Сети персональных отношениЙ и социальное неравенство

Анализ сетей персональных отношений позволяет соотнести взаимодействие индивидов на микроуровне с общественными паттернами, в том числе такими макрофеноменами, как социальное неравенство и социальная мобильность. В этом разделе мы затронем вопрос, как формируются паттерны неравенства в ходе взаимодействия в социальных сетях.

Исследования показали, что не существует прямой связи между способом устройства на работу, с одной стороны, и статусом и доходом — с другой. Те индивиды, которые используют персональные контакты при найме, не имеют преимуществ перед теми, кто использует другие способы получения информации о работе, например прямое обращение на фирму или же формальные каналы. Доход и профессиональный статус работника зависят не от использования социальных связей как таковых, а от ресурсов, доступных в социальных сетях, в которые включен индивид.

Нан Лин, Джон Вон и Вальтер Энсел полагают, что использование слабых связей при устройстве на работу ведет к росту дохода и профессионального статуса в том случае, если слабые связи соединяют индивида с кем-то, кто занимает более высокое место в профессиональной структуре [26]. Слабые связи такого рода, как мы уже знаем, являются мостами, преодолевающими социальную дистанцию. Социальные ресурсы, а именно, богатство, статус, власть и социальные связи всех тех, с кем прямо или косвенно связан индивид, на протяжении всей жизни играют роль в движении индивида от первоначального статуса, обусловленного семейным положением, к достигнутому профессиональному статусу. При этом роль семейных связей уменьшается по мере развития карьеры [27].

 Известно, что индивиды из высокостатусных групп с большей вероятностью имеют контакты за пределами своей группы [24]. Слабыми связями-мостами обладают работники с высоким уровнем образования, администраторы, управленцы, специалисты. Именно эти группы, как показывают исследования, наиболее часто используют слабые связи, причем эффект использования слабых связей позитивен в отношении повышения статуса и дохода. В среде малообразованных работников и синих воротничков слабые связи часто не являются мостами. Это в основном знакомые друзей и родственников. Информация, которая от них поступает, не может, как правило, расширить возможности карьерного продвижения. В низкостатусных группах слабые связи не играют такой роли, как в высокостатусных. Они используются в меньшей степени, чем сильные связи, кроме того, их использование ведет к сокращению дохода. Исследование, проведенное Эриксеном (Ericksen E.) и Янсейем (Yancey W.) показало, что малообеспеченные больше полагаются на сильные связи. «Структура современного общества такова, что некоторые находят преимущество в поддержании сетей сильных связей и к таким с большей вероятностью относятся молодые люди, менее образованные и чернокожие» (цит. по [17. С. 116]). По мнению Грановеттера, «концентрация общественной энергии» на поддержание сильных связей ведет к фрагментации сетей, в которые включены малообеспеченные, к формированию их замкнутости. Такая изолированность препятствует, в свою очередь, использованию преимуществ, ассоциируемых со слабыми связями [Там же].

Грановеттер особо подчеркивает самовоспроизводящийся характер системы персональных связей. Сети с богатыми и бедными ресурсами постоянно воспроизводят сами себя, а вместе с этим воспроизводятся и низкостатусные группы. Так, например, чернокожие находятся в невыгодном положении относительно использования неформальных каналов информации о работе не потому, что они не имеют сетей персональных отношений, а потому, что эти сети не интегрированы в структуру занятости [15. С. 133]. По мнению Грановеттера, не этничность или религия сами по себе продуцируют социальное неравенство, а сети, в которые включены различные этнические и религиозные группы.

Грановеттер подчеркивает, что достаточно сложно ликвидировать социальное неравенство, которое воспроизводится сетями персональных контактов на рынке труда. Можно задаться целью интегрировать группы, находящиеся в невыгодном положении, в сети, благоприятствующие карьере. Но существенной характеристикой этих сетей является то, что они неформальны и вряд ли доступны для агентств по найму. Так же вероятно, что «искусственно» созданные контакты не прижились бы, потому что «люди обычно не дают рекомендаций друзьям в рамках формальной программы, но скорее в ходе нормальной социальной и профессиональной активности» [15. С. 138].

И в то же самое время социальное положение человека не является строго детерминированным. Далее мы более подробно рассмотрим факторы, влияющие на карьерное продвижение как на внешнем, так и на внутреннем рынке труда.

Концепция «включенности» экономического действия в сеть социальных отношений

Исследование процесса устройства на работу позволило Грановеттеру прийти к обобщающим выводам относительно экономического поведения индивидов, в частности на рынке труда. Грановеттер сформулировал и развил концепцию «включенности» экономического действия в сеть социальных отношений [18]. При этом он опирался на теоретическую традицию, восходящую к Максу Веберу, рассматривая экономическое действие в качестве социального действия. Концепция «включенности» очерчивает методологические принципы изучения экономического действия, экономических результатов и институтов [22]. Вот основные из них.

·   «Включенность» означает, что экономическое действие индивида находится под воздействием его отношений с каким-либо другим индивидом. То есть экономическое действие включено прежде всего в парные отношения и должно анализироваться во взаимосвязи с ними. Грановеттер назвал это «отношенческой включенностью» (relational embeddedness).

·   Анализируя парные отношения, необходимо принимать во внимание всю сеть отношений, частью которой они являются. То есть экономическое действие должно анализироваться во взаимосвязи со структурой сети отношений. Грановеттер назвал это «структурной включенностью» (structural embeddedness).

·   Экономическое действие находится под влиянием текущих социальных отношений, текущего взаимодействия. Однако важно при исследовании избежать «временного редукционизма», т. е. трактовки отношений и структур подобных отношений таким образом, как будто они не имеют истории, которая формирует настоящую ситуацию. Структуры отношений являются результатом процессов, протекающих во времени, и редко могут быть поняты вне этих процессов. Важно исследовать не только контакты между индивидами и группами, но и обстоятельства, при которых формировалась и формируется структура отношений.

·   Так как экономическая деятельность включена в сети персональных отношений, индивиды в ходе нее преследуют в том числе и такие неэкономические цели, как общественное одобрение, статус и власть. Без учета подобных мотивов и целей анализ экономического действия является неполным.

Концепция «включенности» охватывает не только экономическое действие как таковое, но и регулярные паттерны индивидуальных действий, а именно, «экономические результаты» (economic outcomes) и «экономические институты» (economic institutions). «Институты» отличаются от «результатов» тем, что они обычно включают большие комплексы действий и наделяют их смыслом по поводу того, как нужно делать. В качестве примера «экономического результата» можно назвать сложившуюся дифференциацию в оплате между различными группами работников. Более полное понимание этого результата, как было показано выше, достигается за счет анализа сетей персональных отношений, по которым распространяется информация об оплате. «Включенность» института в сеть социальных отношений была проиллюстрирована на примере такого института, как внутренний рынок труда. С точки зрения институциональной теории, существование этого института обусловлено важными функциями, которые он выполняет. Однако с точки зрения сетевого подхода, внутренние рынки труда имеют тенденцию к самоувековечиванию независимо от функциональной востребованности, так как ограничивают профессиональные контакты, активизирующие трудовую мобильность.

 Грановеттер противопоставляет концепцию «включенности» экономического действия в сеть социальных отношений «сверхсоциализированной» (oversocialized) концепции экономического действия в современной социологической теории и «несоциализированной» (undersocialized) концепции экономического действия в экономической теории (классической и неоклассической). «Несоциaлизированная» концепция экономического действия исходит из предположения, что действующие лица в экономике изначально не связаны друг с другом. На конкурентных рынках большое количество анонимных продавцов и покупателей принимают решения и действуют на основе сигналов рынка, преследуя собственную выгоду. Влияние социальной структуры и социальных отношений на поведение либо отвергается, либо не принимается в расчет. Примерами такого подхода являются теория человеческого капитала и «поисковая» модель.

