Постарайтесь понять каждую фразу, в каждой из них — глубочайший смысл.

Ребенок, ты никогда не учился себя вести...

Как правило, если вы не научились себя вести в детстве, вам предстоит быть несчастным всю жизнь; вы будете сетовать, что никогда не ходили в школу, не знаете, как вести себя в обществе, не знаете приличий — вы будете горевать об этом всю жизнь. Но вот он го­ворит: "Не о чем жалеть потому что, будучи ребенком, я никогда не учился, как себя вести. Я никогда не был рабом. Я был свобо­ден с самого детства. Я никому не позволял мной командовать. Я никогда никому не подражал. Я прожил жизнь, как сам того хотел. Я никому не позволял неуважительно относиться ко мне, так о чем же мне жалеть? Почему? Никаких причин для сожалений нет. Если бы я позволял другим — семье, обществу, друзьям, свя­щеннику, политику, государству — если бы я позволял им дис­циплинировать меня, тогда пришлось бы жалеть о многом, но я жил свободной жизнью с самого детства, я остался свободен, я прожил в свободе, так о чем же мне жалеть?"

Это необычайно важно. Я чувствую это, говоря вам об этом. Я тоже жил, как хотел, я никогда не позволял никому обращаться со мной неуважительно. Верно ли, неверно ли, хорошо или плохо, умно или глупо, но я жил так, как того хотел. Я ни о чем не жа­лею. Никаких сожалений быть не может: как я хотел жить, так и жил. И жизнь позволила мне прожить, как я хотел, я благодарен, я полон благодарности. Теперь я знаю, что если бы слушал до­брожелателей, я был бы несчастен. Не потому, что они желали мне худшего, видимо они, в самом деле, желали мне добра, — дело все не в этом. Их намерения могли быть самыми добрыми, но одно можно сказать наверняка: они не уважали меня, они хотели заставить меня следовать по определенному пути, но не по тому, которым я шел в тот момент. Я никогда их не слушал. Я говорил своим доброжелателям: "Спасибо, что вы обо мне так беспокои­тесь, но я иду своим путем. Если меня ждет неудача, у меня будет одно утешение: что я шел своим путем и потерпел неудачу. Но, если я послушаю вас, я все равно буду жалеть, даже если преус­пею: кто знает, что бы получилось, каков был бы результат, если бы я шел своим путем?"

Я слышал об одном знаменитом хирурге, он достиг всемирной извест­ности, и когда он в глубокой старости выходил на пенсию, его ученики со всего мира собрались отметить это событие. В разгар празднования они заметили, что он слегка расстроен, как бы здесь и не здесь. "Простите, но что с вами происходит? Чем вы расстроены? В чем дело? Вы прожили такую славную жизнь, ни­кто не сравнится с вами, вы неподражаемы в своей области, вы вершина и останетесь незаменимы десятки и сотни лет. У вас есть все для счастья, и потом, взгляните на своих учеников, разъ­ехавшихся по всему свету, отчего вы печальны?"

И он ответил: "Не могу я видеть, радоваться, видя свое преуспевание, напротив, я очень расстроен. Дело в том, что я никогда не хотел быть врачом, я хотел быть танцором. Теперь вся моя жизнь про­пала, прошла даром, потому что в глубине души я все еще жалею, что слушал других. Да, я достиг успеха, но он не дает мне удов­летворения, потому что он чужд мне. Как если бы вы не были го­лодны, а кто-то заставил вас есть, еда может быть очень полез­ной, но почему-то тошнит. Вам хотелось воды, а кто-то заставил вас пить молоко; конечно, это лучше воды, но вам-то хотелось именно воды. Вам хотелось пить, а молоко не утолило жажды, оно лишь обмануло вас".

И я могу его понять. Он печален, и печаль его знаменательна: он печа­лен потому, что весь его успех значит лишь то, что жизнь не уда­лась. В глубине души он переживает неудачу, сам себя на нее об­рек, он не доверял своей интуиции и позволил другим направ­лять себя. Взгляните, что говорит этот старик:

Ребенок, ты никогда не учился себя вести...

"... так о чем же жалеть? Я прожил свою жизнь, как хотел".

Человек, ты не пытался оставить след...

"И я никогда не старался оставить след в жизни, я не был амбициозен, так о чем же жалеть?"

Амбициозный человек всегда будет о чем-то жалеть. Александр умер в печали, глубоко разочарованный: амбиция по природе своей не­насытна. Говорят, что будучи в Индии, Александр побывал у аст­ролога, чтобы узнать о своем будущем. Взглянув на его руку, аст­ролог произнес: "Одно могу тебе сказать: ты сможешь завоевать весь этот мир, но запомни — другого мира нет. На этом ты за­стрянешь. Что тебе делать дальше?" Этот астролог был, должно быть, очень мудр. Говорят, что услышав слова, что другого мира нет, Александр сильно опечалился. Одна только мысль: "Завое­вать весь мир. Что ты станешь делать дальше? Другого мира нет..." Амбициозный ум просто задохнется, что же дальше?

И чего бы вы ни достигли, ничего не достигнуто: амбиция все ширит­ся и ширится. Только не амбициозный человек может быть счаст­лив, амбициозный обречен на постоянное разочарование, фрустрацию. Амбиция питается фрустрацией, фрустрация питается амбицией — порочный круг.

Этот старый Мастер говорит великую истину:

Человек, ты не пытался оставить след...

Я не пекся о том, чтобы преуспеть в мире, доказать что я нечто из себя представляю. У меня не было желания войти в историю, я не стремился оставить след в жизни, потому что это глупо: ну вой­дете вы в историю, что из этого?

Моисей, выведя народ из Египта, пошел с ним к морю, через которое невозможно было перебраться (эта притча очень современна). Он взглянул на своего летописца: "Что скажешь? Есть у меня одна идея, как ты считаешь, могу я попросить океан или Бога дать нам пройти, чтобы океан расступился?"

"Если тебе это удастся, — сказал летописец, — могу обещать одно: в Вет­хом Завете тебе будет уделено две страницы".

Но если в Ветхом Завете вам будет уделено две, двадцать или даже две­сти страниц, какой в этом смысл? И по мере роста истории эти две странички будут все уменьшаться и уменьшаться, пока не превратятся в сноску, а потом история еще разрастется и сноска превратится в сноску к ссылке где-то в приложении, и вот посте­пенно вы исчезли. Когда ваша жизнь прошла, надолго ли оста­нется след, оставленный в жизни? И зачем все это?

Великое прозрение старого Мастера: