для меня уже соорудили трибуну, и установили микрофон. На языке вертелось что-то вроде «Сограждане! В эпоху трудовых свершений…», однако, я отринул пафос и ненужный сейчас юмор. Я вышел к трибуне… перед моим мысленным взором почему-то пронеслись кадры из фильма Тарковского «Сталкер», мне хотелось отчего-то говорить так же, немного сбиваясь и заикаясь. Почему-то мне казалось, что именно так и выходит.

- Я стал сталкером почти, что по своей воле, - начал я, почему-то мне казалось важно начать именно так. Понимаете, Зона… это не только враждебный организм, но и… я не знаю, как это объяснить? Он довольно разумно организованный, поэтому, все здесь для чего-то нужно. Я не могу сказать, что я понял все эти связи, у меня создается чувство, что я только-только начинаю что-то понимать, нащупывать какой-то путь. Так вот, Это «понимание» вовсе не значит, что тех тварей, которых порождает Зона, мы должны сделать своими вождями; я боюсь, если мы будем пытаться наладить контакты со многими из них, скоро сами станем такими же. Так вот, мой друг, Лемур, рассказал, что части Зоны появлялись и раньше во многих странах мира, но их задавливали с помощью «итаков» - я показал людям артефакт, рассказал о местах произрастания, о том, с помощью какого артефакта их легче собирать. Я говорит долго, рассказывал про бюрреров и кровососов, про химеру, про снорков, про контролеров, кенгов, тушканов, слепых псов и про всех, кто обитал в Зоне. Я рассказывал про взаимодействие артефактов друг с другом. О тех, что очищают воду, или избавляют от радиации, позволяют остановить кровь. Так же рассказывал о том, какие являются так сказать «противопоказания» при применении тех или иных артефактов, как определить «созрели ли они». После я еще долго говорил об аномалиях, о том, как заметить их, как пользоваться ПДА, как программировать ПДА, как распознать скрытые аномалии и скрытых мутантов, таких как полтергейст…

Потом я долго отпивался чаем у Полковника, он смотрел на меня, чуть усмехнувшись:

- Кто бы думал, что ты будешь рассказывать нам об опасностях Зоны, что ты вообще выживешь в этом аду. Все неожиданно, но я не думаю, что случайно.

Я улыбался. К нам присоединились Сыч и Алексис. Мне было тепло и хорошо, мне не хотелось никуда идти. Да, вот так абсолютно честно. Мои друзья были здесь. Я мог помочь им. Не стоило ли мне остаться тут коротать недолгий век?

Как бы ответом на мой мысленный вопрос стала реплика Сыча, который до той поры говорил довольно мало, больше слушал:

- Тебе надо рассказать людям… тебе надо идти в Останкино. Если Полковник отпустит меня, я пойду с тобой и твоим товарищем.

Я улыбнулся.

- Отлично.

Полковник дал добро на нашу экспедицию, и мы стали собираться в путь. Только на первый взгляд все выглядело довольно просто. Добраться до нужной станции метро, а последующей путь преодолеть пешком. Но, во-первых, не на всех станциях царил мир, не через все перегоны нас свободно пропустят, а, во-вторых, еще не известно где аномалии и монстры страшнее на земле или под ней, и, в-третьих, мы просто должны были идти через метро, чтобы донести информацию до людей.

Конечно, можно было пустить все на самотек, можно было надеяться на сарафанное радио, быть может рано или поздно оно бы сработало на всем протяжении метро, но, я предпочитал своими ногами проделать весь этот путь. Пусть это станет моей заключительной гастролью.

Проверив оружие, и доукомплектовав рюкзаки всем необходимым, под охраной, мы двинулись к северному кордону станции. Теперь нас было трое, не считая Дарка в режиме «стелс». Мне казалось, что с ним не должно возникнуть никаких особых проблем, но с содроганием сердца думал, как могут воспринять его истинное лицо мирные граждане, и, что они подумают о них, прекрасно знающих о наличии в составе группы демона ада, а, кроме того, нормально с ним общающихся. Здесь самая большая проблема заключалась в том, чтобы накормить Дарка. Как ни странно, демону пришлась по вкусу нормальная человеческая еда, что не могло нас не радовать, но, должно быть, сопровождающие нас бойцы, да и Сыч сильно бы удивились, если бы у костра в общем кругу вдруг еда стала бы употреблять сама себя, поэтому я оставлял подкрепление в заранее условленных местах, и пока все шло нормально.

Добравшись до Каховской мы стали забирать в переходные тоннели, другого пути в большое метро не было, да и этот был опасен. Бюрреры, лианы, радиация - нам пришлось несколько раз сменить фильтры на противогазах. Одна из станций на нашем пути вызвала опасения даже у Дарка, поэтому ее преодолели на большой скорости, не оборачиваясь, не думая, и не останавливаясь.

