Секретное совещание философов на Крите

На свете есть места, где человек ближе всего к Богу, где он находит отдохновение, где тишина и покой разливаются в воздухе, как благоухающий фимиам. Крит освящен присутствием Зевса — верховного божества. Про такие благодатные места и говорит Платон: «Где чувствуется некое божественное дуновение: местности эти — удел даймонов, милостивых к исконным жителям».

Крит — место встреч и размышлений. Над чем? Как некий центр Средиземноморья он притягивает в свою сферу философов, мудрецов, историков, исследователей. Пожалуй, никто не обратил внимания на то, что это притяжение Атлантиды; после гибели основных царств атлантов в прекрасных долинах и непроходимых диких ущельях Крита Посвященные в некую тайну вели долгие беседы об устройстве утопического будущего мира. Крит — важнейшая колония Атлантиды с его миносами-управителями и талосами-охранителями.

В последнем диалоге Платона «Законы» рассказывается, как на Крит приезжает некий афинянин и ведет там с критянином Клинием и спартанцем Металлом беседу о наилучшем государственном устройстве. Многие исследователи видят в этом афинянине самого Платона, престарелого и умудренного жизнью.

Крит — священное для каждого человека место, с этим местом, по словам Диодора Сицилийского, связаны почти все боги древнегреческого пантеона. Зевс, Деметра, Афина, Дионис, Гадес, Геракл, Аполлон, Афродита… Из этой благодатной земли они распространяли свою власть во все уголки Ойкумены.

Встреча трех беседующих обставлена по всем правилам астрологии — древнейшей науки. Разговор начинается как раз в день летнего солнцеворота, когда Солнце входит в тропик Козерога, что знаменует переход к зиме, а значит, и к новому аттическому году, который начинался в первое полнолуние после летнего солнцестояния.

Диалог, таким образом, происходит в конце нового года, в месяце Скирофорионе (июнь — июль), когда на родине Платона празднуют дни, посвященные богине Афине Скирофории и Аррефории, а вслед за ними следует праздник Дииполий в честь Зевса Полиея — покровителя государств. Перед нами праздник Аррефорий, в котором Деметра и Персефона принимают участие и мистическим развитием которого предположительно являлись Элевсинские мистерии. «Мать» Деметра наделяет человека плодом, питающим тело, а «Дочь» Персефона — духовным огнем Атлантиды, пробуждающим душу.

Вообще Крит — самый загадочный и таинственный остров в Средиземном море. И это выражается не только в его связи с Атлантидой. Эллада впитала в себя культуру Крита, все Средиземноморье несет на себя печать минойской цивилизации. Со времен Гомера об этом острове вроде бы сказано все. И находится он в самом сердце Средиземья — на перекрестке самых древних цивилизаций Европы, Азии и Африки. Но ни один из греческих авторов не затронул историю взаимоотношений Эллады и Крита. Жак-Ив Кусто в книге «В поисках Атлантиды» говорит о проклятии, будто бы висевшем над Критом, которое могло обернуться против Аттики и Пелопонесса. По мнению Кусто, это был страх перед катаклизмом, однажды пережитым критянами.

Однако вернемся на Крит. Платон встречается здесь с Клинием и Металлом. Крит притягивает сюда любопытных и ищущих, как магнит. Однако не одни они прибывают на остров, чтобы решить какое-то срочное и не терпящее отлагательств дело.

В своей книге «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диоген Лаэртский (II–III вв. н. э.) приводит поразительное письмо Фалеса Ферекиду: «Дошло до меня, что ты первым среди ионян вознамерился явить эллинам сочинение твое о божественных предметах. Пожалуй, ты и прав, что думаешь сделать писанное тобою общим достоянием, а не обращаешь его без всякой пользы к избранным лицам. Но если тебе угодно, то и я хочу стать твоим собеседником в том, о чем ты пишешь. После того как мы с Солоном Афинским плавали на Крит ради наших там изысканий и плавали в Египет ради бесед с египетскими жрецами и звездочетами, право, мы были бы безумцами, если бы не поплыли и к тебе. Говорю "мы", ибо и Солон приедет, если ты на то согласишься».

Скорее всего, письмо подложно или написано в более позднее время, но какой нужно обладать просто дьявольской интуицией и прозорливостью, чтобы предвидеть, предугадать все наши историко-мифологические исследования именно в этом ключе. Комментировать письмо бесполезно, оно насквозь пронизано Атлантидой, некоей тайной, покоящейся на Крите.

Пифагор здесь поклонялся неведомым морским богам. Приехав на Крит, самосец побывал у жрецов Морга, одного из идейских дактилей, и принял от них очищение камнем громовником, ложась ниц поутру у моря, а ночью у реки в венке из шерсти черного барана. Спускался он там и в так называемую Идейскую пещеру, одетый в черную шкуру, пробыл там положенные трижды девять дней, совершил всесожжение Зевсу, видел его застилаемый ежегодно престол, а на гробнице Зевса высек надпись под заглавием «Пифагор — Зевсу», начинающуюся так: «Зан здесь лежит, опочив, меж людьми называемый Зевсом».

Итак, Платон, Клиний, Мегилл, Фалес, Солон, Ферекид Сиросский, Пифагор, Аполлоний Тианский — все они причастны к тайне Крита. Они объединены одной идеей — идеей сверхцивилизации в прошлом и создания на ее базе нового идеального государства. Для этого так необходимы технологии и реликвии прошлых времен, чтобы с их помощью начать реставрацию Золотого атлантического века. Пифагор уже называл себя Зевсом, представителем солнечной олимпийской династии и начал создавать так называемую Кротонскую империю.

Можно привести интересную особенность из жизни Пифагора. Делос, куда прибыл Пифагор, славился тем, что его посещали гиперборейцы. Среди последних особенно выделялся Абарис, жрец Аполлона Гиперборейского. Для нас главное — Пифагор встречался с Абарисом и показывал ему свой знак на теле — какую-то золотую примету (Ямвлих описывает это как золотое бедро Пифагора). Несомненно одно: оба узнавали по такой примете о принадлежности каждого к определенной группе населения или установлению рода занятий. Недаром самого Пифагора считали Аполлоном Гиперборейским. Из этого можно сделать единственный вывод: на теле Пифагора было нечто вроде родимого пятна, особого знака, по которому в нем можно было распознать представителя народа гиперборейцев. Таким образом, Гиперборея в данном случае может оказаться северной колонией Атлантиды.

Николай Жиров в своей книге «Атлантида. Основные проблемы атлантологии» сообщает о мифографе Дионисии Милетском по прозвищу Скитобрахион (по некоторым данным — ок. 550 г. до н. э.), имевшем искусственную конечность. Он якобы был автором книги «Путешествие в Атлантиду», хотя это может быть и вымыслом. Но именно такая деталь, как отличительный знак на теле людей, каким-то образом относящихся к Атлантиде, должна настораживать, приводить к определенным выводам. Такой же знак на теле (а именно на плече) был и у Пелопса, сына Тантала, а значит, и у многих его потомков! Такую же примету имел и один из предводителей племен, вторгшихся в Ирдандию, Нуаду по прозвищу Серебряная Рука.

Ученые и эзотерики давно говорят о тонкоэнергетической функции родимых пятен на теле человека. Врожденные родинки и пятна могут рассказать о наследственных особенностях или о кармическом грузе прошлых воплощений. Приведем для примера поразительный случай из более поздней истории. Он связан с меровингской династией французских королей. Само происхождение ее сопряжено с многочисленными загадками, как пишут об этом исследователи М. Байджент, Р. Лей и Г. Линкольн в книге «Священная кровь и священный Грааль». По мнению франкского летописца, Меровей был рожден таинственным морским чудовищем — «зверь Нептунов, на Квинотавра похожий». Эта легенда является символической и из-за своей чудесной видимости скрывает, как полагают авторы книги, конкретную историческую действительность. В случае с Меровеем эта аллегория означает передачу ему матерью иноземной крови или же смешение династических родов, следствием чего явилось то, что франки оказались связанными с другим племенем, пришедшим, возможно, «из-за моря».

Если верить преданиям, меровингские короли были приверженцами оккультных и эзотерических наук, обладали даром ясновидения и экстрасенсорного общения с животными и другими природными силами. У них на теле имелось родимое пятно, которое свидетельствовало об их священном происхождении и позволяло немедленно их узнать: красное пятно в виде креста было расположено либо в области сердца — любопытное предвосхищение герба тамплиеров, — либо под лопаткой. У Танталидов — Пелопидов родимое пятно было на плече, но с течением долгого времени (нескольких тысячелетий) оно, естественно, могло переместиться в другое место и даже измениться по форме.

Но вернемся к нашему разговору о древних греках. Судьбы вышеназванных философов тесным образом переплетаются между собой. Фалес, потомок змеевидного Кадма-Посейдона, настоятельно уговаривает Пифагора посетить египетские города Мемфис и Фивы. Именно там, по мнению итальянского ученого Хорхе Ливраги, остались какие-то реликвии погибшей Атлантиды. Пифагор приезжает ко двору фараона Амазиса с рекомендательным письмом. Примерно в то же время Египет посещает Солон и, общаясь с ученейшими жрецами Псенофисом Гелиопольским и Сонхисом Саисским, узнает от них предание об Атлантиде. Примечательное, если не сказать удивительное совпадение!

По нашему мнению, все эти лица состояли в очень закрытом и секретном Ордене Хранителей Атлантической Традиции (ОХАТ) и даже обладали некоторыми реликвиями. У Фалеса — треножник работы бога Гефеста, который бог подарил Пелопсу к его свадьбе. У Ферекида — карта чертогов Огенона (Атлантического океана), по сути, географическая карта обширной империи атлантов. По нашим разысканиям, сам Гефест, первый философ и жрец египтян (по Диогену Лаэртскому), считался одним из царей Атлантиды. Гефест создал первую в мире карту, нарисованную на щите Ахилла. На щите Ахилла представлены «два града». Первый град «прекрасно устроен», где происходят бесконечные «браки и пиршества», во втором граде идут войны, кругом рыщут злоба, смута и страшная смерть. Все это напоминает описание Феопомпа двух городов: Воинственного и Мирного на огромном Заатлантическом материке.

Биограф знаменитого философа, мага и чародея Аполлония Тианского Филострат передает, что его могила нигде не была найдена и ходили слухи, что на старости лет он вошел в храм Диктинны на Крите и там «сам в своем теле» вознесся на небо. По известной легенде, именно с Крита Аполлоний Тианский якобы переправился в загадочную Шамбалу.