Участник в поисках Наблюдателя

Если выше мы разделили митинг как событие и митинг как сообщение, то мы должны помнить, что при анализе митинга как сообщения ключевую роль играют фигуры адресанта и адресата, а для митинга как события такими же необходимыми фигурами выступают участники и наблюдатели.

Роли участника и адресанта, как и роли наблюдателя и адресата, в некоторых случаях совпадают, а в некоторых — значительно​ различаются, поэтому для наших исследовательских целей их важно аналитически развести по двум измерениям. Наглядным случаем, когда роли адресанта и участника существенно расходятся, служат митинги игрушек («наномитинги») 2012 г. В их ходе политические активисты, желающие выразить свою позицию, инсценировали в публичном месте акцию протеста, роль демонстрантов при этом исполняли игрушки. С нашей точки зрения, это, во‑первых, митинг как событие, где есть участники (игрушки) и наблюдатели (прохожие и полиция), и митинг как сообщение, где есть адресанты (протестующие), которые используют артефактный код (игрушки), чтобы передать высказывание адресату (властным структурам и потенциальным сторонникам).

Участники производят действия, необходимые для того, чтобы акция считалась состоявшейся: присутствуют в определенном месте в определенное время выполняют некоторые устойчивые сценарии. Значимыми для митинга как события оказываются количество участников и/или степень физической опасности, которой они подвергаются. Наблюдатели, в свою очередь, подтверждают факт события своим наблюдением и своими сообщениями о том, что они видели. (…)

Для первого типа коммуникативных моделей политической акции — «вертикального» — ​наблюдатель должен быть внешним и не совпадать с адресатом. В случае «центробежного» митинга потенциальный адресат и наблюдатель совпадают. (…) В случае же«центростремительного» митинга адресант, адресат и наблюдатель жестко совпадают (в описанном выше вологодском кейсе наблюдатель был принят только тогда, когда подтвердил статус «своего» — т​. е. стал адресатом и адресантом).

Наблюдатель может видеть митинг непосредственно («своими глазами») —​ назовем эту позицию Наблюдатель I, или опосредованно — ​Наблюдатель II. Например, люди, случайно оказавшиеся на Страстном бульваре днем 1 марта 2017 г., видят людей, идущих колоннами с портретами Бориса Немцова и плакатами, рамки и полицию. Сумма таких наблюдений позволяет Наблюдателям I распознать фрейм митинга, а также дает им теоретическую возможность сменить свой коммуникативный статус с наблюдателей на участников — для​ этого достаточно пройти через рамки. Тот, кто смотрит прямую трансляцию митинга по телевизору, не является Наблюдателем I, хотя и видит его «своими глазами». Пространство Наблюдателя II и физическое пространство митинга не соприкасаются: даже при очень большом желании ему потребуется ощутимое время, чтобы пересечь границу между ними.

 

Митинг I глазами Наблюдателя II

Случай, когда граждане собираются в определенное время в определенном публичном месте, открытом для зрителей, и там же высказывают свою позицию, представляет собой обычный, самый распространенный вариант публичной акции. Мы будем называть ее Митинг I. Под этим термином мы подразумеваем и митинг-событие, и митинг-сообщение, сделанное тут же, в физическом пространстве.

Митинг I доступен как непосредственному восприятию (Наблюдатель I), так опосредованному (Наблюдатель II). (…)

Наблюдатель II при этом может считывать свое собственное сообщение, не совпадающее с тем, которое было отправлено адресантом. Например, в 2010 г. у представительства Японии в Москве был проведен пикет «Greenpeace» в защиту китов. Естественно, на плакате участника пикета была надпись на японском языке — лозунг​ в защиту китов, нацеленный на понимание основным адресатом — посольством Японии. Фотография пикета попала в социальные сети, и знание о том, кому он был адресован, исчезло. Поэтому надпись «непонятными иероглифами» была переинтерпретирована и стала восприниматься как способ скрыть протестное сообщение от представителей правоохранительных органов. В этом качестве фотография пикета начала массово распространяться.