На привале Дарк шепнул мне, что этот проход скоро закроется, и нам возвращаться придется в любом случае поверху. Что-то «давило» в этих тоннелях. С одной стороны, это вполне мог быть контролер, с другой, один контролер не способен вызвать такой силы ментальный удар, а трое контролеров не ужились бы вместе, это точно. У этих существ все почти так же, как у рядовых москвичей, терпеть друг друга не могут, и в помещениях менее ста квадратных метров не поселяются.

В такие моменты я жалел, что не взял с собой Змея, но, я понимал, что он должен быть жив, жив, во что бы то ни стало. Он слишком много знал, и должен был делиться этим странным знанием со всеми, кто смог бы его принять. Наверное, иного пути не было. Была надежда. Пожалуй, кроме нее больше ничего и не оставалось. Мысль уже готова была оформиться, но тут наш небольшой отряд был атакован неизвестными, с ног до головы закутанными в какие-то лохмотья.

Люди стреляли по нам, целясь довольно условно. Они вышли из тоннеля, и передвигались не очень быстро. Вожак что-то кричал остальным. В обстреле нашей позиции, все больше принимали участие не пули, а стрелы. Это не были головорезы, или бандиты. Очевидно, таким образом эти несчастные пытались добыть еды. Мы положили первую линию обороны нападавших, остальные хотели убежать, это было видно по их затравленным лицами, но бежать и дальше скрываться в тоннелях не было смысла. И они остервенело отстреливались из духового и газового оружия выкрикивая что-то на непонятном нам языке. Наши костюмы с кевларовыми вставками отлично защищали от этого нехитрого оружия. Конечно, умей кто-то из них действительно хорошо стрелять хотя бы из лука, они могли бы убить, возможно, даже ни одного из нас.

Оставшихся сопротивленцев мы вжали в тоннель. Люди приняли верное решение и сдались нам. Облученные и измученные они походили на загнанных в угол диких зверей. И ведь прошло не так много времени! Как только мы попытались установить с ними контакт - все стало ясно. Это были иностранцы. Туристы, случайно оказавшиеся в московской подземке в день, когда Зона стала всеобщей. Одна женщина немного говорила по-английски с буквально на пальцах объясняла нам сложившуюся ситуацию. Они плохо понимали что происходит. Улучив момент, переводчик сбежал, и вместо красот столицы они увидели ад.

Я поражался тому, что им удалось не только выжить, но и сохранить какую-то организацию. Подумав немного, я послал нашу охрану вместе с группой туристов назад. Дарк сказал, что пока призрачный шанс на возвращение имеется, тем ни менее, я настоятельно рекомендовал проделать часть пути до Кантемировской или Царицыно поверху.

Нам придется туго, но жизни мирных жителей в гораздо большей опасности, чем наши. Да и Дарку будет уютней без глаз вездесущей стражи. Надо было вот только как-то рассказать о нем Сычу.

Но мы шли вперед, оставив позади не погребенные тела невинно-убиенных. Наверное, впервые за то время, как я научился убивать людей, во мне осталось некоторое чувство вины. С чего бы? Эмоции это лишнее, особенно теперь. Когда я застрелил патрульного впервые мне не было страшно. Мне было мерзко. Помню, тот стоял ни один в карауле, но поодаль от общей группы. Меня бы замели, если бы я не нажал на курок. Да, я поступил тогда расчетливо, использовав пистолет с глушителем. Парень упал, как мешок с картошкой, я затащил его тело в овраг, я действовал на автомате. Выпотрошив его рюкзак, я накрыл тело какой-то деревяшкой и, передвигаясь ползком, добрался до ближайшего леса, мои руки сами делали все. Под каким-то кустом я лежал до сумерек. Мне было плохо так, будто бы я схватил серьезную дозу облучения, а антирада с собой нет.

Потом рефлексия уступила место привычке. Как шутил один знакомый сталкер – в Зоне люди очень редко болеют, зато умирают часто. А ведь действительно… мои воспоминания снова переключились на тот отрывок времени, когда я только начинал. Ведь за все время, проведенное в безжалостной и коварной Зоне, я даже насморк обычный не подцепил. Я спал на холодной земле, пил черт знает какую воду. Я тысячу раз мог получить заражение крови, перевязывая раны не совсем чистым бинтом. Да и теперь я еще не встречал больных. Голодных – да, облученных – да. Но никто не кашлял и не испытывал головной боли. В голову лезли самые дурные мысли, но их плавно-пессимистическое течение прервал голос Сыча.

