Новый взгляд Павла на конец света

 

Даже когда Павел был фарисеем, то есть до своего обращения, он придерживался апокалиптического мировоззрения. Как и другие апокалиптики, он полагал, что нынешний век находится во власти сил зла (таких, как грех и смерть, и, вероятно, других дьявольских сил), но что грядет новый век, когда Бог свергнет зло и установит благое Царство, где он один будет высшей властью. Как большинство апокалиптиков, Павел, вероятно, считал, что конец света наступит очень скоро.

Когда Павел поверил, что Христос воскрес из мертвых, он не отбросил свои апокалиптические ожидания. Напротив, знание того, что Иисус вернулся к жизни, решительно подтверждало неизбежность конца нынешнего века. Но было одно ключевое отличие: сам Иисус принес его.

Как и другие фарисеи, Павел полагал, что нынешний век закончится каким-нибудь катастрофическим событием, которое приведет этот мир и все его силы к ужасному концу и возвестит наступление нового Царства. А в конце концов произойдет воскрешение мертвых.

Идея о том, что мертвые люди будут воскрешены, разделялась не всеми иудеями как во времена Павла, так и до него. В большей части Еврейской Библии идея о будущем воскрешении отсутствует, за исключением нескольких заключительных книг. Большинство ее авторов разделяли мнение, что когда люди умирают, они либо перестают существовать, либо продолжат жить в некоем царстве мертвых — Шеоле.

Идея о том, что в будущем произойдет воскрешение, во время которого мертвые тела снова оживут, появилась лишь за несколько столетий до Павла и Иисуса. Она возникла среди иудеев, пытавшихся объяснить, как этот мир мог быть такой клоакой страданий, даже для народа Божьего, если в конечном счете именно Бог управляет им. Их ответ состоял в том, что Бог, вероятно, не отвечает за этот мир, но в конечном счете он, как и ранее, продемонстрирует свою власть в конце времён, и тогда все силы зла и примкнувшие к ним люди — даже умершие — окажутся перед судом за противостояние Богу и его целям. В конце этого греховного века мертвые воскреснут, и те, кто примкнул к Богу, будут определены на вечное блаженство; а те, кто примкнул к силам зла и процветал в результате этого, будут осуждены на вечные муки. Последнее слово будет за Богом, и нет ничего, что мог бы кто-либо сделать, чтобы остановить его. Мы видели, что таким было учение Иисуса. В этом состояла также вера других апокалиптиков его времени, включая Павла.

Итак, если воскрешение — это событие, которое должно случиться в день Страшного суда, то к какому выводу естественным образом мог прийти такой апокалиптик, как Павел, поверивший, что Иисус воскрес из мертвых? Он сделал бы вывод, что воскрешение в конце времён уже началось, что он живет во время конца света и вскоре всё придет к сокрушительному концу. И именно Иисус принес это.

Почему Иисус? Поскольку Бог воскресил его из мертвых первым, Иисус является руководителем всех тех, кто теперь тоже воскреснет. Именно поэтому Павел говорит об Иисусе как о «первенце из умерших» (1 Кор. 15:20, 23). Это, так сказать, сельскохозяйственная метафора: так же как в момент, когда урожай созрел, земледелец выходит убирать первый урожай, а на следующий день идет за остальной частью, так и с Иисусом: он был первым воскрешенным из мертвых, за ним последуют и все остальные. Когда это произойдет? Метафора предполагала, что немедленно (земледелец не ждет годы, чтобы собрать оставшуюся часть урожая, но собирает его на следующий день). По Павлу, воскрешение мертвых должно случиться скоро, и люди должны быть готовы. Неудивительно, что он чувствовал острейшую безотлагательность в деле провозглашения благой вести. Согласно Павлу, мир должен был скоро прийти к потрясающему кульминационному моменту, и необходимо было успеть провозгласить благую весть. Нужно успеть дать шанс каждому человеку установить правильные отношения с Богом, иначе он окажется перед Страшным судом, когда придет конец света.

