Неизменность канонов и жизнь современного человека в Церкви» (июнь 1990)

«...Священные каноны — это воля Духа Святого, а Дух Святой есть Бог, Который всегда Тот же и не

изменяется (Мал з, 6). Он есть Истина, всегда после­довательная в Себе. Как истины веры, догматы, суть от Бога и потому неизменны, так и канонические установления и этические правила, которые, соб­ственно, не что иное, как догматы веры, применяе­мые в жизни верующих. Они могут налагаться толь­ко постепенно, в соответствии с возрастом верующих и условиями времени, могут излагаться и обосно­вываться современным языком, но их суть не может меняться. <.„> Установления, принятые для того, что­бы с пользой послужить для определенного времени и условий, но в иное время не отвечающие своему предназначению, могут и должны изменяться и заме­няться более эффективными. Замыкаться во что бы то ни стало на них, якобы неизменных... было бы вредным для жизни Церкви, приводило бы к нестрое­ниям, разделениям, расколам... и если новые условия, в которых Церковь окажется, потребуют, Церковь бу­дет способна принимать соответствующие канониче­ские установления... Дух Святой... действует в Церкви и сейчас, и будет действовать до конца времен, и Цер­ковь под Его руководством будет принимать усло­вия и обстоятельства жизни, реагируя на них так же, как и до сих пор».

Однако, как продолжает Патриарх Павел, есть по­становления Соборов, остающиеся по духу своему не­изменными. Так, «запрещается празднование Ново­заветной Пасхи (Воскресения) вместе с иудейской Пасхой, поститься с иудеями, праздновать их празд­ники и принимать праздничные подарки, принимать от них пресные хлебы, иметь общение в их нечестии; христиане не смеют по-иудейски праздновать субботу, но должны особенно чтить воскресенье; не долж­ны ходить в синагогу молиться, ни носить туда елей и там возжигать свечи.

В этих определениях под обозначением "иудеи” в виду имеется не народ, а вероисповедание, и нам должно быть ясно, что здесь речь идет не о каком-то ра­сизме, не об антисемитизме, совершенно чуждом хри­стианству и Православию. Это определенно подтверж­дается и тем фактом, что обычно каноны, содержащие для верующих запреты по отношению к иудеям, то же самое запрещают и по отношению к язычникам, без разницы, к какому народу они принадлежат, равно как и по отношению к христианским еретикам и схиз­матикам.

Очевидно, что дух этих предписаний заключается в том, чтобы православные верующие остерегались опасности для своей веры от нечестия не только иу­дейского, но и от христианских ересей и расколов. По­тому, конечно, эти предписания действенны и сейчас, и будут действенны до кончины мира. <...>

Однако исполнение требования избегать общения в вероисповедных делах из-за опасности для своей веры, никак не может означать нетерпимости и враж­дебности по отношению к другим людям, иноверным, с которыми нас связывает общая человеческая при­рода, происхождение от одних прародителей и Богом дарованная нам всем нравственная и духовная свобо­да. <...>

По словам апостола Павла, Воскресение Христово является сущностью веры христианской (см.: 1 Кор 15, 14), и потому изначально Воскресение — наибольший христианский праздник, Праздник праздников. Вся Церковь его праздновала весной, в период иудейско­го праздника Пасхи, в ту пору года, когда Воскресение и произошло, но не все христиане праздновали его в один и тот же день. Верующие Малой Азии праздно­вали его в 14-й день еврейского месяца нисана, незави­симо от того, на какой день седмицы эта дата придется. А христиане Египта, Греции и Рима праздновали его в тот же период, но всегда в день воскресный. Так полу­чалось, что одни христиане пребывали в праздничной радости, тогда как другие еще соблюдали предпразд­ничный пост.

