Преданность Шрипада Кришнадаса Бабаджи Махараджа

Шрила Бхакти Ракшак Шридхар Госвами Махарадж

(30 апреля 1982 года, Навадвип Дхам, Индия)

 

Майяпур-Чандродая Матх. После ухода Свами Махараджа он [Кришнадас Бабаджи Махарадж?] говорил: «Я прихожу с тяжелым сердцем. На протяжении столь долгого времени мы приходили туда в счастливом, радостном настроении, но теперь на сердце у нас тяжесть». Он напоминал мне о том дне. И мы знаем, что Кришнадас Бабаджи Махарадж покинул этот мир. Мы хотели бы вспомнить его жизнь, его деятельность, насколько это в наших силах.

Я встретил его приблизительно в 1926 году. Я присоединился к Гаудия Матху и вскоре встретил его. Он тогда вернулся из проповеднического тура, который совершал в обществе Бхарати Махараджа. Он был юн, разумен, красив собой, игрив, словно ребенок, и крайне непреклонен в своих принципах, особенно в своей приверженности нама-бхаджану. Он происходил из аристократической уважаемой семьи, из Дакки — в настоящее время это Бангладеш. В то время это все была Британская Индия, Бенгалия.

Я увидел его, когда он прибыл с группой проповедников — они вернулись с запада, то есть из Западной Индии. Они проповедовали в западных районах Индии в обществе Бона Махараджа из Наймишараньи. Так или иначе, некая естественная дружба возникла между нами и связала нас. Возможно потому, что мы принадлежали к одному высокому социальному сословью, получили схожее образование, и мы с ним были похожи в смысле нашей простоты и искреннего стремления к сознанию Кришны. Эти качества постепенно сблизили нас.

Более тесную связь я установил с ним приблизительно во второй половине 1927 года в Нью-Дели. На протяжении нескольких недель нам позволили работать вместе в Нью-Дели, и наша близость возросла. Затем, в 1929 или 30-м году — скорее всего, 29-м году, — он находился в Балихатте в Бенгалии, в деревне рядом с матхом, и там совершал свой нама-бхаджан. Я попросил Прабхупаду, написав ему: «Он образованный молодой человек. Его служение может быть крайне полезным, благотворным в нашей нынешней проповеднической деятельности в Нью-Дели. Если вы позволите, я могу попросить его приехать и присоединиться к моей деятельности». В то время я стоял во главе матха в Нью-Дели, который был основан там с моей помощью. Прабхупада с радостью дал согласие. Он написал в ответ: «Если ты сумеешь привести его туда и задействовать в проповедническом служении Махапрабху, тогда ты осуществишь труд великого и подлинного друга для него».

Затем Кришнадас Бабаджи Махарадж — Свадхикарананда Брахмачари, в то время так его звали, — приехал ко мне в Нью-Дели. Долгое время нас связывали узы очень тесной дружбы, дружеская связь существовала, и мы вместе работали. Он давал мне крайне высокую оценку, и я также давал высокую оценку ему в его искреннем поиске сознания Кришны. Но его природа была такой, что он в большей степени был склонен к изучению шастр, священных писаний. Он изо всех сил пытался следовать советам шастр, тому, что находил в священных писаниях. Но когда речь шла о практическом применении советов священных писаний, как хотел того от нас наш Гуру Махарадж, — в этом отношении Бабаджи Махарадж был где-то скупцом.

тара мадхйе сарва-шрештха нама-санкиртана…[1]

Это ясный, недвусмысленный совет Махапрабху, содержащийся в писаниях. Он изо всех сил старался придерживаться этого, и до последнего своего дня он сохранял чистоту характера в отношении нравственности, поведения в обществе, во многих отношениях. Он был очень хорошим человеком и был очень строг, непреклонен в своей практике, очень искренен и очень игрив. И был всегда удовлетворен — в любых обстоятельствах он пытался быть таким.

Когда возникли разногласия в среде попечителей, так или иначе мы не смогли остаться в Миссии. Я покинул Миссию, и он также покинул Миссию в то же самое время. Я отправился во Вриндаван. После того как я провел там месяц, я вернулся сюда [в Навадвипу] осесть, поселиться здесь по милости Нитьянанды и Махапрабху, а он в конце концов решил остаться жить в Нандаграме в то же самое время. В одно и то же время мы оба отошли от жизни в Миссии, я выбрал это место в качестве моего местопребывания до конца моих дней, а он выбрал Нандаграм.

Есть такое место Нанда-багичар. Оно находится недалеко от Нандаграма в сторону Джавата — Кадам-канди, Нанда-багичар. Находясь там, он написал мне письмо. По выражениям, которые он использовал, по языку, я мог понять, что он был в высшей степени, в полной мере удовлетворен. Полноты удовлетворенности он достиг на тот момент. Мне было совершенно очевидно, что теперь он крайне счастлив, что он в полной мере вручил себя, предался. То, что он искал, он обрел, и он в полной мере удовлетворен. Так я понял из его письма. Тогда я жил здесь в арендованном доме. Я платил две рупии в месяц за дом, жил один. И в то время я получил это письмо от него.

По прошествии долгого времени — всего лишь несколько лет тому назад, два-три года тому назад, — он неожиданно сказал: «Если рассматривать всю мою жизнь, то величайшее удовлетворение я испытывал в тот период, когда жил в том местечке рядом с Нандаграмом, в Нанда-багичаре». То было в 1940 году, либо в начале 1941 года. По прошествии столь многих лет, на протяжении которых он совершал свой бхаджан, он дал высочайшую оценку той жизни, тому периоду жизни, когда он испытывал наибольшее удовлетворение в Нанда-багичаре. И я мог понять, находясь здесь, насколько он в полной мере удовлетворен в своей жизни, я мог почувствовать.

Шуддха-саттва. Шуддха-саттва — полная самоотдача, полная отрешенность и полная зависимость от Кришны. Подобная жизнь, в которой человек уповает исключительно на волю Кришны. Он свободен от беспокойств, от тревог, он свободен от иных целей и стремлений. Полная опустошенность, стремление лишь к Кришне, стремление приблизиться к Нему, полная готовность к этому. Он лишен предрассудков — даже мысли, предположений, желаний, заботы о том, чтобы самому обрести сознание Кришны. Он не стремится даже к этому. Полная самоотдача: «Чего бы Кришна ни захотел, я готов на это». Подобная позиция.

В целом, мы находим в священных писаниях: шаранагати, преданность, самопредание есть основа, фундамент, на котором зиждутся различные формы служения Кришне. В целом, это так. Но также говорится, — если кто-то замечал, — очень примечательное утверждение: лишь шаранагати способно дать все, и при этом склонность к преданности может даже не принимать конкретную форму, только шаранагати, одно лишь шаранагати. И это напомнило мне о такого рода шаранагати. Также говорится в моей «Прапанна-дживанамрите»: одно лишь шаранагати способно дать нам высочайший желанный результат. В отсутствие шраванам, киртанам и многих других форм — одного лишь шаранагати достаточно. Шаранагати подразумевает самопредание, вручение себя. Существуют различные типы самопредания, само качество самопредания.

Если мы рассмотрим это явление пристально, то сумеем обнаружить, что качество или тип самопредания зависит от типа расы. Шаранагати высочайшего типа возможно лишь в расе высочайшего типа, и это — мадхура-раса. Мадхура-раса принимается, рассматривается как то явление, в котором раскрывается полнота шаранагати: каждый атом духовного тела плачет, стремится к соответствующим атомам духовного тела Господа, что невозможно в какой бы то ни было иной расе. В бенгальском стихе, который принадлежит одному из величайших преданных, говорится:

прати анга лаге канде прати анга мора[2]

Стихотворение Гьяны Даса. Гьяна Дас говорит: «Каждая часть моего тела плачет, стремится к соответствующей части существа или тела Господа». Шаранагати — готовность к любому служению, служению Владыке, Господу-Самодержцу. Без всякого заданного размера и без причин — нет места любым стремлениям: хорошим, плохим. Шаранагати. Таким образом, одно лишь шаранагати — истинное шаранагати — способно, позволяет нам достичь нашей цели. Таким образом.

