Взлет и падение индийской чудо-веревки

 

Индийская чудо-веревка (или канат) – трюк с заклинаниями, столетиями поражавший воображение и порождавший неисчислимые догадки. Некоторые утверждают, что это – всего лишь миф или иллюзия, возникающая под действием гипноза

Знаменитый фокус с веревкой

 

Веками европейские путешественники привозили из Индии рассказы о невероятных трюках, которые показывают бродячие индийские фокусники. Но более других поражали воображение выступления со знаменитой чудо-веревкой. Подобные истории вызывали множество толков и предположений, включая версию о том, что это – всего лишь миф, ибо не удалось найти человека, своими глазами видевшего удивительный трюк. Точно одно: индийская чудо-веревка вызывала более горячие дискуссии, чем любой другой вид заклинаний. Было ли это на самом деле? Если да, то как это делалось?

Возможно, часть ответа скрыта в особой тренированности тех, кто показывает необычный номер. Многие индийские фокусники (или «факиры», что в переводе с арабского означает «нищий») способны совершать поистине замечательные подвиги – такие, как управление своей нервной системой посредством силы воли, что достигается постоянными упражнениями по методикам йогов. Кроме того, факиры в совершенстве владеют артистическим искусством, даром внушать иллюзии и делать трюки с заклинаниями. На Западе многие номера их репертуара относят к категории «массовых галлюцинаций» или «массового гипноза». Более того, говорят, будто нет ни одного человека, который сам был бы очевидцем трюка или лично знал такового. Обреченная, по-видимому, на вымирание, индийская чудо-веревка запомнится – если вообще запомнится – как массовая иллюзия или красочный миф. И если кто-то с этим не согласен, его можно простить, поскольку уж очень долгая и сенсационная история у этой загадки.

Вряд ли Запад услышал бы о чудо-веревке и хоть один человек воспринял бы эти рассказы всерьез, если бы не записки великого марокканского путешественника, естествоиспытателя и писателя Средневековья Ибн Баттуты. В 1360 г. в числе прочих именитых гостей он получил от Акбах-хана приглашение на обед в царском дворце в Хань-Чу в Китае.

После обильной трапезы Акбах-хан предложил насытившимся гостям последовать за ним в сад, где все было подготовлено к началу удивительного развлечения. Вот что Ибн Баттута написал об этом в своем дневнике: «После пира один из артистов взял деревянный шар, в котором было несколько отверстий. Через них он продел веревку. Затем так швырнул шар вверх, что тот исчез из виду и там остался, хотя никакой видимой опоры не было. Когда в руке остался лишь небольшой конец веревки, артист приказал одному из мальчиков-ассистентов уцепиться за веревку и взобраться по ней наверх, что тот и сделал. Он лез выше и выше, пока тоже не исчез из виду. Артист трижды звал его – ответа не последовало. Разозлившись, он взял нож, ухватился за веревку и тоже исчез в вышине.

Затем артист спустился на землю, принеся с собой руку своего помощника, который первым поднялся по веревке; потом принес ногу, вторую руку, вторую ногу, туловище и наконец голову. Помощник, естественно, умер. Одежды артиста и мальчика были в крови. Окровавленные части тела факир приложил на полу одну к другой в их изначальном порядке. Затем он поднялся и слегка пнул сложенное из кусков тело, которое вновь оказалось ребенком, – совершенно нормальным, целым и невредимым».

Поскольку не существует рационального объяснения таким чрезвычайно необычным явлениям, как левитирующие веревки и чудесное воскрешение, последующие поколения считали сообщения Ибн Баттуты и им подобные пустой болтовней или шумихой, призванной вытянуть несколько монет у наиболее легковерных. Средневековые ученые объявили трюк с веревкой ложью. В XIX в. его объясняли с точки зрения новой захватывающей науки о гипнозе.

Предприимчивая американская газета «Чикаго дейли трибюн», испытывавшая в 1890-е годы трудности с тиражом, возвестила о своем вступлении в дискуссию и отправке своих журналистов – писателя С. Эллмора и художника Лессинга – в далекую Индию со смелой миссией. Им поручено было сфотографировать, сделать эскизы и наброски и в конечном счете доказать, что этот трюк – всего лишь фокус.

Хотя было известно, что номер с индийской чудо-веревкой демонстрируют очень редко, американцы вскоре возвратились в Чикаго с несколькими эскизами и фотографиями, которые, казалось, нанесли сокрушительный удар по славе трюка, доказывая, что он был, как и предполагалось, «массовой галлюцинацией». Когда пленку проявили, на снимке был только индус в мешковатых штанах, окруженный загипнотизированной толпой. Не оказалось и отвердевшей веревки, по которой можно было подняться наверх. Естественно, напрашивался вывод, что «увиденное» являлось плодом коллективного внушения.