 

Конец света в Первом послании к Фессалоникийцам

 

Один из самых интересных текстов во всех писаниях Павла содержится в его самом раннем сохранившемся послании, Первом послании к Фессалоникийцам. Это теплое и дружественное послание (в отличие от Послания к Галатам), в котором Павел отвечает на некоторые вопросы своих обращенных в городе Фессалоники. Среди тем, к которым он обратился, было ожидание, что скоро должен наступить конец света. Очевидно, эти верующие принимали учение Павла о том, что в любой день Иисус может принести на землю Царство Божье. Но этого все еще не случилось, а тем временем некоторые из членов христианской общины уже умерли. У оставшихся живых это вызывало серьезные сомнения: разве те, кто уже умер, не попадут в славное Царство, которое принесет с собой Иисус?

Павел пишет любопытный ответ, в котором утешает своих респондентов, чтобы они «не скорбели, как прочие, не имеющие надежды», так как даже мертвые унаследуют Царство, когда Иисус придет во славе:

 

«Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фес. 4:14–17).

 

Этот отрывок интересен тем, что в нем Павел предполагает, что он будет не одним из «мертвых во Христе», а скорее одним из «оставшихся в живых». Павел ожидает, что конец света придет при его жизни.

На данный текст некоторые христиане-евангелисты указывают в поддержку того взгляда, что «вознесение», когда верующие будут восхищены из этого мира, произойдет прежде, чем вспыхнет весь ад («скорбь»). Следует сказать, что подобное представление о христианах, восхищаемых из мира, полностью отсутствует в любимой книге футуристически мыслящих христиан нашего времени — в книге Откровения. Примечательно, что в данном отрывке из Первого послания к Фессалоникийцам говорится не о грядущей скорби на земле, а только о конце света, когда Иисус вернется во славе со своими верующими. Идея о том, что после вознесения наступит скорбь, может быть выведена только в том случае, если принять, что сказанное здесь Павлом согласуется с тем, что говорит в книге Откровения Иоанн, и соединить их высказывания вместе, как будто в каждом из них дан один из двух отрезков линии времени. Другими словами, такого рода учение ни в одной из этих книг, похоже, не подтверждается.

Еще одна из интересных особенностей текста из Первого послания к Фессалоникийцам состоит в том, что он предполагает такое представление о вселенной, которое ни один образованный человек в наше время не поддерживает, а именно, что вселенную можно воспринимать как некий дом с тремя «уровнями». На самом нижнем — царство мертвых (под нами); там, где мы существуем, — царство живых (на первом этаже); и выше нас, в небе (второй этаж) — Царство Бога и его ангелов. Отсюда представление о том, что когда кто-нибудь умирает, он спускается в обитель мертвых. Иисус умер и спустился туда. Затем он воскрес и поднялся до Царства Бога. Скоро он вернется вниз, и те, кто под нами, будут подняты (воскрешены), а мы, живущие здесь, на земле, также будем подняты и останемся всегда жить в Царстве Божьем.

Нет никаких свидетельств, что Павел подразумевал все это символически. Он, как и большинство иудеев его времени, по-видимому, полагал, что Бог действительно был «там». Та же мысль лежит в основе истории о вознесении Иисуса на небо в главе 1 Деяний и в любопытном эпизоде из книги Откровения, где пророк Иоанн видит «дверь отверста на небе» и внезапно оказывается проникшим через нее (см.: Откр. 4:1–2). Трудно сказать, что эти авторы вообразили бы себе, если бы знали, что в действительности существует не «верх» или «низ» в нашей вселенной, а мириады галактик, с мириадами звезд в каждой из них, которые расходятся на невероятные расстояния, как и миллиарды лет назад. Хочешь не хочешь, но мы живем в мире, весьма отличном от мира авторов Нового Завета.

Еще один важный момент, подчеркиваемый Павлом в описании «возвращения» Иисуса, состоит в том, что будущее воскрешение мертвых он мыслит, подобно всем (насколько мы знаем) иудейским апокалиптикам, как фактически физическое воскрешение. Он не учит, будто, когда человек умирает, его душа отправляется на небеса, где она вечно ведет бесплотное существование. Нет, в будущем будет воскрешение тела, в котором воссоздается физическое «я», чтобы жить вечно. Именно такое представление предполагается в приведенном отрывке из Первого послания к Фессалоникийцам и явно сформулировано в другом послании Павла — Первом послании к Коринфянам, где он резко возражает против тех, кто считает идею телесного существования в загробной жизни смешной (см.: 1 Кор. 15:35–41). Согласно Павлу, все мы будем жить в теле: но это будут духовные тела, как тело Иисуса после его воскресения, ставшее бессмертным и более не подверженным боли и смерти, «нетленным» (1 Кор. 15:50).

