Население Белгородчины в конце XVI – XVII вв.

Строительство городов положило начало заселению и хозяйственному освоению Белгородчины как нового русского края. Главным его своеобразием был состав населения, совершенно нетипичный для России. В условиях приграничья на протяжении столетия основную массу населения составляли отнюдь не крестьяне, а служилые люди, сочетавшие хозяйственную деятельность с государственной службой по охране южных рубежей. По своим особенностям сформировавшееся с конца XVI до середины XVII века вокруг первых трех городов население сопоставимо с населением других "полевых" городов южно-русской лесостепи. До строительства в середине XVII в. знаменитой Белгородской черты таких городов вместе с Белгородом, Осколом и Валуйками было восемь, включая Елец, Курск, Воронеж, Ливны и Лебедянь.

Уже в первой четверти XVII столетия сложился основной костяк населения Белгородчины. Контингент служилых людей, которых к этому времени без учета членов их семей насчитывалось свыше 2,3 тыс.человек, первоначально формировался, как это видно из упоминавшихся выше челобитных первых оскольских поселенцев, путем принудительной мобилизации на новую службу жителей других городов («сведены были мы и отцы наши из розных городов»). Впоследствии он пополнялся не только путем принудительного переселения, которое для некоторых фактически являлось ссылкой, заменявшей наказание за совершенные преступления, но и за счет верстания на государеву службу вольных поселенцев. Пограничная служба была тяжела, а условия жизни в порубежном крае были опасны. Однако служба обеспечивалась щедрыми земельными пожалованиями и потому привлекала людей предприимчивых и отважных.

Местную служилую элиту составляли «дети боярские» - так в то время называли низший слой российского дворянства. В первой четверти XVII в. их насчитывалось на Белгородчине около четырехсот, и составляли они более 16% служилого населения. Численно они распределялись приблизительно поровну между Белгородом и Осколом. Валуйки был единственным полевым городом, где дворян в это время еще не было.

Обычно упоминание о дворянстве вызывает ассоциации с феодалами, эксплуатирующими крепостных крестьян. Однако подобные представления могут исказить представления о населении Белгородчины. Дворянское звание здесь свидетельствовало, прежде всего, о том, что обладатель его: наиболее подготовлен к военной службе, несет наиболее ответственную и тяжелую службу, может назначаться на командные должности, - и потому служба его обеспечивается наилучшим образом.

Традиционной для детей боярских была полковая служба - участие в военных походах. Однако южнорусские дети боярские наравне с остальными служилыми людьми стояли в сторожах, защищали население при появлении татар, строили укрепления. При этом только белгородские и оскольские дворяне выполняли еще и особую - станичную службу. Эту отдельную категорию детей боярских, насчитывавшую до 60 человек, так и называли – «станичники». Они возглавляли станицы – мобильные конные отряды, составлявшиеся из «лучших людей» и выезжавшие далеко в степь для борьбы с татарскими разъездами и «разбойными черкасами».

Обеспечивалась такая служба земельным окладом в 100 – 150 четвертей земли - в зависимости от ее качества (1 четверть равнялась 0,5 десятины) - а также денежным жалованием до 6 рублей в год. Но самым привлекательным для детей боярских был не размер земельного пожалования, а его правовое оформление. Дворянин получал поместье как индивидуальное владение и, а его владельческие права оформлялись специальной жалованной грамотой. Служба дворян была потомственной, и поспевший к службе пятнадцатилетний дворянский отпрыск – «новик» - мог сразу рассчитывать на больший, чем у других служилых людей оклад, а также на иные привилегии. Это выделяло дворян как людей служилых «по отечеству».

Что же касается их характеристики как эксплуататоров, то достаточно заглянуть в писцовую книгу Оскольского уезда за 1615 год, чтобы убедиться в том, что ни у одного из оскольских дворян не было в то время ни одного крестьянина. Так что, эксплуатировать они могли только свои руки, которыми на службе саблей махали, а в свободное время - землю пахали. Да и белгородские помещики жили не намного лучше: в 1626 году на каждого из них в среднем не приходилось и 4-х крестьянских дворов. Поэтому и на их руках мозоли натирались не только оружием.