Газета напечатала статью, и стало ясно, что усилия проницательных журналистов «Трибюн» завершились триумфальным разоблачением.

Прошло несколько месяцев, и был пролит свет на другой «дерзкий трюк» – удача отвернулась от чикагской «Трибюн». Работы Лессинга-Эллмора были разоблачены как фальшивки, каковыми они и оказались на самом деле. Лессинг никогда не ступал на азиатскую землю и уж тем более не был очевидцем оклеветанного им трюка с индийской веревкой. Более того, журналист с именем «С. Эллмор» вообще не существовал. Уступив давлению, издатель сам выступил с опровержением, объявив содеянное шуткой, разыгранной с целью увеличения спроса на газету.

Тридцать лет спустя газеты вновь запестрели статьями о чудо-веревке, поскольку некто полковник Эллиот обратился в лондонский «Кружок магии» с предложением решить проблему раз и навсегда.

В марте 1919 г. полковник назначил премию в пятьсот фунтов стерлингов тому, кто сможет продемонстрировать трюк в условиях тщательного научного контроля. В связи с полным отсутствием факиров в самом Лондоне в «Таймс оф Индия» было опубликовано объявление, сулившее баснословное вознаграждение любому индусу, способному совершить подвиг с индийской веревкой. Однако заманчивое предложение осталось без ответа.

Чопорным джентльменам из «Кружка магии» пришлось согласиться со сторонниками парапсихологической версии, что индийская чудо-веревка была результатом «коллективной галлюцинации». Им даже в голову не пришло, что факиры отнюдь не принадлежат к числу праздных богачей, которые проводят день в клубе для джентльменов за чтением газет, издаваемых на английском языке. Большинство факиров того времени не умели читать даже на родном языке и уж тем более говорить и читать по-английски.

Однако через несколько лет после упомянутой акции «Кружка магии» несколько ирландских и английских солдат, служивших в Индии, стали очевидцами представления, почти полностью совпадавшего с чудесами, описанными Ибн Баттутой в XIV в.

Трюк с веревкой часто трактуют как форму гипнотического внушения. Однако представьте себя на месте гипнотизера, странствующего по Индии и дающего представления любой собравшейся публике. Логично допустить следующее. Ваша аудитория состоит, скажем, из пятидесяти индусов из Нью-Дели (которые почти всегда говорят на английском) и пятидесяти ламаистов – буддистов из Сиккима (мало кто из них говорит по-английски), северной провинции Индии. Не умея говорить ни на хинди, ни на тибетском наречии, вы начинаете сеанс гипноза на английском языке, и вскоре ваше умение начинает действовать. Вы заставляете их войти в состояние глубокого сна и «видеть» дракона с золотыми крыльями. И тут замечаете, что англоговорящие делийцы созерцают мифическое существо, а пятьдесят буддистов сидят напротив вас в ожидании начала представления.

Принцип вполне понятен. Насколько нам известно, гипнотическое внушение всегда сопровождалось воздействием речи; если субъект не понимает языка, на котором производится внушение, он не войдет в состояние гипноза. Коль скоро массовый гипноз не является ответом на интересующий нас вопрос, то следует искать иное объяснение трюка.

Удивительное свойство веревки тщательно хранят в секрете и передают от отца к сыну как фамильную реликвию. Во все времена людей, знавших тайну трюка, можно было пересчитать по пальцам одной руки – к тому же говорят, что этот номер очень рискованный и при малейшей ошибке можно свернуть себе шею. Полагают, что к 1940-м годам факиры, демонстрировавшие сей удивительный номер, стали слишком старыми для выступлений с чудо-веревкой. Но если этот трюк – не миф, то как его делали?

Предположим, что секрет скрыт в самой веревке и что в прямом состоянии ее поддерживает механизм из вставок (металлических или деревянных) или скрытое в земле устройство. Главная же тайна буквально висит в воздухе.

