Чтобы супруга безопасно почивала.

ОБЪЯСНЕНИЕ

 

4. В сих двух песнях полагает Супруг, Сын Божий, душу супругу во владение миром и покоем, в сообразовании части нижней с частью превосходной, очистив её ото всех несовершенств и приведя в разум потенции и смыслы естественные души, утишивши все прочие хотения, соответственно содержанию двух вышеупомянутых песен, смысл коих в следующем: во-первых, заклинает Супруг и приказывает бесполезным уклонениям фантазии и воображения, чтобы отселе впредь престали; и также приводит в разум эти две естественные потенции, раздражительные и похотливые, которые ранее так оскорбляли душу; и полагает в совершенство о предметах их три потенции души: память, разум и волю, насколько это возможно в сей жизни. Сверх того, заклинает и повелевает четырём страстям души, кои суть радость, надежда, печаль и страх, чтобы отселе и впредь смягчились и пришли в разум. Каковые все вещи ознаменованы всеми теми именами, кои приведены в первой песне, чьи беспокоящие деятельности и движения прекращает Супруг в душе посредством великой нежности и ласки и крепости, которые получает она в общении и вручении духовных, кои Бог от Себя творит в то время. В каковое, поскольку Бог живительно преобразует душу в Себя, все потенции, хотения и движения души утрачивают своё естественное несовершенство и пременяются в божественные. Итак, молвит:

 

Проворным птицам,

 

5. Называет проворными птицами уклонения воображения, которые легки и изящны в полёте, и у той и у другой части; каковые, когда воля радуется в спокойствии приятного общения с Возлюбленным, обычно делает их безвкусными и приглушает удовольствие их полётов изящных. Каковым молвит Супруг, яко заклинает их настроем лиры приятным, и т.д.; то есть, что нежность и сладость души, стало быть, уже так обильна и часта, что они не могут помешать, как бывало раньше (поскольку не достигают того же), так как прекратили свои неспокойные полёты, толчки и выходки. О чём даётся понятие в остальных частях таким образом, что мы должны объяснить здесь, которые суть:

Львы, олени, лани скачущие.

 

6. Подо львами понимаются едкости и порывы потенции гнева; потому что эта потенция дерзка и отважна в своих действиях, яко львы. Под оленями и ланями скачущими разумеется другая потенция души, которая есть похоть, так что она есть потенция всякого вожделения; имеет же два эффекта, первый – трусость, второй – дерзость. Эффекты трусости имеют место, когда находят, что вещи не соответствуют им, потому что тогда они убегают, стесняются и обескураживаются; и в этих эффектах она (похоть) сравнена с оленями, потому что, не только их потенция похоти более интенсивна, чем у многих других животных, но также они пугливы и стеснительны. Эффекты дерзости имеют место, когда они находят вещи подходящими для них, потому что тогда не стесняются и не пугаются, но отваживаются вожделеть и позволяют себе желания и эмоции; и в этих эффектах отваги сравнена эта потенция с ланями, которые имеют такую похоть к тому, что вожделеют, что не только бегут к нему, но даже скачут, из-за чего и прозваны здесь скачущими.

 

7. Так что в заклинании львов налагает узду на импульсы и эксцессы гнева, а в заклинании оленей укрепляет вожделение в трусливых и малодушных, которые раньше стягивали её, а в заклинании ланей скачущих она удовлетворяет и гасит желания и хотения, которые ранее оставались неуспокоенными, скача, подобно ланям, от одного к другому, ради утоления похоти, каковая теперь утолилась настроенными лирами, чья нежность радует, и пением сирен, в усладе коего она пасётся. Примечательно, что не заклинает здесь Супруг гнев и похоть, поскольку в этих потенциях у души никогда не бывает недостатка, но только беспокойства и беспорядочность их действий, означаемых львами, оленями, ланями скачущими, ибо нужно, чтобы их нехватало на этой стадии.

 

Горы, долины, берега.

 

 

 

 

8. Под этими тремя именами разумеются акты порочные и неупорядоченные трёх потенций души, кои суть память, разум и воля; чьи акты беспорядочны и порочны, когда суть экстремально высоки и когда суть экстремально низки и слабы, или, хотя и не экстремальны, тяготеют к одному из этих двух экстремумов. Итак, горами, которые весьма высоки, знаменуются акты экстремальные, излишне неупорядоченные; долинами которые весьма низки, знаменуются акты этих трёх потенций в их минимуме, по сравнению с обычной силой; а под берегами, которые суть не высоки, ни низки, но которые через наполнение участвуют либо в том, либо в этом экстремуме, ознаменованы суть такие акты сказанных потенций, в которых избыточествует или недостаёт некоторого посредничества и полноты рассудка; каковые, хотя не суть экстремально разупорядочены – как бывает в грехе смертном, - всё же отчасти суть таковы, то в потворстве, то в несовершенстве, через малейшее, в разуме, памяти и воле. Все эти эксцессивные акты рассудка заклинает также, дабы престали, посредством настроенных лир и сказанных песен; каковые занимают такое положение к трём потенциям души в точке воздействия, и так используются в операциях рассудка, принадлежащих им, что они не только не экстремальны, но даже отчасти не участвуют в экстремуме. Следуют остальные стихи:

Воды, запалы, ветра,

И страхи ночи бодрствующие.

 

9. также под этими четырьмя вещами разумеет аффекты трёх страстей, которые (как говорили) суть скорбь, надежда, радость и страх. Под водами разумеются аффекты скорби, которые оскорбляют душу, потому что, подобно водам, входят в душу. Откуда Давид молвит к Богу, говоря о них: Salvum me fac, Deus, quoniam intraverunt aquae usque ad animam meum; то есть: Спаси меня, Боже мой, ибо подступили воды к душе моей (Пс. 68,2). Под ветрами разумеет аффекты надежды, потому что, как ветры, летят, желая отсутствующего, на которого надежда. Откуда, также, рече Давид: Os meum aperui et attraxi spiritum? Quia mandata tua desiderabam (Ps. 118,131). И это, как если бы сказал: Открой уста моей надежды и привлеки ветер моего желания, ибо надеялся и желал твоих повелений. Под запалами разумеются аффекты страсти радости, которые воспламеняют сердце, на манер огня. Отчего тот самый Давид молвит: Concaluit cor meum intra me, et in meditatione mea exardescet ignis; чем хочет сказать: Внутри меня раскалилось моё сердце, и в мысли моей разгорелся огонь (Пс. 38,4), что есть, как если бы сказать: в мысли моей возгорелась радость. Под страхами бдений ночных, разумеются аффекты другой страсти, которая есть страх, каковые в духовных, не достигших ещё той стадии духовного брака, о которой говорим теперь, бывают обычно зело велики; иной раз от Бога, во время, когда желает Он оказать некие милости (как сказано нами выше), которые обычно творят устрашение духу и ужасание, а также утеснение плоти и чувствам, из-за непривычки к подобным милостям и недостаточной крепости и совершенству натуры; иной раз от беса, каковой, в то время как Бог даёт душе собранность и нежность в Себе, испытывая великую зависть и сожаление о таковом благе и мире души, заботится о том, чтобы поселить ужас и страх в духе, чтобы воспрепятствовать этому благу, а иной раз как бы малодушие там, в духе, и когда видит, что не может добраться до внутреннего души, оттого что она крепко соединена и связана с Богом, по меньшей мере извне, в части чувственной полагает расстройство и разбрасывание, и стеснение, и скорби, и ужас в чувстве, чтобы посмотреть, не сможет ли таким образом побеспокоить супругу на брачном ложе. Таковые (вещи) называет страхами ночи, оттого что они от бесов, и потому что бес заботится об укоренении мраков в душе, через затемнение божественного света, о котором радость её. И называет бодрствующими эти страхи, потому что они сами по себе творят бдение и пробуждение души от её сладкого сна внутреннего, а также потому, что бесы, которые их причиняют, непрестанно наблюдают, чтобы поместить эти страхи, которые пассивно, от Бога или от беса (как мы сказали) всовываются в дух тех, кто уже суть духовны. И речь не идёт о других страхах временных или естественных, потому что иметь таковые страхи не есть о роде духовном; но иметь сказанные духовные страхи есть собственность духовных.

10. Стало быть, все эти четыре вида аффектаций четырёх страстей души заклинает также Возлюбленный, заставляя их престать и утишиться, поскольку Он уже даровал супруге имущество в этой стадии, и силу и удовлетворение в настроенных лирах своей нежности и песне сирен своей услады, отчего не только не царят в ней, но даже нисколько не могут дать ей безвкусие. Потому что величие и устойчивость души так велики в этом состоянии, что, если ранее достигали души воды скорби о какой-либо вещи, и даже о грехах своих или чужих, которое есть то, что чаще обычно чувствуют духовные, и хотя оценивает их, не творят они ей ни скорби, ни чувства; и сострадания, то есть реактивного чувства, не имеет в себе, хотя имеет труды и совершенство такового (сострадания), потому что здесь у души отсутствует то, что ослабляет доблести, но присутствует сила, постоянство и совершенство их. Потому что, на манер ангелов, которые в совершенстве оценивают вещи скорбные, не ощущая скорби, и вершат труды милосердия, не чувствуя сострадания, приключается то душе в сём преображении любви; хотя иной раз и в некую пору расслабляется Бог с нею, даруя ей чувствовать вещи и страдать от них, потому что больше заслужила и пылка в любви, или по иным причинам, как сотворил то с Матерью Девой и со Святым Павлом и другими; однако сама эта стадия не ведёт к такому.