 

«Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие» (1 Кор. 15:51–53).

 

Это стало страстной надеждой и безотлагательным провозвестием Павла. Его миссия состояла в том, чтобы убедить других людей так, чтобы они тоже смогли преобразиться в нетленные существа, когда в конце этого века наступит великий кульминационный момент с появлением Иисуса, сходящего с небес. Неудивительно, что он считал свою миссию столь безотлагательной. Конец близок, и нужно успеть всё сказать людям.

 

 

Глава девятая

Павел как апостол

 

Легко показать, что после Иисуса Павел стал самой важной фигурой в истории христианства. Именно миссионерская деятельность Павла помогла преобразовать маленькое иудейское сектантское движение последователей Иисуса в Палестине в мировую религию, включавшую как иудеев, так и язычников. Именно его теологические размышления о смысле смерти и воскресения Иисуса навсегда определили суть христианского послания. Именно его сочинениям было суждено сыграть огромную роль в каноне нового Христианского Священного Писания, Нового Завета, из двадцати семи книг которого тринадцать приписываются Павлу.

Возможно, Павел был бы удивлен, если бы узнал о своем историческом значении. По всей видимости, он не ожидал, что история будет продолжаться еще в течение двух тысяч лет после его смерти. Он полагал, что история должна скоро завершиться сокрушительной концовкой, когда Иисус возвратится на облаках с небес, чтобы свершить суд на земле. Кроме того, есть верные признаки, что на протяжении всего служения Павла его осаждали со всех сторон. Должно быть, никто не предполагал, ни Павел, ни внешние наблюдатели, что именно его голос станет доминирующим, будет канонизирован в христианском богословии и Священном Писании. Но случилось именно так. Павел стал чрезвычайно важной фигурой в истории христианства благодаря своему служению и учению.

 

Миссия Павла

 

Даже если Павел, возможно, не предвидел своего будущего влияния, он не преуменьшал значение того, что происходило во время его миссионерской работы среди язычников: поскольку он обращал язычников в веру в единого Бога иудеев и в Иисуса, его Сына, смертью которого Бог примирил с собою мир. Апокалиптическое ощущение Павла, что он живет в конце времён, полностью соответствовало его убеждению, что Бог призвал его именно для того, чтобы он обратил язычников. Для Павла обращение язычников было заключительным событием в истории мира до наступления конца света. И для этой миссии он избран Богом.

 

Пророческий призыв Павла

 

Мы уже видели — Павел не понимал, что его обращение приведет к изменению религий. В те редкие моменты, когда Павел говорит о своем приходе к вере в Христа, он использует язык того Священного Писания, которое он очень хорошо знал. Его особенно привлекали еврейские пророки, утверждавшие, что Бог призвал их возвестить его послание. Вспомним, как Павел говорит о мгновении откровения:

 

«Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам…» (Гал. 1:15–16).

 

Это замечательно напоминает пророков Еврейской Библии, говоривших о своем собственном призыве. Например, пророк Иеремия так передает обращенные к нему слова Бога: «Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя: пророком для народов поставил тебя» (Иер. 1:5). Бог назначил Иеремию стать своим глашатаем еще до его рождения. То же самое думал о себе Павел. Или рассмотрим писание пророка Исаии:

 

«И ныне говорит Господь, образовавший Меня от чрева в раба Себе, чтобы обратить к Нему Иакова и чтобы Израиль собрался к Нему; Я почтен в очах Господа, и Бог Мой — сила Моя. И Он сказал: мало того, что Ты будешь рабом Моим для восстановления колен Иаковлевых и для возвращения остатков Израиля, но Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли» (Ис. 49:5–6).

