Почему бывает частичное исцеление

Я часто слышу: «Почему Бог исцелил меня от одной болезни и оставил с другой?» Он сделал так, как вы просили. Например, человек умирает от рака, но он также болен артритом и страда­ет от камней в желчном пузыре. Артрит и камни не так серьез­но, а рак — это угроза для его жизни. Он начинает умолять Бо­га: «Бог, если Ты не исцелишь меня от рака, я умру. Бог, я верю Тебе. Я становлюсь на молитву. Я хочу исцелиться». Когда вы выходите вперед на молитву, ваш разум поглощен тем, что Бог сделает для вас. Вы думаете только о раке. Именно от этого Он вас и исцелит. Позже вы начинаете понимать, что у вас еще и артрит, который тоже вас сильно беспокоит. Кроме всего проче­го, в желчном пузыре все еще остаются камни. Не имеете, пото­му что не просите. В тот момент, когда Бог исцеляет вас от ра­ка, Ему так же легко исцелить и остальные ваши болезни, но в тот момент вам они кажутся не слишком важными. Вы думаете только о раке, который вот-вот заберет у вас вашу жизнь. На ве­чернем служении в воскресенье, когда я молился за больных, одна женщина сказала мне: «У меня рак в нижней части живота и плохое зрение. Но я не беспокоюсь о зрении, лишь бы только от рака исцелиться». Я молился за нее, и Бог исцелил ее от ра­ка. Но когда эта женщина уходила, я знал, что она не получила исцеление для своих глаз. Она не просила его. Она не ожидала его. Тогда ей оно было не нужно, но однажды она проснется и поймет, что зрение — это ее следующая большая проблема. И тогда она станет просить Бога исцелить ее глаза.

Многие люди ищут крещения Святым Духом в течение трех или шести месяцев, года или трех лет, а иногда и дольше, не понимая, что им мешает его получить. Ведь они любят Бога и делают все, что им говорят. Тогда они решают, что, наверное, в них есть что-то такое, что мешает им быть крещенными. Но когда они получают крещение Святым Духом, то вдруг пони­мают, что это было так просто, и удивляются, что потратили столько времени, чтобы получить его. То же самое происходит и в отношении сверхъестественного исцеления. Когда Бог ис­целит ваше тело, вы будете думать: «Какой же я был глупый все это время. Ходил на все возможные крусейды, ища исцеле­ния, а мог бы просто протянуть руку и получить его в любое время, когда бы захотел».

Получив исцеление и встав со своего инвалидного кресла, вы будете говорить всем и повсюду: «Принять исцеление — это так легко!» Многие будут смотреть на вас и говорить: «Да, но я не понимаю этого». Когда же исцелятся сами, то будут рассказы­вать всем, как это легко.

На служении в Филадельфии я выхватил костыли у одного че­ловека и разломал их на части. Он начал громко славить и возве­личивать Бога, так как почувствовал, что был исцелен. На каждом из последующих служений мне приходилось упрашивать его ос­таваться на своем месте. Он все время порывался пойти и поло­мать чьи-нибудь костыли. Он думал, что если он, таким образом, получил свое исцеление, то гак могут получить и другие. Но не все были готовы к тому, чтобы их костыли поломали.

Если ваши глаза не были исцелены, вам незачем снимать очки и двигаться на ощупь. Мы не принадлежим к религиозному дви­жению «Христианская Наука». Мы не отрицаем болезнь и не за­являем, что болезни или немощи не существует. Мы просто гово­рим, что Иисус может ее исцелить. Когда Бог исцеляет ваши глаза, это будет так же явно, как Он исцеляет рак. Вы можете чув­ствовать симптомы и после того, как Бог исцелит вас. Дьявол может искушать вас. Он станет говорить вам, что опять возвраща­ется старая головная боль, что ваши глаза не видят, но если Бог действительно исцелил ваши глаза, вы будете видеть.

«Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евреям 11:1). Вы можете иметь «уверенность», но еще не иметь «осуществления». Бог даст вам достаточно уверен­ности, чтобы не сомневаться в осуществлении. Все, что у вас есть, — это субстанция (вещество, реальность): одежда, волосы, всевозможные книги и вера (это также субстанция, реаль­ность). Некоторые люди живут фантазиями и думают, что вера — это что-то мистическое. Они думают, что если будут старать­ся думать правильно, то выздоровеют. Они пытаются исцелить себя своей головой и делают эго до тех пор, пока она не начи­нает болеть. Но если у вас есть субстанция, реальность, вам не нужно стараться поверить в то, что она есть. Она уже есть. По­каявшись в своих грехах, вы же не твердили: «Я должен верить, я просто обязан верить, что спасен». Что-то внутри вас говори­ло: «Ты рожден свыше. Старое прошло, теперь все новое». Вы знали, что это переживание было реальным.