 

Адресант специально ориентирует Митинг I на Наблюдателя II

Нередко адресант, хотя и участвует в Митинге I, учитывает «взгляд» не столько Наблюдателя I, сколько Наблюдателя II. На митинге против реновации, где было много разных СМИ, мама сказала своему сыну: «Держи плакат выше, не кривляйся, нас могут снять для телевизора» . (…)

Во многих случаях во время Митинга I начинается коррекция поведения участников, нацеленная на то, чтобы создать наилучшее представление о митинге у Наблюдателя II. Одним из важных критериев оценки социальной значимости митинга для наблюдателей является число участников: оно позволяет судить о том, насколько сообщение, транслируемое митингом, важно для общества. Если на митинг пришли сотни тысяч человек, их высказывание признается требованием «общества в целом». Если в большом городе собрался десяток участников, их требования считаются маргинальными и незначимыми. Таким образом, участникам необходимо создать впечатление, что их много. Если предварительный рекрутинг успеха не имел, и на митинг пришло меньше людей, чем рассчитывалось, для Наблюдателя II можно создать впечатление, что митинг все же состоялся. Так, на молебне против фильма «Матильда» собралось не более пятидесяти человек, участники движения «Сорок сороков» вели съемку во время этого мероприятия. После молебна, сидя в кафе и составляя отчет для группы в социальной сети «ВКонтакте», они договорились написать, что их было сто или даже сто пятьдесят .

Создание сообщения для Наблюдателя II становится более важным делом, чем создание митинга как события. Нередко оппозиционные активисты тратят больше времени на фотографирование себя, раздающих листовки, и на выкладывание фотографий в интернет, чем на агитацию в физическом пространстве. Именно к этому их призывают координаторы, которые говорят (в переводе на наш язык), что в социальных сетях их увидит больше Наблюдателей II — потенциальных​ сторонников .

Инструментом для создания такого эффекта (увеличение «тела» митинга в глазах Наблюдателя II) часто служит массовая фотосъемка друг друга с плакатами и размещение этих фотографий в социальных сетях. (…)

 

Участник избавляется от Наблюдателя I

Если акция рассчитана на Наблюдателя II, то сколько времени она должна продолжаться в физическом пространстве, чтобы ее увидели? В этом случае критерий продолжительности работать перестает. Приведем выдержку из полевого дневника участника пикета в защиту Европейского Университета  30: «В начале пикетов мы обсуждали вопрос — сколько​ прилично стоять? час? меньше? больше? чтобы это было «приличное стояние». Начали мы около 17.00. В 18.00 приехала полиция, и мы убежали, не успев про это написать в сети. Лайки (фотографии нас в пикете) и слова поддержки продолжались еще часа два». Таким образом, Наблюдатель I(например, охранник у входа в Министерство образования) мог видеть пикетчиков в течение одного часа, а Наблюдатель II — в​ течение трех часов и больше. Сокращая время пребывания в физическом публичном пространстве и продлевая время протеста в виртуальном публичном пространстве, участник акции балансирует между желанием снизить социальные риски и желанием донести свое сообщение. Отсюда возникает вопрос: если критерий времени физического пребывания в публичном пространстве нарушен, то является ли происходящее «настоящим митингом»? (…)

(Рас)синхронизация митинга как «события» и «сообщения»

В описанных выше сюжетах сначала митинг произошел как событие в физическом мире (участники сфотографировались с плакатом), а постфактум — ​как сообщение (фотографии и видеозаписи попали в социальные сети, Наблюдатели II стали реагировать на них, распространять сообщение дальше или, наоборот, прекращать его распространение).