Когда впервые был исполнен этот номер – задолго до появления невидимой проволоки, зачастую используемой современными иллюзионистами, – искусно сделанные длинные прочные шнуры были черными. Поскольку они отнюдь не отличались «незаметностью», трюк всегда демонстрировался с наступлением сумерек, когда черный шнур становился невидимым на фоне потемневшего неба. Кроме того, номер следовало исполнять на достаточно тесной площадке и ни в коем случае не посреди пустыря или иного открытого места. Впрочем, чтобы избежать разоблачения при выступлении в долине, достаточно было расположиться между двумя буграми или холмиками. Шнур натягивали между ними так, чтобы он скрывался в листве деревьев. Чтобы наверняка утаить его от пытливых глаз скептически настроенных зрителей, факир начинал выступление в сгущающихся сумерках и поначалу «разогревал» толпу прибаутками и банальными фокусами до тех пор, пока небо наконец не становилось черным.

Тогда помощники выносили фонари и располагали их на специальных подставках вокруг сидевшего на земле мага, который предварял главный трюк достаточно скучным и долгим традиционным предисловием, дабы отвлечь внимание аудитории.

Представьте себе такую сцену: расположившись на расстоянии всего трех-четырех метров от публики, факир непрестанно что-то рассказывает, достает из плетеной корзины веревку, многократно изгибает и скручивает ее, подбрасывает в воздух, показывая всем, что веревка совершенно обыкновенная. Обычно маги не рискуют прикреплять утяжеляющий деревянный шарик под взглядами зрителей и вплетают его в конец веревки заранее. И вот, продолжая балагурить, он размахивает поднятыми руками и швыряет ее вверх в очередной раз… Зрители уже утомились и не замечают, как факир ловким движением вставляет металлический крюк в специальное отверстие в деревянном шарике. Этот крюк привязан к очень тонкому и прочному волосяному шнуру, незаметному на фоне черного неба. Шнур поднимается на высоту приблизительно восемнадцати метров, где он переброшен через главный горизонтальный шнур. Зрители же, ослепленные светом фонарей, видят, что веревка поднимается в воздух, подчиняясь неведомой магической силе. При резком контрасте между освещением площадки и чернотой неба им кажется, что она парит в воздухе, поднявшись на высоту 60–90 м. Зрители попросту не видят, что ее вытягивают наверх спрятавшиеся в укрытии помощники факира.

Когда маг приказывает своему помощнику – мальчику в возрасте восьми-девяти лет – подняться по веревке, публика хорошо понимает ребенка, упорно не желающего следовать в пугающую неизвестность. Конечно, в итоге мальчик уступает, взбирается все выше и выше и в конце концов исчезает из виду – на высоте около десяти метров он оказывается недосягаемым для света фонарей. Добравшись до главного шнура, он цепляется за него крюком и проверяет надежность крепления веревки.

Тем временем факир безуспешно зовет мальчика – тот не удостаивает его ответом. Разъяренный маг хватает огромный нож, сжимает его зубами и бросается наверх вслед за помощником. Через несколько мгновений он тоже исчезает в темноте, и зрители слышат лишь его злобную ругань и предсмертные крики мальчика. Потом – о ужас! – на землю начинают падать части тела несчастной жертвы. На самом деле это – части тела крупной обезьяны, обмотанные окровавленными тряпками, похожими на одежду мальчика. Они были спрятаны под просторным халатом самого факира. Последней падает отрезанная голова, обмотанная тюрбаном. Естественно, зрители не выказывают желания осмотреть ее.

Четыре помощника бросаются к останкам товарища с громкими причитаниями. Тем временем наверху мальчик прячется в опустевших просторных одеяниях факира. Маг спускается вместе с ним вниз, причем внимание зрителей приковано прежде всего к «окровавленному» клинку в его зубах. При виде расчлененного тела факир «осознает» происшедшее, начинает «раскаиваться» и падает наземь рядом с останками. Помощники, пытаясь утешить хозяина, окружают их плотным кольцом. В это время мальчик выскальзывает наружу, а части тела обезьяны вновь исчезают под одеждами мага. Помощники отходят, а зрители видят факира, склонившегося над сложенными вместе кусками тела жертвы. Наконец, он встает и произносит несколько волшебных слов, после чего наносит чувствительный резкий удар, и вдруг, – о чудо! – мальчик оживает.

