Ш.Бхакти Ракшак Шридхар Госвами Махарадж

Также мы знаем, что Кришнадас Бабаджи Махарадж покинул этот мир. Мы хотели бы вспомнить его жизнь, его деятельность, насколько это в наших силах.

Я встретил его приблизительно в 1926 году. Я присоединился к Гаудия Матху и вскоре встретил его. Он тогда вернулся из проповеднического тура, который совершал в обществе Бхарати Махараджа. Он был юн, разумен, красив собой, игрив как ребёнок и крайне непреклонен в своих принципах, особенно в своей приверженности нама-бхаджану. Он происходил из аристократической уважаемой семьи из Дакки, в настоящее время это Бангладеш. В то время это всё была Британская Индия, Бенгалия.

Затем я увидел его, когда он прибыл с группой проповедников, они вернулись с запада, то есть из западной Индии. Они проповедовали в западных районах Индии в обществе Бон Махараджа из Наимишараньи. Так или иначе, некая естественная дружба возникла и связала нас, возможно потому, что мы принадлежали к одному высокому социальному сословью, получили аналогичное образование, и мы с ним были похожи в смысле нашей простоты и искреннего стремления к сознанию Кришны. Эти качества постепенно сблизили нас.

Более тесную связь я установил с ним приблизительно во второй половине 1927 года в Нью-Дели. На протяжении нескольких недель нам позволили работать вместе в Нью-Дели, и наша близость возросла. Затем в 1929 или 30 году (скорее всего, 29 году) он находился в Балихате в Бенгалии, в деревне рядом с Матхом, и там совершал свой нама-бхаджан. Я попросил Прабхупаду (Сарасвати Тхакура), я написал ему: «Он — образованный молодой человек, его служение может быть крайне полезным, благотворным в нашей нынешней проповеднической деятельности в Нью-Дели. Если вы позволите, я могу попросить его приехать и присоединиться к моей деятельности». Я в то время стоял во главе матха в Нью-Дели, и с моей помощью матх был основан там, в Нью-Дели. Прабхупада с радостью дал своё согласие. Он написал в ответ: «Если ты сумеешь привести его туда и задействовать его в проповедническом служении Махапрабху — тогда ты осуществишь работу, труд великого и подлинного друга для него».

Затем Кришнадас Бабаджи Махарадж (Свадхикарананда Брахмачари — в то время так его звали) приехал ко мне в Нью-Дели. Долгое время нас связывали узы очень тесной дружбы, дружеская связь существовала, и мы вместе работали. Он давал мне крайне высокую оценку, и я также давал высокую оценку ему в его искреннем поиске сознания Кришны. Но его природа была такой, что он в большей степени был склонен к изучению шастры, священных писаний. Тому, что он находил в священных писаниях, он пытался изо всех сил следовать, этим советам шастры. Но когда речь шла о практическом применении советов священных писаний, как хотел этого от нас наш Гуру Махарадж, в этом отношении Бабаджи Махарадж был где-то скупцом [буквально].

Ттара мадхйе сарва-шрештха нама-санкиртана. Это ясный, недвусмысленный совет Махапрабху, содержащийся в писаниях. Он изо всех сил старался придерживаться этого, и до последнего своего дня он сохранял чистоту характера в отношении нравственности, поведения в обществе, во многих отношениях. Он был очень хорошим человеком и был очень строг, непреклонен в своей практике, очень искренен и очень игрив. Он был всегда удовлетворён, в любых обстоятельствах, он пытался быть таким.

Когда возникли разногласия в среде попечителей, так или иначе, мы не смогли остаться в Миссии. Я покинул Миссию, и он также покинул Миссию в то же самое время. Я отправился во Вриндаван. После того как я провёл там месяц, я вернулся сюда осесть, поселиться здесь по милости Нитьянанды и Махапрабху, а он в конце концов решил остаться жить в Нандаграме в то же самое время. В одно и то же время мы оба отошли от жизни в Миссии, и я выбрал это место в качестве моего местопребывания до конца моих дней, а он выбрал Нандаграм.

Есть такое место — Нанда-багичар. Оно находится недалеко от Нандаграма в сторону Явата — Кадам-кханди, Нанда-багичар. Находясь там, он написал мне письмо. Я понял по выражениям, которые он использовал, по языку я мог понять, что он был в высшей степени, крайне удовлетворён, в полной мере. Полноты удовлетворенности он достиг именно на тот момент. Мне было совершенно очевидно, что теперь он крайне счастлив, что он в полной мере вручил себя, предался. То, что он искал, он обрёл, и он в полной мере удовлетворён — так я понял из его письма. Тогда я находился здесь, жил здесь в арендованном доме. Я платил две рупии в месяц за этот дом, жил один. И в то время я получил это письмо от него.

