Русская культура конца хv-хvi вв.

 

Конец XV — первая половина XVI в. озна­меновались крупными изменениями в жизни русских земель. Развивавшиеся в течение длительного времени объединительные про­цессы привели к образованию единого Рос­сийского государства. Образование государ­ства происходило в неразрывной связи с борьбой против монголо-татарского ига, ускорившей течение объединительных про­цессов. Героическая борьба русского народа против завоевателей привела в 1480 г. к свержению зависимости от распадавшейся Золотой орды. Однако борьба не была еще закончена. В течение еще двух столетий Российскому государству пришлось с громад­ным напряжением сил вести борьбу против остатков Золотой орды, поддерживаемых султанской Турцией — Казанского, Астра­ханского, Крымского ханств, а также Сибир­ского ханства и др.

После того как в первой четверти XVI в. завершилось государственное объеди­нение русских земель, Российское государст­во представляло собой большую, но относи­тельно компактную территорию с историческим центром в междуречье Оки и Волги. Здесь развивался достигший значительной зрелости процесс формирования рус­ской (великорусской) народности. Как на окраинах, так отчасти и в центре страны наряду с русским населением было немало других народностей — потомков древних угро-финских племен этой территории. Некоторые из них ассимилировались с русски­ми, другие надолго сохранили свой язык, особенности матери­альной и духовной культуры. Во всяком случае многонацио­нальный характер нового государства был отчетливо виден с самого времени его возникновения, подобно тому как в русских землях и княжествах давно соседствовали русские и нерусские народности и племена. При всем этом существовало достаточно твердое этническое ядро нового государства, которое составляли великороссы.

В письменных источниках уже в XV в. появляются слова «Росия», «Росийская земля», «росийский». «В XVI в., — от­мечал М. Н. Тихомиров, — рядом с ними, как почти одно­значащие, существуют названия «Русь», «Русская земля», «русский». Но в это же время все больше утверждается понятие «Росия» с производным от него «росийский» для определения всей страны в целом и всего ее населения. «Русский» становится синонимом определенной народности, «росийский» обозначает принадлежность к определенному государству. Это новое зна­чение названий «Россия» и «российский» окончательно уста­навливается с начала XVII в.

...Термин «Россия» природно русский. Он входил в обиход постепенно, по мере складывания и образования Российского централизованного государства. Поэтому правильнее говорить о России или Российском государстве с конца XV в., заменив этим название «Русское государство», сосуществовавшее с названием «Россия»[39].

Условия образования единого государства, создававшегося в борьбе против иноземного ига и при отсутствии сколько-нибудь реальных элементов буржуазных связей, породили специфиче­ские черты государственной централизации в России по срав­нению с некоторыми централизованными государствами Евро­пы, возникавшими примерно в то же время — в XV в. Фео­дальные отношения в России находились еще на восходящей стадии своего развития, образование Российского государства оказалось теснейшим образом связано с ростом крепостниче­ства, что наложило сильнейший отпечаток на социальную струк­туру и экономический строй нового государства.

Российское государство было феодальным по своей социально-экономической структуре и его внутреннее единство только еще начинало складываться. «...О национальных связях в собствен­ном смысле слова едва ли можно было говорить в то время»,— писал В. И. Ленин, отмечая, что «государство распадалось на от­дельные «земли», частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д.»[40]. И только в новом периоде русской истории, начавшемся примерно с XVII в., стало происходить действительное слияние отдельных областей и земель в единое целое на основе зарождения буржуазных связей и постепенного складывания всероссийского рынка. По­этому процесс централизации государственной власти в XV— XVI вв. протекал в очень сложных условиях и сопровождался ожесточенным сопротивлением со стороны феодальной аристо­кратии, долго сохранявшей свое могущество, основой которого бы­ло феодальное землевладение.

Российское государство развивалось как государство феодаль­но-крепостническое. Его главной социальной опорой было слу­жилое дворянство и боярство; большую роль в его укрепле­нии сыграла церковь с ее огромными богатствами и влияни­ем; постепенно развивалась купеческая верхушка городского населения, заинтересованная в сильной государственной власти. Рост и усиление единого государства происходили за счет усиления эксплуатации народных масс. Именно в Российском государстве оформилась в период с конца XV — до середины XVII в. система крепостного права, поставившая миллионы крестьян в положение личной зависимости от феодалов и обес­печившая возможность эксплуатации труда народных масс в интересах господствующего класса. Крепостнические отношения проникали и в города, тормозя процесс зарождения буржуаз­ных элементов. Само феодальное государство выступало непо­средственным эксплуататором громадной массы так называемых «черносошных» и дворцовых крестьян, а также городского населения. В этих условиях классовая борьба достигла небыва­лого размаха, приведя в XVII в. к крестьянским войнам и круп­ным городским восстаниям. Всю силу аппарата власти фео­дальное государство направляло на подавление сопротивления народных масс, на упрочение экономического и политического положения господствующего класса. Верным союзником госу­дарства в этом была церковь.

Отмечая крепостнический характер Российского государства, мы должны вместе с тем иметь в виду, что его образование в тех исторических условиях было событием крупного прогрессив­ного значения. Преодоление феодальной раздробленности и созда­ние единой государственной власти создавало более благоприят­ные условия для хозяйственного и культурного развития страны и неизмеримо увеличивало ее силы для борьбы против внешних нашествий, непрерывно угрожавших русским землям не только с Востока, но и с Запада. Ликвидация княжеских междоусобиц и постепенное ослабление феодальной аристократии, выдвижение дворянства и городского купечества как опоры самодержавия укрепляли Российское государство, превращали его в крупную международную силу. Уже Российское государство начинало борьбу за выход на Балтийское море, необходимый для прогрес­сивного экономического развития страны, и только сохранение многочисленных пережитков феодальной раздробленности и обу­словленная ими неразвитость экономики страны, а также упор­ное сопротивление феодальной аристократии не позволяли вплоть до начала XVIII в. решить эту важнейшую историческую за­дачу. Тем не менее на протяжении конца XV—XVI в. связи России со странами Западной Европы постепенно развивались.

В процессе формирования русской (великорусской) народ­ности сложились особенности языка, материальной и духовной культуры великороссов, определилась их основная территория, подвергавшаяся в дальнейшем весьма существенному расши­рению в ходе колонизационных процессов. Именно в XVI сто­летии отстоялись и выработались многие явления русской куль­туры, сохранявшиеся в основных чертах и в последующее время.

Произошли важные изменения в языке. Утратились старые системы прошедших времен и получили новое развитие виды глагола. Усовершенствовалась и приблизилась к современной система склонений и спряжений. Отмерла древняя звательная форма имен существительных. Ряд слов, возникших первона­чально в московской письменности, приобрел в XVI в. общерус­ское распространение. Среди них — «крестьянин», «деньги», «пашня», «лавка», «деревня», «кружево», «пуговица» и другие, зато стали исчезать долго державшиеся в Новгородской земле такие слова, как «смерды», «куны» и др. Ведущее место в рус­ском языке по-прежнему занимал ростово-суздальский диалект с его московским говором, но существовало несколько других диалектов — тульский, рязанский, курско-орловский, смолен­ский, псковский, новгородский, подразделявшиеся, в свою оче­редь, на многие местные говоры. Наличие таких особенностей в языке отражало относительно слабое еще единство русских земель. Но уже в XVI в. все большее значение приобретал мос­ковский говор, легший в основу делового языка. Последний все более проникал в географические, исторические, медицин­ские и другие сочинения. Этот московский деловой язык имел замечательную особенность: он оказался в значительной, степени свободным от церковно-книжного элемента. Московский говор постепенно проникался южновеликорусскими особенностями, при­обретая так называемое «аканье» и подготавливая основу для развития более тесного языкового единства русского народа.