«Демократичность» южнорусского дворянства, если можно применить к нему этот термин, выражалась в открытости доступа в сословие, сохранявшейся даже тогда, когда по остальной России уже запрещалось верстать в дворяне иных, кроме детей дворян и приказных людей (чиновников). Испытывая постоянную нехватку дворянских недорослей для обеспечения поступавшей на необходимое количество дворян разнарядки, местные воеводы вынуждены были верстать в дети боярские выходцев из других сословий, в том числе даже из крестьян. Правда, в таких случаях, если, как тогда писалось, что «написаны в дети боярские вольные люди, а отцы их и они в детях боярских не были". Размер земельного оклада и денежного жалования таких выходцев из других сословий были в полтора раза меньшим, чем для потомственных дворян.

Все эти особенности южнорусского дворянства, в том числе и белгородского, объясняют его нетипичное социальное поведение. В то время, как дворянство в целом добивалось от правительства закрепощения крестьян, южнорусские дворяне этому противились, т.к. только приток беглых давал им шансы заполучить в свои поместья рабочие руки. Отсюда - нередкие конфликты с собратьями по сословию из центральной России и даже с властями. Белгородские дворяне были в числе тех, кто возвел на престол Лжедмитрия I. Чуть позже во время первой крестьянской войны парадоксальным выглядело участие в ней южнорусских дворян в качестве ударной силы повстанческой армии Болотникова, которым противостояли царские войска Василия Шуйского состоявшие в значительной части из «даточных» крестьян черносошного севера.

Основную роль в колонизации южной окраины России, охране и защите ее рубежей, в хозяйственном освоении новых земель сыграли казаки и другие служилые люди по «прибору», т.е. по набору. В отличие от служилых по отечеству, они свободно верстались на службу из самых разных слоев, но в обеспечении службы не получали тех привилегий, какие доставались детям боярским.

Казаками в те времена именовали самых различных людей. Первоначально так на Руси называли татар, приезжавших в свите баскаков и ордынских послов. Однако уже в XVI веке казаками стали называть вольных людей, перебивающихся случайными заработками или другими временными занятиями. Так же стали именовать и собиравшуюся в низовьях Дона и за днепровскими порогами вольницу. Однако белгородские казаки как особое служилое сословие были вовсе не тождественны вольному казачеству. Своим названием они обязаны татарам в большей степени, чем гулящая вольница. Начало организованной пограничной службе в России было положено переселением в нее племянников последнего ордынского хана Ахмата, с которым после неудачного похода на Русь расправились его соперники. Спасаясь от преследований, родственники хана вместе со своими людьми перешли на службу к Ивану III и получили в удел южный городок Касимов, после чего их стали именовать – «касимовские царевичи». Этим служилым татарам, или казакам, как их традиционно именовали, было поручено охранять юго-восточные рубежи от вторжений своих соплеменников из Казанского ханства и Ногайской орды. Со временем, по образцу Касимова была организована сторожевая служба по всем южным городам, набирались на нее уже русские люди из местного населения, но именовать их продолжали так же, как и первых пограничников - казаками. Правда, для отличия от донской вольницы, их именовали – «городовые казаки». Это означало, что они, так же как дворяне или стрельцы, являются государевыми служилыми людьми.

При характеристике служилого населения Белгородчины приходится учитывать, что «казаки», составлявшие более половины его численности (в первой четверти XVII в. - свыше 1,2 тыс.), это - собирательное название различных категорий людей, занятых охраной границ. Однако, собственно рядовых казаков, в отличие от других южно-русских городов, здесь было меньшинство, а большую часть составляли т.н. «лучшие люди» - элита городового казачества. Главной их обязанностью была станичная служба, организация которой поручалась, исключительно, воеводам Белгорода, Оскола и Валуек. Только по этим городам служили «станичные атаманы», «вожжи» и «ездоки», которых в первой четверти XVII в. около шести с половиной сотен, т.е. более половины всех казаков. Все они были организованы в отряды - станицы - с постоянным составом из 10 чел. Возглавлялась такая станица сыном боярским и его помощником - станичным атаманом. Кроме них, в станицу входили два опытных проводника - вожи, досконально знавшие степные дороги, а также шесть ездоков.

В Белгородском уезде было сформировано 40 таких станиц, в Оскольском – 20. Белгородские станицы патрулировали местность, через которую пролегали Муравская и Изюмская дороги. На западе маршруты станиц доходили до верховьев днепровских притоков, на юге – до устья Айдара. Одновременно в дозоре находились по 20 станиц – 200 чел. Первая двадцатка выезжала в степь в конце марта, а в середине лета ее сменяла следующая, которая несла службу до глубокой осени. Оскольские станицы охраняли участок Кальмиуской дороги вдоль Тихой Сосны, доезжая на востоке до Дона и, подобно белгородским станицам, также распределяли службу по времени: 10 станиц (100 чел.) - с весны до середины лета и 10 станиц - с середины лета до конца осени. Валуйчанам еще в первой четверти XVII в. станичная служба заменялась стоянием в самых дальних сторожах, однако впоследствии этот способ передового дозора был признан недостаточно эффективным, и по примеру белгородцев и оскольцев валуйские вожи и ездоки были переведены на станичное патрулирование.