Придя в церковь, вы ведь не говорите: «Надеюсь, что эта ска­мейка не развалится, когда я на нее сяду. Кажется, выдержит. Не думаю, что пастор перед служением выкрутил из нее все болты. Сяду-ка я осторожно, чтобы проверить». Именно так вы относи­тесь и к Богу. Вы говорите: «Я верю, что Божьи обетования истин­ны. Я читал Библию и надеюсь, что сегодня — мой день. Буду твердо стоять на слове Божьем. А интересно, не упаду ли я? Про­верим, неужели все сорок две тысячи обетований — правда, или Бог имеет в виду что-то другое, когда говорит об этом?»

Если Бог действительно исцеляет вас и дает вам уверенность в этом, вы будете знать, что исцелены. Вы, возможно, еще не видите осуществления, но уже славите Бога, и славите не за то, что про­изошло в вашей голове, а за то, что произошло в вашем сердце.

В городе Энид, штат Оклахома, был человек, больной раком. Опухоль почти полностью изъела одну сторону его лица. После того, как я помолился за него, Бог сказал ему, что он исцелен. Мужчина спустился со сцены и сказал: «Я исцелен!»

Но рядом стоявшая женщина сказала: «Ты не исцелен Раковая опухоль на месте».

Он возразил: «Я исцелен, даже если она все еще там».

Она настаивала: «Да ты сошел с ума. Опухоль не ушла». Затем она открыла свою сумочку, достала зеркало и показала ему его лицо: «Видишь?»

Он ответил: «Не важно, что опухоль еще не исчезла с лица. Я исцелен».

Женщина сказала: «Ты ненормальный».

Он сказал: «Нет, что-то произошло в моем сердце. И это что-то говорит мне, что я исцелен. Я знаю, что исцелен».

Будьте уверены в своем исцелении точно так же, как вы увере­ны в своем спасении. Ведь вы не сомневаетесь в своем спасении. Когда вы встаете с колен, помолившись у алтаря, не должно ос­таться и тени сомнения в том, что вы спасены.

ЕСЛИ ВЫ УВЕРЕНЫ В ТОМ, ЧТО СПАСЕНЫ, ИМЕЙТЕ ТАКУЮ ЖЕ УВЕРЕННОСТЬ И В СВОЕМ ИСЦЕЛЕНИИ!

Каждый раз, когда тот человек шел умываться и смотрел в зер­кало, дьявол говорил ему: «Вот он, твой рак. На месте!»

Он отвечал: «Нет, дьявол. Я исцелен. Я знаю, когда Бог исце­лил меня!»

На десятый день, утром, раковая опухоль исчезла полностью.

 

Исцеление начинается в вашем сердце

Исцеление не начинается в голове. Оно начинается в вашем сердце! Если Бог исцеляет ваши глаза, все, что вам остается де­лать, — это славить Его за свое исцеление. Но снимать очки, хо­дить, спотыкаясь, и бегать перед движущейся машиной — глупо.

Тот мужчина не стал срывать ногтями свою опухоль и бросать ее в унитаз. Он дождался, пока она отпала сама.

Я молился за ребенка, у которого голова бы па патологически огромных размеров. Бог простер Свою руку и исцелил малыша.

Его мама сказала: «Я знаю, что он исцелен. Я почувствовала свидетельство в своем сердце».

Люди говорили: «Но ведь голова ребенка осталась такого же размера, как и была». Женщина с ребенком вернулась в свой го­род. Доктора смеялись над ней. А она всем говорила: «Мой ре­бенок исцелен».

Время шло, и постепенно голова малыша становилась меньше. Доктора не могли определить, что являлось причиной подобного процесса. В конце концов, один доктор заявил, что у ребенка но­вый вид болезни, который вызывает сжатие головы, и что она бу­дет уменьшаться в размерах до тех пор, пока не раздавит его мозг, и он не умрет. Но когда голова ребенка стала нормального разме­ра, как у здоровых детей, сжатие прекратилось. Тот доктор так и не смог дать этому объяснения

Чем меньше становилась голова малыша, тем громче славила Бога его мать и тем чаще она свидетельствовала о его исцелении.

Некоторые считают: «Не следует свидетельствовать об исцеле­нии до тех пор, пока оно не стало явным и не подтвердилось. Л что, если вдруг человек умрет?» Если так, тогда никому не гово­рите о том, что вы спасены, пока не приживете с Богом двадцать лет. А что, если вы вдруг отпадете?

Г1римерно год назад в городе Либбок, штат Техас, я разговари­вал с одной женщиной. Она сказала мне: «Брат Ко, я чувствую, что мое время здесь на земле подходит к концу, и то, что я соби­раюсь сделать для Иисуса, я должна сделать очень быстро».

Она не была больна, даже не чувствовала какого-либо недомо­гания, но внутренне она чувствовала, что скоро уйдет домой, чтобы бытье Иисусом. За несколько лет до этого, на одном из служений в Либбоке, она получила исцеление от раковой и доброкачествен­ной опухолей и перитонита. С того времени эта женщина очень много ездила, свидетельствуя о том, что Бог сделал дня нее после того, как врачи отказались лечить ее. Она была источником неис­сякаемого удивления для своих друзей, докторов и родных.

Летом прошлого года эта женщина тихо ушла к Иисусу. Она не страдала перед смертью. Ей не пришлось лежать прикованной к постели долгие дни или недели. Ее сердце просто перестало биться, и жизнь оставила ее тело. Она не боялась смерти.

ПОЧЕМУ БЫ ВАМ НЕ ОБМЕНЯТЬ СВОЙ СТРАХ ПЕРЕД СМЕРТЬЮ НА ВЕРУ В ИИСУСА? Когда подойдет ваше время умереть, Бог даст вам благодати для этого часа, и вы не будете бо­яться.

Жена одного пастора в Далласе рассказала нам, что часто бесе­довала со своей престарелой матерью о том, как это, наверное, ужасно — умирать. За день до своей смерти пожилая женщина позвала дочь и сказала: «Дорогая, я скоро умру, но ты не бойся смерти. Это совсем не так, как мы себе представляли. Эти замеча­тельно. Я так сильно чувствую вокруг себя присутствие Иисуса»

ВАМ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО УМИРАТЬ БОЛЬНЫМ, ВЫ МО­ЖЕТЕ ОСТАВИТЬ ЭТОТ МИР И УЙТИ К ИИСУСУ БЕЗ СТРАДАНИЯ! Но пока не пришел тот день, когда Он заберет вас домой, как Он забрал Моисея, вы можете жить в сверхъестест­венном здоровье, наслаждаясь Божьими благословениями, за которые было заплачено на Голгофе искупительными страдани­ями нашего Спасителя Иисуса Христа!

 

Камень, ставший плотью

Свидетельство Джеки Родео

Рождение и родители

«Флетчер, у вас близнецы, и обе — девочки». Мой отец услы­шал эти слова вечером в среду 28 сентября 1910 года от доктора Ро­джерса, склонившегося над кроватью моей матери. Наше появле­ние на свет не стало особой радостью для моей мамы, но папа был в восторге. Они готовились к рождению сына, а вместо этого ста­ли родителями двух девочек. Не было ни достаточного количества распашонок, ни даже имен, но папа очень быстро решил все про­блемы. Он даже купил новую кровать для «Джека и Джилла».

В то время он работал кассиром в банке и каждому клиенту с первых же секунд с гордостью сообщал, что он теперь являлся счастливым отцом двух девочек-близнецов. Позже нам дали и име­на Хейзел и Хелен, но нас все продолжали называть Джек и Джилл.

Мои родители Лейла Белл и Джон Флетчер Холкомб сочетались законным браком в городе Локсбург, штат Арканзас, 12 августа 1903 года. Три года спустя они переехали в Делайт. Мои родители посещали баптистскую церковь и были ее активными членами.

Когда мне было всего лишь семь месяцев, несчастье обруши­лось на наш дом — мы потеряли отца. У меня не осталось ника­ких воспоминаний о нем, но нас всегда учили уважать и дорожить памятью о нем.

Трагедия оставила мою маму вдовой с четырьмя детьми и от­сутствием какого бы то ни было источника доходов. Потрясение было настолько велико, что несколько дней она прилежала в по­стели в бессознательном состоянии.

Когда рассудок постепенно начал возвращаться к ней, она уви­дела, что ее братья и сестры в это время делили между собою ее детей. Моему брату Карлу Евгению тогда было пять лет, и моей сестре Иде Флетчер — три года. Осознание того, что ее дом хоте­ли разделить, придало ей сил, мужества и решимости жить для своих детей. Чтобы сохранить свою семью, она решила сражаться за свое здоровье. Найти работу для женщины в то время было предприятием почти безнадежным, но Бог милостиво благосло­вил ее и дал ей достаточно мудрости открыть небольшой магазин­чик по продаже шляп. Наша гостиная превратилась в магазин.

Мама шила и продавала шляпы, зарабатывая этим на жизнь. Только благодаря Божьей помощи она смогла сделать то, что сделала. Шить шляпы было делом довольно скучным и утоми­тельным и требовало огромного терпения, но Бог ежедневно обновлял ее физические силы и восполнял все ее нужды.

 

Раннее детство

Однажды, когда мне было около двух лет, мама на цыпочках по­дошла к двери на кухню, чтобы посмотреть, чем там занимались Джилл и я. Как она сама потом нам рассказывала, в доме стало вдруг подозрительно тихо. Она повернулась к клиентам и помахала им рукой: «Идите посмотрите». Я нашла стул, взобралась с его помощью на стол, затем помогла вскарабкаться и Джилл. Мы сидели в центре стола и руками ели сладкий сироп, который пред­варительно для удобства налили из банки прямо в полы своих платьев. Можете себе представить, что за этим последовало.