 

Йети спускается с гор

 

Где-то в высокогорных долинах Индии, рядом с высочайшими пиками мира, живет Неведомое или, вернее, Необъяснимое. Свидетельства о нем состоят главным образом из следов. Они ведут к самым вершинам, эти загадочные следы на снегу. И они изменчивы, ибо по размерам и глубине зависят от яркости солнечных лучей и состояния снежного покрова

Скальп йети в одном из тибетских монастырей

 

Коренные жители этого региона утверждают, что следы оставляют существа пугливые и неприветливые, неведомые белым пришельцам и не имеющие собственного имени в европейских языках. Белые пришельцы предпочитают оставаться при мнении, что следы оставляют белые медведи, которые могут быть пугливыми даже в состоянии голода. Но местное население усиленно это отрицает: не медведи, а снежные люди оставляют такие следы, а они, белые люди, натыкаются лишь на следы, им не дано встретить тех, кто их оставил…

Любого, кто спустится с Гималаев, спрашивают, не слышал ли он что-то о снежном человеке, не хочет ли он записать свои впечатления или рассказы своих друзей, которым повезло больше. Все такие заметки начинаются более или менее одинаково: «Тайна возникла одновременно с началом первой экспедиции на Эверест в 1921 году». Именно так начиналось сообщение руководителя этого восхождения британского полковника С.К. Говарда-Бери, который в сопровождении пяти других европейских участников и 26 проводников из числа местных жителей попытался взобраться по северному склону Эвереста в сентябре того самого года. Используя в качестве плацдарма ледник, экспедиция устремилась к Лхаса Ла, проходу на высоте 22 тысяч футов. Там на абсолютно сухом снегу они увидели следы зайцев и лисиц. Но их изумлению не было границ, когда взорам их предстали отпечатки, которые могли оставить голые ступни человека…

Носильщики, как пишет полковник Говард-Бери, в один голос заявили, что это следы метохкангми[3]. Они добавили, что слово это переводится, в отличие от других, употребляемых для этого существа, – мирка, йети, согпа и означает: кангми – «снежный человек», а метох – возглас, соответствующий понятию «ужасный», «страшный». Сам полковник заявил, что «что-то неведомое должно водиться здесь, типа расы снежных людей» (но он высказал предположение, будто следы – волчьи), однако пресса никак не отреагировала на его объяснение.

Хотя сообщение об этом восхождении и обошло множество газет и иллюстрированных еженедельников, сама возможность встречи на огромных высотах с диким человеком рассматривалась как фантастика. Да местные жители просто морочат голову европейцам! Такой взгляд живет и поныне. Но ведь полковник был не первым, кто сообщил о таинственных следах и вообще о снежном человеке. Самый первый источник, известный нам, – книга британского майора Уэдделла, который, как видно из титульного листа его произведения, был медиком в индийской армии. Книга называлась «В Гималаях» и вышла в Лондоне в 1899 году, а сама экспедиция из Дарджилинга в северо-восточный Сикким была предпринята десятилетием раньше. На странице 223 можно прочитать такой абзац: «Несколько крупных следов на снегу пересекли наши собственные отпечатки и уходили к высоким пикам. Похоже, они принадлежали диким волосатым людям, которые, по преданию, живут среди вечных снегов и связаны с мифическим белым львом, чей рык слышен в бурю. Вера в них жива у жителей Тибета, но никто не мог дать мне точный ответ…»

Майор Уэдделл в поисках лучшего объяснения высказал предположение, что следы могут принадлежать медведю.

Еще один достаточно сомнительный источник, предшествовавший сообщению полковника Говарда-Бери, – книга французского автора Жана Маркеса-Ривера «Тайная Индия и ее магия». Одно уже ее название наводит на скептические мысли. Маркесу-Ривере некий странник рассказал, что встречающиеся в горах человекоподобные существа – раса гигантов, не медведей и не обезьян, которые говорят на неведомом языке. Странник заявил, что участвовал в экспедиции местных жителей по их следам и видел снежного человека. Десять или «больше» их сидело кружком, они были ростом 10–12 футов, били в барабан и раскачивались, как бы отправляя некий сложный обряд. «Волосы покрывали их тело, они были голыми на такой высоте, и уныние отражалось на их жутких лицах».

Никто не обязан верить в эти случаи, но все они описаны совершенно независимо друг от друга и являются дополнительными штрихами ко всей этой истории. Еще одно подтверждение большого распространения и схожести поверья подоспело в 1922 г. от руководителя второй экспедиции на Эверест генерала Брюса. Остановившись на постой в монастыре Ронгбук, что расположился к северу от горы, он спросил ламу, слышал ли тот что-нибудь о метохкангми. Лама отреагировал так, будто его спросили о совершенно обычном обитателе этих мест, и сказал, что да, пять таких существ живут дальше по долине Ронгбук.

Генерал Брюс решил было, что нельзя не воспользоваться такой возможностью и не прикоснуться к этой загадке – на это стоило потратить время и силы. Но решение свое так и не выполнил, убоявшись отклониться от главной цели. Все-таки у его экспедиции были весьма конкретные задачи, связанные с военными действиями. Это было главной ошибкой. Кто знает, что произошло бы, пойди Брюс по направлению, указанному ламой? Скорее всего, Брюс просто не поверил в снежного человека.

