Никита Явейн, «Студия 44». Концепция пространственно-временной художественной коммуникации

Руководитель «Студии 44» Никита Явейн сказал в интервью о творческом кредо мастерской: «Мы постоянно стремимся вычистить форму, выжать из нее некий геометрический или пространственный экстракт и, вместе с тем, сделать наши ассоциативные ходы внятными для зрителя». Одним из основных приемов деятельности мастерской можно назвать контекст, воспринимаемый как история места и связанная с ним мифология, эволюция типа здания.

В русле исканий русского авангарда лежит интерес архитекторов мастерской к геометрическим первоэлементам. На их основе выстраиваются модульные и ассоциативные ряды, включающие проектируемое сооружение в существующее окружение. Так, в здании Сбербанка на Фурштатской улице (Санкт-Петербург, 1998 г.), применение модуля 80х80х80 преобразует ордерную композицию в конструкт из кубов и цилиндров, в котором закодирована архитектура Санкт-Петербурга.

Во внешнем облике проектируемых объектов читаются простые геометрические формы. Отталкиваясь от широкого спектра исторических и сравнительно недавних опытов с базовыми фигурами – Леду, Львова, Стирлинга, Кана – петербуржцы стараются идти дальше. Используемая ими комбинаторика из «подобных, но равновеликих элементов» имеет нечто общее с формированием фракталов, ключевую роль в котором играет принцип самоподобия, самоорганизации, саморазворачивания.

В проекте Жилого квартала на Октябрьской набережной, 24, (Санкт-Петербург, 2011 г.) реализуется принцип подобия, в основе которого лежит форма квадрата, которая повторяется и в абрисе кварталов на генеральном плане, и на фасадах корпусов. Происходит своеобразная «игра образом».

Сквозным элементом многих проектов является пирамида, Н. Явейн говорит о символике пирамиды, что «…она не воспринимается как чистая абстракция, только как геометрическая фигура. Это символ устойчивости, покоя, величия – от Египта до ампира и далее». Это форма применяется в комплексе Ладожского вокзала (Санкт-Петербург, 2001–2003 гг.); в жилом доме в Пушкине (1999–2001 г.) в завершении атриума пирамидальным остекленным фонарем; в проекте Многофункционального комплекса «Gagarinsquare» в Лондоне (2009 г.).

Проекты мастерской многомерны, многослойны и многозначны. Н. Явейн утверждает: «Идея рождается быстро, но она еще должна одеться в массу одежд, набрать звучаний, смыслов». Проекты «Студии 44» тонко и деликатно вписаны в историческую среду городов (Жилой поселок «Кремль» на Соловецких островах 1989–1990 гг., многофункциональный комплекс «Набережная Европы» в Санкт-Петербурге) отражают дух и национальные особенности места (Дворец творчества в Астане). Творчеству мастерской присущ средовой подход: после длительного анализа истории объекты гармонично вписываются в среду. Так, концепция жилого дома в Крестьянском переулке (Санкт-Петербург, 2001–2004 гг.), построенная на соединении северного модерна и классицизирующего конструктивизма, исходила из архитектуры Петроградской стороны, «богатой симбиозом обоих стилей». При реконструкции дома № 25 на Невском проспекте (бизнес-центр «Атриум на Невском») восстановлен облик 1835 г., а тема воссозданного внутреннего двора, перекликаясь с темой фасадов, имеет новое современное звучание.

Наиболее знаковой современной реализацией стал комплекс нового Эрмитажа в здание Генерального штаба в Санкт-Петербурге. Проект имеет давнюю и непростую историю, но при всех метаморфозах сохранил главную идею – «Большая анфилада» – ось пронизывает насквозь весь комплекс, соединяя бывшие внутренние дворики в единый художественный сценарий. Анфилада стала ключом к многомерному синтезу времен (табл. 36). По свидетельству авторов проектированию предшествовала фундаментальная исследовательская работа, которую, можно считать сплавом аналитики и художественно-образного синтеза. Архитекторы пришли к выводу, что комплекс изначально представлял собой сложный многоуровневый конгломерат функций, включающих даже жилые номера для сотрудников на мансарде, что усилило отношение к объекту как к прообразу города.

В архитектуре получили развитие сразу несколько существенных для города принципов: структурных и ментальных. Во-первых, осевая композиция, продолжающая классический градостроительный мотив. Подчеркнем, что по замыслу авторов, ось ориентирована точно на шпиль Петропавловской крепости, что стало своего рода «потаенным» мотивом проекта, так как не обнаруживает реальной визуальной связи. Важно, что физически воплощенная ось стала реальным проявлением композиционного принципа, заложенного К. Росси. Усиливая пространственные впечатления, ее перспективность (второй ключевой момент) подчеркнута в решении напольного покрытия. Еще одна дань традиции – дворики, получившие новую аранжировку и остекленную кровлю, но при этом за счет сложной конфигурации сохранившие дух «питерских дворов-колодцев». Отдельные идеи так и остались не реализованными, например, «висячие сады» – также отсылка к истории – к инициативе екатерининских времен, осуществленной в Зимнем дворце.

Доминантами восприятия стали связки корпусов, где сконцентрировано большинство выразительных и технических новаций. Монументальные двери почти на всю высоту атриумов не только участвуют в ключевой теме комплекса, но и являются частью игры в трансформацию. Предусмотрена возможность их механизированного открывания, но она оказалась не обязательной: человек в состоянии сам поворачивать конструкции, меняя пространственные и колористические характеристики (локальный цвет или натуральное дерево). Многосветные пространства дают возможность взгляда снизу и сверху, усиливая чувство аттракциона. Кроме этого, открывается еще одна перспектива, вертикальная, позволяющая на уровне интегрального впечатления связать обновленную архитектурную среду и аутентичную среду подкровельного пространства, куда организован доступ посетителей. Здесь можно оценить сводчатые конструкции, стропильные системы и фонари периодов возведения Генштаба и его реновации.

Следует отметить, что вся отделка этого «внутреннего» города решена в максимально сдержанных светлых тонах натурального камня, адресуя не только к местной традиции, но и к общеевропейской моде оформления современных музеев. Комплекс, действительно, приобрел значение метаархитектуры, воплотив местные символы, авторскую стилистику, мировые тенденции и амбиции музея. Не случайно, что первым в новые залы проникло актуальное искусство (другое крыло, не «Анфилада») при том, что объект изначально планировался под перераспределение основной коллекции Эрмитажа. В этом 2014 году уже в «Анфиладе» прошло Биеннале современного искусства, превратившее архитектурное пространство в продолжение арт-объектов, что еще раз подтверждает в позитивном ракурсе художественную отзывчивость и необходимую музейно-выставочному комплексу универсальность.

Таким образом, во многих петербургских проектах архитекторам удается создать художественный язык на основе архитектурной памяти города. Причем это делается не путем стилизации на уровне декора или ордера, а посредством обращения к основаниям зодчества, характеризующим любую его ипостась, в том числе и петербургскую, – к устойчивым архетипам пространства, веками определявшим образ города, минуя стилистические и иные переходящие перемены.