Духовная парадигма технического развития

Бытие техники сугубо материально, но социальная субстанция ее имеет прямое отношение к духовным основам человеческого бытия. Это положение обусловлено не только тем, что творение техники начинается с работы духа, с духовного творчества, но и тем, что техническая практика служит источником развития духа (сознания, бессознательного) в пространстве свободного времени.

Первый толчок развитию человеческого духа дает уже процесс формирования технического замысла на основе постижения алгоритма определенной практической деятельности и идеи дать новую степень свободы человеку деятельному. На эту сторону духовной парадигмы технического развития своеобразно обратил свое внимание Н. А. Бердяев.

Бердяевская оценка техники в виде машинной ее типичности не совсем корректна, ибо носит абстрактный характер. Он, например, полагал, что именно в ренессансный период (XVI—XVIII вв.) человеческие силы были отпущены на свободу для творчества. Но он почему-то не замечает, что механизация (машинизация) технической практики человечества в XIX—XX веках реально высвободила массовые человеческие силы для творческого действия. Однако, поскольку этого не произошло в массовой духовной жизни индустриального общества, постольку вину за это оскудение духа он снова взваливает на засилье машинной техники. Машина-де заслоняет благословенную природу от человека и покоряет ритму механической жизни самого человека. Не капиталистическая система отчуждения человека обращает человечество в новое рабство, а машина как демонический «третий элемент» отрывает человека от органического мира и тем порабощает его. Здесь мы видим техницистские пределы абстрактного гуманизма Бердяева и вообще экзистенциалистские истоки демонизации техники, особенно на стадии ее автоматизации — уже после смерти Н. А. Бердяева, в ходе развертывай; научно-технической революции.

Свершившееся техническое событие, развивая практическую деятельность человека, сообщает уже новый — логический импульс духовной жизни общества. Во-первых, анализируется степень эффективности бытийствующей техники и оценивается эвристичная ценность, глубина знаний о субстрате и субстанции техники. Во-вторых, делаются выводы о степени истинности того фонда знаний, который овеществлен в технической системе. Ведь в целесообразно действующей технической единице может воплотиться только истинное знание. В-третьих, воплощенное в технике знание стимулирует развитие научного познания и в сфере природы, и в сфере социума, и в сфере мышления. Развитие научной мысли создает творческий задел для совершенствования техносферы в планетарном масштабе. В-четвертых, технизация общественной жизни и индивидуального быта людей создает виртуальную реальность, которая позволяет стимулировать развита бессознательного начала в человеке и мобилизовать новые резервы его интеллектуального, эмоционального совершенствования. Вместе с тем возникают новые проблемы в развитии духовности и духовной культуры.

Особенно сильным каналом связи техники с духовным миром человека является искусство. Ведь со времен античности «технэ» обозначает прежде всего умение, искусное мастерство в человеческой деятельности. На это пристальное внимание обращает экзистенциализм в европейской философии.

В «Вопросе о технике» М. Хайдеггер верно заметил, что бытие техники не тождественно ее сущности. Это бытие имеет инструментальное и антропологическое определения. Современная техника — это средство для достижения целей, за которыми скрывается причинность. Однако в толковании причинности немецкий философ остается на уровне Аристотеля, выдавая посуду за бытие техники. Техника у него раскрывает некую «потаенность», содержащуюся в знании. Затем потаенность обнаруживается в производственной технике, когда управляемый человеком технологический процесс Хайдеггер называет «поставом». Иначе говоря, технологический процесс («техническое манипулирование») ставит загадки природы на службу человеку.

«Существо современной техники являет себя в том, что мы называем поставом». Техника ставит человека на путь раскрытия тайн природного бытия. «Существо техники покоится в поставе. Его власть отвечает судьбе исторического бытия». В развитии техники судьба ставит человека на путь риска, где уверенность бытия может дать только Истина (знание), которая лишь частично представлена в технике – поставе.

Раскрытие потаенного в техническом бытии Хайдеггер направляет на преодоление технофобии, связанной с чисто инструментальным пониманием техники. В существе техники философ видит «возможные ростки спасительного» освобождения человеческого существования от гнета инструментального бытия техники с помощью откровения в нем истинности - духовной свободы человека. В технике кроется событие искусства как проявления человеческого творчества. Иначе говоря, возводя техническое начало в степень искусства, Хайдеггер своеобразно обнаруживает гуманистическое существо техники: «Поскольку существо техники не есть нечто техническое, сущностное осмысление техники и решающее размежевание с ней должны произойти в области, которая, с одной стороны, родственна существу техники, а с другой, все-таки фундаментально отлична от него. Одной из таких областей является искусство».

Таким образом, развитие техники и духовный мир человека взаимосвязаны теснее, чем кажется общественному сознанию или метафизическому мышлению. Духовная парадигма особенно ярко выступает в эпоху научно-технического прогресса, и это в значительной степени объясняет формирование и развитие философии техники в XIX—XX веках.