В 1922 г. в Бомбее появилось новое сообщение – итальянца Н.А. Томбази, вернувшегося из фотоэкспедиции с южных отрогов ледникового района Канченджанги. Синьор Томбази просто заявил: «Я видел снежного человека на высоте 15 тысяч футов». Вот отрывок из его сообщения: «Ослепительный свет мешал мне разглядеть что-либо на протяжении некоторого времени, но скоро я четко увидел объект в 2–3 сотнях ярдов ниже по долине. Несомненно, фигура напоминала человеческую, двигалась она вверх по склону и остановилась, чтобы сорвать ветку рододендрона. Она выглядела темной на фоне снега и была явно без одежды. Через некоторое время она зашла в ложбину и потерялась из виду. Я осмотрел следы, которые оказались по глубине схожими с людскими, но большими по размеру. Следы пяти пальцев и подъем были очевидны, но отпечаток пятки нечеткий. Следы, несомненно, принадлежали двуногому существу. Длина шага в 12–18 дюймов обычна для мужчины, который никуда не торопится. Что касается следов, то пятка не всегда отпечатывается или нечетка».

Так же, как сообщение Говарда-Бери о таинственных следах оказались не первыми, так и строки Томбази о том, как он видел снежного человека, тоже не оригинальны. Раньше, чем он, видел снежного человека некто Элвес, опубликовавший об этом сообщение в трудах лондонского Зоологического общества в 1915 г. То было свидетельство не самого Элвеса, а егеря Ди Гента, несшего службу возле Дарджилинга и утверждавшего, что заметил человекообразные фигуры, которые местные жители называли согпа, возвышающиеся над кустарником. Они больше походили на обезьян, чем на людей, говорит Гент, и покрыты были длинной желтовато-коричневой шерстью. Длина их шага составляла 1,5–2 фута на плоской поверхности почвы. Но в некоторых местах они как бы «ходили на коленях», так что следы пальцев как бы указывали назад. Это весьма важные наблюдения, особенно если учесть, что некоторые предания тибетцев утверждают, что ноги у снежного человека повернуты пальцами вовнутрь (именно это и вызывает недоверчивый смех у оппонентов).

Хронологически история, поведанная английским исследователем Хью Найтом, располагается между случаем Элвеса и Гента, с одной стороны, и сообщением Томбази – с другой. К сожалению, я не смог найти оригинал рассказа Найта, так что эта информация оказалась вторичной и, видимо, искаженной. Хью Найт заявил, что встретил «снежного человека», который не ожидал его появления, на близком расстоянии. Он был ростом с высокого человека с выпуклой грудью и длинными руками. Шерсть была желтоватая, с мягким длинным волосом. В нем угадывались монголоидные черты и вывернутые неуклюжие конечности. Явно неодетое существо держало нечто наподобие лука. Оно сразу же убежало, больше Найт его не видел.

Еще один человек выступил в защиту снежного человека со своим сообщением – Рональд Каульбах, известный немецкий географ и путешественник. В 1936 г. он напал на следы, которые были похожи на отпечатки ног человекообразного существа. Это было между реками Чу и Салвин. Следов было около пяти. С Каульбахом были четыре носильщика-шерпа. Все четверо верили в существование метох кангми, но лишь двое заявили, что эти следы оставлены им, двое других предпочли сказать, что следы принадлежат снежному барсу.

Каульбах подчеркнул, что «в этой части страны никогда не водились медведи», но ему сказали позже, что следы могли оставить панды или неизвестные обезьяны, но Каульбах продолжал упорствовать, что ни обезьяны, ни панды здесь не водятся, ноаже если бы водились, то ни за что не пересекают линию снегов. Он бы мог сказать (но не сделал этого), что сам факт открытия нового вида обезьяны тоже был бы знаменательным событием в зоологии.

Тот медведь, которому приписывали неведомые следы, известен американским зоологам как Ursus actors pruinosus. Этот подвид бурого медведя действительно встречается в Гималаях, но не везде, и по размерам приближается к американским гризли. Цвет шерсти палевый, может быть даже белым. И когда он шагает, задняя нога стирает след передней, создавая этакий общий смазанный след. Вот как описывает Френк Смит в своей книге «Долина цветов» эту ситуацию: «Четыре дюйма снега выпали неожиданно, и стало очевидно, что следы появились накануне вечером, после того, как солнце убавило мощь своих лучей, за ночь подморозило, и следы определились во всех деталях. На равнине они не превышали 13 дюймов в длину и 6 в ширину, но, по мере того как цепочка уходила вверх, они становились 8 дюймов в длину, а ширина была той же. Длина шага была от 18 дюймов до 2 футов на равнине, но гораздо меньше по мере подъема. Ступни сначала были развернуты наружу, как у человека. Имелись четкие оттиски пальцев, 1,5 дюйма длины и 3/4 дюйма ширины, но в отличие от человеческих располагались симметрично…