Мамиными клиентами были наши соседи и друзья, которые понимали ее и сочувствовали ее положению вдовы с четырьмя де­тьми. Как только ее дело стало более или менее устойчивым и начало приносить хоть какой-то доход, новое несчастье обрушилось на наш дом. Сдохла наша корова. Это означало исчезновение ос­новы нашего ежедневного меню. Но, казалось, Господь берег нас. Здоровье всех нас оставалось крепким, и каждый день Его могу­щественная рука восполняла мамины силы.

Однажды на Рождество, когда мне было около четырех лет, мама повела нас в магазин Сэма Стелла посмотреть на рождественские игрушки. Никогда еще мы не видели такого огромного количества восхитительных кукол и игрушек. Когда мистер Сэм Стэлл показы­вал нам эту сказочную страну, наши сердца стучали очень громко, а глаза были размером с серебряный доллар. В тот вечер я долго воро­чалась, вздыхала и не могла уснуть. Когда стало уже совсем поздно, я еще раз глубоко вздохнула и сказала: «Ой-ой, как бы я хотела ку­пить все, что мистер Сэм продает в своем большом магазине».

Однажды вечером, в наш первый с Джилл год в школе, мы ус­лышали оружейные выстрелы, служившие сигналом пожарной тревоги. В те дни еще не существовало электрических сирен и по­жарных бригад. Все в классе заметно оживились, и затем мы ус­лышали: «Горит дом миссис Холкомб». Когда мы прибежали на то место, где раньше был наш дом, то единственное, что мы там на­шли, — был пепел от пожарища. Причиной пожара стал неис­правный дымоход. Мы потеряли почти все: наш дом, магазин и наше имущество. Но люди с избытком снабдили нас и одеждой, и мебелью, и деньгами. Заплатив наличными, мама выкупила ста­рый магазин. В одной половине дома она снова открыла салон по продаже шляп, а в другой половине жили мы. Мебель у нас была скромной, но удобной, и в доме всегда было чисто.

Я помню, что перед тем, как отправить нас всех спать, мама вме­сте с нами становилась на колени, и мы молились. Много раз, про­сыпаясь по ночам, я видела ее, устало склонившейся при свете лампы над рабочим столом. Мама рассказывала, что часто, уложив нас спать, она подолгу размышляла о том, где же взять продукты и что мы будем есть завтра. Но она никогда не отчаивалась. «Как вы верны, — так и Я буду верен вам». Бог всегда заботился о нас.

Мама всегда учила нас хорошо вести себя на людях. Помню, как Джилл и я, бывало, стояли рука об руку, чтобы другие могли «посмотреть на нас». Джилл всегда была более хорошенькой, чем я. И мама научила меня отвечать: «Джилл красивее, а я умнее».

Мама никогда не наказывала нас, детей, на людях. Да ей это и не нужно было, одного ее взгляда было достаточно, чтобы мы по­няли, что она хотела, и спешили выполнять.

 

Моя первая поездка в город

Большая ярмарка штата, проходившая в Литтл Роке, была в са­мом разгаре Люди из нашего городка ездили туда каждый день. Мне тоже так сильно хотелось поехать, но, казалось, эго было просто невозможным. У брата был маленький старый трейлер, и я ста­ла умолять его свозить нас с Джилл на ярмарку. Наконец, он согласил­ся, поскольку ни я, ни Джилл ни­когда не были в Литтл Роке. Как мы были счастливы, когда наряжа­лись для той поездки. Я уже не по­мню, что на нас было надето в тот день, но точно помню, что у каж­дой с боку висела маленькая крас­ная сумочка с небольшим количе­ством мелких монеток.

Я увидела все эти высокие здания по обе стороны дороги. Приехав в го­род, брат высадил нас перед входом в какой-то магазин и приказал оставаться на месте и никуда не уходить, пока он поставит машину на стоянку и вернется. Как только он исчез из виду, я взяла Джилл за руку, и мы вошли внутрь магазина. Вот это да, я никогда не видела такого огромного магазина! Даже и не знала, что такие бывают. Мы просто ходили между рядами и смотрели на ве­щи, не осмеливаясь до чего-нибудь дотронуться. Мама научила нас ничего не трогать руками.

Я хотела что-нибудь купить для мамы. Все было таким краси­вым! Единственным, что мне было знакомо среди всего многооб­разия вещей, были цветы. Когда мы, наконец-то, нашли отдел цветов, я никогда в жизни не видела такого количества растений. Я хотела купить маме всех понемногу, но они слишком дорого сто­или. Я потратила на цветы все свои деньги и часть денег Джилл.