Развитие русской культуры в XVI в. протекало в весьма сложных и противоречивых условиях. С одной стороны, неви­данный дотоле рост государственных потребностей в развитии самых различных областей материальной и духовной культуры в целях укрепления внутреннего и внешнеполитического поло­жения государства, задачи укрепления положения церкви требовали создания многих произведений в области культуры — зодчестве, живописи, книжном деле и проч. С другой — все бо­лее сковывающее господство церкви и рост крепостнических отношений ставили серьезные преграды на пути развития куль­туры. Однако и в этих сложных исторических условиях разви­тие русской культуры в XVI в. продолжалось в целом по восхо­дящей линии. Об этом свидетельствуют такие факты, как сохра­нение и развитие земледельческого, промыслового и ремеслен­ного хозяйства, крупные успехи в области строительной техни­ки. Об этом же свидетельствуют и шедевры русского зодчест­ва XVI в., такие, как кремлевский ансамбль в Москве, соборы Вознесения (в Коломенском) и Василия Блаженного (Покров­ский), вошедшие в сокровищницу мирового архитектурного ис­кусства. Подъем русской культуры непосредственно отразился в небывалом оживлении общественно-политической мысли, бурно обсуждавшей новые сложные проблемы общественного развития в условиях единого государства. На вершине этого подъема — проявление русского вольнодумства XVI в., выступле­ние еретиков, отзвуки реформационного движения. О движении культуры по восходящей линии свидетельствуют и расцвет мас­терства в прикладном искусстве, и новые явления в музыке, и накопление естественнонаучных знаний, и расширение географи­ческого кругозора русских людей. Именно в XVI в. произошло событие крупнейшего культурно-исторического значения — по­явление в России книгопечатания.

В истории русской культуры XVI в. были и трудные вре­мена, и многие темные стороны, тяжелы были условия ее разви­тия. Но, опираясь на богатейшие традиции народного творчест­ва, вдохновленная идеей единства и независимости родной страны, культура России XVI в. стала тем надежным «пред­мостьем», с которого начиналось в XVII в. развитие новой русской культуры.

МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА

 

Прогресс техники происходил в средние века очень медлен­но, рутинное состояние техники, как отмечал В. И. Ленин, яв­ляется характерной особенностью феодальной экономики[41]. Тем не менее определенные сдвиги в этом отношении происходили от столетия к столетию и могут быть отмечены для каждого периода.

Наиболее застойной была техника сельскохозяйственного производства. Веками здесь сохранялись прежние орудия труда, да в условиях крепостного хозяйства не создавалось и необходимого простора для подъема производительных сил в крестьян­ском хозяйстве. Как и прежде, в сельском хозяйстве XV— XVI вв. употреблялась «суковатка», разрыхлявшая почву (применялась в конной упряжи), но постепенно ее вытесняла известная и раньше двузубая соха с железными наконечниками, а также деревянный плуг. По-прежнему применяли в сельском хозяйст­ве бороны, косы, серпы, грабли.

Более заметно прогрессировала техника ремесленного про­изводства, хотя и здесь темпы движения были весьма мед­ленными, поскольку средневековое ремесло базировалось на руч­ном труде и работало преимущественно на заказ, а не на рынок.

В XVI в. русские мастера научились делать глубокие буро­вые скважины (свыше 100 м) для добычи соли. Появились более сложные домницы вместо сыродутных горнов для выплавки железа из руды. Заметно выросла обработка металлов. Это сказалось в увеличении ремесленных специальностей. Известны десятки специальностей мастеров по обработке железа — куз­нецы, гвоздочники, ножевники, сабельники, стрельники, брон-ники, кольчужники, скобочники, лемешники, подковщики, секир-ники, сковородники, забойники, молотники, угольники, замочни­ки, самопальники, ствольники. В XVI в. уже употреблялись ме­ханические молоты — «самоковы», приводившиеся в движение водой.

С конца XV в. большое развитие стало получать литейное дело, тесно связанное с обеспечением военных потребностей. Уже в 80-х гг. XV в. был организован государственный Пушеч­ный двор в Москве на реке Неглинной. До нас дошла пушка, отлитая мастером Яковом в 1488 г. (это самая древняя из со­хранившихся русских пушек). Известны и ученики Якова — мастера Ваня и Васюк. После 1505 г. в Москву уже не приезжа­ли иностранные мастера пушечного дела. В начале XVI в. рус­ский мастер Петр отлил колокол весом в 350 пудов и крупную пищаль. Мастера умели делать необходимые сплавы из меди, олова и цинка. В конце XVI в. на московском Пушечном дворе отлита знаменитая «царь-пушка», стоящая ныне в Московском Кремле. Эта огромная пушка весит 40 тонн и имеет диаметр канала ствола 89 см. Установлено, что, вопреки распростра­ненному представлению о боевой непригодности «царь-пушки», она могла стрелять. Богато украшенная различными орнамен­тами и изображениями (среди них — сидящий на коне царь Федор Иванович), «царь-пушка» Андрея Чохова является одним из самых замечательных памятников русского литейного мас­терства XVI в. В Москве существовало также производство «зелья» — пороха.