Мои снимки были проявлены в фирме Кодак в Бомбее при условиях, исключающих возможности подлога и фальшивки, и обследованы профессором Джулианом Хаксли, секретарем британского Зоологического общества, доктором Мартином Хинтоном, зоологом музея естественной истории в Лондоне, и мистером Р. Поконом. Вывод был таков: следы оставлены медведем. Сначала был назван один подвид – Ursus actors pruinosus, но потом мнение изменили, назвав Ursus actors isabellinus, распространенный в Западных и Центральных Гималаях. Следы похожи по размерам и типу, и вряд ли их оставило какое-нибудь животное».

Было бы, конечно, хорошо, если бы снимки мистера Смита дали что-то еще, кроме такого вывода. Но этого еще не произошло, хотя его носильщики-шерпы были явно смущены этими следами: им же хорошо знаком смазанный медвежий след. Кроме того, отпечатки лап медведя и снежного человека, случалось, находили рядом…

Много историй о встречах странных следов появилось перед Второй мировой войной, которая прервала поиски в Гималаях. В 1937 г. Эрик Шиптон и X. Тилмэн предприняли экспедицию в Каракорум. Один из ее участников с двумя шерпами побывал в редко посещаемом районе – Снежное озеро и нашел там следы: «Они были округлые, около фута в диаметре; 9 дюймов шириной и отстояли на 18 дюймов друг от друга. Они располагались точно по прямой линии и не накладывались, как это бывало в случае с четвероногими животными. Шерпы сказали, это следы йети».

Спустя несколько дней те же шерпы в соседней снежной долине распознали следы медведя. Эрик Шиптон сам видел такие же круглые следы, слегка присыпанные снегом. А X. Тилмэн, который поначалу относил веру в йети к предрассудкам, публично изменил свое мнение.

И хотя эти следы не несли в себе деталей, важно, что они располагались по прямой линии. Медведи так не ходят. Правда, лисы и другие мелкие хищники оставляют ровные цепочки следов. В Европе говорят: «Лисица прошла как по веревочке», но так могут ходить только мелкие животные. Крупному животному нужно иметь ноги, как у верблюда, чтобы оставить подобный след, или же быть двуногим…

Нельзя не упомянуть об одном шерпе, который сопровождал Шиптона, – Сене Тенцинге. Тот видел не только следы йети, но и самого их обладателя. В ноябре 1949 г. большая группа шерпов собралась перед монастырем Тхьянгбоче на религиозный фестиваль. Монастырь расположен на склоне холма на высоте 13 тысяч футов, не так далеко от Эвереста. Гору можно видеть из окон монастыря. Шерпы собрались на лугу, граничащем с лесом. И именно из леса неожиданно появился йети. Ближние шерпы были в 80 футах от него, они потом рассказывали, что он был того же роста, что и они сами, и что тело было покрыто, кроме лица, красновато-коричневой шерстью.

Э. Шиптон, У. Меррей и другие исследователи были лично знакомы с Тенцингом и имели возможность беседовать с ним вскоре после события. Дело было в британском посольстве в Катманду, шерпа пригласили войти, он был одет в походную форму – ботинки с шипами и плотные штаны. Они позже рассказывали, что Тенцинг настолько обстоятельно поведал эту историю, что его вряд ли можно заподозрить в фальсификации.

Потом была экспедиция 1951 г., и появились новые свидетельства. У. Меррей поведал одну историю в «Скотс мэгэзин» (т. 59. 1953. № 2): «В начале ноября мы перебрались с Эвереста в Сола Комбу в Непале и обследовали неизвестные отроги в 30–40 милях к западу. Наша группа разделилась. Шиптон и Уорд проникли в самое сердце Гаури-шанкара – дикого конгломерата высоких ледяных пиков, проникли через проход на 20-тысячефутовой высоте, сейчас названный Менлунг Ла. Бурдийон и я шли за ними с отставанием на несколько дней (после своих более северных исследований). От Менлунг Ла мы просочились на западный ледник. Так на высоте 18 тысяч футов на его покрытой снегом поверхности натолкнулись на следы двуногих, сильно отличающихся от отпечатков ног Шиптона и Уорда. Мы пошли по этим следам в глубь ледника на две мили и не могли не отметить, что те, кто их оставил, выбирали лучший маршрут среди нагромождения льда. Владельцы следов выбирали, ходя среди торосов снега и льда, находя оптимальные варианты для продвижения вперед. По своему виду следы соответствовали предыдущим описаниям находок такого рода.

