Во 2-м Хоперском полку. Первые дни — КиберПедия 

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим...

Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...

Во 2-м Хоперском полку. Первые дни

2019-05-27 203
Во 2-м Хоперском полку. Первые дни 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

Сдав реквизированных лошадей штабу 1-й Кавказской дивизии, начальником ее, генералом Губиным, назначен был во 2-й Хоперский полк. Это было 12 октября, когда части дивизии, оставив Воронеж, перешли на западный берег Дона.

В каком-то селе представляюсь командиру полка, в его комнате. Худенький, слегка сгорбленный, в очках, в гимнастерке. Ему лет 50—55. Кто он и откуда — не знаю. Какой-то огонек радости на миг блеснул в его глазах, который я понял через несколько дней.

При нем полковой адъютант, высокий, слегка мясистый подпоручик в солдатской шинели и при солдатской шашке.

Полковник говорит, что мы выступаем сегодня на север. В окно вижу проходящие сотни полка. Они очень малочисленны и на очень утомленных лошадях. И на лошадях больше упряжного сорта.

Полковник надевает сверх гимнастерки с погонами штатское пальто черного сукна, зимнее; поверх него надевает через плечо длинную пехотную винтовку. “На всякий случай”, •— неловко улыбаясь, говорит он мне, как бы извиняясь за свое вооружение.

Во дворе он неумело и долго взбирается на свою косматую лошаденку, явно упряжного сорта, и мы выезжаем к полку. Потом только я узнал от своих офицеров, что он пехотный офицер, вступил в дивизию после занятия Воронежа, живя там, никакого отношения к Кубанскому войску не имел. Его фамилия была Третьяков.

Подъехал он к полку шагом и после команды “смирно!” тихо произнес:

— Здравствуйте, хоперчики-молодчики.

Все это для меня было очень странным.

Мы в каком-то селе. Питаемся за счет населения. Согбенная сухая старушка, но еще бодрая, вынула из печи щи и подала нам на стол в деревянной миске. Они очень кислые и плохо пахнущие.

  • Есть ли у тебя, бабушка, еще что-нибудь? — спрашиваю ее ласково.
  • Ничяво, родимый, ничяво нетути... мы с крепостных-то батюшка, — отвечает, — ничяво в нас нетути... бедныя мы, — жалуется она, сгорбившись еще больше.

— Как из крепостных, бабушка? — переспрашиваю ее.

— Да-да... с крепостных, батюшка... барския мы были раньше... землицы у нас нетути... бедняющия мы... и ничего нетути покушать-то, — пояснила она.

Революция... свобода... равенство... Все это было объявлено крестьянам в 1917 году, а язык этой старушки крестьянки так был далек от этих слов. “ Крепости ыя... барския” — вот и все у нее на уме, у горемычной, даже и после “бескровной революции”...

После обеда прошел “на зады” двора, где стояли наши лошади. Там, под осенним холодным солнышком, ординарцы, расположившись кто где попало, все без рубашек, уничтожали на них вшей.

Они, увидев меня, встали.

  • Что — воюете, братцы? — весело спрашиваю их.
  • Да, вот солнушка глянула, мы и приспособились... уж больно их много. Невмоготу даже терпеть, — отвечают они весело. —Все бои да бои... давно меняли белье... идем ведь с самой Баталпашинки...

Я всматриваюсь в лица и в глаза мне еще неведомых казаков 2-го Хоперского полка. Все они очень молоды, совершенно безусые, простые до наивности и такие милые и дорогие нам кровные кубанские казаки, наши младшие братья.

В походах и кровавых боях от самой Баталпашинской станицы и до Воронежа — и никакого ропота, уныния и... “только воши (вши) нас заедают” — как ответили они тогда мне.

В одном из сел знакомлюсь с командиром Хоперской бригады полковником Бочаровым206. Это старейший и высокочтимый природный хоперец. Ему лет под пятьдесят. Типичный старый казак-офицер Кубанского войска. Он спокоен, но говорит мне:

— Делать здесь нечего... И надо ехать в отпуск... Пусть полками командуют молодые.

И он выехал в отпуск на Кубань. С ним выехал и наш временный командир, неизвестный нам полковник Третьяков.

18 октября 1919 года я назначен был командиром 2-го Хоперского полка. Не пришлось мне вкусить сладость победных маршей в этой храброй дивизии генерала Шкуро. Теперь мы пили горькую чашу отступления... Это даже не “кисмет” (судьба), а перемена воинского счастья.