Затем мне стало интересно: вернется ли наш брат когда-нибудь или нет. Нет нужды говорить о том, что он сам давно уже нас искал. Когда мы вышли из магазина, он стоял прямо у двери и, похоже, был очень сердит. Интересно, с чего бы это? Нам было так здорово! Он спросил: «Где же вы пропада­ли все это время?» Я сказала: «Мы никуда не уходили из мага­зина». Он спросил, что у меня было в пакете. К тому времени пакет выглядел довольно сплющенным. Я гордо ответила: «Немножко цветов маме» и, увидев улыбку на его лице, поня­ла, что он больше не сердился.

Ярмарочные площади были совсем рядом. Я взяла у Джилл ос­тавшиеся деньги и купила нам воздушный шарик. Ноя совсем за­была о том, что нам еще нужно было купить что-нибудь поесть! Везде, куда ни глянь, продавали всевозможную еду. Я умирала от голода, но не осмеливалась сказать об этом брату. К счастью, он сам, наконец-то, спросил, не хотим ли мы есть.

О, конечно же, и, как оказалось, он совсем был не против по­кормить нас.

Никогда не забуду ту поездку на ярмарку. Это было самое весе­лое и интересное время в моей жизни.

 

Школьные годы и юность

У меня была обычная школьная жизнь. Я всегда получала хо­рошие оценки и при этом не помню, чтобы много времени про­водила за книгами. Сейчас, когда я уже сама мама, я могу понять, почему так счастлива была моя мама, когда я получала похваль­ные листы за успехи по какому-нибудь из предметов или за от­личное выполнение упражнений.

Мы любили играть в бейсбол. Я всегда была очень активной и любила спорт. Позже я играла в баскетбол и три года была в ос­новной команде.

Нам нравилось ради забавы драться. Девчонки дрались с дев­чонками, и девчонки дрались с мальчишками. Дрались до тех пор, пока тот, кто был внизу, не сдавался. Я дралась с двумя сразу и редко когда сдавалась первой.

Однажды в школе учительница дала нам задание — написать письмо-запрос в различные организации с просьбой предоста­вить необходимую информацию. Мне выпало написать в Бюро погоды. Свое письмо я подписала так, как обычно подписывала и все другие бумаги — Джек Холкомб. Ответ пришел на имя мисте­ра Джека Холкомба. Один мальчишка из нашего класса стал драз­нить меня «мистер Джек Холкомб, директор погоды». Я решила дать ему как следует, но поскольку он был больше меня, драка бы­ла недолгой. С того дня и до конца семестра всякий раз, как толь­ко я видела его, он начинал дразнить меня. Несколько месяцев я его просто не могла терпеть. Позже я добавила к своему имени окончание «и», чтобы придать ему оттенок женственности.

Мама не могла часто бывать в церкви или посещать воскрес­ную школу, как другие родители, но всегда, когда только это было возможно, отправляла туда нас, детей. Когда мне было двенад­цать лет, я стала членом методистской церкви. В тот день, стоя пе­ред служителем церкви, я отдала свое сердце Господу Я была так сильно тронута всем происходившим, что, наверное, была мок­рой больше от собственных слез, чем от той воды, которой он по­брызгал меня при крещении. Я воспитывалась в методистской церкви, и мое обещание, данное Богу в то памятное воскресенье, стало неотъемлемой частью моей жизни. Я была активным чле­ном церкви, и мне нравилось принимать участие во всем, что бы там ни происходило. Когда мне было шестнадцать лет, я хотела стать миссионеркой в какой-нибудь зарубежной стране, но чувст­вовала, что мне сначала необходимо было получить образование.

Каждую осень мой брат и мы, сестры, ходили на уборку хлоп­ка, чтобы помочь маме купить нам школьную форму. Я всегда шла впереди, собирая быстрее всех, и часто была чемпионкой дня по сбору хлопка. Один человек, попытавшийся состязаться со мной, сказал, что проиграл в тот день только потому, что ему при­ходилось останавливаться, чтобы услышать, что я все время бол­тала, в то время как я «собирала и болтала одновременно».

Однажды наш бригадир дал мне десять центов, только чтобы я замолчала, хотя бы на один час. Мне было нелегко, но я выдержа­ла, так как очень хотела получить эти деньги.

Каждую весну мы ходили на уборку клубники. Я могла собрать около ста кварт за день. Нас приучали к работе, но мы были сов­сем не против.

В семнадцать лет я закончила школу. Я очень хотела продол­жать учиться в колледже, но это было просто невозможно. Моему брату пришлось оставить школу раньше всех нас и зарабатывать деньги, чтобы мы, девочки, смогли ее окончить.

Люди перестали шить шляпы и стали покупать готовые, и ма­мин бизнес пошел на спад.

Окончив школу, я очень сильно переживала из-за того, что не смогла сразу найти работу. Но в то лето мне повезло: я получила сти­пендию для обучения на бизнес-курсах. Я училась днем и вечером и прошла курс обучения за три месяца. Работа, которую я нашла, бы­ла далеко от дома, но работать мне пришлось очень недолго.

