Зверства белогвардейцев в Ярославле

(по рассказам бежавших из плена)

 

Непосредственно после захвата центра города белогвардейцы усиленно стали разыскивать членов губернского и городского исполнительных комитетов и выдающихся советских работников, причем арестовали они всех, имеющих то или иное отношение к Советам.

Аресты производились на квартирах и на улицах, и, таким образом, в их лапы попали свыше 200 человек советских служащих, красноармейцев и интернационалистов из австрийских и германских военнопленных.

Белогвардейцы разбили всех арестованных на группы и одну из таких групп в количестве 109 человек посадили на баржу с дровами на Волге. Этой‑то группе и удалось третьего дня бежать из белогвардейского плена, и то, что передают бежавшие товарищи о «прелестях» белогвардейского режима и насилия, затмевает и затушевывает все го, что мы слышали о зверствах в германском и чехословацком плену.

За недостатком места мы передаем некоторые наиболее характерные проявления офицерской и буржуазной жестокости, издевательства и явно черносотенного и контрреволюционного террора.

 

УБИЙСТВО ТОВАРИЩА НАХИМСОНА

 

По рассказам товарищей, бывших очевидцами гнусного убийства военно‑окружного комиссара Нахимсона, товарищ Нахимсон был захвачен белогвардейцами в номере гостиницы «Бристоль», где он жил, и препровожден совместно с другими арестованными в 1‑й участок милиции, в каземат. Сюда спустя некоторое время явился здоровый курчавый парень в белой рубахе, с открытым воротом и засученными рукавами (по показанию некоторых товарищей, сыщик Греков) и спросил Закгейма и Нахимсона, не зная, очевидно, что первый уже убит.

 

Торговые ряды в Ярославле

 

Товарищ Нахимсон назвал себя. «Ступай за мной!» – крикнул этот тип и повел товарища Нахимсона во двор 1‑го участка. Здесь уже ожидали несколько вооруженных белогвардейцев, один из которых, толстый офицер, крикнул: «Сбрось пиджак». Товарищ Нахимсон скинул пиджак и швырнул его в сторону командовавшего белогвардейца.

«Пли!» – скомандовал последний, и товарищ Нахимсон упал, пронзенный разрывными пулями.

Толстый офицер подошел к умирающему товарищу и выпустил в него из браунинга еще две пули. Затем убитого положили на извозчика и возили по Ильинской площади и прилегающим улицам для обозрения и удовольствия всей белогвардейской своры.

Убит ими и комиссар труда товарищ Работнов и товарищ Суворов, старый социал‑демократ, большевик, посланный парламентером.

 

УБИЙСТВО ТОВАРИЩА ЗАКГЕЙМА

 

Почти одновременно с захватом Дома народа вооруженная кучка белогвардейцев по готовому уже списку направилась прежде всего на квартиру председателя городского исполкома товарища Закгейма, проживавшего на Большой Рождественской улице. Они вызвали его во двор и спросили: «Ты Закгейм?» – «Да, я» – ответил товарищ. Не удовлетворившись этим ответом, они стали будить соседей для удостоверения, что это именно Закгейм. Окончательно убедившись в этом, предводитель банды выстрелил из револьвера в грудь товарища Закгейма, и последний упал. Другой из этой банды разбойников проколол его штыком. Труп убитого товарища они выволокли на улицу и выбросили у ворот.

Труп его в течение нескольких дней валялся на улице и служил предметом посмешища и издевательства проходивших хулиганов и черносотенцев.

Сытые, толстопузые буржуи, маклаки с толкучего рынка, отставные штаб и обер‑офицеры и ярославские кацауровцы, черносотенцы, проходя мимо, останавливались и злобно издевались над бездыханным трупом, плевали в лицо и, пользуясь еврейским происхождением товарища, ругали жидов и открыто призывали к погромам. Когда труп окончательно разложился, его сбросили в канаву и только затем зарыли.