Для «сверхсоциализированной» концепции экономического действия характерно то, что поведение рассматривается как заранее детерминированное согласованной системой норм и ценностей, которые индивид усвоил в процессе социализации. В этом случае не принимается во внимание текущее взаимодействие. Поведению индивидов приписывают те черты, которые вытекают из их социального происхождения, характеристики группы или класса, к которым они принадлежат.

Несоциализированную и сверхсоциализированную концепцию объединяет атомизированный подход к анализу экономического действия, при котором действующие индивиды рассматриваются таким образом, как будто бы они

— атомизированы от влияния, которое оказывают на них текущие отношения с другими;

— от решений и поведения других;

— от истории этих отношений [19. С. 187–188].

По мнению Грановеттера, слабость атомизированной концепции экономического действия заключается в том, что она не дает удовлетворительного ответа на вопрос, как участникам рыночного взаимодействия удается избежать обмана, беспринципного поведения партнеров по сделке, нарушения соглашений и обязательств. Классическая философия и экономика указывали на роль институтов, ограничивающих поведение индивидов и формирующих стимулы, делающие беспринципное поведение экономически невыгодным. К таким институтам относится, в первую очередь, государство и институт конкурентного рынка. Так, например, в условиях саморегулирующегося рынка конкуренция сдерживает попытки обмана, поскольку в конечном итоге недобросовестные действующие лица вытесняются с рынка. На рынках с несовершенной конкуренцией, когда участники сделки осуществляют специфические капиталовложения, решение проблемы обмана видится в различных институциональных устройствах. Если речь идет об обмене на рынке труда, то в качестве подобных институциональных устройств выступают, например, эксплицитный и имплицитный трудовые контракты, внутренние рынки труда, профсоюз работников фирмы. Действие институтов основано на своекорыстном поведении рациональных индивидов, деятельность которых они направляют с помощью системы стимулов. Но из этого следует, что рациональный индивид всегда мотивирован найти способ, чтобы обойти институциональные устройства. Существует множество способов самого тонкого и изощренного обмана, который трудно предусмотреть и обнаружить. Представители экономической науки осознают такую возможность, и это приводит их к признанию роли общественной морали в экономической жизни.

Грановеттер не отрицает, что индивиды могут выполнять свои обязательства в ходе обмена в силу того, что стимулы, заложенные в институтах, заинтересовывают их в этом, или подчиняясь требованиям общественной морали. Однако он подчеркивает значение личного доверия и доверительного поведения при совершении сделки, которым объясняется широко распространенное предпочтение экономических действующих лиц иметь дело с постоянными партнерами. Само слово «доверие», согласно Грановеттеру, относится лишь к ситуации, когда участники трансакции верят, что партнер воздержится от обмана по причинам, которые находятся за пределами чисто корыстного поведения. Но вопрос в том, как возникает доверие и как оно развивается?

В противоположность «несоциализированной» концепции, в которой подчеркивается роль институтов, и «сверхсоциализированной» концепции, апеллирующей к общей морали, Грановеттер подчеркивает роль конкретных персональных отношений и структур (или сетей) таких отношений в генерировании доверия и предотвращения обмана. Широко распространенная практика поиска информации о работе или работнике через друзей и знакомых, о чем мы говорили выше, свидетельствует, что люди не слишком полагаются на общую мораль или же институты. Например, работники в исследовании Грановеттера предпочитали метод персональных контактов при устройстве на работу потому, что они полагали, что информация, полученная посредством персональных контактов, более полная и достоверная. Она содержит не просто описание работы, но и сведения о предполагаемых коллегах, о характере шефа, о финансовом положении и перспективах фирмы. Более полная информация о фирме способствует тому, что получившие информацию по персональным контактам реже ошибаются в выборе работы и реже вследствие этого увольняются. Сходным образом работодатель больше доверяет характеристике будущего работника, если он лично знает того, кто дает оценку [15. С. 13]. Получение полной неформальной информации еще до вступления в отношения найма формирует взаимные ожидания и способствует доверию между работодателем и работником. Особенно это характерно для небольших фирм.