- Знаешь, я не думал, что мы еще когда-то встретимся, после того, как ты внезапно пропал… Бес… у тебя просто не может быть другого имени… Твой звонок стал для меня громом среди ясного неба. И вся эта неразбериха, но почему-то я знал, что слушаться стоит теперь только тебя. Забавно; я пошел в метро вместе с семьей, бросив почти все вещи, и то, что казалось ценностями там, мы взяли еду, побольше одежды и средства личной гигиены. Мы тогда не знали с чем столкнемся. И потом нас встретил Полковник. Я чудом дозвонился до Алексиса, и мой телефон умер. И вот… я здесь совершаю безумство за безумством.

Я улыбнулся.

- Это образ жизни.

- Может быть, и так, за какие грехи все наши страшные сны стали реальностью?

- Я не думаю, что это кара. Это больше похоже на очищение.

- Мне кажется это вздор…

Лемур сидел и деловито уминал ужин, поглядывая на нас изредка, как каждому ребенку нравится слушать разговоры взрослых и чувствовать себя при этом жутко значимым. Это было забавно. Атмосфера царила почти душевная. Я дома… это странное чувство в полуосвещенном метро, на далекой станции у костра, за многие, как я уже подозревал сотни лет, до начала возрождения былой мощи человечества. Или повезет и на этот раз?

Сыч протянул мне кусок черного теплого хлеба, немного подпаленного на костре, и ехидно улыбнувшись, дал маленький пакетик майонезного соуса из специального армейского пайка. Так же он угостил и Лемура. Я почувствовал себя ребенком, потому что это было необыкновенно вкусно.

- А можно и мне тоже, попробовать? – робкий голос Дарка ввел меня в легкий ступор, а уж Сыч и вовсе собрался отстреливаться…

- Ой, напугал, да бери конечно, - я протянул демону половину бутерброда.

Он явил себя нам во всей своей красе. К полному недоумению Сыча мы с Лемуром продолжили трапезу.

- БЕС! – рявкнул он, - это как понимать?

- Это Дарк, не бойся… он за нас…

Я не знал, что еще сказать, да и что еще можно было сказать? У Дарка явно было хорошо развито чувство юмора, или он от нас нахватался, но, в общем, он радостно помахал Сычу лапой.

- Спасибо, очень вкусно, - ответил Дарк.

Сыч застыл в нелепой позе, не зная то ли выхватить автомат, то ли кинуть в нас чем-то тяжелым. Взгляд его был растерянный, такой знакомый и в то же время немного чужой…

- Идиоты… - выдохнул он.

Мы рассмеялись. Дарк попробовал подражать нам, получилось не очень. Демон неспешно поведал Сычу свою историю, тот расчувствовался, они даже немного выпили на брудершафт, ведь в России знамо дело, первое лекарство от радиации – водка. Да и так сказать, укрепляет она межрасовые отношения.

Многие жители метро воспринимали нашу тотальную трезвость, как чудачество, все фонит в той или иной степени, но, не сговариваясь, мы с Лемуром не отступали от ранее взятого курса.

В пути сменились очередные сутки. Сыч указал на последний знакомый кордон. Дальше две дороги – одна уводит в относительную безопасность, тут можно и на моторизированной дрезине, там центр метро, там регулярная армия, элита так сказать. Там жены и дети. Мы решили попробовать выторговать себе относительно безопасный проезд по кольцу, благо ресурсами нас снабдили, а там, полагаю, наши знания должны сыграть нам на руку. Все получится. Все обязательно получится. Я внушал себе это, потому что былая уверенность разбилась о проснувшуюся вдруг сентиментальность. Как ни старался я все не мог отогнать от себя навязчивые воспоминания о прошлом.

Как будто подслушав мои мысли, Дарк сказал:

- Ты человек, Бес, не стоит этого стыдиться.

Сыч вздрогнул.

- Ты еще и философ? – несмотря на то, что он пил с демоном «горькую» он все никак не мог до конца смириться с самим фактом его существования.

- А что делать? - пространно заключил Дарк, и закашлялся, - проклятые рудники!

Мы рассмеялись…

Лемур предложил готовиться ко сну. В караул заступил сам, ну вместе с Дарком можно сказать, тот вообще никогда не спал. Ну, во всяком случае, я этого не видел.

Из рассказов Сыча и Полковника было ясно, что на ВДНХ, куда мы держали путь, был такой же укрепленный рубеж, как на Кантемировской и на Царицыно. Нам следовало сообщить им по внутренней связи, что мы вообще идем, и желаем выбраться на поверхность, да и неплохо было бы, чтобы нас встретили. С чего вдруг такая осторожность? Мало я катакомб, что ли на Агропроме излазил? Тут же было все свое родное, московское! Но Зона была теперь огромной, и ни в чем нельзя было оставаться уверенным до конца.