Кроме основной патрульной службы, у станичников были и другие обязанности. Они служили проводниками и конвойными в эскорте российских посольств, следовавших в Крым, а также выполняли роль курьеров и разведчиков. Служба станичников была нелегкой, и опасности подстерегали их, буквально, на каждом шагу. Практически все донесения вожей и ездоков, побывавших с поручениями на Дону, пестрят сообщениями о столкновениях с татарскими разъездами, которые, по выражениям курьеров, «гоняли» их по нескольку дней, и единственным спасением от такой погони была возможность укрыться в лесу, в который степняки заезжать не рисковали. Однако нередко встречаются и печальные донесения воевод о гибели курьеров. Как правило, речь шла о станичниках, попавших в засаду к запорожцам, от которых и в лесу не было спасения. Даже крупные отряды не были гарантированы от беды. Однажды возвращавшееся из России через Крым итальянское посольство Фомы Кантакузина бесследно сгинуло в степи вместе с многочисленным эскортом, и лишь найденное позднее в таборе разбитого отряда запорожцев имущество посольства косвенно указало на виновников трагедии.

Но самой рискованной службой станичников был сбор информации в местах, которые сейчас принято называть «горячими точками». Одной из таких точек в 1637 - 1642 гг. стал отбитый у турок и отчаянно удерживавшийся казаками Азов. Российское правительство, внимательно следившее за ситуацией, требовало от валуйского воеводы постоянной информации о положении дел у осажденной крепости. Не желая рисковать своими людьми, воевода расспрашивал о событиях под Азовом проезжавших через Валуйки в Россию донских казаков и под видом разведывательных данных пересылал материалы расспросов в Москву. Когда обман раскрылся, то под угрозой наказания воеводе пришлось отправить валуйских станичников в самое пекло. Даже отчаянные донские казаки ни за какие посулы не согласились их сопровождать. Пришлось валуйчанам самим спускаться на лодках вниз по Дону, и однажды утром, когда рассеялся туман, они обнаружили, что заплыли в самую середину турецкого лагеря. Лишь казачье счастье помогло им под перекрестным огнем турок с обоих берегов спастись в плавнях.

Опасная служба казаков щедро обеспечивалась правительством. Основным средством обеспечения были земельные пожалования, дававшиеся на станицу, в которых каждому казаку отводились индивидуальные наделы – «жеребья», достигавшие половины размера поместного оклада дворянина. Это позволяло казакам «называть» в свои владения крестьян и бобылей, работавших на них на условиях кабального найма. Правительство пошло даже на то, стало жаловать земли казачьей элите - вожам и атаманам - на поместном праве с выдачей персональных жалованных грамот на владение поместьем, в результате чего на Белгородчине сложился уникальный слой «поместных казаков». Близость казачьей элиты по своему положению к дворянству делало ее представителей первыми кандидатами на верстание в «дети боярские» в тех случаях, когда воеводам срочно требовалось пополнить контингент «служилых по отечеству».

Существенным хозяйственным подспорьем для казаков были промысловые занятия на обширных угодьях, арендовавшихся ими у государства. С началом разработки добычи соли на Донце в районе современного Славянска и туда добрались предприимчивые белгородские казаки, включившиеся в самый выгодный промысел и торговлю. Развернувшаяся с конца XVI столетия деятельность белгородских казаков по хозяйственному освоению донецких и оскольских земель стала главным фактором превращения окраинного «дикого поля» в составную часть России.