Жизнь Бабаджи Махараджа в самопредании началась в Нандаграме, Нанда-багичаре, и он выразил в этом письме свои чувства. Он написал: «Я чувствую великое счастье. Я чувствую, что занял верную позицию и принял правильное направление движения, курс в моей жизни». Исключительная, безраздельная преданность, самопредание, вручение себя сладостной воле Господа. И столь многие годы прошли, столь многие ночи Экадаши он провел, в течение этих ночей он бодрствовал и продолжал совершать свой нама-бхаджан, и читал священные писания — все это [совершал]. Он был глубоко погружен в религиозную форму бхаджана. Но замечание его было таким: «Я чувствовал высочайшее блаженство в моей жизни, когда жил в Нанда-багичаре в то время, в начале 1941 года». Шаранагати.

Он был склонен к сакхья-расе, хотя имел обыкновение читать все виды шастр, в которых представлены расы всех типов. И также слушал киртан, даже включая киртаны представителей лагеря сахаджии. Но они не могли обратить его в сахаджию, хотя он посещал школу сахаджии — настолько тверда была его вера в подлинное сознание Кришны.

[шлока]

Махапрабху говорит:

[шлока]

Тот, кто утвержден в своей цели, кто искренне, горячо стремится к постижению, реализации сознания Кришны, — соприкосновения такого человека с вещами предосудительными с нашей точки зрения не могут сбить его с пути. Но эти нежелательные, казалось бы, реалии делают вклад, помогают ему идти к его цели. Махапрабху говорит о Нитьянанде Прабху:

мадира джавани джади нитйананда дхаре
татхапи брахмара вандйа кахила томаре [3]

«Если вы увидите, как Нитьянанда Прабху заходит в винную лавку, или вы увидите, как Он заходит в дом к проститутке, тем не менее, вы должны знать наверняка, что Он — Господь Нитьянанда — объект поклонения самих Брахмы и Шивы. Если Нитьянанда Прабху отправляется туда, то Он делает это не для того, чтобы что-то взять, но чтобы дать этим падшим душам [духовное благо], чтобы спасти их, вызволить из их нынешнего положения. Он идет туда не для того, чтобы что-то взять у них».

Таким образом, хотя Кришнадас Бабаджи Махарадж, казалось бы, общался с так называемым лагерем сахаджии, но он не отклонялся от принципов подлинной концепции сознания Кришны ачарьев Гаудия Матха. И мы видели, что он до самого конца непреклонно придерживался своих принципов. В Нандаграме Паван-саровар — там находится бхаджан-кутир Санатаны Госвами. Это место он сделал своим прибежищем. То был его окончательный выбор. И, находясь там, из зримого мира он вошел в мир незримый — несомненно, это произошло, — он вошел в незримое измерение Вриндавана. Он говорил честно, что испытывает большое влечение к сакхья-расе.

Субал рассматривается как лидер сакхья-расы. Он считал его своим руководителем, который обладает некой связью с мадхура-расой. Среди всех друзей Кришны Субал рассматривается как высочайший в силу его тесной связи с мадхура-расой. Поэтому он считал своим руководителем личность, пребывающую в образе Субала. Сердце его было очень великодушным, и он имел обыкновение общаться со всеми существовавшими в то время группами Гаудия Матха. Он навещал практически их всех, с улыбкой на лице он приходил к ним и общался с ними. Но все же он испытывал некое особое влечение к определенной области.

Он был моим близким другом, как я уже сказал вам. И он давал очень высокую оценку в особенности моим поэмам, моей санскритской поэзии. Я спросил его однажды: «Почему ты питаешь столь великую любовь ко мне?» Он ответил: «Причиной тому служит твоя поэзия. Я пленен идеями, языком, стилем твоей поэзии». Он был очень строг. Он не был таким человеком, который под давлением обстоятельств согласится с кем угодно и с чем угодно — он не был человеком такого типа. То была также одна из его характеристик — такой была его природа. Он имел обыкновение петь поэмы Госваминов о кришна-лиле — не обычные поэмы, но избранные. Однако его любовь ко мне была настолько велика, что он в ночь Экадаши предпочитал петь современные шлоки, написанные мной. Таким образом, сердечные отношения, от сердца к сердцу, он был очень близок мне.