 

Таким образом, Павел считал себя стоящим в ряду пророков, избранных до своего рождения для особой миссии. Но он не просто принадлежал к числу боговдохновенных глашатаев. По собственной оценке, Павел ставил свою миссию выше, поскольку серьезно воспринимал слова пророков, согласно которым Божье спасение в конце света будет распространяться не только на его народ, народ Израиля, но и на все народы земли. Когда история приблизится к своему божественно назначенному концу, все те, кто совершает идолопоклонство (то есть язычники), осознают ошибочность своего пути и обратятся к Богу (см.: Ис. 42:17). Они поймут, что «у тебя только Бог, и нет иного Бога» (Ис. 45:14). Как только они придут к этому осознанию, все народы земли поклонятся одному истинному Богу: «Предо Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык» (Ис. 45:23) и «все концы земли увидят спасение Бога нашего» (Ис. 52:10).

Слово спасения обращено не только к народу Израиля, но и ко всем людям. И весть о спасении должен был передать не кто иной, как Павел, которого Бог избрал быть «апостолом язычников». Неудивительно, что Павел испытывал ощущение безотлагательности. Надежды и мечты всех пророков с нетерпением ждали своего часа — его личного служения. Он был тем, кого Бог избрал для долгожданного исполнения пророчеств.

 

Апостольский авторитет Павла

 

Таким образом, понятно, почему Павел придавал такое значение своей миссии. Понятно также, почему другие считали Павла самонадеянным и непреклонным. Но был ли он действительно призван к тому, чтобы благовествовать язычникам? Это становилось спорным вопросом всякий раз, когда проходил испытание характер его служения. И никогда такое испытание не было более явным, чем среди христианских церквей, которые Павел основал в Галатии, области в Малой Азии (на территории современной Турции).

Наши сведения о том, как Павел основал церкви в этом регионе, несколько противоречивы. Очевидно, он прибыл сюда с данной миссией и серьезно заболел. Исцелившись, он проповедовал благую весть о Христе тем, кто приходил к нему. Вслед за одними приходили другие, пока, наконец, не появлялось множество обращенных (см.: Гал. 4:12–14). Они начали встречаться вместе на регулярной основе, все больше узнавать о своей новой вере и поклоняться Богу, которого они приняли. Эти обращенные были прежде язычниками и, очевидно, не соблюдали иудейских законов или иудейских обычаев. И Павел, как мы видели в предыдущей главе, был весьма настойчив в том, что как язычники они не  должны обращаться в иудаизм, ибо какой в этом смысл? Если спасение пришло на основе веры в смерть и воскресение Иисуса, Сына Божьего, а не соблюдения Закона иудеев, то зачем язычникам следовать этому Закону? Единственная мыслимая цель (для Павла) состояла в том, чтобы так или иначе улучшить свое положение перед Богом. Но как могло быть улучшено полное и совершенное спасение, данное Христом? Любой, кто думал, будто для спасения необходимо соблюдение Закона, или оно хотя бы полезно косвенным образом, очевидно, неправильно понимал истинную природу благой вести.

В конце концов Павел выздоровел и отправился из Галатии дальше, чтобы нести благую весть в другие места. Как это часто случалось, через некоторое время на передний план вышли другие христиане, возвещавшие другие учения. Не совсем ясно, что именно говорили галатам эти «апостолы», но, вероятно, они утверждали, что Бог дал Закон иудеям как вечное условие для его избранного народа55. Закон никогда не был просто временным или ограниченным набором необязательных к выполнению требований. Священное Писание требовало, чтобы мужчины были обрезаны в знак принадлежности народу Божьему (см.: Быт. 17:12–14). Эту заповедь называют вечным условием, а не временным. Поэтому мужчины, поклоняющиеся Богу, должны быть обрезаны. Эти другие «апостолы» говорили также, что ученики Иисуса, которые стали первоначальными главами Церкви и продолжали руководить церковью в Иерусалиме, согласны с ними в данном вопросе. Они делали вывод, что, если Павел проповедовал другое учение, то он извращал первоначальное учение Иисуса и его последователей.

Когда Павел получил известие о конфликте в Галатии, он пришел в ярость и написал ответ. В отличие от большинства других его посланий, оно отнюдь не дружественное, это послание, спешно набросанное в состоянии сильнейшего гнева. Оно — единственное послание от Павла, которое начиналось не с благодарения Бога за паству. Вместо этого оно начинается с обвинения:

 

«Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое впрочем  не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово» (Гал. 1:6–7).

 

Павел продолжает далее, что, если кто-либо проповедует учение, которое расходится с тем, что он сам проповедовал, тому «да будет анафема» (Гал. 1:8–9). Здесь нет никакой гибкости! Есть одна истина, и Павел возвестил ее. Любой, кто говорит что-либо другое, абсолютно не прав.