Развитие денежной системы Российского государства обусло­вило совершенствование приемов чеканки монет, производившей­ся на специальных Денежных дворах.

Потребности государственного двора и феодальной знати стимулировали развитие ювелирного дела. В XVI в. в русских городах работало много мастеров-серебряников (в Новгороде их было, например, 222 человека). Ряд серебряников на торгу в Пскове насчитывал 140 лавок. Известны многочисленные поделки мастеров-ювелиров XVI в., являющиеся произведениями боль­шого технического умения и художественного мастерства,— различные культовые и бытовые предметы, оклады книг и т. п. Заметно прогрессировало искусство резьбы по кости и дереву.

Большое развитие получили гончарное ремесло, различные виды обработки дерева. Во второй половине XVI в. была пред­принята попытка организовать производство бумаги (бумажная мельница в Москве).

В середине XVI в. в Москве была создана специальная Ору­жейная палата, сосредоточившая хранение и производство до­рогого оружия, драгоценной утвари, царских регалий и т. п. предметов.

Дальнейшее развитие получила строительная техника. Воз­родилось утраченное после монголо-татарского вторжения произ­водство кирпича, центром которого стала Москва. Русские мас­тера конца XV—XVI в. построили ряд крупнейших крепостных сооружений. В первую очередь выделяются из них Московский Кремль выстроенный из кирпича в конце XV в., многоярусные башни Псковского и Новгородского кремлей начала XV в. В 30-х гг. в Москве был построен Китай-город, в 40—50-х гг. было осуществлено строительство каменных кремлей в Серпу­хове, Коломне и других городах. В конце XVI в. были построены Белый город в Москве, каменные кремли в Астрахани, Казани, Смоленске. Выдающимся мастером крепостных сооружений кон­ца XVI в. был Федор Конь (Савельев), который построил Смо­ленский кремль, прозванный за красоту «ожерельем земли Рус­ской». Каменное строительство в XVI в. приобрело широкий раз­мах не только при сооружении крепостей, но и при возведении многочисленных и крупных по масштабам каменных зданий. Русские мастера сооружали постройки большой высоты, умело рассчитывая прочность стен. Достижением строительной техники явилось возведение в 1532 г. церкви Вознесения в Коломенском под Москвой высотой 58 м. Сложную задачу поддержания сводов здания строители решили за счет увеличения толщины стен нижней части, в значительной степени поглотивших ин­терьер (до двух третей площади). Тот же прием был применен при строительстве центральной части храма Василия Блажен­ного (Покровского собора) на Красной площади в Москве вы­сотой 47 м. Следует отметить, что русские мастера в этом отно­шении справлялись со своей задачей не менее успешно, чем их западноевропейские собратья, возводившие постройки примерно такой же высоты (Амьен — 42 м, Нотр-Дам — 69 м).

В связи с расширением каменного строительства был введен единый размер кирпича, производившегося на государевых заво­дах и имевшего клеймо (государственный герб). В качестве деко­ративного материала стали применять терракотовые изразцы. Преобладающим, однако, оставалось по-прежнему деревянное строительство. К XVI в. относится складывание тех типичных конструкций деревянных жилых сооружений, которые устойчи­во держались потом в России на протяжении столетий. Кресть­янские жилища получили так называемую «трехкаморную связь», т. е. состояли из избы с клетью (горницей) и соединяв­шими их холодными сенями с выходом наружу, покрывались двухскатной крышей. Помимо избы, в крестьянском дворе обычно имелись житница для хранения зерна, один-два хлева для скота, сенник, баня (мыльня), иногда также риги, овины, сараи, хотя последние чаще всего ставились вне дворов, на поле. Постройки ставились на высоких подклетях — до 12 рядов бревен, в то время как сами избы возвышались на 20—25 рядов бревен, а хозяй­ственные постройки на 12—17 рядов. Длина изб составляла 4—5 м. Но и в городе, и в деревне были заметные отклонения от этих размеров в ту и другую сторону, а также по количеству построек во дворах, что было обусловлено процессом имуществен­ной дифференциации. В городах уже с конца XV в. стали появлять­ся каменные дома, принадлежавшие боярству, высшему духовен­ству и крупному купечеству. В Москве одной из первых таких построек во второй половине XV в. явились палаты купца Тара­кана, о строительстве которых особо сообщается в летописи.