Наряду с казаками, в хозяйственном освоении южно-русских земель участвовали переселявшиеся сюда правительством дворцовые крестьяне, а также крестьяне, бежавшие на юг и поселявшиеся во владениях белгородских дворян, казаков и монастырей. Первоначально, в конце XVI - начале XVII вв. большая часть крестьянских хозяйств сосредотачивалась в верховьях Северского Донца, и в первой четверти XVII в. число их не превышало одной тысячи дворов. Численность крестьянского населения постоянно колебалась из-за того, что крестьяне Белгородчины, в свою очередь, становились резервом пополнения кадров служилых людей: казаков, стрельцов, а впоследствии - солдат и драгун. Это обстоятельство было одной из причин затруднений белгородских дворян в обеспечении поместий рабочим руками. Но были к тому и другие причины, связанные со своеобразием белгородского крестьянства. Привыкшие к жизни на пограничье в условиях постоянной опасности, выезжавшие на полевые работы не только с хозяйственным инвентарем, но еще и с мушкетом, крестьяне Белгородчины отнюдь не отличались покорством и послушанием, к которому правительство и помещики уже приучили их собратьев по классу в Центральной России. Однажды белгородскому воеводе пришлось растерянно доносить в Москву о невозможности исполнить предписание о закреплении за вновь поверстанными «детьми боярскими» местных крестьян, которые царскую грамоту читать не дали, и приехавшего с ней товарища (заместителя) воеводы «лаяли», и подьячего били, и земли свои семечать (измерять) не дали. А когда для повторной попытки разместить на крестьянских землях дворянские поместья был отправлен отряд стрельцов, то те же крестьяне, по сообщению воеводы, выехали навстречу с мушкетами и стрельцов разогнали. Так и пришлось от них отступиться.

Наряду с составлявшими основную массу колонистов казакми и крестьянами, в освоении южной окраины принимали участие еще некоторые категории людей, служилых по «прибору»: стрельцы, пушкари, воротники (охранявшие и защищавшие крепостные ворота), затинщики (стоявшие на крепостной стене – за тыном – с тяжелыми затинными пищалями). Как и остальное население Белгородчины, они не во всем походили на своих коллег в Центральной России. В нарушение устоявшегося правила, они обеспечивались не только хлебом и сукном, но и земельными наделами. В Валуйках стрелецкая пехота была превращена в конных стрельцов - прообраз драгун XVII столетия. Стрельцы российских городов своей торгово-ремесленной деятельностью лишь частично дополняли посадских людей, а в городах Белгородчины они полностью заменили собой посад.

Отдельная роль в заселении Белгородчины принадлежит «черкасам» - выходцам с Украины, входившей в состав польско-литовского государства - Речи Посполитой. Наряду с «разбойными» черкасами, вторжения которых представляли опасность, порой, даже большую, чем татарские набеги, на белгородские земли переселялись украинские казаки, поступавшие на российскую службу и обеспечивавшиеся землями на положении «служилых черкас». Однако этот контингент служилых людей был самым ненадежным. Привыкшие к вольнице при слабом контроле Польши за своими окраинами, черкасы часто не выдерживали жесткого контроля за служилыми людьми со стороны российской администрации и бежали назад на Украину.

При всех трудностях, связанных с утверждением прав России на донецко-оскольские земли как на государственную территорию, усилия правительственной колонизации пустовавшей окраины в сочетании с трудолюбием и самоотверженностью первых поселенцев по хозяйственному освоению и защите своих земель от вторжений других претендентов позволили за четверть века на рубеже XVI - XVII вв. спустя несколько столетий после опустошительного монгольского нашествия возродить жизнь на древней русской земле и окончательно закрепить ее за Россией.

Вопросы для повторения:

1. Какие государства в XVI в. претендовали на территорию донецко-оскольской лесостепи и в чем состояли их интересы?

2. Когда и при каких обстоятельствах земли будущей Белгородчины вошли в состав Российского государства?

3. Как и с какой целью совершались татарские набеги на территорию России. Где пролегали и как назывались главные маршруты этих набегов? Какими мерами и средствами Российское государство боролось с набегами?

4. Что представляла собой сторожевая служба и как она была организована?

5. Кем и когда была осуществлена реформа сторожевой службы. В чем она состояла?

6. Когда и при каких обстоятельствах появились первые города Белгородчины. Как они назывались при основании, и каково современное название этих городов?

7. Какие существуют суждения историков и краеведов о датировке основания первых городов Белгородчины. В чем состоит предмет дискуссии. Какова аргументация различных точек зрения?

8. Каков был состав населения Белгородчины в конце XVI – XVII, какова была его специфика и чем она определялась?

9. Что представляло собой дворянство Белгородчины и как оно называлось. В чем состояла его служба и как она обеспечивалась. Чем отличалось от основной массы российского дворянства дворянство Белгородчины?

10. Каковы были место и роль в регионе городового казачества. Кто такие городовые казаки, в чем состояла их служба и как она обеспечивалась. В чем состояло отличие городовых казаков Белгородчины от сослуживцев соседних регионов. Каковы были хозяйственные занятия казаков?