Но на каком основании Павел мог претендовать на такую уверенность в своей правоте? Именно в этот момент Павел начинает говорить о своем прошлом праведного иудея и своем откровении от Бога. Христос явился ему, призвав, чтобы он нес благую весть язычникам. Павел знает, что его версия благой вести истинная, потому что сам Христос передал ему ее. Вот почему Павел (в отличие от автора Деяний) настаивает на том, что после своего обращения он не пошел в Иерусалим, чтобы посоветоваться с апостолами, которые были до него. Его не могут обвинить в изменении их учения: он получил свое учение не от них, а от самого Бога. И когда один из этих иерусалимских апостолов стал противоречить ему в затронутом выше вопросе (Петр, когда они были вместе в Антиохии), Павел публично стал обвинять его в лицемерном поведении и настаивал на том, что никто не может быть оправдан перед Богом, соблюдая Закон. Поэтому, пишет он галатам, требовать, или даже предполагать, что язычники должны быть обрезаны или соблюдать иные требования Закона, есть оскорбление благой вести (и Бога) (см.: Гал. 2:11–15).

Как я уже говорил, тексты самого Павла показывают, что не все соглашались с таким взглядом на Закон, включая Петра. Мы никогда не узнаем аргументацию последнего в антиохийском споре, нам известны только доводы Павла. Можно лишь удивляться, что Петр с готовностью уступил и согласился, что проиграл. Это кажется довольно маловероятным. Другие миссионеры, которые прибыли в Галатию вслед за Павлом, не согласились с ним, настаивая на том, что именно их учение было дано Богом. Как мы увидим в более поздней главе, практически всюду, куда приходил Павел, у него были противники, проповедовавшие иное понимание христианского вероучения. Они, естественно, считали себя правыми, а Павла — неправым. К сожалению для историков, мнения других сторон в этих спорах не сохранились.

Тем не менее у нас есть определенные указания на то, что, возможно, говорили противники Павла. В предыдущей главе я упоминал о ряде текстов, которые были подделаны от имени Климента Римского и называются «Псевдо-Климентинами». В этих легендарных текстах Петр соперничал с «еретиком» Симоном Волхвом, который для их неизвестного автора является тонко скрытым шифром Павла. Помимо всего прочего Петр утверждает, что в истории народа Божьего важные личности выходят парами и первая всегда является низшей по отношению ко второй. Павел, будучи первым, кто появился на языческом миссионерском поле, признается низшим по отношению к Петру, который пришел позже.

Что касается вид е  ния Иисуса, которое придавало взглядам Павла высший божественный авторитет, то над этим, как мы уже ранее видели, Петр посмеялся:

 

«А если наш Иисус явился тебе и был узнан в вид е  нии и нашел тебя разгневанным и враждебным, однако говорил он только через вид е  ния и сны или через внешние откровения. Но может ли кто-либо стать сведущим, если его учить через вид е  ния? И если твое мнение в том, что это возможно, тогда почему наш учитель провел целый год с нами, кто бодрствовал? Как мы можем верить тебе, даже если он явился тебе? Но если он посетил тебя на час и наставлял, благодаря чему ты стал апостолом, то возвести его словами, истолкуй то, чему он учил, будь другом его апостолам, а не борись со мной, кому он доверял; ибо в своей враждебности ты противостоишь мне, тому, кто есть твердый камень, на коем стоит Церковь» (Homilies [Проповеди], 17.19).

 

Можно представить себе, как Петр говорит Павлу во время их спора в Антиохии: «Ты думаешь, что ты прав, потому что ты видел Иисуса в течение нескольких мгновений по дороге в Дамаск? Да я годы провел с ним!».

 

Образ действий (modus operandi) Павла

 

Как только Павел обратился в веру в Христа и стал считать себя апостолом язычников, он отправился в миссионерские странствия по всем городским регионам Северного Средиземноморья. Он сам пишет об этом:

 

«Силою знамений и чудес, силою Духа Божия, так что благовествование Христово распространено мною от Иерусалима и окрестности до Иллирика. Притом я старался благовествовать не там, где уже было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании» (Рим. 15:19–20).