По прошествии долгого времени — всего лишь несколько лет тому назад, два-три года тому назад — неожиданно однажды он сказал: «Если рассматривать всю мою жизнь, то величайшее удовлетворение я испытывал в тот период, когда жил в том местечке рядом с Нандаграмом, в Нанда-багичаре». То было в 1940 году (либо в 40, либо вначале 1941 года). По прошествии столь многих лет, на протяжении которых он совершал свой бхаджан, он дал высочайшую оценку той жизни, тому периоду жизни, когда он испытывал наибольшее удовлетворение в Нанда-багичаре. И я мог понять, находясь здесь, насколько он в полной мере удовлетворён в своей жизни, я был способен почувствовать, я мог почувствовать.

Шуддха-саттва. Шуддха-саттва — полное самоотдание, полная отрешённость и полная зависимость от Кришны, подобная жизнь, в которой человек уповает исключительно на волю Кришны, он свободен от беспокойств, от тревог, он свободен от иных целей и стремлений. Полная божественная опустошённость, стремление лишь к Кришне, стремление приблизиться к Нему, прийти, приблизиться, полная готовность к этому. Он лишён предрассудков — даже предрассудка, мысли, предположений, желаний, заботы о том, чтобы самому обрести сознание Кришны. Он не стремится даже к этому. Полное самоотдание: чего бы Кришна не захотел, я готов на это. Подобная позиция.

В целом, мы находим в священных писаниях: шаранагати, преданность, самопредание есть основа, фундамент, на котором зиждутся различные конструкции служения Кришне. В целом это так. Но также, если кто-то замечал, есть очень примечательное утверждение: говорится, что только шаранагати, просто шаранагати способно дать всё, и при этом склонность к преданности может даже не принимать конкретную форму, только шаранагати, одно лишь шаранагати. И это напомнило мне о такого рода шаранагати. Также говорится в моей «Прапанна-дживанамрите»: одно лишь шаранагати способно дать нам высочайший желанный результат. В отсутствии шраваны, киртаны и многих других форм, одного лишь шаранагати достаточно. Шаранагати подразумевает самопредание, вручение себя. И существуют различные типы самопредания, само качество самопредания.

Если мы сумеем рассмотреть это явление пристально, то мы сумеем обнаружить, что качество или тип самопредания зависит от типа расы. Шаранагати высочайшего типа возможно лишь в расе высочайшего типа, и это — мадхура-раса. Мадхура-раса принимается, рассматривается как то явление, в котором раскрывается полнота шаранагати: каждый атом духовного тела плачет, стремится к соответствующим атомам духовного тела Господа, что невозможно в какой бы то ни было иной расе. В бенгальском стихе, который принадлежит одному из величайших преданных, говорится:

прати анга лаге канде прати анга мора

Стихотворение Гьяна Даса. Гьяна Дас говорит: «Каждая часть моего тела плачет [буквально], стремится к соответствующей части существа или тела Господа». Шаранагати — готовность к любому служению Владыке, Господу-Самодержцу без всякого заданного размера и без причин — нет места любым стремлениям: хорошим, плохим. Шаранагати. Таким образом, одно лишь шаранагати — истинное шаранагати — позволяет нам достичь нашей цели. Таким образом.

Жизнь Бабаджи Махараджа в самопредании началась в Нандаграме, Нанда-багичаре, и он выразил в этом письме свои чувства. Он написал: «Я чувствую великое счастье. Я чувствую, что занял верную позицию и принял правильное направление движения, курс в моей жизни». Исключительная, безраздельная преданность, самопредание, вручение себя сладостной воле Господа. И столь многие годы прошли, столь многие ночи экадаши он провёл, в течение этих ночей он бодрствовал и продолжал совершать свой нама-бхаджан, читал священные писания — всё это. Он был глубоко погружён в религиозную форму бхаджана. Но замечание его было таким: «Я чувствовал высочайшее блаженство в моей жизни, когда я жил в Нанда-багичаре в то время, в начале 1941 года». Шаранагати.

Он был склонен к сакхья-расе, хотя он имел обыкновение читать все виды шастры, в которых описаны, представлены расы всех типов. Он также слушал киртан, даже включая киртаны представителей лагеря сахаджии. Но они не могли обратить его в сахаджиизм, хотя он посещал школу сахаджии — настолько тверда была его вера в подлинное сознание Кришны.