 

 

Замужество и материнство

Я вышла замуж 9 января 1930 года за Джо Шелтона Родеса, уроженца города Делайт. Церемония бракосочетания проводи­лась в Смаковере в баптистской церкви преподобным Матисом. Наш первый дом был в городе Камден, где Шелтон работал на строительстве шоссе, а я ходила на работу в центральный офис.

В декабре того же года мой брат погиб в автомобильной ката­строфе. Нам его так не хватало. Он был братом и отцом для нас, сестер. Моя сестра, которая тогда жила в другом городе, перееха­ла жить к маме, чтобы помогать ей управляться в магазине — в том магазине, которым сегодня заведуем мы.

30 июля 1932 года Бог благословил наш дом рождением сына. К этому времени мы вернулись жить в Делайт. Сонни был гордо­стью моей жизни. Мы часто говорили о нем, как о ребенке, ро­дившемся во времена Великой депрессии в Штатах. Тот, кто ни­когда не переживал подобные времена экономического упадка, не сможет до конца понять все те трудности, которые они в себе несут. Но нам, как и многим другим, все же удалось выжить.

На следующий год не стало моей сестры-близнеца. Мы всегда были так близки друг с другом, она была для меня радостью и уте­шением. Наша семья теперь казалась такой маленькой, и мы так сильно нуждались друг в друге.

Работа Шелтона была напрямую связана с переездами, и по­этому нам пришлось довольно часто переезжать с места на место.

Мы жили в различных местах в Арканзасе, Луизиане и Техасе, но Делайт всегда оставался нашей гаванью. Именно в Делайте мы и решили купить дом (мы живем в нем до сего дня).

Все эти годы Сонни был для меня той силой, которая побуждала двигаться вперед. Он был моим утешением во многих печальных и скорбных моментах жизни, особенно когда бремя, которое мне приходилось нести, становилось непосильным. Я воспитывала его - в методистской церкви. Помню, как однажды в воскресный день, когда мы с ним подходили к дверям церкви, я сказала: «Сонни, веди себя хорошо, потому что это — дом Божий».

Он посмотрел на меня и спросил: «Мама Джек, почему ты все­гда говоришь, что это — дом Божий, но я нигде не вижу Бога».

Я поняла, что пришло время рассказать ему немного больше. I Я, как могла, пыталась наставлять сына правильным принципам и нормам христианской жизни. Я научила его тому, чему когда-то научили меня. Всем, чем я сегодня являюсь, я обязана своей маме.

Я с глубокой печалью оглядываюсь на 1950 год. Двенадцатого ян­варя мы похоронили нашу маму — человека, который был для меня источником любви и утешения. В июне того же года Сонни окончил школу. Это было огромным достижением, принимая во внимание обстоятельства, сложившиеся к тому времени в нашей семье. В июне давно назревавший конфликт, наконец-то, достиг своего апогея и привел к полному разрыву. Сонни и я переехали жить к моей сестре, и наш дом прекратил свое существование. Официально мы с мужем развелись в сентябре, и в этом же месяце Сонни поступил в колледж. Он проучился всего один семестр и затем ушел работать в военно- морские силы, что помогло ему избежать призыва в армию. Учиты­вая состояние моего здоровья на тот момент, возможности продол­жать обучение в колледже для него не было, и он понимал, что в его возрасте он будет моментально призван в армию. Кроме того, он знал, что, работая, сможет больше помочь мне. К тому времени я сама работать уже не могла, и мое здоровье стремительно ухудшалось.

 

Моя болезнь

Впервые в своей жизни я серьезно заболела. Болезнь развива­лась в течение двух лет. У меня были все симптомы ревматизма. Суставы потеряли гибкость и болели. Увеличиваясь в размере, они становились мягкими на ощупь. Но, тем не менее, темпера­туры не было. Первый год болезни я провела практически на но­гах. Мы думали, что у меня ревматизм, так же считали и доктора, а мне становилось все хуже и хуже. Я обращалась к самым извест­ным специалистам штата, но никто из них не смог определить, в чем же заключалась физиологическая причина моей болезни. Я проходила всевозможные рентгеновские исследования, флюроскопию, анализы крови, анализы кожи, полное обследование всего организма то в одной клинике, то в другой — и все безре­зультатно. Болезнь неуклонно прогрессировала.

В 1950 году, вскоре после рождественских праздников, мой доктор направил меня к другому врачу в Хот Спрингс для лече­ния горячими ваннами. Этот врач, наконец, поставил диагноз моей болезни, прекратил лечение ваннами и отправил меня до­мой. К тому времени я чувствовала, что надежды оставалось все меньше, и мой лечащий врач посоветовал мне поехать в Майос. Он сделал необходимые приготовления, чтобы я смогла лететь туда самолетом, поскольку была не в состоянии поехать на авто­мобиле или в карете скорой помощи.