 

Другими словами, странствуя из дальней восточной части империи (Иудеи) в области, расположенные сразу к востоку от ее центра, в Иллирик, через Адриатику со стороны Италии, Павел всегда стремился быть первым. Его не интересовало благовествование в областях, куда уже добирались другие христианские миссионеры; он хотел нести истину язычникам, которые никогда не слышали о Христе. В послании к христианам в Риме Павел сообщает: теперь он хочет направиться к далеким западным регионам, вплоть до Испании, чтобы «все народы» могли услышать истину о спасении.

Но как именно Павел осуществлял свое служение? То есть, если размышлять в терминах логистики, что он делал, посещая город с целью обратить людей в веру и основать церковь?

Можно было бы подумать, что он действовал подобно современным евангелистам: устанавливал палатку, давал объявления по городу, собирал несколько человек, внимательно слушавших его, произносил проповедь благой вести, далее призывал к покаянию и таким образом получал некоторое количество обращенных. Но современные активные евангелистские проповеди требуют взаимодействия и подготовки тех, кто занимается этим делом. Когда же Павел отправлялся в какой-нибудь город, он был там первым христианином. Как ясно видно из других его посланий, обычно его сопровождали один-двое собратьев по вере, и они действовали в городе самостоятельно, без всякой дополнительной поддержки, без всякой заранее подготовленной почвы, не имея ничего, с чего можно было бы начать. Павел никогда не говорит о чем-либо таком, что было бы похоже на современные евангелистские кампании.

Возможно ли, что он просто приходил в город, становился на углу улицы и начинал громко проповедовать свое учение прохожим, надеясь собрать вокруг себя какое-то число внимательных слушателей, а потом отправлялся дальше? Конечно, возможно, но ни Деяния, ни сам Павел не дают каких-либо свидетельств, что именно так он и поступал.

Павел иногда говорил, что благая весть открылась «во-первых, Иудею, потом и Еллину» (например: Рим. 1:16). Это наводило некоторых на мысль, что Павел использовал местные еврейские синагоги в качестве своего рода миссионерской базы. И действительно, именно так описываются его действия в Деяниях. Всякий раз, когда он приходил в новый город или поселение, он сначала посещал местную синагогу, и там, как гостю в городе, ему давали возможность прокомментировать текст из Священного Писания на текущий день. В контексте своих замечаний он быстро переходил к провозглашению того, что Иисус — мессия, который был отвергнут иудейскими первосвященниками, но оправдан Богом, который воскресил его из мертвых. В Деяниях рассказывается, что обычно в такой ситуации Павел обращал несколько человек. Большинство иудеев считали его взгляды оскорбительными, они отвергали Павла и его послание, вынуждая апостола нести благую весть в другие места, к язычникам. Таким образом, евангельское послание в буквальном смысле шло сначала к иудеям, а затем к язычникам (см., например: Деян. 13:14–74; 17:2–6).

Подобная миссионерская стратегия вполне отвечала бы здравому смыслу. Но проблема с таким историческим объяснением образа действий Павла состоит в том, что сам он ничего не говорит об использовании местных синагог в качестве площадки для своих проповедей56. Павел весьма ясно заявляет, что его миссия вовсе не для иудеев, которых он считает сферой компетенции Петра, а исключительно для язычников (см.: Гал. 2:7–8). Несомненно, причина этого состояла в том, что он рассматривал свою миссию как исполнение предсказаний пророка Исаии, что все народы (это можно передать также словом «язычники») узн а  ют благую весть и придут к Богу спасения в конце времён. Кроме того, есть неоспоримые свидетельства, предполагающие, что Павел не практиковал обращения иудеев в синагогах, поскольку его послания к церквам, которые он основал, адресованы обычно не к смешанной пастве иудеев и язычников, а к пастве, состоящей из обращенных язычников.

Иногда данное положение расходится с тем, как в Деяниях описываются те или иные общины. Например, в главе 17 Деяний говорится, что Павел в течение трех недель проповедовал в еврейской синагоге в Фессалониках и обратил некоторых иудеев в веру в Христа, пока ему не пришлось бежать из города. Можно было бы подумать, что фессалоникийская церковь состояла главным образом, если не исключительно, из обращенных иудеев. Но когда сам Павел пишет послание к фессалоникийской церкви, он явно подразумевает, что ее верующие были не иудеями, а бывшими язычниками, которые раньше поклонялись другим богам. Он говорит, например, о том, как они «обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному» (1 Фес. 1:9). В Коринфе его церковь также состояла не из иудеев, ибо Павел напоминает им: «Знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас» (1 Кор. 12:2).