Боевой состав полка

За шесть дней пребывания в должности помощника командира полка я уже хорошо присмотрелся к полку. Он был слаб не только что числом шашек, но был слаб, главное, своим офицерским составом.

Вот он по чинам и должностям:

1. Командир 1-й сотни хорунжий-осетин (фамилию не помню, так как он очень скоро эвакуировался) — из урядников, говоривший с большим акцентом, малограмотный, маленький ростом, мясистый, самый обыкновенный всадник, видимо из Кавказской (“Дикой”, как ее называли) Туземной дивизии.

2. Командир 2-й сотни хорунжий Борисенко — распорядительный, веселый и молодецкий офицер.

3. Командир 3-й сотни сотник Ковалев207 — отличный строевой офицер.

4. Командир 4-й сотни хорунжий Галкин208 — культурный человек и отличный офицер.

5. Командир 5-й сотни поручик Чулков — не казак, бывший учитель. В полк поступил после занятия Воронежа. Умный, но абсолютно штатский человек, совершенно не распорядительный, почти “сонный” в жизни.

Полк состоял из пяти сотен.

6. Начальник пулеметной команды сотник Медяник — из урядников, довольно распорядительный офицер.

7. Полковой адъютант подпоручик Жагар — пехотный офицер, из Ставрополя, умный, приятный, казаков плохо знал и избегал с ними встречаться.

В некоторых сотнях было еще по одному младшему офицеру, но не казаков родом, имели чин подпоручика. Всего было десять офицеров в полку.

Конский состав и казаков и офицеров желал быть лучшим. В долгих боевых походах были большие потери в нем. Принятая, так распространенная, “мена лошадей” у крестьян привела к тому, что конский состав, за малым исключением, не был верхового сорта.

Казаки одеты были хорошо, тепло, но разнообразно. Черкесок мало, но все были в папахах. У офицеров — ни у кого не было черкесок. Были крытые шубы-черкески. Все поручики и подпоручики были в солдатских шинелях, в кожаных поясах поверх них и разнообразных головных уборах.

Обоз 2-го разряда находился где-то в тылу, но где именно — никто не знал, так как теперь обоз передвигался самостоятельно на юг... Им заведывал старый полковник-хоперец Якушев209, имея помощником хорунжего Медяника. При обозе находился и полковой казначей, сотник Леонтий Булавинов210.

При обозе находился и полковой штандарт. Там же была и полковая канцелярия.

Списочный состав офицеров полка никто не знал. В беспрерывных походах многое менялось. Все командиры сотен были “временные”. Их я утвердил “законными”, чтобы они смогли получать положенное жалованье по должности.

В день назначения командиром полка собрал всех офицеров, чтобы познакомиться с ними поближе, по-семейному, в своей комнате, за чаем, как можно проще.

Спросил их — почему они так просто одеты? Почему у них плохие лошади? Почему только четыре пулемета в полку? Почему они плохо следят за строем в своих сотнях при встрече командира полка (уехавшего)? Почему они так буднично подъезжают к своим сотням перед походом и так буднично здороваются с сотнями, не бодряще ни себя, ни казаков?

Много вопросов я задал им и просил с завтрашнего дня начать новую жизнь. Говорилось много откровенного и с их стороны. Выслушал и учел. Решили работать дружно и все для полка.

Жаловались они на задержку к производству в следующие чины. Офицеры-казаки, как вышли в поход со Шкуро из Баталпашинского отдела, так и оставались в прежних чинах.

В общем — по сравнению с Корниловским конным полком — картина 2-го Хоперского полка не была отрадной.

“С Дона выдачи нет”...

Мы где-то на правом берегу Дона, но недалеко от Воронежа на запад, верст пятнадцать—двадцать. Кого-то ждем. Мимо нас проходит 10-я Донская казачья дивизия 4-го Донского корпуса. Под казаками хорошие лошади своей донской породы. Казаки однообразно одеты в серые шинели и черные папахи. Офицеры в фуражках войскового цвета. Идут широкой уставной рысью, видимо, куда-то торопятся. Равнение, дистанция и строй — словно в мирное время.

Моросит мелкий нудный осенний дождь. Он бьет прямо в лицо казакам, но они идут и идут вперед рысью своих крупных лошадей, не думая о башлыках, чтобы защититься от дождя. Да у них и нет башлыков, а есть только палаточные полотнища, прорезиненные, которыми и накрыли свои плечи некоторые казаки. Сотни идут молча и даже не смотрят в нашу сторону.

