Глава 2. Осознанные сновидения. Теория

Серьёзное изучение осознанных сновидений началось около тридцати лет назад и проходило в рамках исследований состояния сна — одного из разделов психологии. Наиболее известны работой в этой области такие учёные[14], как Стивен Лаберж, Поль Толи, Харальд фон Моэрс-Мессмер, Джи Скотт Спэрроу и Кейт Херн[15].

Западная психология официально признала верность теории осознанных сновидений лишь в 1980‑х годах, когда Лаберж доказал их существование опытным путём. До того момента, даже несмотря на многочисленные свидетельства существования осознанных сновидений, психологи полагали, что сон и бодрствование являются взаимоисключающими состояниями ума. И хотя работа Стивена Лабержа и его коллег способствовала некоторой популяризации осознанных сновидений среди широкой публики, научным исследованиям в этой области на сегодняшний день не уделяется особого внимания. Неохотное принятие психологией теории осознанных сновидений не вызывает удивления. Западная психология является довольно молодой наукой (она появилась лишь 140 лет назад) и всё ещё вынуждена бороться за уважение и признание в научном сообществе. Придерживаясь материалистического подхода, наука всегда с неохотой бралась за исследования, лежащие на обочинах материализма, — например, за исследования ума. Так, учёные, занимающиеся исследованиями в области нейрофизиологии, определяют ум и ментальные события, как нечто исключительно материальное, — как побочные продукты работы головного мозга, который состоит из вполне материальных нейронов, синапсов, глиальных клеток, нейротрансмиттеров и других подобных составляющих. Согласно такой точке зрения, мысли, чувства и сновидения представляют собой не более чем электрохимические явления, происходящие в головном мозге. Их содержание — например, «Как же мне хорошо!», «Этот пирог великолепен!», «Мне приснился кошмар» — не имеет совершенно никакого значения для химиков, биологов, невропатологов и других учёных, склонных рассматривать ум с исключительно физиологической точки зрения.

Такой подход указывает на нетерпимость к неопределённости. Учёные на самом деле просто не знают, как соотнести события, происходящие в ментальной сфере и в нервной системе. Но вместо того чтобы признать, что в этой ситуации они имеют дело с некоторой неопределённостью, материалисты просто утверждают: то, что невозможно измерить научными методами, — ментальные события — нужно приравнять к тому, что может быть измерено, — активности головного мозга. Ранее в истории развития психологии бихевиористы придерживались такой же точки зрения, приравнивая ментальную активность к внешнему поведению. На самом же деле не существует подтверждений тому, что события субъективного опыта — это то же самое, что соответствующие им процессы, происходящие в головном мозге человека, или вызванные ими формы поведения; поэтому такие утверждения являются антинаучными. Эти утверждения не более чем метафизические умозрительные построения, подаваемые как научные факты и создающие поэтому иллюзию понимания, которая становится препятствием на пути поиска истины. Все утверждения о том, что ментальные события происходят в головном мозге, что такие когнитивные способности, как «знание», «память» и «восприятие» возникают благодаря функционированию нейронов, основаны на идее об идентичности ментальных и неврологических событий. Это то же самое, что «очеловечивать» головной мозг и в то же время не признавать в себе качеств, наделяющих живое существо самосознанием.

Несмотря на то что новейшие открытия (такие как, например, нейропластичность [16] пробили некоторую брешь в каменной стене традиционного научного подхода, а установить чёткую связь между ментальными феноменами и активностью головного мозга всё ещё весьма проблематично, современная наука, занимающаяся исследованиями мозга, до сих пор упрямо придерживается позиции, основанной на материализме.

Фундаментально отличается от такого подхода восточная психология, и в особенности теория и практика буддийской йоги сновидений. Исследование ума — психология — всегда было в буддизме центральной темой с того самого момента, когда в Индии около двух с половиной тысяч лет назад Будда Шакьямуни начал передавать своё учение. Поскольку в соответствии с буддийской доктриной сфера опыта является вратами к знанию, идея о том, что ум может быть чем-то материальным, никогда не рассматривалась всерьёз.

Содержание и взаимосвязь различных ментальных событий считались наиболее важными аспектами для понимания и ума, и материальной вселенной. Можно даже быть уверенным, что если бы древние буддисты получили в своё распоряжение телескопы и микроскопы, они бы заинтересовались не только тем, что смогли бы с помощью этих приборов разглядеть, но также и взаимосвязями между всеми составляющими полученных данных, включая и сущность приборов, и даже самого ума, который занимается исследованием[17].

Когда мы начнём изучать йогу сновидений, нашей основной темой будут теории и практики, входящие в цикл под названием «Шесть йог Наропы»[18], происхождение которого датируется XI веком, а также объяснение с позиции тантрического цикла «Шесть бардо», относящегося к школе ньингма [19] тибетского буддизма. Тысячу лет практика йоги сновидений оставалась традицией, основанной на личном опыте, — она передавалась ученику опытным и знающим учителем, который являлся её держателем и владел методами исследования и преобразования различных состояний ума. И хотя не существует официальных научных данных, которые доказывали бы наличие переживаний, получаемых в ходе практики йоги сновидений, тем не менее существует возможность проанализировать их, основываясь на кратких вопросах, которые задаёт учитель, и детальном описании опыта, который переживает ученик. Поэтому любой, у кого возникнет такое желание, может сам получить опыт подобных переживаний, приложив некоторые усилия. Такой опыт можно считать элементом «объективного» научного подхода к исследованию, как и в случае доказательства Лабержем существования осознанных сновидений. Его переживания были абсолютно субъективными — никто другой не мог их наблюдать. Гениальный способ, придуманный им для демонстрации того факта, что он спит и в то же время сам это осознаёт, вполне соответствует тем методам, которые используют для подтверждения собственных субъективных переживаний те, кто практикует йогу сновидений. Доказательство Лабержа было признано вполне достоверным для подтверждения ситуации, которую нельзя зафиксировать измерительными приборами, и точно так же и субъективный, основанный на личном опыте подход йоги сновидений при желании можно легко подтвердить вполне научными методами.

Если йога сновидений является столь эффективной и не раз опробованной техникой, зачем вообще нужна современная теория осознанных сновидений? Для этого существуют две причины. Первая — йога сновидений является довольно продвинутой практикой и подходит лишь тем, чей ум уже достаточно стабилен, и поэтому передаётся ученикам, которые уже освоили определённые техники медитации. По этой причине западным практикующим, которые не имеют соответствующей подготовки, довольно сложно практиковать йогу сновидений. Вторая причина заключается в том, что, поскольку техника осознанных сновидений — это изобретение современной западной культуры, она легко вписывается в привычное для нас научное мировоззрение, которое разделяет большинство людей Запада. Для западного человека комфортнее иметь дело с техникой, которая вписывается в привычные для него рамки, — нам легче освоить такую технику и легче её применять. По моему глубокому убеждению, техника осознанных сновидений содержит действенные и доступные для исследования сновидений методы. Она является отличной прелюдией к серьёзной практике йоги сновидений и служит для неё прекрасным дополнением. Используя эту технику в качестве начальной ступени, мы получаем возможность совмещать обе техники для эффективной работы со сновидениями.