После нескольких дней обследования врачи позвали мою сест­ру в холл и сказали ей такие слова: «Мы ничем не сможем помочь вашей сестре. Можете в любое время забрать ее домой». На конси­лиум по поводу моей болезни были собраны двадцать пять лучших специалистов по кожным болезням, и никто из них не смог пред­ложить никакого лечения. Для меня это был тяжелый удар. Я по­няла, что смерть для меня была всего лишь вопросом времени.

Диагноз, поставленный врачами в Майосе, был «склеродер­мия», что означает притягивание верхнего слоя кожи к кости и как результат этого — прекращение кровообращения в месте при­тягивания. Мне делали уколы и массажи с кокосовым маслом, пытаясь хоть каким-то образом облегчить мои страдания. Мое со­стояние неуклонно ухудшалось. Когда опухоль на ногах и руках спадала, кожа притягивалась к кости, и в тех местах, где это про­исходило, она начинала чесаться и темнеть. Однако кожные по­кровы оставались чистыми, без эрозий. Мое тело становилось все более неподвижным и в некоторых местах омертвелым. Болезнь так же затронула и желудок, и я практически ничего не могла есть.

До и после приема пищи мне приходилось пользоваться кисло­родными масками. Частыми стали невыносимые приступы уду­шья, после которых я становилась еще более слабой и изможден­ной. Кожа на щеках и подбородке притянулась к костям, и одна половина моего лица стала неправильной формы. Я почти не мог­ла открыть рот, чтобы выпить воды или съесть что-нибудь. Аппе­тита не было. Я могла есть только мягкую пищу и пить жидкость.

Волосы на бровях и голове начали выпадать. Кожа настолько сильно притягивалась к костям, что мешала крови нормально циркулировать, и я не ощущала ни жары, ни холода. Часами я ле­жала в глубоком сне без движения. Медсестра часто подходила на цыпочках к моей постели, чтобы послушать: дышу ли я.

Абсолютно невыносимыми для меня были соприкосновения кожи с одеждой и постельным бельем. В течение пяти месяцев единствен­ной одеждой на мне была мужская жилетка. Я не могла двигать паль­цами. Я не могла поднять голову. Когда меня поднимали и ставили на пол, я стояла в полусогнутом положении. Чтобы усадить меня на стул, нужно было сверху нажать на мое плечо. Гортань почти закрылась, и я знала, что моя болезнь находится на последней стадии. Кожа по все­му телу приобретала очень темный оттенок, а мой рассудок начинал мутнеть. Я не могла ни говорить, ни думать ясно. Я жила как в тумане. Доктора сказали моей семье, что мне оставалось жить всего несколь­ко дней. Я весила тридцать восемь с половиной килограммов.

После того, как мы вернулись из поездки в Майос, мой доктор сказал, что мне нет необходимости оставаться в больнице. Он также сказал моей сестре, что я не проживу долго, и чтобы она по­старалась сделать все возможное и позаботиться обо мне в до­машних условиях. Нам повезло, и мне выделили медсестру для проведения лечения и наблюдения за мной дома. Каждый день для осмотра к нам приходил доктор.

 

Досрочное увольнение Сонни

Сонни вот-вот должен был отправиться в учебный лагерь для ново­бранцев, а я в это время находилась в больнице в Майосе. Он не знал, что ему делать, то ли ехать в Рочестер, штат Миннесота, то ли домой.

В конце концов, моя сестра решила, что для Сонни будет луч­ше узнать истинную картину моего физического состояния. Она боялась, что смерть может наступить внезапно, и тогда потрясе­ние будет для него слишком тяжелым. Она написала ему письмо, в котором говорила, что для них всех было бы правильным по­смотреть реальности в глаза и что мне уже оставалось недолго быть с ними. Доктора сказали ей, что мое тело абсолютно не реа­гирует на лечение. В это время Сонни работал в штабе на военной базе. Прочитав письмо, он передал его своему командиру. «Родес, если бы это была моя мать, то я выбирался бы отсюда как можно скорее и оставался бы рядом с ней, пока она жива», — сказал ко­мандир. «Это как раз то, что я собираюсь сделать», — ответил Сонни. Тогда офицер сказал ему: «Если ты сделаешь так, как я те­бе скажу, то уже через две недели будешь дома». Сестра выписала сыну срочный вызов, и вскоре он уже был дома с увольнением со службы «по причине чрезвычайных обстоятельств». Я была рада, что он был дома, и все время умоляла его не отходить от меня. Он садился и разговаривал со мной, затем вставал и ходил из одной комнаты в другую. Позже он рассказал мне, что ему стоило ог­ромных усилий оставаться спокойным, когда он смотрел на меня. Я была такой больной и жалкой, и он знал, что я должна была скоро умереть. Никогда раньше он не видел свою мать больной.