Итак, хотя в Деяниях Павел изображается как проповедник, обращающий иудеев в синагоге, сам он в своих работах описывает дело иначе. Каким же был образ действий его служения? Павел дает нам некоторые намеки в своих посланиях, особенно в Послании к Фессалоникийцам, где он дружески напоминает им, как проводил среди них время:

 

«Ибо вы помните, братия, труд наш и изнурение: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедывали у вас благовестие Божие» (1 Фес. 2:9).

 

Когда Павел говорит, что он и его товарищи работали «ночью и днем» среди фессалоникийцев, он не имеет в виду, что все свое время они проводили в проповедях. Он указывает на то, что они постоянно работали, не желая стать финансовым бременем для общины. Другими словами, они натурально работали, зарабатывая для себя деньги. И на работе они проповедовали благую весть. Ученые специально изучали смысл подобных отрывков, приходя к пониманию, как Павел основывал церкви в различных городах, которые он посещал57. Согласно Деяниям, Павел занимался «деланием палаток» (Деян. 18:3). Используемое в Деяниях слово может иметь множество разных значений, но все они имеют отношение к работе с кожей. Очевидно, Павел был квалифицированным работником и использовал свои навыки для того, чтобы иметь возможность проповедовать свое учение.

По-видимому, происходило это следующим образом. Павел и его спутники приходили в новый город, не зная в нем никого. Они арендовали место, вероятно, неподалеку от центра города, и открывали свой малый бизнес — так сказать, христианский магазин кожаных товаров. По мере того как приходили люди, чтобы поторговаться с миссионерами, те использовали возможность проповедовать им благую весть о спасении во Христе. Какие последствия имело такое служение, мы скоро увидим. Пока достаточно понять, что проповедь осуществлялась на рабочем месте. В общем-то это не было необычным делом. В древнем мире места торговли служили местом для обмена новостями, сообщениями, слухами — местом для бесед, обсуждений и обмена мнениями. Для христианских миссионеров они служили местом проповеди благой вести.

Так же поступал и Павел. Он проповедовал на рабочем месте, работая днем и ночью. Некоторых людей ему удавалось обратить в веру в смерть и воскресение Иисуса для их спасения. Эти люди все чаще посещали его магазин, чтобы узнать еще больше. Затем они начинали еженедельно встречаться вместе после рабочего дня для наставления и молитв, обращали в свою новую веру родственников, соседей и тех, с кем вместе трудились. Иногда они сталкивались с противодействием, временами сильным, своей новой религии. Это заставляло их еще теснее объединиться в форме новой общины, состоящей из народа Божьего, живущего в конце времён, ожидающего, что Бог скоро вмешается в ход истории этого мира и устроит лучший мир, лишенный боли и страдания.

Как только Павел основывал значительную общину в одном месте, он решал, что пришло время двигаться дальше, нести благую весть в другой город, где еще не слышали имя Христа. И таким образом благовествование переходило от одного города к другому.

 

Учение Павла

 

Итак, Павел обращал язычников, с которыми встречался на своем рабочем месте. Они прекращали поклоняться множеству своих традиционных богов — богам государства, богам города, богам дома и семьи, богам различных мест и разного рода деятельности и т. д. Они начинали верить только в единого Бога, Бога иудеев, сын которого, Иисус, умер и был воскрешен из мертвых. Было ли то, что говорил Павел, очень убедительным? Историки многое отдали бы, чтобы узнать это! К сожалению, мы располагаем лишь эпизодическими намеками, встречающимися в собственных посланиях Павла и ссылками на его проповеди в более поздних источниках, например, в новозаветных Деяниях апостолов и в «Деяниях Павла» (II век).

 

Единый всемогущий Бог

 

В самом раннем из сохранившихся посланий Павла, в Первом послании к Фессалоникийцам, он ссылается на учение, которое возвещал своей языческой аудитории в Фессалониках. Он напоминает им:

 

«Ибо сами они сказывают о нас, какой вход имели мы к вам, и как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева» (1 Фес. 1:9–10).