До Добрынинской путешествие было вполне гладким. Пара стычек с одиночными бандитами, небольшая группа бюрреров, идущая по своим делам - тут огонь открыл только Сыч, а мы с Лемуром были солидарны в том, что коли тварь идет мимо, так и пусть себе идет. Сычу сказать не успели, он положил всех троих…

- Вот оно твое человеколюбие, - улыбнулся я. Сыч не разделял моего оптимизма. До кордона Кольца шли молча. Там-то и начались первые неприятности.

- У нас проблемы, - зыркнув на нас в прицел автомата сказал дежурный на посту, - нам передали, кто вы откуда идете, но мы не можем вас пропустить потому, у нас карантин из-за полтергейста.

«Это как?», - хотел было спросить я, но не стал, дабы не злить человека, который итак, судя по всему был на взводе.

- Вы предлагаете нам повернуть назад? – как можно более учтиво поинтересовался я.

- Было бы прекрасно. Но знаю я, таких как вы, не отступитесь. Поэтому настоятельно рекомендую подниматься наверх тут…

Спорить с вооруженным человеком, который еще и раздражен, что может быть более бессмысленно? Но с другой стороны, мы должны были хотя бы узнать, что у них приключилось, каков уровень опасности, именно поэтому я осторожно поинтересовался:

- Да, приятель, мы пойдем наверх, ты ведь укажешь нам путь?

- Да… - он опустил ствол, нацеленный на нас, - поднимайтесь по крайней левой вентиляционной шахте.

- Идет. Скажи только, что у вас стряслось, быть может, мы сумеем вам помочь, когда вернемся, вдруг эта штука несет опасность для всего метро?

- Мне запрещено отвечать на такие вопросы, - парень смотрел, затравлено, но я чувствовал, что его нужно только немного дожать.

- Я понимаю, но мы ни какие-то там проходимцы. На Царицыно мы оставили лекаря из Зоны, из той самой первой Зоны, с которой все и началось, и возможно, если бы он мог узнать, что именно произошло, он мог бы вам помочь.

- Хорошо… только… не выдавайте… меня командованию… у нас люди жили не только на платформе, но и в подплатформенных помещениях. Оттуда все и пошло. Вроде полтергейст завелся. Мы читали, у нас есть одно пособие из Зоны. Мы и прочли что никакого особого вреда он не несет, и не отреагировали. Так вот, там стена как будто начала краснеть и истекать каким-то соком. Мы это дело заделали, да вот только те, кто заделывал, слышали постоянные стуки из-за нее, и кто трогал этот сок через несколько дней стали совсем плохи. Ну, жар, рвота, и тот же сок, все распухли ужасно, и все кто с ними контактировал… все то же самое…

- Звоните на Царицыно, - как можно более спокойно сказал я, - вам помогут. Поговорите со Змеем.

Парень кивнул, и в глазах его появилась надежда. Я, признаюсь, был не уверен, но если не Змей, то кто же? Едва ли у кого-то еще хватило бы ума и знаний о Зоне, чтобы что-то предпринять в этой ситуации. Мы же двинули к шахте, указанной охранником, и очень скоро оказались на поверхности.

«Прошло немногим больше месяца, - думал я,- а Москва уже фактически уничтожена. Она похожа сейчас на мертвого ламантина, выброшенного на берег, который все еще цепляется за свою жизнь, но с каждым новым днем ему все сложнее и сложнее делать это».

На город спустились первые сумерки. Опасное время, требующее повышенной внимательности и концентрации. Меня немного удивило, что в окнах некоторых домов горел свет, я подумал сперва про «итаки», затем Сыч объяснил, мне, что некоторые жители вопреки объявленной эвакуации остались в своих домах.

- Они надеяться, что этот кошмар скоро закончится, но все становится с каждым днем только хуже. Но люди не хотят понимать очевидного.

- Это естественно, - я пожал плечами, - нам снова предстоит дорога. Долгая, через всю Москву, через новую Зону…

- Значит надо идти, - спокойно сказал Лемур.

Сыч кивнул.

- Я знаю пару схронов по дороге, они нам понадобятся.

- Схронов? – удивился я.

- Магазинов охотничьего оружия, - уточнил Сыч, - я посбивал там вывески на всякий случай.

- Это все же лучше чем ничего.

- Еще стоит посмотреть ментовские конторы на удачу.

- Без надобности никуда не лезть. Итак, переждем ночь в том доме, где горит свет, я думаю, нас встретят с радостью…

- Вперед!