Тогда же, в XVI столетии, сложился своеобразный русский крестьянский костюм — понева и сарафан у женщин, косово­ротка с разрезом на левой стороне у мужчин, кокошник у жен­щин, валенка у мужчин (головные уборы).

Наиболее распространенной пищей в XVI в. были капустные щи, гречневая, овсяная, гороховая каши, печеная и пареная ре­па, рыба, овсяный кисель, по праздникам — пироги с начинкой, блины, яйца, икра, осетрина, пиво, меды.

Шестнадцатый век был тем временем, когда оформились и укрепились многие специфические черты быта русской народ­ности.

УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО

 

Как и в отношении предшествующего периода, судить о раз­витии народного творчества мы можем лишь на основании позд­нейших записей фольклора, отражения произведений народно­го творчества в некоторых литературных памятниках того времени, а также немногих прямых указаний на различные формы народной культуры того времени, содержащиеся в ис­точниках.

Так, в некоторых летописях и произведениях церковников мы встречаем упоминания о народных празднествах, с которыми решительно, но довольно безуспешно боролась церковь. Скоморо­хи, гусляры с ненавистью назывались митрополитом Даниилом «глумотворцами» — народное искусство носило антифеодальный и антицерковный характер. К сожалению, в нашем распоря­жении имеется немного прямых свидетельств об устном народ­ном творчестве того времени.

Видимо, в XVI в. стал складываться цикл сказаний и песен, связанных с укреплением Российского государства, с деятель­ностью царя Ивана Грозного. Такова, например, сказка о Барме-Ярыжке — простом человеке, добывшем из «Вавилона-града» знаки царского достоинства для Ивана Грозного. Ряд песен возник в связи со взятием Казани. В этих песнях интересно про­славление русских пушкарей, взорвавших стены под Казанью. Песня о Кострюке посвящена женитьбе Ивана Грозного на Марии Темрюковне. В этой песне рассказывается, между про­чим, и о том, как простой русский человек победил иноземного князя Кострюка, хваставшегося своей силой, Образ Грозного в народном творчестве выглядит весьма противоречиво, как проти­воречивы были и его реальные исторические деяния. С одной стороны, народные песни прославляют борьбу Грозного с ино­земными врагами и боярами, с другой — осуждают за его жесто­кость.

В этом отношении интересна, например, песня огневе Ивана Грозного на сына, бывшая очень популярной. Сюжет этой песни вымышлен. Песня рассказывает о том, как происходил пир у царя, на котором Иван говорил о своем воцарении в ре­зультате победы над Казанью и обличал боярскую измену. В от­вет один из участников пира говорит царю: «Не вывести тебе изменушки до веку, сидит супротивник супротив тебя, он пьет и ест с одного блюда, цветное платье носит с одного плеча». Царем овладевает приступ гнева: «Тут не мутное око помутилося, его царское сердце разгорелося», царь требует от сына рассказать о том, кто изменник. Царевич Иван напоминает о недавнем походе, когда был разгромлен Новгород: «которыми улицами ты ехал, батюшка, теми улицами кура не пила; и которыми ехал Малюта Скурлатович, и теми улицами кура не пила». Изменником царю оказывается другой царевич,- Фе­дор, который щадил новгородцев, послал вперед гонцов, «чтобы мужики новогородскии по погребам они бы охилялися, а же­лезными досками задвигалися. Он казнил чисто — не начисто». Царевич Федор отвечает, что измена гнездится в самом дворце, за что царь отправляет его на казнь. Народная песня опреде­ленно сочувствует безвинным жертвам царского гнева, причем характерно, что речь идет тут не о боярстве, а о простых людях и царевиче, пытавшемся спасти их. Народ осуждал жестокость Грозного по отношению к простым «мужикам новогородским», «старым и малым». Резко отрицательно изображен «Малюта злодей Скурлатович», «Малюта враг», жестоким палачом высту­пает в сцене казни сына и сам царь Грозный, требующий, чтобы ему показали отрубленную голову. Далее песня рассказывает о глубоком раскаянии Грозного, которое выливается в гнев на бояр за то, что они не удержали его от казни сына. Однако ока­зывается, что царевич был спасен Никитой Романовым, который и получает за это вотчину, «чтобы не было в ней иску», чтобы «ктой уйдет в Микитину вотчину, тому бог спасет и царь вины простит». Здесь выражена мечта народа о том, чтобы прекратил­ся тот самый сыск беглых крестьян, который стал получать рас­пространение во второй половине XVI в. с развитием закрепо­щения, чтобы было место, где можно спастись от опричников, бесцеремонно захватывавших и свозивших в свои владения крестьян. Тема антифеодального протеста отчетливо звучит в песне.