йах каумара-харах са эва хи варас та эва чаитра-кшапас

Махапрабху говорит:

вана декхи’ бхрама хайа — эи ‘врииндавана’
шаила декхи’ мане хайа — эи ‘говардхана’

Тот, кто утверждён в своей цели, кто искренне, горячо стремится к постижению, реализации сознания Кришны, — соприкосновения такого человека с вещами предосудительными с нашей точки зрения не могут сбить его с пути. Но эти реалии — нежелательные, казалось бы, реалии — делают вклад, помогают ему идти к его цели. Махапрабху говорит о Нитьянанде Прабху:

мадира джавани джади нитйананда дхаре
татхапи брахмара вандйа кахила томаре

«Если мы увидим, как Нитьянанда Прабху заходит в винную лавку, или мы увидим, как Он заходит в дом к проститутке, тем не менее вы должны знать наверняка, что Господь Нитьянанда является объектом поклонения самих Брахмы и Шивы. Если Он отправляется туда, то Он делает это не для того, чтобы что-то взять, но чтобы дать — дать этим падшим душам, чтобы спасти их, вызволить из их нынешнего положения».

Таким образом, хотя Кришнадас Бабаджи Махарадж, казалось бы, общался с так называемым лагерем сахаджий, но он не откланялся от принципов подлинной концепции сознания Кришны ачарьев Гаудия Матха. И мы видели, что он до самого конца придерживался непреклонно своих принципов. В Нандаграме, Паван-саровар — там находится бхаджан-кутир Санатаны Госвами — это место он сделал своим прибежищем. То был его окончательный выбор. И, находясь там, из мира видимого, зримого, он вошёл в мир незримый (несомненно, это произошло), он вошёл в незримое измерение Вриндавана. И он говорил ясно, честно, что он испытывает большое влечение к сакхья-расе.

Субал рассматривается как лидер сакхья-расы. Он считал его своим руководителем, который обладает некой связью с мадхура-расой. Среди всех друзей Кришны Субал рассматривается как высочайший в силу его тесной связи с мадхура-расой. Поэтому он считал своим руководителем личность, пребывающую в образе Субала. Сердце его было очень великодушным, и он имел обыкновение общаться со всеми существовавшими в то время группами Гаудия Матха. Он навещал практически их все, и с улыбкой на лице он приходил к ним и общался с ними. Но все же он испытывал некое особое влечение к некой особой области.

Он был моим близким другом, как я уже сказал вам. Он давал очень высокую оценку в особенности моим поэмам, моей санскритской поэзии. Я спросил его однажды: «Почему ты питаешь такую великую любовь ко мне?» Он ответил: «Причиной тому служит твоя поэзия. Я пленён идеями, языком, стилем твоей поэзии». Он был очень строг и не был таким человеком, который под давлением обстоятельств согласится с кем угодно и с чём угодно, он не был человеком такого типа. То было также одна из его характеристик, такой была его природа. Таким образом. Он имел обыкновение петь поэмы Госвами о кришна - лиле, не обычные поэмы, но избранные, однако его любовь ко мне была настолько велика, что он в ночь экадаши предпочитал петь современные шлоки, написанные мной. Таким образом. В сердечных отношениях, от сердца к сердцу, он был очень близок мне.

Так или иначе, сегодня эта функция, событие, праздник также являет нечто в этом роде. Это не было заранее устроено, но, так или иначе, я связан подобной функцией в связи с ним, с Бабаджи Махараджем, волей провидения. Это — божественный промысел. Таким образом, наша связь была чем-то за пределами [буквально] сознательной области нашего опыта. Иначе говоря, то была беспричинная связь. Во многих других отношениях также у нас было много общего. Иногда, возможно, я мог обращаться с ним грубо, но он не обижался на это. Его дружба, дружеские чувства ко мне были настолько глубоки, что он не придавал этому значения. Подобные эпизоды также имели место быть, и сегодня я молюсь ему о том, чтобы любые ошибки, которые я совершил в связи с ним, могли быть прощены, я прошу его о том, чтобы он принял меня в качестве своего близкого друга с помощью вас всех.

Гаура-Харибол, Гаура-Харибол Нитай…

Джай Ом Вишнупад Бхактисиддханта Госвами Прабхупад ки джай!

Джай Шрипад Кришнадас Бабаджи Махарадж ки джай!