Через две мили ледник начал обрастать трещинами и след резко завернул вправо на каменистую равнину, где и затерялся. Мы сами пошли по морене, отметив несколько стад диких коз и овец. Наверное, здесь были и йети.

Найдя Шиптона и Уорда, мы застали их за разглядыванием точно таких следов, которые они обнаружили за несколько дней до нас, когда отпечатки были совсем свежие.

Когда снег сырой и тяжелый, йети оставляют лишь глубокий отпечаток ступни, а когда слой снега тонкий и подмороженный, отпечатывается пятка и различимы пять пальцев. Когда йети перепрыгивает или перешагивает трещину или яму, след особенно четко виден на противоположной стороне. Следы были 8 дюймов ширины и 12,5 длины, расстояние между отпечатками составляло 9—10 дюймов. Тенцинг, сопровождавший Шиптона, определил следы двух йети. Он хорошо знал медвежьи следы и сказал, что эти – не медвежьи…

Э. Шиптон, шедший по свежим следам, заснял их, и снимок доказывает, что эти следы действительно не медвежьи.

Науке неизвестно животное, обитающее в этом районе, чтобы оно оставляло такие следы[4]. И хотя они напоминают человеческие, но явно к таковым не относятся. Этот факт важен также, ибо в дополнение к утверждению о том, что они медвежьи, волчьи, обезьяньи и так далее, некоторые люди считают, что их оставили аскеты-индуисты, отшельники и т. д. Конечно, аскеты, которые ходят голыми, и отшельники существуют, но они оставляют все же человеческие следы 10 дюймов длины и 4 – ширины».

Явно следы оставляет кто-то еще, кроме этих животных и отшельников. Меррей заканчивает свою статью на юмористической ноте: «Что же это такое ужасный снежный человек? Думаю, не что иное, как йети, метохкангми, мирка или согпа».

Но что такое метох кангми? Перед тем как попытаться ответить на этот вопрос, хочу перелистать еще несколько журналов и книг. Андре Рош из швейцарской экспедиции 1952 года сообщал о нескольких группах следов, наводящих на мысль о том, будто семья переселялась из долины, как только экспедиция входила в нее. Весной 1954 г. лондонская «Дейли мейл» послала экспедицию в Непал на поиски снежного человека, но результатом был не сам снежный человек, а книга о нем (Иззард Р. Загадка снежного человека. Нью-Йорк, 1951)[5]. Таким же образом собралась весьма милая коллекция газетных историй со всех континентов, и только настоящие исследователи могут определить значимость того или иного сообщения, сопоставив факты.

Пока эта экспедиция была в пути, полковник К.Н. Рана, директор правительственного бюро шахт Непала, сообщил, что два непальца захватили в плен двух снежных людей. Один из них ребенок. Но информация пришла слишком поздно. Поиск ничего не дал, они исчезли. Отмечалось, что случай этот не такой уж необычный в этой стране ледников, высоких пиков, снежных перевалов, но раздражало опять одно и то же. В другом случае еще один йети, самец, был захвачен местными жителями. Они ненадежно связали его, но особь отказалась есть, что бы ей ни предлагали, и умерла в пути. Не сознавая, что мертвое животное представляет такую же ценность, как и живое, непальцы избавились от трупа и явились к властям лишь с историей своих приключений. К сожалению, в правдивость таких историй мало кто верит сегодня.

Наиболее осязаемый «объект животного происхождения» хранится в монастыре Тхьянгбоче. Это так называемый скальп йети. Ральф Иззард упоминает многих людей, которые видели его и не нашли ни одного шва, что является доказательством подлинности. Лама не хочет расставаться с ним, что вполне понятно, но особо почетным посетителям его показывают. В 1953 г. монастырь осматривал Навнит Парекх из Бомбейского общества естественной истории и был удостоен чести быть подведенным к скальпу. Воспользовавшись расположением старого ламы, Парекх не преминул выдернуть пару волос из скальпа которые он срочно отослал в Бвунсвик, штат Нью-Йорк, другу Леону Хаусмэну – для осмотра и идентификации. Доктор Хаусмэн склонен думать, что «скальп» – шапка, сделанная из меха с плеч или задней части крупного млекопитающего. Пряди волос не принадлежат ни обезьяне лан-гуру, ни медведю и ни одному из возможных родственников. Пряди очень старые, их возраст может исчисляться столетиями.