Другая песня — об Иване Грозном и разбойниках — расска­зывает о том, как простой человек, «добрый молодец», повстре­чался с разбойниками, попросил у них денег, а когда ему отказа­ли, то побил разбойников и отобрал их добычу — монастырскую казну. Добытые деньги добрый молодец раздал народу в кабаке, но был пойман по обвинению в грабеже церковного имущества. Судил молодца сам Грозный, вынесший неожиданный приго­вор — оправдать обвиняемого и заплатить ему за «бесчестье» сорок тысяч рублей. Здесь сказалась явная идеализация образа Грозного, наивная народная вера в «справедливого», «доброго» царя. Эти же настроения видны в песнях, рассказывающих о встречах казаков с Грозным, о плаче над гробом Ивана Грозного и др. При всем этом социальная тематика звучит в народных песнях XVI в. отчетливо и последовательно. Сама идеали­зация образа царя неразрывно связывается со стремлением народа избавиться от становящегося все более тяжелым поло­жения под гнетом феодальных землевладельцев и государства. Развитие социальной, в своей тенденции — антифеодальной, тематики составляет особенность устного народного творчества XVI в., в особенности второй его половины. Характерна в этом отношении былина о Вавиле и скоморохах, которые борются против «царя Собаки».

Тема борьбы с внешними врагами, прославления мужества и сметки русских людей продолжала занимать одно из централь­ных мест в устном народном творчестве. Несмотря на ликвидацию Золотой орды, в XVI в. продолжалась упорная борьба против нашествий с Востока, и эта важнейшая сторона исторической жизни, естественно, находила отклик и в народном творчестве. Подвергались в этой связи своеобразной переработке и былины киевского цикла, когда воедино сливались рассказы о борьбе с половцами и монголами. Вместо «Калина царя» теперь в посвя­щенных ему песнях появился Мамай, древнерусские богатыри оказались борцами против монголо-татарского ига. В «Сказании о киевских богатырях», возникшем во второй половине XVI или в начале XVII в., Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша По­пович действуют вместе с дворянином Залешанином и другими «Владимировыми» богатырями, отправляются в Царьград, кото­рый по описанию весьма похож на Казань, а затем побеждают татарских и царьградских богатырей. Но не только традицион­ные образы богатырей народ связывал в своем творчестве с борьбой против завоевателей: встречаются песни, в которых сли­ваются рассказы о взятии Казани (событие крупнейшего значения для России середины XVI в.) и о подвигах Ермака Тимофеевича, в результате чего народный герой Ермак оказывается в числе помощников Ивана Грозного при взятии Казани. «Былины — это история, рассказанная самим народом,— писал Б. Д. Гре­ков.— Тут могут быть неточности в хронологии, в терминах, тут могут быть фактические ошибки... но оценка событий здесь всегда верна и не может быть иной, поскольку народ был не простым свидетелем событий, а субъектом истории, непосредствен­но творившим эти события»[42]. Связывая образ Ермака со взятием Казани, народ тем самым оценивал падение Казанского хан­ства как подвиг народа, олицетворявшегося богатырем того вре­мени — Ермаком Тимофеевичем.

Нашла отклик в народном творчестве и героическая оборона Пскова, причем интересно, что она связана опять-таки с борь­бой против «царя Крымского». В народном сознании главным врагом были Крымское и Казанское ханства, откуда совершались опустошительные набеги на Русскую землю, и все другие враги Российского государства связывались именно с татарскими ха­нами. Впрочем, такая связь имела и реальное историческое основание: набег Девлет-Гирея на Москву во время Ливонской войны был результатом сговора между Речью Посполитой и Крымским ханством.

Демократические, и патриотические идеи устного народного творчества оказали большое воздействие на дальнейшее прогрес­сивное развитие русской культуры рассматриваемого периода.