— Здравствуй, Федя! — выкрикнул кто-то в фуражке, уже пройдя меня, оглянувшись, и взмахнул рукою в знак приветствия.

Никого не зная из донских офицеров, я подумал, что окликнувший меня просто ошибся. Что-то сказав своему командиру сотни и откозырнув ему — “фуражка” наметом приблизилась ко мне и повторила приветствие. Это оказался нашей Кубанской батареи по Турецкому фронту подъесаул Юрий Борчевский211.

  • Ты как, Юра, попал к донцам? — удивленно спрашиваю я своего друга.
  • А я под судом был!., за то, что с немцами хотел освободить Кубань в 18-м году... с Тамани... с полковником Перетятько...212 помнишь — там тогда немцы высадились?., ну, за это нас и отдали под суд... и я бежал к атаману Краснову... и до сих пор служу здесь. С Дону ведь выдачи нет! Ну, прощай! Отставать нельзя... У нас порядок, — быстро, весело произнес он эту длинную тираду, пожал мне руку, повернул коня и поскакал догонять свою сотню. Борчевский стал инженером в Чехословакии и проживал в Праге. В последний раз я видел его в 1933 году. Кстати сказать, он там был женат на донской казачке с высшим образованием, имел дитя-сынишку и был правой рукой у полковника Г.И. Чапчикова в союзе казачьих младороссов. Дальнейшая судьба его мне не известна.

“Волчий дивизион”

До этой встречи с донцами с полком подошел к сборному месту своей дивизии. У пролеска стоял спешенный “Волчий дивизион” — личный конвой генерала Шкуро. Я его вижу впервые, почему и заинтересовался. К тому же от своих офицеров слышал критику на него, и конечно, неосновательную, что “волки” расквартировываются в центре городов, являются привилегированной частью у Шкуро. Но добавляли, что, когда было надо или в случае боевой неустойки, Шкуро бросал их в самое пекло боя, и те уже не поворачивали своих коней назад... Вот почему я и был заинтересован рассмотреть их.

Все “волки” были в косматых, волчьей шкуры, папахах. Все хорошо одеты, почти сплошь в черкески или в шубы-черкески. У многих серебряные кинжалы. Лошади в хороших телах. Их было человек двести. В этот же день я был свидетелем их боевой работы.

Наша дивизия выступила куда-то на северо-запад, левее продвинувшейся 10-й дивизии донцов и неожиданно встретилась с пехотой красных. Загорелся бой. Его вела Партизанская головная бригада под начальством полковника Михаила Соломахина. Хоперская бригада и Терская казачья батарея есаула Соколова оставлены были в резерве. Резерв уже обстреливался артиллерией противника. Перекат местности не дает обзора. Начальник дивизии генерал Губин, в черкеске, в бурке, сам крупный на фоне снежного открытого поля, командует нам: “По кон-ням!” А потом мы слышим следующую его команду:

— ВОЛКИ! ВПЕРЕ-ОД!

Крупной рысью “волки” оторвались от нас, потом быстро перешли в широкий намет, перевалили через перекат и скрылись с наших глаз. И когда резервная бригада, также перевалив пере- кат, подходила к речке в балке, навстречу нам везли четыре трупа казаков-волков”, перекинутых через седла своих лошадей... В шубах-черкесках, с беспомощно повисшими руками и ногами по обе стороны седел, они представляли собою очень тяжелое видение войны. На трупах были и шашки, и кинжалы, и только винтовки были накинуты погонными ремнями на передние луки седел. Два верховых казака в поводу вели четырех лошадей с убитыми наповал. А позади них один казак-“волк” конвоировал человек двести пленных красноармейцев. Хвост же колонны “волков” уже переваливал следующий перекат местности.

Мне было очень жаль погибших. И мне показалось, что эти двести пленных — они не стоили жизней погибших четырех казаков, погибших так далеко от своих станиц на Кубани. И погибших как бы “зря”. И что толку от этих двухсот пленных красноармейцев, когда в тылу нашем их скопилось, возможно, больше чем 100 тысяч неиспользованных?..

По ровному снежному полю на северо-запад быстро отходили три цепи красных. На них был брошен 2-й Хоперский полк. Скорым шагом, перекатами, с пулеметами на санках, красная пехота удачно оборонялась. 150 шашек хоперцев, рассыпавшись в одну линию и загибая фланги, оттеснили их от села и к вечеру заняли его, где и остановились на ночлег.


Поделиться с друзьями:

История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...

Папиллярные узоры пальцев рук - маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни...

Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.033 с.