11. В желаниях надежды также не оскорбляется, ибо, пребывая уже удовлетворённой этим союзом с Богом, насколько возможно в сей жизни, ни в мире не имеет ничего, на что бы надеялась, ни о духе, чего бы желать, поскольку видит себя и чувствует наполненной богатствами Божьими; и так, в оживлении и умирании сообразна и соответственна воле Божией, говоря и о части чувственной и о части духовной: Fiat voluntas tua (Мтф. 6,10), без импульсов другой жажды и хотения. Итак, желание видеть Бога, которое имеет, не сопровождается страданием. Также, об аффектах радости, которые обычно творят в душе чувство, большее или меньшее, ни иссякания не замечает в них, ни творят ей нового изобилия, потому что радость такова, как всегда, на манер моря, которое не иссякает реками, что из него вытекают, ни возрастает теми, которые в него впадают; ибо душа эта сделана тем источником, о котором говорит Христос через Святого Иоанна, яко вода его течет в жизнь вечную (4,14).

12. и потому сказано, что такая душа не получает нового в этой стадии преображения, в котором, мнится, оставили её радости акциденциальные, в коих уже у прославленных нет недостатка, а именно, что, хотя у души сей нет недостатка в этих радостях и нежностях акциденциальных, поскольку прежде те, что обычно имеет, суть без счёта, не оттого что не прирастает нисколько в том, что есть общение духа, но оттого, что всё, могущее прийти новое, она уже имеет. Итак, то, что имеет в себе больше того, что приходит нового. Откуда, всякий раз когда такой душе предлагаются вещи радости и веселья, будь то вещи внешние или духовные и внутренние, тут же преобразуются они в радование богатствами, кои уже имеет в себе, и она остаётся со много большей радостью и усладой в них и в тех, что наново в неё входят; потому что имеет некоторым образом собственность Бога в этом, так что, хотя услаждается во всех вещах, не услаждается так в них, как в себе самой, ибо имеет Он в себе благо, превосходящее все эти. Итак, все новости, кои приключаются сей душе о радостях и вкусах, больше служат напоминанием о тех, коим радуется в том, что уже имеет и ощущает в себе, чем в тех новостях, ибо, как говорю, оно больше их.

13. И естественно, что когда некая вещь даёт радость и удовольствие душе, если имеет она другую, более ценную и более приятную для неё, тотчас вспоминает о ней и ощущает её вкус и радость. Итак, столь невелико акцидентарное сих обновлений духовных и то новое, что они привносят в душу, в сравнении с тем субстанциальным, что она уже имеет в себе, что мы не можем сказать ничего, так как душа, достигшая этой полноты преобразования, в коем она целиком возросла, не возрастает с новостями духовными, как другие, которые не достигли (этой полноты). Удивительно, однако, видеть, что вместе с невосприятием таковой душой новых услад, всегда мнится ей, будто получает их наново, а также что имела их. Причиной сему то, что всегда радуется им наново, так как благо её всегда ново; и так её кажется, яко всегда принимает новости, без того чтобы принимать их.

14. Однако, если бы мы захотели говорить об освещении славой, кое в этом обычном объятии, которым обладает, даруется ей иной раз, что есть определённое духовное обращение на неё, в котором она делается видящей и радующейся единством той бездны услад и богатств, которые он поместил в ней, ничего нельзя было бы сказать, чтобы объяснить что-либо из этого. Ибо на манер солнца, когда оно вполне вторгается в море и освещает всё, вплоть до глубоких пазух и каверн, и показываются перлы и жилы обильные золотом и прочими драгоценными минералами, и т.д. – так и божественное солнце Супруга, обращённое на супругу, извлекает, на манер света, богатства души, так что даже ангелы дивятся ей и говорят об этом в Песнях, а именно: Кто она, что шествует словно заря взошедшая, прекрасная яко луна, избранная яко солнце, ужасная и выстроенная, как армейские лошадки? (6,9). В каковом освещении (хотя и о таковом превосходстве) не прибавляет ничего той душе, но только извлекает её на свет, в коем радуется тому, что и до того имела.

15. В конечном итоге, ни страхи ночей не спящие, не достигают её, ставшую уже такой ясной и такой крепкой, и так посаженной на седалище Божьем, что не могут бесы ни затемнить её своими мраками, ни запугать своими ужасами, ни пробудить своими толчками. Откуда, никакая вещь не может уже ни достичь, ни обеспокоить её, проникнутую уже всеми вещами в Бозе ея, где радуется всяческому покою, всякую нежность вкушает и всякою сладостью услаждается, с учётом условий и состояний сей жизни. Посему об этом таковой души, надо понимать, молвит Мудрец, а именно: Душа умиротворённая и утишенная подобна званому пиру длящемуся (Притч. 15,15), ибо как на званом обеде ощущает (душа) вкус всяческих яств и нежность всякой музыки, так на этом пиру, что имеет на груди Супруга, всякой усладой радуется и всю нежность вкушает. И настолько мало, сказанное нами о том, что она здесь испытывает, и то, что можно выразить в словах, что всегда говорится меньше, чем происходит в душе, достигшей сказанной стадии. Посему, ежели душа удостоилась дарования мира Божия, который, как говорит Церковь, превосходит всякое чувство, всё чувство сохраняется в ней, чтобы сказать кратко и образно. Следует стих второй песни:

 

Настроенными лирами