ГРАМОТНОСТЬ И ПИСЬМЕННОСТЬ

 

В условиях образования единого государства потребности в грамотных людях значительно возросли. Это было связано с раз­витием феодального хозяйства, ремесла, торговли, а в особен­ности — с развитием аппарата власти, международных отно­шений и укреплением церкви. Правительство, например, прояв­ляло особую озабоченность тем, чтобы были подобраны грамотные люди для новых губных учреждений (органов местного управ­ления). На Стоглавом соборе 1551 г. было принято решение: «в царствующем граде Москве и по всем градом... у священни­ков, у дьяконов и у дьячков учинити в домех училище, чтобы свя­щенники и дьяконы и все православные христиане в коемжде граде предавали им своих детей на учение грамоте и на учение книжного письма». Надо иметь в виду, что в то время даже среди духовенства было много неграмотных людей. Но постановление собора 1551 г. не было осуществлено. Обучение грамоте проводилось в XVI в. по-прежнему в домашних условиях. Учили обычно люди духовного сословия, но были и светские «мастера грамоты». Учеников заставляли сначала выучивать наизусть, тексты книг, а потом разбирали значение букв и слогов. Такое обучение продолжалось около двух лет и за него полагалось «мастеру принести каша да гривна денег». Гривна денег была не­малой суммой, и обучение было доступно, конечно, лишь детям состоятельных родителей. Затем начиналось обучение письму. Обучали также сложению и вычитанию, наизусть выучивали числа до тысячи. В качестве учебных пособий служили бого­служебные книги. Во второй половине столетия появились спе­циальные грамматики («Беседа о учении грамоте, что есть грамо­та и что ея строение, и чего рада составися таковое учение, и что от нея приобретение, и что прежде всего учитися подобает», «Сказание граматичным степенем, до колика степеней азбучный слог доходит») и арифметики («Книга, рекома по-гречески Ариф­метика, а по-немецки Алгоризма, а по-русски цыфирная счетная мудрость»).

Рукописных книг в XVI в. стало значительно больше, хотя «книжное списание» оставалось нелегким трудом. Один писец, занимавшийся «писанием коленным» (т. е. держа рукопись на коленях), просил читателей извинить его за ошибки, которые он допустил, «ли дремля, ли со другом глаголя». Книга, величиной в 380 листов, была переписана им за два месяца и пять дней. Недаром в книгах того времени встречаются такого рода записи писца: «Как рад заяц, тенета избегши, то так рад писец, останош-ную (последнюю) строку исписав». Книги переписывали не только духовные, но и светские лица. В одном сборнике «слов» и поучений конца XVI в. имеется запись: «А писал книгу сию... раб божий Володимер Иосифов сын Казанец, астраханский пушкарь». Имеются сведения о существовании в это время профессиональ­ных торговцев книгами, «книжников». Книга была большой ценностью, она нередко являлась вкладом в монастырь «по душе», а то и военным трофеем. В XVI в. таким путем распростра­нились из Литвы пользовавшиеся большой популярностью сбор­ники различных сведений о природе — «Шестодневы», которые собирались во время военных действий русскими войсками. В 1600 г.\ одна небольшая книга, написанная на 135 листах, была выменена, как об этом сообщает запись в книге, «на само­пал, да на саблю, да на сукно черное, да на завесу простую». Обычно в конце книг писались заклинания, предостерегавшие от кражи или подмены.

Широкое распространение письменности привело к вытес­нению в XVI в. пергамена, хотя он употреблялся еще в неко­торых случаях (например, для написания царских грамот). Теперь основным материалом для письма стала бумага, которую привозили из Италии, Франции, германских государств, Польши. Каждый сорт бумаги имел специфические водяные знаки (на­пример, изображение, перчатки, ножниц и т. п.— на итальян­ской бумаге, розеток, гербов городов, имен владельцев бумаж­ных фабрик и т. п.— на французской бумаге, вепрей, быков, орлов и т. п.— на немецкой бумаге и т. д.). Эти знаки помогают ученым определять время возникновения того или иного памят­ника письменности. Была сделана попытка завести бумажное де­ло и в России, но бумажная мельница, построенная на реке Уче под Москвой, просуществовала недолго.

Рукописные тексты составляли листы, свитки, тетради, кни­ги. В государственном делопроизводстве получили распростра­нение «столбцы». Отдельные листы текста одного и того же дела склеивались своими верхними и нижними частями в последо­вательном порядке и получалась длинная бумажная лента — «столбец», достигавшая иногда огромных размеров.