Сегодня это событие, праздник также являет нечто в этом роде. Это не было заранее устроено, но, так или иначе, я связан подобной функцией с ним, с Бабаджи Махараджем, по воле провидения. Это божественный промысел. Наша связь была чем-то за пределами сознательной области нашего опыта. Иначе говоря, то была беспричинная связь. Во многих других отношениях у нас также было много общего. Иногда, возможно, я мог обращаться с ним грубо, но он не обижался на это. Его дружеские чувства ко мне были настолько глубоки, что он не придавал этому значения. Подобные эпизоды имели место быть. И сегодня я молюсь ему о том, чтобы любые ошибки, которые я совершил по отношению к нему, могли быть прощены, и прошу его о том, чтобы он принял меня в качестве своего близкого друга благодаря поддержке вас всех.

Гаура Харибол! Гаура Харибол!

ваишнавера гуна-гана кориле дживера трана
шунийачхи садху гуру мукхе…[4]

Было повсеместно провозглашено следующее: если мы прославляем вайшнавов, тогда для нас возможен прогресс высшего порядка на пути преданности. Легко петь песни или декламировать поэмы, написанные о Верховном Господе, но трудно быть способным подлинным образом прославлять слуг Абсолюта. Появляется возможность зависти, матсарата. «Вайшнав — человек, я тоже человек, и статус наш равен. Почему я должен покоряться ему?» Подобный образ мысли. Такого рода пратиштха, эгоизм, препятствует нам, мешает нам называть вещи своими именами. Нирматсаранам сатам [5]. Господь также говорит: «Если ты — Мой преданный, то ты в действительности не предан Мне. Но если ты предан Моему преданному, то ты воистину предан Мне». Это испытание, тест на зависть. Нирматсаранам сатам.

Мы можем естественным образом не питать дух состязания, конкуренции по отношению к Верховному Господу. Но подобное чувство может возникать в связи с вайшнавом — чувство превосходства, чувство зависти: «Я не могу предаться вайшнавам». В этом состоит трудность. Но когда мы в действительности пленены и побеждены сварупа-шакти, Йога-майей Кришны, тогда реалистичная точка зрения возникает в нас, и настолько, что в процессе очищения, в процессе прогресса…

[Конец части А и начало части Б]

 «Я ничто». Это чувство растет бесконечно. «Я ничто, но он — все и вся. Он — вайшнав, Гуру. Гуру и вайшнавы в действительности обладают кришна-бхакти. Они — хранители запаса, но мои руки пусты — у меня ничего нет». Такова природа. Такова природа общения ограниченного начала с Безграничным. Чем больше мы действительно приближаемся к Безграничному, тем больше мы не в силах не считать себя нижайшими из низких. Таковы стандарт, мерило в вайшнавате. И это не просто слова, но искреннее чувство из глубины сердца. Кавирадж Госвами говорит:

[шлока]

Это не просто имитация. Это истина, прочувствованная им всем сердцем. Но другое дело, когда речь идет об ачарья-абхимане. Это явление иной природы, а именно: ачарья-абхиман есть самоутверждение, но только ради служения вайшнаву. Искренность в этом сохраняется. Он утверждает себя, но утверждает не эгоистически, а утверждает себя лишь ради того, чтобы спасти массы и спасти престиж вайшнава подлинным образом. И это правильная позиция по отношению к реальности. В двояком смысле: с одной стороны — утвердить подлинное положение вайшнава, и в то же время — чтобы спасти обычных людей от ложных попыток, от ложных представлений, чтобы спасти их от этой опасности. Такого рода самоутверждение не является эгоистическим: скорее, оно является жертвой динамичного характера. Так мы должны считать.

Поэтому наш Гуру Махарадж в Вишва-вайшнава-раджа-сабхе, в собрании вайшнавов, тактично устраивал следующее: он просил одного из своих учеников говорить хорошие вещи о другом ученике, прославлять его, давать должную оценку. И особенно, когда речь шла об учениках, которые были где-то антагонистичны друг другу, враждовали — он обращал на это особое внимание и просил их, говоря: «Ты говори хорошее о своем друге». И чего ради? В чем смысл? Пытайся обратить внимание на светлую сторону, сварупу, а кажущуюся, мнимую сторону пытайся игнорировать. Когда он просил, говоря: «Попытайся сказать что-то хорошее, прославить своего друга — того друга, который якобы тебя оскорбляет», что оставалось делать оскорбленному? Потребность — мать изобретения. Ему приходилось что-то говорить, прославлять, ему приходилось глубоко проникать в светлую сторону этой личности. И, таким образом, измерение вайшнаваты, вайшнавизма, возникало, а кажущееся измерение, майическая сторона, игнорировалось и оказывалось в забвении.