В других случаях митинг как событие и митинг как сообщение могут происходить в один момент времени и при этом расподобляться. В начале статьи мы приводили пример, как протестующие в Новосибирске, находясь на площади, слушали трансляцию выступлений, проходящих на той же площади, через интернет-приложение. Иными словами, они одновременно были участниками митинга как события в физическом пространстве и адресатами митинга как сообщения виртуальном пространстве. При этом статус этих двух «ипостасей» митинга был неодинаков: когда исследователь брал интервью у участника этой акции, интервьюируемый не хотел говорить с ним, если в виртуальной реальности что-то происходило. Он ранжировал происходящее, и митинг, происходящий в интернете, был для него важнее . (…)

Здесь мы сталкиваемся с рядом важных различий между митингом как событием и митингом как сообщением. Во-первых, митинг как событие происходит строго в физическом пространстве, в митинг как сообщение может происходить и в физическом, и в виртуальном пространствах.

Во-вторых, если для митинга как события требование наличия пространственно-временных границ имеет ключевое значение, то для митинга как сообщения оно не так важно. (…)

Возможен и обратный сценарий: в Курганской области был проведен виртуальный митинг, организаторы которого стремились установить четкие пространственные временные рамки, воспроизводя привычный фрейм публичной акции как события: для проведения виртуального митинга была выбрана одна определенная онлайн-площадка (блог), где были размещены выступления ключевых участников, а затем было ограничено время для обсуждения в режиме комментирования записей .

 

Адресант фабрикует Митинг II

Из вышесказанного вытекает, что раз митинг может восприниматься как событие и как сообщение, может возникнуть митинг, который вообще не происходил как событие в физическом пространстве, а происходил только как сообщение в виртуальном пространстве. Мы называем такой случай Митинг II. Отсутствие митинга как события при этом вызывает множество вопросов у адресатов и Наблюдателей II.

8 марта 2017 г. активистки феминистского движения провели акцию в Александровском саду у Кремля и опубликовали свои фотографии с плакатами в социальных сетях. Резонанс вызвала одна из этих фотографий, на которой активистки стоят на Арсенальной башне Кремля с растяжкой «Национальная идея — ​феминизм» и горящими файерами. После акции состоялась продолжительная дискуссия подлинности этой фотографии. 9 марта организатор акции Леда Гарина высту­ пила с открытым письмом, где рассказала, как была сделана фабрикация  41: «Мы планировали дать реальные фотки, а фейк запустить только в соцсетях. Чтобы у людей возник вопрос: было или нет? И уже оттуда он либо попал бы в СМИ, либо не попал. И это бы обсуждали пару дней» . (…)

Одни Наблюдатели II приняли аргумент Гариной и Вепревой, однако для других Наблюдателей II митинг как сообщение должен соответствовать митингу как событию хоть в какой-то степени: «Фейковая реализация <…> превращает содержание в фарс и девальвирует искренность и честность призывов в ноль» . Нарушение этой конвенции расценено ими как фабрикация, дискредитирующая «аутентичность» не только конкретной акции, но движения в целом .

Как оказалось, именно это и является различительным критерием для принятия или непринятия Митинга II: конвенция подразумевает, что допустимо увеличивать число Наблюдателей II, но недопустимо создавать сообщение, которое не поддержано событием.

С точки зрения разгневанного Наблюдателя II, эта акция, как и любой Митинг II, — намеренное​ введение в заблуждение (в терминах Гофмана, это фабрикация фрейма протеста [Гофман, 2004: 145]). С точки зрения Вепревой, Гариной их сторонников, такой Митинг II — ​политическая акция как чистое сообщение в виртуальном пространстве, не соотносящееся с митингом как событием.

 

Наблюдатели II приравнивают Митинг II к Митингу I и делают далеко идущие выводы

Что не смогла сделать Леда Гарина, смогла (почти) сделать белорусская милиция. В мае 2017 г. супруги Ольга и Сергей Веремеенко провели акцию в поддержку арестованного в Гомеле Василия Полякова, который вышел на улицу с историческим бело-красно-белым белорусским флагом . Они сфотографировались в парке города Гродно с таким же флагом. После этого они с помощью программы «Photoshop» наложили на фотографию надпись: «В Гродно такие же, как Василь!». Несмотря на то, что митинга как события не было, супруги были привлечены к суду по обвинению в пикетировании. Вызванный в суд милиционер настаивал, что, хотя никаких свидетелей пикетирования не было, это все равно была публичная акция, раз «пикет был проведен в интернете» . Милиционер стал Наблюдателем II. Суд был перенесен, но в итоге 30 мая дело прекратили за отсутствием состава правонарушения.