Текст на таком «столбце» писался только с одной стороны. Хранили «столбец» в свернутом виде, так что для того чтобы про­читать текст или найти нужное место, «столбец» следовало раз­ворачивать, что затрудняло чтение. Чтобы исключить изъятие или подмену листов «стобца» писцы (дьяки или подъячие) на местах склеек («сставов») ставили свои подписи («скрепы») таким образом, чтобы роспись по буквам, слогам, словам растя­гивалась по нескольким склейкам. Для хранения «столбцов» делали специальные лари.

Как и прежде, писали чернилами, а также киноварью и раст­воренными золотом и серебром, что применялось для украшения текстов. Многие рукописные книги обильно украшались миниа­тюрами, заставками. Большого искусства достигло переплетное дело.

В графике письма происходили в XVI в. изменения, наметив­шиеся уже в предшествующий период. Теперь окончательно стала господствовать скоропись, вытесняя полуустав не только в канцелярских документах, но и при переписке литературных и богослужебных произведений.

Интересно распространение тайнописи, которая применялась для шифровки дипломатической переписки, а также для записей еретических мыслей. Иногда в качестве тайнописи употреблялась малоизвестная глаголическая азбука, или пермская азбука, составленная в XV в. Кроме того, применялась литорея — система замены одних букв другими; использовалось буквенное обозначение цифр для обратной зашифровки: назывались цифры, которые должны были в комбинации дать число, обозначаемое соответствующей буквой, и эту букву следовало читать вместо названной комбинации цифр (например, написано «дващи два со единим», это значит 2 • 2+1=5; цифра 5 писалась «е», поэтому вместо «дващи два со единим» надо было читать «е» и т. п.). Таким образом зашифровал свое имя один из видных еретиков конца XV в. Федор Курицын[43].

В 30—40-х гг. XVI в. отмечается появление нового стиля украшений в рукописях, который впоследствии, с появлением печат­ных книг, получает название «старопечатного» орнамента. Эле­менты этого стиля в виде клейм (узорных рамок) имеются уже внутри заставок геометрического типа. Одной из особенностей этого стиля было применение штриховки, чем достигалась объем­ность формы.

К середине XVI в. изготовление рукописных книг уже не удовлетворяло возраставшим потребностям в книгах. Укрепление централизованной власти, важнейший этап которого наступил с воцарением Ивана IV Грозного, было тесно связано с усилением идеологической деятельности церкви.

НАЧАЛО КНИГОПЕЧАТАНИЯ

 

Необходимость унификации, исправления и широкого распро­странения церковных книг побудила Ивана IV обратиться к мит­рополиту Макарию с предложением об организации в России книгопечатания. Митрополит «зело возрадовася» этому и принял активное участие в организации печатного дела. Начало книго­печатания не случайно относится к середине 50-х гг. XVI в., т. е. именно к тому времени, когда Иван IV начал осуществление широкого круга централизаторйких мероприятий, захвативших и церковь, и когда церковные соборы специально занимались вопросами борьбы с еретиками. «Книгопечатание призвано было служить укреплявшемуся самодержавию в его борьбе с попыт­ками вольнодумного толкования церковных текстов. А это воль­нодумное толкование было отражением новых идей и классовой борьбы. Недаром же впоследствии к нему прибегнул новый «ере­тик»— Феодосии Косой, говоривший о равенстве всех людей. Таких же взглядов в какой-то мере держался и Матвей Башкин, отпустивший своих холопов на свободу. Свои взгляды он обосно­вывал Апостолом, который весь «извозчил», покрыл воском, отмечая соответствующие места»[44].

Таким образом, организация книгопечатания в XVI в. была обусловлена государственными потребностями, служила опреде­ленным политическим целям и явилась отражением нового этапа развития Российского государства.

Работами советских исследователей установлено, что начало книгопечатания в России относится к 1553 г. Косвенные данные в этом отношении нашли теперь точное подтверждение в пря­мой записи, обнаруженной М. Н. Тихомировым в «Тотемском летописце» («1553. Начатся печатания книг в Москве, при мит­рополите московском Макарии»). В течение десяти последующих лет в Москве было напечатано девять книг. Первые издания печати не только не имеют обозначения года их выхода, но они и анонимны, т. е. без указания издателей и места издания. Иссл