Чтобы в этом плане вся Церковь обрела единство, Первый Вселенский Собор в Никее, 325 года, принял решение, чтобы все христиане прославляли Воскре­сение Христово в воскресный день после весеннего равноденствия и полнолуния. Было принято, кстати, также решение, что Новозаветная Пасха, Воскресение, не должна праздноваться в один день с иудейской Пас­хой. В то же время Собор поручил Александрийской Церкви, чтобы она рассчитала, в соответствии с при­нятым установлением, на какой день месяца придется Воскресение, а в связи с ним — срок начала поста, под­готовительные к посту седмицы и т.д., и об этом сво­евременно оповещала все Церкви. Александрийская Церковь выполняла это на протяжении значительного ряда лет.

Случалось между тем, что такие оповещения не до­ходили своевременно в некоторые отдаленные стра­ны, и уже в 388 году Феофил, епископ Александрий­ский, составил наглядную таблицу, в которой нужные сведения можно было найти на 40 лет вперед. Свя­той Кирилл Александрийский таблицу эту дополнил до 95 лет. Несколько позднее ученый египетский мо­нах Аниан выработал "Большой пасхальный индикти- он” на 532 года, который по истечении ряда лет вновь повторялся, так что начальный год этого индиктиона и следующие за ним вновь распределялись равномер­но, и на эти дни приходились как фаза полнолуния, так и даты месяца, в которые Воскресение должно празд­новаться. В VI веке этот индиктион дополнил римский монах Дионисий Малый. Так возникла "неисходимая Пасхалия”, то есть постоянная Пасхалия, которая по ис­течении 532 лет повторяется и которая применяется также и сейчас.

При этом следует обратить внимание на то, что все упомянутые соборные определения о праздновании Воскресения не указывают ни календарных месяцев, ни дней месяцев, а указывают на явления природы — весеннее равноденствие, полнолуние и день седмицы. А в Пасхальных таблицах эти предписания отражены датами существовавшего тогда юлианского календа­ря, что не одно и то же. А именно: святые отцы, про­свещенные Духом Святым, связывали жизнь Церкви не с чем-то человеческим, относительным, а с опре­деленным, с космическими событиями, данными от Бога».

Поэтому вполне возможно в Церкви пользоваться и григорианским календарем — как астрономически более точным («старый» юлианский календарь от­стает от астрономического времени каждые 128 лет на один день и от Первого Вселенского Собора до на­шего времени отстал на 13 дней, а в 2117 году эта раз­ница составит уже 14 дней). Другое дело, что, хотя сам по себе новый стиль и не имеет абсолютно отри­цательного для жизни Церкви значения, для многих из нас введение его оказалось бы непривычным и, безусловно, внесло бы в церковную среду ненужные смущения и разделения, а потому и остается (из со­ображений церковной икономйи») явно нежелатель­ным.

Но здесь, в «календарной проблеме», по сути, един­ственно важно совсем другое — неизменно сохра­нять нашу верность не букве, а самому духу собор­ных постановлений, ясно сознавая, «в чем разница между значимостью неизменных канонических уста­новлений и меняющихся, человеческих, принятых в определенное время». Календари могут меняться, но ни соборные требования относительно време­ни празднования Пасхи Христовой (с учетом фактов и астрономических, и евангельски-исторических), ни требуемый самой Пасхой дух единения всех право­славных верующих не позволяют подлинным христи­анам вводить у себя, в отличие от календарного ново­го стиля, еще и «новостильную» Пасхалию! Это есть прямое и сознательное нарушение и соборного духа, и соборных канонов Церкви, за что такой нарушитель, как прямо говорит и сама Церковь, подлежит анафеме,

отлучению. И именно поэтому Патриарх Сербский Павел самым определенным образом утверждает: «Мнение, что... не значимо то, чтобы Воскресение праздновалось так, как определил Первый Вселен­ский Собор, в первую седмицу после реального весен­него равноденствия и полнолуния, конечно же, не мо­жет считаться оправданным. <...> Очевидно, что здесь не различается Божественное и человеческое...»

2. Из проповеди Его Высокопреосвященства Митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира (Икима)