Сонни вернулся домой за две недели до моего исцеления.

 

Чудесное исцеление

И ТОГДА МЫ УСЛЫШАЛИ О СЛУЖЕНИИ ДЖЕКА КО... Бог послал в мой дом одного из Своих слуг, чтобы рассказать нам, что Иисус все еще исцеляет. Никогда в своей жизни я не была на служении исцеления Моя семья хваталась за любую соломинку, чтобы спасти меня от смерти. Сонни эти служения заинтересова­ли. Перечитав в Библии все случаи исцеления в служении Иису­са, он решил пойти на одно из них. Все для него было на этих слу­жениях таким новым. Он был просто потрясен, видя, каким заме­чательным образом проявлялась сила Божья среди собравшихся в этой большой палатке людей. Слепые глаза открывались, глухие уши начинали слышать, хромые оставляли свои костыли и палки, парализованные вставали с носилок и прославляли Бога. Я спро­сила: «Ну, Сонни, как ты думаешь, есть ли надежда для меня?» Он сказал: «Все, что нужно, — вера». Я спросила, была ли вера у не­го, и он ответил: «Я не знаю, мама, но у тебя она есть».

Сначала я не могла думать достаточно ясно для того, чтобы принять какое-нибудь решение. Но я молилась, чтобы Господь прояснил мои мысли, умножил мою веру и исцелил мое тело. На третий день мне стало немного лучше, и мы все вместе смогли об­судить вопрос моего посещения одного из таких служений. По­скольку наш дом находился в ста милях от города Литтл Рок, мой сын и сестра боялись, что я могу умереть по дороге туда. Но сест­ра знала, что мне и так оставалось жить в лучшем случае несколь­ко дней и, кроме того, я сама хотела ехать. Пастор нашей мето­дистской церкви посоветовал ей отвезти меня на служение, где происходило сильное движение силы Божьей.

Я, мой сын и моя сестра поехали в город на машине. Они уст­роили мне постель на заднем сидении. Сонни перенес меня на руках в палатку и положил на носилки, где я и лежала во время служений в тот день. Глядя на все чудеса, происходившие вокруг меня, я думала: «О! Неужели исцеление возможно и для меня!» Затем ко мне подошел брат Ко и спросил: «Вы верите, что Иисус может исцелить вас?» Я ответила: «Да». Он сказал: «Тогда во имя Иисуса садитесь». Я ногами сдвинула укрывавшую меня просты­ню и села сама, без посторонней помощи. Первый раз за все вре­мя болезни я смогла сесть самостоятельно. Позже моя сестра рассказывала, что она поняла, что что-то произошло. Когда я си­дела там, брат Ко помолился за меня и сказал: «Господь, исцели эту женщину от макушки головы до подошв ее ног». Я чувствова­ла, как исцеляющая сила текла через мое тело, и я знала, что бы­ла исцелена. Он посмотрел на меня и спросил: «Вы верите, что исцелились?» Я сказала, что да. Затем он сказал: «Во имя Иисуса встань и ходи». Так я и сделала. С той минуты я уже не была боль­ным, прикованным к постели человеком. Стоя там, я почувство­вала протянутую руку своей сестры, которая хотела поддержать меня. Брат Ко сказал: «Не трогайте ее, она не упадет». А я и не собиралась падать. Когда я вернулась обратно к своим носил­кам, родные хотели помочь мне снова лечь, но брат Ко сказал: «Не укладывайте ее опять, мы ее только что подняли». Брат Ко сказал, обращаясь ко мне: «Ты исцелена. Иди домой и поешь». Эти слова снова и снова звучали внутри меня в течение несколь­ких дней после этого служения. У меня совсем не было аппетита, моя гортань была почти полностью перекрыта, и внутренние ор­ганы перестали функционировать. Но вспоминая добрый голос брата Ко (я знала, что он был Божьим слугой), я понимала, что должна очень, очень сильно постараться.

По дороге домой вместо того, чтобы лежать на заднем сидении, я сидела впереди, рядом с сыном. Мы приехали домой в два часа ночи в воскресенье. А в десять часов утра я пошла в церковь. Мой пастор и вся церковь были очень удивлены, увидев меня. Они радовались и прославляли Бога вместе со мной, потому что понимали, что это было чудо, которое сотворил Он. Позже учительница воскресной школы сказала, что, увидев меня, она решила, что мертвец встал из могилы. Я была худой, черной и выглядела ужасно, но у меня отку­да-то взялись сверхъестественные силы, и весь тот день я могла хо­дить. Первые два месяца после моего исцеления я почти каждый день посещала собрания верующих, чтобы засвидетельствовать о своем исцелении. Я родилась и воспитывалась в методистской церк­ви, но мне нравится посещать другие церкви и рассказывать о том великом Божьем благословении, которое я пережила.