Однако не только полнота информации увеличивает персональное доверие, но и социальные отношения в сетях, которые накладываются на первоначальные экономические. Моральные принципы, безусловно, являются источником доверия, но Грановеттер переносит акцент с общей морали, действующей универсально и автоматически, на моральные нормы, сформировавшиеся в определенном социальном контексте в сетях персональных отношений, в условиях, когда вследствие личных контактов и быстрого распространения информации о поведении нарушение этих норм становится общеизвестным. Речь идет о том, что люди могут придерживаться различных норм морали в зависимости от социально-структурного контекста и от того, имеют ли они дело со знакомыми или же с незнакомцами.

Итак, социальные сети — это источник информации и доверия, они могут продуцировать лояльность и кооперацию. В этом заключается их функциональная значимость для экономической сферы деятельности. Однако взаимодействие в сетях может также носить и десфункциональный характер. Доверие может обернуться обманом, персональные отношения — конфликтом или неверными ожиданиями. С.Г. Климова и Л.В. Дунаевский уловили обратную сторону ориентации на «свойство» при найме на работу, исследуя коллективы коммерческих структур в начале 1990-х. «Нанимателя и нанимаемого на работу “своего” связывают определенные ожидательные иллюзии, которые могут подвести обоих. “Свои” часто не оговаривают в деталях условия будущего сотрудничества. Тот, кто берет на работу, ждет личной преданности и лояльности по отношению к фирме, а тот, кого берут, нередко считает, что ему будут предоставляться привилегии и прощаться ошибки» [3. С. 66]. Взаимодействие в сетях персональных отношений может как расширить, так и ограничить возможности индивидов. Практика найма и устройства на работу по сетям персональных контактов, например, может ограничить доступ индивида к определенным рабочим местам или же ограничить возможности найма узким кругом. В результате работник не обязательно займет то место, где бы он мог работать с наибольшей производительностью. Хорошей иллюстрацией к этому положению служит приведенный в разделе 4 пример из российской действительности, в котором речь идет о том, как люди устраиваются на работу на успешные предприятия, или же ряд примеров из раздела 7, демонстрирующих образцы карьерного продвижения на внутренних рынках труда.

Но если использование персональных контактов при экономическом взаимодействии не всегда функционально оправдано, как объяснить постоянное воспроизводство этой практики? По мнению Грановеттера, одна из причин заключается в том, что лишь в сетях текущих социальных отношений достижимы такие центральные человеческие мотивы, как общественное одобрение, статус и власть. Если бы экономическая деятельность была обезличена и атомизирована, в ней не нашлось бы места для удовлетворения указанных мотивов. Поэтому сами люди активно пытаются предупредить раздельность экономических и неэкономических аспектов своей жизни. В результате общим для экономических отношений является то, что они, даже начинаясь на нейтральной безличной основе, в конце концов обрастают внеэкономическим содержанием [22. С. 26]. Однако в силу вступает и обратный момент. Так как экономическая деятельность осуществляется в сетях, статус и власть начинают оказывать влияние на экономический результат в качестве сетевых ресурсов.

С позиций концепции «включенности» экономического действия в сеть социальных отношений Грановеттер выступает с критикой абсолютизации рационального (максимизирующего полезность) поведения в экономической сфере. Сочетание экономических и внеэкономических мотивов, а также следование социальным нормам, сложившимся в сетях, осложняет экономическое поведение и делает его результаты менее предсказуемыми, чем принято считать в экономической теории. Например, человек может оставаться работать в определенной фирме, несмотря на существующие экономические преимущества за ее пределами, вследствие привязанности к коллегам [22. С. 35] или же из-за высокого неформального статуса, которого он добился в процессе многолетней работы в одной и той же фирме.

Вопросы к тексту