Так же, как киртан. Киртан могущественен. Почему? Когда меня просят что-то говорить, я не могу не быть максимально внимательным, чтобы что-то сказать. Я должен утверждать себя в попытках, прилагая максимум усилий, пытаясь сказать что-то, чтобы «собрать» что-то. Так же и в случае вайшнава. И в случае Господа, и в случае вайшнава. Сварупа — внутренняя сторона, внутренний аспект, светлая сторона. Игнорировать внешнюю, кажущуюся, мнимую сторону — таким образом мы сможем достичь успеха. Тогда возникнут подлинные взаимоотношения, они будут пробуждены. Такой была тактика нашего Гуру Махараджа, особенно в Вишва-вайшнава-раджа-сабхе. В Дхаме Махапрабху один раз в году мы садились, и подобный метод использовался. Пытайся прославлять вайшнава.

Итак, дать высокую оценку благородству вайшнава нелегко, и если мы сумеем это сделать, тогда это означает: мы достигли стандарта преданности, жертвенности до известной степени. Поэтому говорится: «Тот, кто любит Меня, — не любит Меня истинно. Но любовь ко Мне того, кто любит Моих преданных, Моих слуг, более реальна, подлинна, она носит абсолютный характер». Поэтому мы будем пытаться ценить вайшнавов, их поведение, и таким образом мы сумеем достичь высокого стандарта, установить высокий стандарт нашей собственной жизни в преданности.

Гаура Харибол! Нитай!

Джай Ом Вишнупад Бхактисиддханта Сарасвати Госвами Прабхупада ки - джай!

Джай Шрипад Кришнадас Бабаджи Махарадж ки джай!

… махотсав ки - джай!

… махотсав ки - джай!

Джай бхакта-вринда ки - джай!

Ом Вишнупад Бхактисиддханта Сарасвати Госвами Прабхупада ки - джай!

Бхактиведанта Свами Махарадж ки - джай!

Бхакта-вринда ки - джай!

Рупануга-вайшнава - вринда ки - джай!

Нандаграм ки - джай!

Нанда-багичар ки - джай!

Гаура Харибол! Гаура Харибол! Гаура!..

Преданный: Джай Ом Вишнупад Парамахамса Паривраджакачарья Аштоттара-шата Шри Шримад Бхакти Ракшак Шридхар Госвами Махарадж ки - джай!

 

Переводчик: Муралишвар дас.
Транскрипцию выполнил: Динанатх дас.

…………………….

[1] Стих полностью: тара мадхйе сарва-шрештха нама-санкиртана / нирапарадхе нама лаиле пайа према-дхана — «Из девяти процессов преданного служения самый важный — всегда воспевать Святое Имя Господа. Если кто-нибудь совершает это, избегая десяти оскорблений, он очень легко обретает самое ценное — любовь к Богу» («Шри Чайтанья-чаритамрита», Антья-лила, 4.71).

[2] Из «Падьявали» (410) Шрилы Рупы Госвами.

[3] «Шри Чайтанья-чаритамрита», Антья-лила, 6.123.

[4] Стих полностью: ваи шнавера гуна-гана кориле дживера трана, шунийачхи садху гуру мукхе / кришна бхакти-самудой джанама сапхала хой, э бхава-сагара торе сукхе — «Я слышал от великих святых и Гуру, что, внимая о качествах вайшнавских святых, достигнешь освобождения. Благодаря этому преданность Кришне растет, делая жизнь души совершенной, и душа пересекает пучину мирской иллюзии радостно и легко!» (Гопал Говинда Маханта, «Ачарья вандана», 18).

[5] См. «Шримад-Бхагаватам», 1.1.2.

 

Ш.Кришнадас Бабаджи Махарадж на фото справа