В этом случае виртуальный митинг как сообщение (Митинг II), несмотря на отсутствие митинга как события в физическом мире (Митинга I), получил все его свойства, в том числе и право власти на преследование участников за нарушение правил его проведения.

 

Что происходит на самом деле? — «Пересборка»​ митинга

Эта статья рассказывает о двух оптиках для восприятия митинга. В одной оптике (с которой соглашается законодательство) митинг — ​это событие с заданными пространственно-временными характеристиками (оно публично, происходит в определенном месте, в определенное время, для выражения общественной позиции) в физическом пространстве, которое создает взаимодействие участников и наблюдателей (в том числе и агента власти). В другой оптике митинг является сообщением, создаваемым адресантами для адресатов, и этом качестве он может функционировать и в физическом, и в виртуальном пространстве.

Появление в протестной активности еще одного измерения, помимо «места» и «времени» — ​пространства интернета — ​значительно усложняет эту конструк­ цию. Для части активистов и наблюдателей митинг как событие, происходящее в физическом пространстве, остается единственной легитимной формой публичной акции. Хотя идея митинга как сообщения не всегда ими рефлексируется отчетливо, именно она дает максимальную гибкость во взаимодействии с целевой аудиторией и представителями власти. Благодаря тому, что в этом новом измерении возможно стать Наблюдателем II, вести наблюдение из собственного дома, или даже провести (или сфальсифицировать) политическую акцию онлайн, многие участники митингов получают возможность по-новому конструировать свою акцию и свое участие в ней. Например, становится возможным отказаться от каких-то привычных для митинга действий, перенеся их в интернет — для​ того чтобы снизить риск быть задержанным или для того чтобы донести свою позицию до более широкой (вариант — более​ четко очерченной) аудитории. Иными словами, жонглируя элементами публичной акции и совершая переходы между физическим и виртуальным пространствами, участники осуществляют «пересборку» самого понятия митинга.

Властный институт в роли Наблюдателя II также начинает видеть митинг как сообщение в виртуальном мире и приравнивать его к митингу как событию со всеми вытекающими последствиями. (…) Трудно количественно оценить повышение интереса к виртуальному активизму (главным образом потому что систематических наблюдений за ними в предыдущие десятилетия не проводилось). Не менее сложно сказать, является ли оно прямым следствием тех или иных изменений политического климата. Однако очевидно, что репертуар способов создания митинга как события и сообщения и их интерпретаций активно расширяется в последние два года.

В результате таких постоянных изменений границы между физическим и виртуальным пространствами определяются участниками протеста и наблюдателями (включая властные институты) каждый раз по-разному — мы​ наблюдаем worlding, бесконечное создание и разрушение «миров» протестного ритуала. «Это было в интернете, поэтому это не пикет», — говорят​ одни; «это было в интернете, и потому это пикет», — отвечают​ им другие.

Вопросы к тексту

А. С. Архипова и др.

«Пересборка митинга»: интернет в протесте и протест в интернете

1. Охарактеризуйте «митинг как сообщение», раскройте его основные элементы. Какие ключевые понятия и теории социологии коммуникации Вы использовали для интерпретации митинга как сообщения?

2. Как соотносятся физическое и виртуальное пространства при реализации политического участия граждан в форме митинга? Чем, на Ваш взгляд, определяется важность Интернета как пространства социально-политического активности?

3. Какие типы коммуникативных моделей политической акции выделяют авторы? Приведите примеры.

4. Каким образом соотносятся коммуникативные роли (адресата и адресанта) и социальные роли (участника и наблюдателя) в рамках митинга?

5. Опишите технологии и способы организации митинга, позволяющие достичь аудитории в сети Интернет?

 

Савицкая Т.Е.