 

Первая часть его проповеди к язычникам (приверженцам многобожия), очевидно, состояла в том, что есть только один «живой и истинный» Бог и что ему одному нужно поклоняться. Отсюда можно предположить, что Павел должен был убедить их в том, что их собственные боги, в отличие от истинного Бога, были «мертвыми и ложными». Мы не знаем, что именно он говорил, но, возможно, Павел занимался чем-то вроде критики языческого идолопоклонства, которую можно найти в иудейских текстах того периода и более раннего, где языческие идолы высмеиваются как бессильные и бесполезные. Некоторые подобные тексты можно найти в Еврейской Библии, и к ним очень часто обращался Павел. Вот слова пророка Исаии, который смеется над языческим плотником, делающим идолов:

 

«Он рубит себе кедры, берет сосну и дуб, которые выберет между деревьями в лесу, садит ясень, а дождь возращает его. И это служит человеку топливом, и часть из этого употребляет он на то, чтобы ему было тепло, и разводит огонь, и печет хлеб. И из того же делает бога, и поклоняется ему, делает идола, и повергается перед ним. Часть дерева сожигает в огне, другою частью варит мясо в пищу, жарит жаркое и ест досыта, а также греется и говорит: „хорошо, я согрелся; почувствовал огонь“. А из остатков от того делает бога, идола своего, поклоняется ему, повергается перед ним и молится ему, и говорит: „спаси меня, ибо ты бог мой“» (Ис. 44:14–17).

 

О язычниках, которые поклоняются таким божествам, Исаия делает следующий вывод: «Не знают и не разумеют они: Он закрыл глаза их, чтобы не видели, и сердца их, чтобы не разумели» (Ис. 44:18).

Возможно, Павел тоже приводил подобный аргумент своим языческим слушателям: их боги были сделаны руками из мертвого материала и имеют не больше силы, чем ствол дерева, лежащий на заднем дворе; но истинный Бог, который создал небо и землю, является всемогущим и может сделать всё, в чем народ нуждается в этой жизни, творя чудеса для тех, кто поклоняется ему.

Трудно сказать, как Павел убеждал своих слушателей, что иудейский Бог, в отличие от других богов, был всемогущим. Возможно, он рассказывал, как этот Бог взаимодействовал со своим народом на протяжении всей его истории, например спасая его от рабства в Египте благодаря чудесам Моисея, или как творил чудеса через таких пророков, как Илия и Елисей. Или, возможно, он рассказывал своим слушателям о чудесах, которые совершали в их время Иисус и его последователи.

 

Доказательства благой вести — «знамения и чудеса» Павла

 

Возможно даже, что Павел рассказывал о чудесах, которые он совершил сам. В своих посланиях Павел весьма сдержан, говоря о своей собственной способности к чудотворству. Но иногда он упоминает об этом, например, в Послании к Римлянам, где пишет, что сила Божья действовала через него, убеждая других в благой вести:

 

«Ибо не осмелюсь сказать что-нибудь такое, чего не совершил Христос через меня, в покорении язычников вере, словом и делом, силою знамений и чудес, силою Духа Божия, так что благовествование Христово распространено мною от Иерусалима и окрестности до Иллирика» (Рим. 15:18–19).

 

Что же это были за «знамения и чудеса», творимые Павлом и столь убедительные для людей, что они поверили — через него действовал Бог? Исцелял больных? Изгонял бесов? Воскрешал мертвых? Или происходило обращение большой массы язычников, что само по себе являлось дивным знаком Силы Божьей? Этого мы не знаем. К сожалению, Павел делает только намеки, возможно, потому, что его читатели хорошо знали, о чем он говорит. Так, в Первом послании к Фессалоникийцам он пишет, что его благовествование состояло «не в слове только, но и в силе и во Святом Духе» (1 Фес. 1:5). И он мог напомнить коринфянам: «И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1 Кор. 2:4). Несколько яснее он выражается во Втором послании к Коринфянам: «Признаки Апостола оказались перед вами всяким терпением, знамениями, чудесами и силами» (2 Кор. 12:12).

Какими на самом деле были эти знамения и чудеса, можно лишь предполагать. Более поздние а<