Арестованные белогвардейцами товарищи подвергались всевозможным издевательствам; из квартир они захватывались в чем попало: без шапок, без верхней одежды, иной раз в одном нижнем белье. Брошенные на баржу с дровами, наполненную на дне водой, они были обречены в буквальном смысле слова на голодную смерть.

С субботы 6 июля и до четверга 18 июля, за двенадцать дней, им не давали никакой пищи. Два раза за это время им приносили в баржу по два фунта хлеба на 109 человек, причем приносившие этот хлеб – милиционер и какая‑то барышня под видом сестры милосердия – ломали этот хлеб на кусочки и, как собакам, бросали с лодки на баржу.

Когда начался обстрел города артиллерией, белогвардейцы перевозили баржу на места, наиболее подвергающиеся обстрелу. Благодаря этому было убито три товарища и несколько товарищей ранено.

Стоявший на берегу караул не допускал подняться с баржи даже за водой, и несколько человек, приносивших воду, были ранены. Трупы убитых товарищей и скончавшихся от ран оставались тут же (вынести их было невозможно под постоянной угрозой стрельбы) и, разлагаясь, заражали атмосферу.

Сидевшим товарищам оставалось одно из двух: или умереть голодной смертью, или пойти на риск и пробраться к своим. Они решились на последнее и, улучив момент, когда патруль почему‑то скрылся, спустили цепь, оборвали веревки и пустили баржу по течению.

Заметив плывшую баржу, как белогвардейцы, так и наши части подвергли ее ожесточенному обстрелу: баржа трещала от ружейных и пулеметных выстрелов, быстро наполнялась водой, и только быстрое течение и самоотверженность тт. Петрова, Пудкова и других выскочивших на верх баржи и призывавших наши части прекратить стрельбу, спасли их от гибели.

Наши части прекратили огонь, и баржа благополучно пристала к берегу Коровников.

Спасшиеся товарищи были истощены до неузнаваемости, измучены и больны.

 

Спичечная фабрика Дунаева

 

Дня за два до побега из их среды были вызваны по списку 22 человека из членов исполнительного комитета и ответственных советских служащих и с ругательством, пинками и т. п. увезены неизвестно куда. В это число вошли тт. Большаков, Гарновский, Душин, доктор Контовт, доктор Троицкий, Попов, Курякин и другие.

В результате ярославского мятежа от города Ярославля, этой красы и гордости Поволжья, особенно богатого историческими памятниками, почти ничего не осталось. Вся деревянная часть города сплошь выгорела, почти все памятники старины разрушены или изувечены. От Демидовского лицея остались буквально одни стены. Находящийся против него собор полуразрушен. Большая часть старинных церквей, памятников XV и XVI веков, или разрушена совсем, или полуразрушена. Особенно сильно пострадала церковь Николы Мокрого, хорошо известная всем любителям старины. В самом городе не осталось ни одной не поврежденной снарядами колокольни. Выгорела почти вся торговая часть города, старый гостиный двор, торговые ряды, большая мельница Вахромеева. Снарядами разрушено много общественных зданий и частных домов. Редкий дом так или иначе не пострадал от снарядов. Сильно повреждено здание почтово‑телеграфной конторы, здание реального училища, депо вольнопожарного общества и пр. Всего не перечтешь…

Оставшееся без крова, имущества и пищи население выгоревшей половины города ютилось в течение всей осады по уцелевшим каменным домам и подвалам. Пока была возможность, очень многие убегали за город. По всем улицам валялось много неубранных трупов людей и животных. Убито много мирных жителей, вынужденных появляться на беспрестанно обстреливаемых улицах за пропитанием.

Штаб добровольческого отряда Северной армии[130]ежедневно выпускал победные, полные лжи листки для обмана населения. Белогвардейцы действовали втайне от всех. В их планы посвящены были лишь некоторые эсеровские группы, примкнувшие к приехавшим со стороны белогвардейцам.