В заключение Хаусмэн отметил, что если это действительно шапка, то животное, из шерсти которого она сделана, должно быть родом не из Непала и не из Тибета.

В 1957 г. охота на снежного человека сотрудников «Дейли мейл» была повторена частной экспедицией, но снова без заметных результатов. Позже в том же году один из участников советской экспедиции на Памире заявил, что видел объект на расстоянии. Памир находится на территории Таджикистана, и целью экспедиции был поиск гидроресурсов. В один из дней А. Пронин, гидрогеолог, увидел снежного человека на горной вершине и наблюдал его в течение пяти минут. Существо было коренастым, у него были длинные руки. Тело покрыто серо-коричневой шерстью, сообщал А. Пронин в «Комсомольской правде». Спустя три дня А. Пронин увидел его на том же месте. Было это в августе 1957 года. Сегодня, когда набралось достаточное количество фактов и наблюдений, можно сделать несколько выводов. Объяснение феномену предлагается такое.

1. Это – обезьяна лангур. Совершенно беспочвенное заключение. Лангуры передвигаются на четырех ногах, они не такие массивные, и там, где встречаются, они хорошо известны местному населению.

2. Следы оставляют медведи, так как они иногда ходят на задних лапах. Несомненно, некоторые следы действительно оставлены медведями, но медведи лишь эпизодически встают на задние лапы.

Следы, обнаруженные Шиптоном, никоим образом нельзя отнести к медвежьим.

3. Следы оставляет милодон, гигантский ленивец. Гипотеза абсурдна и подходит лишь потому, что милодон тоже ходит на задних лапах и обладает длинной шерстью, защищающей его от холода. Но все ленивцы – живущие и вымершие – обитатели Нового Света.

4. Йети – примитивный тип человека, может быть, исчезнувший гигантопитек или же человекообразная обезьяна. Это единственное заслуживающее рассмотрения утверждение.

На сегодняшний день сохранилось три вида человекообразных обезьян, различных по типу и внешности. Два живут в Африке – шимпанзе и горилла, третий – орангутан – в Юго-Восточной Азии. Все они отличаются прямохождением. Шимпанзе делает это лучше, чем орангутаны. Но ни один из них не ходит исключительно на задних ногах, они часто прибегают к ходьбе на четвереньках.

Горная горилла способна выдерживать достаточно низкие температуры и наименее обволошена по сравнению с остальными, в то время как оранг, живущий во влажных лесах Суматры, имеет наиболее длинную шерсть, хотя и не очень плотную.

Загадку нельзя решить одним лишь утверждением, что какая-то неведомая человекообразная обезьяна живет в Центральной Азии. Однако это не так уж и невозможно. Человекообразные обезьяны жили в Азии в геологическом прошлом и могли походить на тех животных, что были названы в связи со снежным человеком: и панда, и лангур первоначально обитали в субтропических областях. Горы росли, район становился более холодным, и гигантская панда (гигантский енот) привыкла к меняющимся условиям – это было лучше, чем мигрировать. Проблему пищи удалось решить: она перешла полностью на ростки бамбука, тропическое растение, оказавшееся выносливым и способным расти в прохладном климате.

Лангур, долгое время остававшийся мифическим животным, пока его не открыл преподобный отец Арман Давид, тоже выбрал прохладные горные леса, ошеломив зоологов своим экстравагантным видом на снежных склонах, за что и получил имя снежной обезьяны.

Само собой, все эти животные и не забирались выше линии снегов, где нет кормовой базы для растительноядных животных.

То, что случилось с лангуром и пандой, могло произойти с любой человекообразной обезьяной. Но простое утверждение о существовании центральноазиатского эквивалента горной гориллы не решает проблему! Ведь нужно допустить наличие обезьяны с такими особыми данными, как постоянное прямохождение. Трудно предположить, для чего обезьяне оставаться в холодном лесу. Ну ладно, лес есть лес. Но нужно еще помнить, что она допускала еще и плотоядную диету. Но и это можно себе представить в тяжелых климатических условиях. Но как рассматривать свидетельство Хью Найта об орудиях труда у таких животных?

Значит, стоит говорить о чем-то или о ком-то более близком к человеку – проточеловеке? И образ вымершего гигантопитека снова возникает перед нами. Между двумя мировыми войнами в Восточной Азии произошли интересные вещи. Еще в 1891 г. голландский врач Эжен Дюбуа наш<